Серый игрок

      Бездумный взгляд Николь невольно цеплялся за неоновые вывески, развешанные по центру города, цвет которых лишь слегка приглушали тонированные стекла машины. Глаза задерживались на случайных и шумных прохожих, заполнивших узкие улочки, на однотипных желтых домах высотой в пять этажей, расположившихся по другую сторону реки, вдоль которой они держали путь.       Ещё с детства у неё были трудности в запоминании дороги, но даже в этом городе нашелся маршрут, который отчетливо зафиксировался в памяти. А именно — поворот к плавному, но извилистому серпантину, ведущему к особняку Карбоне. И чтобы насладиться им сполна, она заранее зажала кнопку, опустив окно почти до конца.       Прохладный ночной воздух приятно защекотал кожу и заиграл с выпавшими из прически кудрями. И буквально через пару секунд её взору открылась чарующая панорама города. Средиземное море, спокойное и холодное, отражало ночные огни и тусклый лунный свет, а оранжевые крыши домов казались почти черными. Безоблачное небо, сплошь усеянное яркими звездами, вызывало какое-то необъяснимое спокойствие.       А после — темнота. Дорога завела в длинный бездушный туннель. Тогда же Николь закрыла окно, возвращаясь в безрадостную реальность. Этот город не стал для неё домом или местом, которое хотя бы на дюйм отличалось от Сицилии. Опасность, подобно старому другу, все еще крепко держала её в своих объятиях и не давала заскучать. Подчиненные Рафаэля, так же, как и отца, не были заинтересованы в её защите. Она одновременно являлась и не являлась частью Семьи. Её не покидало ощущение, что так будет всегда, что до самой смерти она должна защищать саму себя от мира, становиться частью которого она не желала.       Как только машина выехала в лес, в салоне, окутанном тишиной, раздалось звуковое уведомление её телефона. Николь чуть нахмурилась и аккуратно достала устройство, стараясь не испачкать сумку.       — И кто же написывает моей драгоценной жене в столь поздний час? — подозрительно спросил Рафаэль, вскинув бровь.       — Криста просит срочно позвонить, — ответила она сухо, отрывая взгляд от экрана.       — Так чего же ты ждешь? Звони. Семья же так важна, вдруг что-то случилось.       Николь увидела предостерегающий блеск в его глазах и поняла, что от слов Кристы теперь зависела не только её жизнь в Семье Карбоне, но и жизнь так таковая. Ведь она находилась в одной машине с тремя гребанными убийцами, в принципы которых вряд ли входило не убивать женщин и детей, коль скоро те дали повод.       Она демонстративно нажала на вызов и поставила громкую связь. Криста ответила после первого гудка и произнесла на испанском:       — Фред всё узнал!!! — её голос дрожал, она рвано дышала. — Он идет убить меня!!! Мне так страшно… Я боюсь умирать, я не хочу… умирать. Не хочу, — продолжала та срывающимся шёпотом.       Николь застыла, не в силах произнести ни слова, ощущая стремительно накатывающую тошноту.       — Скажи что-нибудь, Николь. Помоги мне. Я не знаю, что делать, — кажется, Криста заплакала.       Внезапно послышался грохот ломаемой двери, от которого Николь даже вздрогнула, а затем глухой стук от падения телефона на пол.       — Ах ты ебанная тварь!       От разгневанного голоса отца руки Николь затряслись, ей едва удалось зажать себе рот, боясь, что малейший звук с ее стороны он услышит. Раздался наполненный ужасом вопль Кристы, затем серия звонких ударов и угроз Фреда, от которых буквально стыла кровь. Непонятное кряхтение, звук разбиваемого стекла, истошные крики, плач Кристы и что-то похожее на хруст костей.       — Я убью тебя, сука! — удар. — Отрежу твой блядский язык и заставлю сожрать.       Ещё один удар, да такой громкий, что Николь больше не сомневалась: Криста не выживет этой ночью. Всё, что та делала, так это болезненно мычала, возможно, барахталась, а вскрикивала все реже. И в какой-то момент её кряхтение стало удаляться вместе с шагами, в сопровождении звука волочащегося по полу тела. А затем — тишина. Такая же, как царила в салоне автомобиля пять минут назад, но ощущения от неё были совершенно иные.       Рафаэль попытался осторожно достать телефон из руки застывшей в ужасе Николь, но это было практически невозможно из-за её крепко сжатых пальцев. Он нажал красную кнопку сброса, встретившись с удивленным взглядом Диего.       — … машину, — едва слышно произнесла Николь, но никто из присутствующих не смог разобрать всю фразу.       — Что? — переспросил Рафаэль.       — Останови эту гребанную машину!!!       Ноа резко вжал педаль тормоза, Николь в эту же секунду открыла дверь и выбежала из салона, чувствуя, что её вот-вот стошнит. Она едва успела ухватиться за какое-то дерево, как её тело скрутил спазм и рвотный позыв взял верх. Рафаэль, вышедший следом, наблюдал, как из содрогающегося хрупкого тела его жены выходило то, что не успело перевариться после банкета.       — Вот и узнали парочку семейных секретов, — елейным тоном сказал подошедший к нему Диего, протягивая сигарету и поджигая свою.       Рафаэль одарил его выразительным взглядом и перед тем, как закурить, кинул:       — Заткнись.       — А если серьезно, что будешь делать? — выдыхая дым, Диего указал взглядом на согнувшуюся пополам Николь, все ещё блюющую под деревом.       — Сначала послушаю, что она скажет.       — Мне звякнуть Джону? Криста всё-таки его сестра.       — Мы и без этого по колено в говне. Лучше позвони Хьюго и скажи, чтобы его ручная крыса нашла телефон раньше других.       — Сию минуту, — Диего шуточно отдал честь, зажав сигарету между губ.       Рафаэль же вернулся взглядом к жене. Он видел, как дрожала её рука, державшаяся за дерево, как рвано вздымались плечи и подкашивались босые ноги. Она выскочила из машины без пиджака и его взору снова открылось разорванное платье, окончательно лишившееся своего первоначального блеска. Рафаэль сделал последнюю затяжку, кинул окурок на землю и затушил ботинком, а после направился к ней. Она, услышав его шаги, отчего-то замерла. Боится что ли?       — Ты закончила? — спокойно спросил он, остановившись за её спиной.       — Думаю да, — отозвалась Николь тихо, не повернувшись и медленно выпрямившись.       — Тогда поехали.       Рафаэль положил руку на её плечо, ощущая под пальцами не унимающуюся дрожь, пробирающую её миниатюрное тело и задал вопрос:       — Идти можешь?       Она чуть кивнула и нерешительно повернулась. На её бледном лице застыла смесь ужаса и отчаяния, глаза на мокром месте, губы плотно сжаты. И он не мог понять, от чего именно: неминуемой смерти мачехи или из-за того, что они стали случайными свидетелями жестокости Ласкано. Рафаэль второй раз за этот бесконечный вечер не знал, что делать и как себя вести с собственной женой. О которой, черт возьми, за последние несколько часов он узнал гораздо больше, чем за прошедшие два месяца.       Сейчас она была похожа на испуганное дикое животное, поведение которого не назовешь предсказуемым. Он мог бы взять её на руки, как в прошлый раз, но чисто интуитивно эта идея казалась провальной. Поэтому он просто протянул руку для поддержки, и в следующую секунду Николь вложила свою ладонь в его и крепко сжала.       Каждый её шаг был настолько неуверенным, что Рафаэль был готов в любой момент подхватить её лишившееся чувств тело. Однако та держалась за сознание и благополучно дошла до машины, где их уже ждали Диего с Ноа.       — Езжай медленно, — кинул он, забираясь в салон.       Рафаэль не сводил взгляда с Николь вплоть до их прибытия на парковку, затем помог ей выбраться из авто и, все же подхватив на руки, донес до комнаты. Его жена уже не дрожала, лишь сильнее прижимала к себе туфли.       — Я скоро вернусь, — сказал он и покинул помещение.       Николь сразу же зашла в ванную, зачем-то закрыв за собой дверь на замок, сбросила платье и включила прохладную воду. Она не жалела сил и яро орудовала мочалкой, оттирая засохшую кровь с кожи, одновременно ругаясь себе под нос. Страх сменила злость. На Фреда, на Кристу, на Рафаэля, на мир, в котором она родилась.       Как же вышло, что Дон добрался до истины? Мертва ли Криста или прямо сейчас подвергается пыткам? Николь знала, что даже законы Семьи не остановят отца от расправы, в которой он был особенно искусен. Его жертвы не умирали быстро и познавали всевозможные виды боли. И, почти сойдя с ума от агонии, издавали последний мучительный выдох, находя освобождение в смерти.       Николь не знала, сколько времени провела под потоком холодной воды в размышлениях, но вышла лишь тогда, когда удалось полностью вернуть самообладание. Она промокнула волосы полотенцем, и, пока обсыхало тело, сделала привычные уходовые процедуры. На кожу рук и ног нанесла увлажняющее молочко, с лица смыла то, что осталось от макияжа, а после перекрыла сывороткой и маской. Она посмотрела в зеркало и удовлетворенно кивнула.       Когда дверь ванной открылась, Рафаэль, развалившийся на диване в её комнате, лениво повернул голову и прошелся по Николь беглым взглядом. С влажных волос капала вода, пропитывая насквозь плотно запахнутый атласный халат вишневого цвета. На её ногах были донельзя забавные пушистые тапочки, вызывающие беззлобную усмешку. Его жена не лишилась изящества, но выглядела просто, по-домашнему. Не так, как он привык.       — Присядь, — он указал на диван, стоящий напротив, попутно притягивая к губам стакан с виски.       Но Николь проигнорировала его слова и направилась к выходу. Рафаэль вскинул брови, но ничего не сказал, когда та вернулась с бокалом и бутылкой красного сухого вина. Она разместилась напротив, ловко избавилась от пробки и наполнила бокал почти до краев, полностью игнорируя правила этикета.       — Кто научил тебя стрелять? — наконец заговорил Рафаэль, кладя локоть на спинку дивана и принимая более расслабленную позу.       Николь с присущим ей изяществом задумчиво покрутила бокал в руке, а после сделала небольшой глоток. Она и не надеялась, что супруг поинтересуется её эмоциональным состоянием, но также и не думала, что тот будет прямой, как рельса. Надо ли говорить, что настрой её на диалог был минимален и всё, что она хотела — так это побыть наедине с собой, как было всегда?       — Сложно сказать, — ответила она сухо. — Сначала обстоятельства, а потом человек, который умел обращаться с оружием также хорошо, как и держать язык за зубами.       — Какие обстоятельства?       — Разве не очевидно? Я дочь Дона, и многие считают, что на него можно повлиять через шантаж.       — Это да, — Рафаэль многозначительно усмехнулся, снова притянув к губам стакан, — но разве может быть в опасности тот, кто почти не покидал дом?       — Вы хорошо осведомлены, мсье, — Николь бездумно покрутила бокал тонкими пальцами. — Это случалось на обратном пути с приемов, где мое присутствие было необходимо.       — Тебя пытались похитить прямо из машины Семьи?       — Нет, я ездила в отдельной. Меня сопровождала пара человек, но этого мало, когда нападает втрое больше.       Рафаэль вскинул брови от услышанного и залпом осушил стакан, со звоном возвращая его на стол.       — Ты была хорошей мишенью, — он потянулся за бутылкой и плеснул себе янтарной жирности. — И часто это случалось?       — Я не считала, — ответила Николь просто, повторяя действия Рафаэля, только с вином. — Но я не думала, что эти навыки пригодятся мне здесь.       — Тебя никто не просил вмешиваться, — тот одарил её серьезным взглядом.       — Скажите это девушке, над которой пытались надругаться в туалете. Кто знает, следующей могла быть я. И раз мы об этом заговорили, что будет с теми, кого сегодня приставили ко мне?       — Это тебя не касается.       — И все же они не выполнили свою работу. У меня два предположения почему. Либо они пошли против Вашего приказа, игнорируя мою защиту, либо… — она сделала небольшую паузу, чуть прищурившись. — Следовали ему.       Рафаэль не был уверен, но ему показалось, что в голосе Николь проскользнула то ли злость, то ли… обида? Он уже давно понял, что его жена не из глупых и знает, когда нужно говорить, а когда держать язык за зубами. Надо признать, после её фразы он почему-то ощутил мимолетный укол совести. Но больше его удивило то, что ей хватило смелости заговорить об этом прямо.       — Диего проведет с ними воспитательную беседу, — наконец ответил он, отмахиваясь от ненужных мыслей.       — Моя жизнь стоит одной беседы? — Николь склонила голову вбок, обманчиво миролюбиво улыбаясь.       Без преувеличений, он видел в ней маленькое и милое, но всё же хищное животное с острыми коготками. Ей не одолеть таких, как он, но вот с мелкими рыбешками вполне управится.       — Скажи прямо, чего ты хочешь, — он усмехнулся, прислонившись к спинке дивана.       — Чтобы мои глаза их больше не видели, — Николь неспешно закинула ногу на ногу, ненамеренно оголяя бедро.       — Без проблем, — Рафаэль невольно ухватился взглядом за белоснежную кожу. — А теперь расскажи про свою мачеху, — он медленно прошелся взглядом по её телу, остановившись на глазах.       — Здесь нечего рассказывать, — голос Николь стал тише, обретая горестный оттенок. — Думаю, Вы и так всё знаете.       — Я похож на того, кто спрашивает дважды?       За обманчивой расслабленностью наконец открылась истинная цель визита. Об этом говорил его пристальный прищуренный взгляд, предельно ясно подтверждающий прошлые слова. Сейчас с ней разговаривал не её муж, а Младший Босс корсиканской мафии. И Николь не была уверена, что её жизнь останется вне опасности, если промолчать.       — Криста… ввязалась в игру, исход которой был известен заранее. Я не знаю её целей, но думаю, что она решила оставаться верной своей кровной Семье. Вы ведь знаете, что Нью-Йорк и Сицилия уже много лет на грани войны, и политический брак этого не изменил, а лишь оттянул начало. Так вышло, что я стала случайным свидетелем разговора Кристы и её отца. Она передала ему какие-то бумаги и сказала, что Фред хочет заключить сделку с Семьей из Чикаго.       — Ты должна была сразу рассказать об этом Фреду.       — Да, должна. Но не стала.       — Почему?       — Потому что мне было четырнадцать лет. Никто не стал бы слушать ребенка, да и кроме словесных доказательств у меня ничего не было.       — А может ты хотела защитить Кристу?       — Нет. Мы с ней не были близки.       — И все же она позвонила тебе, — подметил Рафаэль, наполняя уже опустевший стакан.       — Да. И тем самым здорово меня подставила. Когда отец найдет телефон, продолжительность моей жизни быстро сведется к нулю, — Николь грустно усмехнулась, осушая бокал. — Гораздо эффективнее было бы позвонить Джону.       — Я уже позаботился об этом. Ты в безопасности.       — Спасибо, конечно, но ни Вы, ни Ваши солдаты, ни корсиканский Дон не спасет меня от гнева отца.       Николь аккуратно поставила бокал на стол, ловя на себе недобрый взгляд. В глазах Рафаэля зажглось нечто предостерегающее, на его выпирающих скулах заиграли желваки.       — Ты сомневаешься в моих силах?       Даже будучи опьяненной, Николь поняла, что задела больную точку. Она знала, что французская мафия значительно моложе других, на сицилийских приемах мужчины любили обсуждать их слабые места, но она никогда не считала клан Карбоне слабыми. Наоборот, стремительному росту их власти и влиятельности можно было только позавидовать.       — Нет, — ответила та честно, поднимаясь на ноги.       Рафаэль неотрывно следил за тем, как Николь неторопливо обошла столик и остановилась напротив. Затем как-то странно прищурилась, смотря куда-то сквозь него, наклонилась к его уху, ставя руки по обе стороны от его головы и прошептала:       — Скажите, мсье, Вы уверены в своих людях? Уверены, что в Марселе не гуляют люди Ласкано? Или не затаились в Вашем доме?       — Уверен, — ответил он твердо, глядя в открывшуюся ложбинку между её округлых грудей.       — А что Ваши люди словят за меня пулю? Ведь вы сделали всё, чтобы никто из них не считал меня хозяйкой. Даже садовник в курсе, что Вы не желали этого брака. Я знаю, что Вам не нравлюсь. Простите, но даже несмотря на вашу силу и влиятельность, Ваши слова о защите для меня не более, чем пустой звук.       Ответом послужила тишина, Николь начала было отстраняться, но Рафаэль схватил её за бедра и, приложив небольшое усилие, заставил себя оседлать. Её тело вмиг напряглось под его грубыми пальцами от жара, исходящего от его тела. Близко. Он был слишком близко.       — И все же, официальное предложение о браке поступило от меня, — негромко, но строго произнес он, сжимая бедра Николь.       Ему нравилось видеть, как на её озадаченном личике проступили эмоции. Глаза, расширенные то ли от страха, то ли от возбуждения, приоткрытые пухлые губы, порозовевшие от алкоголя щеки. Неровное дыхание от его рук, бесстыдно гуляющих по её разгоряченному телу.       — Нравишься ты мне или нет не имеет никакого значения, — продолжил он, всматриваясь в её зеленые глаза. — Факт, что мы женаты, неизменен, я уже говорил об этом. Поэтому да, мои люди обеспечат тебе защиту и словят за тебя пулю, если понадобится, — он наклонился ещё ближе к её лицу и вкрадчиво произнес: — Думай, что говоришь. В следующий раз я не буду так спокоен.       А после накрыл её губы своими. Было ли это в его планах? Нет. Он и не думал, что их разговор приобретет интимный оттенок. Но Николь сама подошла к нему, а Младший Босс был не из тех, кто отказывал себе в удовольствии. Она, словно парализованная, не издала ни звука, пока тот искусно завладел её ртом. В движениях его напористых губ и блуждающих по телу рук не было нежности, лишь жажда обладания и стремление её утолить во что бы то не стало. Не было и грубости… по крайней мере пока что.       Николь не сопротивлялась, сосредоточившись на незнакомых ощущениях. Этот поцелуй отличался от свадебного, и его контекст был предельно ясен. Она не потеряла голову, никакие бабочки не зародились в её животе, а алкоголь словно испарился из крови. Неприятное, до дрожи отталкивающее чувство заставило её тело двигаться и схватить руку Рафаэля, пробирающуюся под халат.       — Вы хотите заняться вопросом наследника, мсье? — спросила она, заметив в его потемневших глазах нотки замешательства.       — Что?       Николь прокашлялась и прикрыла губы ладонью, глубоко выдохнув и собравшись с мыслями. Хватка Рафаэля была все еще сильной, а кожа под его руками как будто плавилась.       — Разве нам нужно вступать в интимную связь, если основой целью не является зачатие наследника? — ощущая некую неловкость от сказанного, проговорила она.       — Кто тебе это сказал? — он прищурился.       — Вы не пришли ко мне в первую ночь и я поняла, что не интересую вас в этом плане. Но так как мой долг — родить Вам ребенка, я думала, что наша связь случится лишь тогда, когда это будет необходимо.       Недобрый огонь зажегся в карих глазах Рафаэля. Николь почти физически ощущала нарастающую опасность и невольно сжалась, затаив дыхание. Неужели она чересчур его разозлила?       — В первую очередь, твой долг — это быть послушной и не давать повода для развода, — в его голосе появились стальные нотки, взгляд стал жестче. — Не тебе решать, хочу я тебя или нет, повиновение — вот чего я от тебя жду. А что касается ребенка… ты действительно считаешь, что мне нужны от тебя дети? Я согласился на этот фарс только ради выгоды. У тебя красивое личико и оно сгодится на пару-тройку раз, пока мне не наскучит. И именно в твоих интересах раздвигать свои длинные ножки, когда я скажу. Ведь так ты сможешь задержаться здесь подольше.       Рафаэль довольно грубо толкнул Николь вбок, заставляя слезть с себя, и встал на ноги. Она ошарашено уставилась на его массивную фигуру, не осмелясь пошевелиться. Такой расклад его более, чем устраивал. Она оскорбила его дважды. Забыла, кто её муж, и в чьем доме она находится.       — По традициям Сицилии брак не будет действительным, пока я тебя не трахну. Сегодня ты упустила свой шанс. Думаешь, будет ещё один?       Громкий хлопок дверью заставил её вздрогнуть, а после выдохнуть с облегчением. Что ж, по крайней мере он не выставил её из дома или, что ещё хуже, не изнасиловал. Сегодняшний день и так был полон дерьма, а ненависть мужа — это то, с чем ей под силу справиться.       Этой ночью Николь посетила бессонница. Сидя в полутьме на диване и поджав под себя ноги, она прокручивала в своей голове последние двадцать четыре часа, пытаясь связать события в единую логическую цепочку. Первое и самое главное, что она поняла — Рафаэль все еще относился к ней с подозрением, даже несмотря на то, что она жила в его доме подобно мыши. По её личным прогнозам, Младший Босс уже должен был ослабить бдительность, однако то, что его солдаты не обеспечили ей защиту, доказывало обратное. Возможно, он решил дать ей свободу на сицилийском приеме, чтобы убедиться в ее верности Семье Карбоне. Однако, Николь рассматривала ещеё один вариант: её смерть освободила бы Младшего Босса от лишних забот.       Второе — нападение на банкете было спланированным действием, к которому клан Сезара Кальвани имел прямое отношение. Даже будучи немного не в себе, Николь успела заметить кинжал в теле убитого ею человека, на ручке которого был выгравирован их герб: ворон с песочными часами. Кто-то оставил его, чтобы донести кровавое сообщение и пошатнуть влиятельность Карбоне.       Третье — смерть Кристы. Николь была не до конца уверена, что перестрелка в Марселе и разоблачение Кристы не связаны между собой. Предположений было много: кто-то из Сицилийской делегации что-то узнал и передал Фреду Ласкано, который решил разобраться с предателем сразу. Либо, наоборот, Криста ослабила бдительность из-за занятости Дона вопросами сотрудничества с Францией и где-то прокололась, оставив за собой следы. А может и вовсе Фред давно что-то подозревал и приставил к жене слежку, и её раскрытие в этот день не более, чем стечение обстоятельств. И с этого момента война между Сицилией и Нью-Йорком являлась лишь вопросом времени.       Смерть Кристы заставила вспомнить о своей родной матери. Их судьбы, по иронии судьбы, оказались очень схожи. Каждую из них выдали замуж за чертова садиста, и каждая сделала выбор в пользу себя, который повлек за собой мучительную смерть. Николь грустно усмехнулась, обхватив колени. До чего же горький финал. И, вероятнее всего, её ждет такой же.       Их брак с Рафаэлем определенно пошел не по плану. Предложив ему себя в день перемирия, она была уверена, что они станут неплохими деловыми партнерами. В конце концов, в договорных браках редко заходит речь о чувствах, да и сама она едва ли способна испытывать нечто настолько возвышенное, как любовь. Её не волновало безразличие Рафаэля, но его сегодняшние действия — вот основная проблема.       Николь медленно провела ладонями по плечам, кончиками пальцев нащупав несколько выпуклых тонких полос. Боль уже давно исчезла. Но следы… они вызовут вопросы, ответы на которые давать пока не хотелось. Каждый раз, смотря в зеркало, она видела перед собой истерзанное, некрасивое тело, которое все еще способно родить, но не способно вызвать восторг у мужчины. Рафаэль её не захочет. Он просто не может захотеть кого-то столь обезображенного.       Поэтому, когда он не пришел в первую брачную ночь, она с облегчением поняла, что у нее получится максимально оттянуть момент их физической близости. Но сегодня он впервые обратил на неё внимание, как на девушку. Его потемневший от похоти взгляд, обжигающе-подчиняющий поцелуй, горячие ладони, бесцеремонно изучающие тело — все это заставило её на мгновение потерять себя, лишиться контроля под сладкими пытками. Её мозг сопротивлялся, в то время как тело, позабывшее тепло, оживало.       И когда его руки попытались проникнуть под халат, единственный элемент одежды, скрывающий её безобразное тело, она остановила его. Отказала не просто мужу, а Младшему Боссу в исполнении супружеского долга и вызвала злость, намеренно поднимая тему наследника, потому что знала, что он не хочет детей. Николь не испугали его слова об упущенном шансе, страх вызвала крупная возвышающаяся фигура и жесткий взгляд темно-карих глаз. Всего на мгновение ей показалось, что в таком состоянии Рафаэль не совладает с эмоциями и раздавит её двумя руками, не оставляя шанса на спасение. Но, к её собственному удивлению, он просто ушел, растоптав все предыдущие усилия Николь. И теперь ей предстояло снова заполучить расположение мужа и всеми силами постараться задержаться в этом доме настолько, насколько возможно.