Галльская сказка

- Римляне! Римляне! По вытоптанной дорожке, ведущей вдоль просыпающихся ранним утром домов, шёл Бойрикс. Мужчина возвращался с ранней предутренней охоты, когда услышал конское ржание и знакомый язык. Мелькнувший красный плащ не мог знаменовать никого другого – солдаты Рима достигли их поселения. Бойрикс нервно поправлял светлую льняную накидку, покрывающую могучие плечи и тряс длинными волосами, вымытыми щелочью и стянутыми в упругий хвост до такой степени, что они напоминали конскую гриву. Он слишком хорошо помнил сражения с солдатами из далекой страны, унесшее жизни многих молодых воинов, только прошедших посвящение и получивших в руки оружие. Тогда солдаты вражеской стороны отступили. Черепа побежденных до сих пор украшали стену дома Бойрикса, навевая воспоминания о кровавой битве в непролазной чащобе. В тот год восстали многие племена, которые услышали о молодом карнуте Гутуатере, организовавшем нападение на римских торговцев в Ценабуме. Это послужило сигналом. Дальше волну протестов подхватил молодой арверн Верцингеторикс, организовавший боевые действия на территории, которую римляне уже считали своей. В то время полыхнули все племена, вдохновленные огнём восстаний. Однако, после окончания этой продолжительной войны многие племена галлов покорились Риму. Карнуты остались неприступны, вспоминая унижения, перенесшие в те года, когда вождь из дальнего городища Тасгетий заключил мир с римским царём и позволил солдатам-чужакам встать на зимовку в их домах. Слава лесным духам, селение Бойрикса эта участь обошла стороной, но затронула его родичей, живших неподалеку. Что хотели римляне? Для чего они приехали? Бойрикс не знал, но был готов хоть сейчас взять в руки оружие и защищать интересы племени. К тому моменту, когда жители селения высыпали из домов, три всадника на здоровых и сильных конях уже продвигались вдоль улицы. Полностью экипированные, они напоминали неподвижные скалы, застывшие под холодными дождями. У того, что ехал впереди прочих, туника была выкрашена в красный цвет. Поверх неё был накинут лёгкий доспех, состоящий из кольчуги и металлических наплечников. Головы римлян покрывали шлемы, состоящие из одной чашеобразной части с очень небольшим задним козырьком и широкими пластинами, которые прикрывали уши и боковые части лица. Каменные лица ничего не выражали, лишь светлые глаза оценивающе скользили по людям и домам, вытянувшимся вдоль вымощенной мелкими камнями дороги. Ни один мускул не дрогнул на лице чужеродных воинов при виде незнакомых мужчин, женщин и маленьких детей, держащихся за льняные плащи матерей. - Люди селения! Есть ли среди вас понимающие язык римлян? – громко крикнул воин в красной тунике. - Есть, - тихо произнёс Бойрикс, стоявший рядом с солдатами. - Переводи нам всё, что скажут эти посланники злых духов! - пробираясь через толпу людей, потребовал Андекамул. Августин Туллий Северус рассматривал стоявших перед ним жителей крупного селения. Все как на подбор высокие, сильные, с густыми длинными волосами и правильными, симметричными чертами лица. Девушки испуганно поглядывали на незнакомых мужчин, прячась за отцами и братьями. Мужчины смотрели прямо и гордо, готовые в любой момент схватиться за оружие. Похвально и смело, но он пришёл не воевать. Взгляд Августина упал на вызвавшегося переводить речь римлян своим соплеменникам. Далеко не прост этот селянин. Оглядев его с головы до ног, командир тридцать третьей центуры заметил ненавистное Риму золотое ожерелье на шее галла. Воины, носившие такое украшение, не знали боли и усталости в бою, отчего считались самыми опасными из всех. Забиравшие жизни одна за другой, они выкрикивали таинственные восхваления своим диким богам, ненасытным до праведной крови воинов Империи. Августин незаметно поморщился. Он хорошо помнил восстание, вспыхнувшее несколько лет назад, когда вся Галлия загорелась огнём протестов. Много крови его соотечественников пролилось прежде, чем удалось полностью подавить мятежные племена, вздумавшие пойти против воли Цезаря. Особенно повозились с карнутами. Этот дикий народ, словно брыкающийся конь, постоянно норовил сбросить седока. Сговорившиеся даже против своего вождя в знак протеста Риму, они только подтверждали варварский нрав, который мешал установить лояльные отношения. Однако, Цезарь не оставлял попыток заполучить удобные для Рима территории, облюбованные своенравным племенем. Любой ценой. - Мы приехали не воевать, - примирительно начал Августин. – Пролитая напрасно кровь нам не нужна. Дождавшись, когда светловолосый воин переведёт сказанное, центурион продолжил: - Ваш вождь из Аутрикума согласился вступить в мирные отношения с нами, - на этом моменте жители встревоженно загудели, словно рой лесных пчёл. – Идут холода. По приказу Цезаря, римские солдаты должны встать на зимовку у карнутов. В толпе начался гул. Люди хмурили брови и прикусывали губы, злобно посматривая на представителей чужой страны. Мужчины сжимали в руках тяжелые и острые предметы, готовые в любой момент вступить в сражение. - Совсем ум изжили! – прошипел Андекамул. – Никаких зимовок! Разве забыл проклятый Рим, чем это закончилось в прошлый раз? Цезарь хочет повторения?! Бойрикс перевёл слова друида. Вопреки ожиданиям, гнев никак не отразился на лице трёх солдат. Они словно не предали значения словам взбалмошного старика. Вперёд вышел ват Матуген. Положив руку на плечо друиду, он спокойно произнёс: - Бойрикс, скажи, что нам нужно время, чтобы дать ответ. Пусть дадут нам три дня. Получивший приказ не вести боевые действия и ни к чему не принуждать варварский народ, Августин скрипнул зубами и согласился на условия карнутов. Три дня не три месяца. В конце концов, приказа из Аутрикума они ослушаться не посмеют. Как только солдаты Рима покинули селение, начался настоящий кошмар. Старухи запричитали, кто-то из женщин заплакал, девушки начали громко переговариваться, хватаясь за головы. Мужчины спорили о том, какое решение стоит принять. Друид объявил всеобщее собрание на главной площади, когда солнце дойдет посолонь до середины неба. Люди разошлись по домам. Сайофра металась по двору, подгоняемая матерью. Торопясь переделать все дела в первой половине дня, Изибил надавала детям заданий и отправила их выполнять поручения. Мешая сапогами грязь и поминутно её соскабливая с подошвы тонкой палочкой, девушка мечтала только об одном – присесть и отдохнуть. На вопрос к чему такая спешка мать сердито зыркнула и ответила, что если придут солдаты, то нужно будет решать где их разместить. Не в хлеву же. Логической связи между приходом солдат и взбалмошной уборкой Сайофра не увидела, но спорить не стала. Незаметно солнце тусклым холодным шаром докатилось до середины неба. Нужно было идти на главную площадь, куда уже потихоньку начали стягиваться люди. Зашедшая в дом Сайофра села на одну из лавок, где спали члены семьи. Сейчас они пустовали – все заняты делами. Сняв с себя платок, девушка облегченно выдохнула, позволяя вспотевшей голове немного передохнуть. Грубым гребнем она расчесала жидкие светлые волосы и принялась как обычно затягивать тугую косу, прижимающую уродливые уши. На многострадальную голову снова опустился тонкий льняной платок. Отряхнув юбку, Сайофра обошла дымящий посреди избы очаг, рядом с которым стояла подставка для дров в виде рычащего волка. Прямо за подставкой к стене была приколочена полка, полностью принадлежавшая матери. Там лежали разные украшения, ступы для растирания трав, платки с вышитыми узорами и оставленная Андекамулом дудочка, которая уже месяц покоилась в их доме. Брать инструмент строго запрещалось, особенно Сайофре. Каждое утро и вечер Изибил ревниво проверяла, чтобы волшебная вещица лежала на своём месте. Сайофра и не собиралась её трогать. Девушка все ещё была уверена, что подняла его по ошибке, но возвращать было нельзя. Если альвы не убьют за оскорбление, то односельчане за попытку возврата точно. Сайофра покачала головой и вздохнула. Надвигаются тяжелые времена. Девушка вышла из дома и закрыла дверь, отправившись в место сбора селян. - Соплеменники! – стоявший в центре площади Андекамул воздел руки к небесам. – Спустя столько лет беда снова постучалась к нам в двери. Солдаты проклятой страны ступили на наши земли! Как и много лет назад, когда правил Тасгетий, наш вождь из Аутрикума дал разрешение на то, чтобы воины Рима перезимовали у карнутов. Но можем ли мы верить этим сведениям? - Нужно отправить кого-нибудь в Аутрикум! – выкрикнул из толпы опытный охотник Дэйти. Дэйти знали все. О быстроте его ног ходили разные слухи. Кто-то говорил, что род парня ведёт начало от сестры самой Ардуинны – быстроногой богини охоты. Легенды гласили, что сестра прекрасной охотницы не послушалась её совета держаться подальше от людей и вышла замуж за кузнеца Руисерта, влюбившегося в красавицу, которую встретил на поляне. После этого разгневанная Ардуинна отреклась от сестры на долгие годы, перестав покровительствовать древнему народу в охоте. Дэйти заслуженно считал своим предком Руисерта. Никто не возражал. -Хорошая мысль, - согласился Бодуоньят. Впервые он появился на улице без своей заветной лиры. – все знают о твоих быстрых ногах, Дэйти. Послужат ли они на благо нашего народа? Андекамул закивал. Друид, хоть и славился своим вспыльчивым нравом, понимал, что это единственное верное решение, которое сейчас можно принять. На кону стояла жизнь целого поселения. Дэйти был отправлен в Аутрикум в тот же день. Снарядив охотника всем необходимым и взяв со двора Бойрикса самую быструю лошадь, жители смотрели вслед исчезающему за деревьями соплеменнику. Над селением повисла тягостная тишина. Ближе к вечеру улицы поселения опустели. Жители разошлись по домам, негромко переговариваясь и тяжело вздыхая. Последние лучи холодного предзимнего солнца падали на пожухлую безжизненную траву, словно пытались вернуть её к жизни. С юго-востока наползали тяжелые тучи, грузно передвигаясь по холодному небу и подминая под себя его синеву. Смеркалось. Сайофра сидела на поваленном бревне около дома и вглядывалась в синеющий лес на далеких, недостижимых горах. Говорят, там живёт дикий и недружелюбный народ, который враждебно настроен не только к римлянам, но и к соседним племенам, несмотря на крепкие торговые отношения. Сама она ни разу не видела Людей с Горы, как их называет Бодуоньят. По рассказам отца бард, будучи молодым, много путешествовал, в результате чего и складывал свои песни о богах, героях, магических сущностях и древних королевствах. Знал Бодуоньят и о Людях с Горы. Правда песни о них складывал редко по каким-то своим соображениям. В кустах что-то зашевелилось. Девушка насторожилась и повернулась на звук. Алеющие сухие листья черной бузины мелко задрожали и послышался тихий шорох, словно маленький зверёк заметался по траве. Сайофра бесшумно направилась к подозрительным кустам, нервно сминая подол платья. После той истории с несчастной дудочкой девушка часто поглядывала на кусты с подозрением, а сейчас её сердце практически выпрыгивало из груди от страха обнаружить ещё что-то. Тогда в селении её точно станут бояться и презирать. Шорох прекратился. Сайофра присела и пошарила рукой по жесткой предзимней траве, проверяя её на наличие странных предметов. Не обнаружив ничего, девушка заглянула в кусты. Однако, кроме крупных горстей увядающих чёрных ягод там ничего не было видно. Тусклое солнце угрюмо падало на мертвеющие листья кустарника, пытаясь согреть его своими увядающими лучами. Сайофра вздохнула. Привидится же всякое. Приметив скорый заход солнца, девушка встала с прохладной земли и, отряхнув юбку, пошла домой. По ночам тут бродить не следует. Если не альвы одурманят, так ещё кто-нибудь в Чёрный лес уведет. Не оглядываясь, она шла вперед, рассматривая хмурое полотно серого вечернего неба. Сайофра даже не подозревала, что за кустами бузины блестели чьи-то нечеловеческие глаза. Шли дни. Каждое утро становилось всё мрачнее и неприветливее предыдущего, пробуждая селян не ярким солнечным светом, а холодным промозглым ветром и моросящим дождём. Вернулся быстроногий Дэйти из главного городища и доложил о том, что сказанное римским командиром правда. Вождь лично отдал приказ о зимовке легионеров на земле карнутов. Селяне очень долго возмущались и перешептывались, прежде чем разойтись по домам и сетовать на судьбу уже за толстыми стенами деревянных сооружений. Какая судьба ожидает несчастное селение? А соседние деревни? Ведь там живут родственники и друзья. Никто не знал. Молодые и глупые девки ходили с серьёзными лицами при родителях, но как только те отворачивались, начинали хихикать и перешептываться о красоте римских солдат. Юные мальчишки никак не желали принимать наличие чужаков на своей родине и при любом удобном случае грозились схватиться за оружие. Более старшие и серьёзные мужчины понимали – надо ждать. Приказа из главного городища ослушаться могут только глупцы, желающие расстаться со своей жалкой жизнью, потому что при любой попытке бунта поддержки ждать не стоит. Во второй раз римлян уже вряд ли удастся прогнать с облюбованной земли. Женщины хлопотали по хозяйству и судорожно пытались рассчитать припасы на неминуемо приближающуюся зиму, которую придётся разделить не только с родными, но и с чужаками из дальних земель. Некоторые селяне бегали к вату Матугену за прорицаниями на ближайшую зиму, но сын Медведя качал головой и не мог сказать ничего хорошего или плохого. По непонятной для всех причине, нынче ват не видел будущего. Это настораживало даже злобно настроенного к сыну Медведя Андекамула. Друид совершал ритуальные жертвоприношения в святилище и просил духов природы защитить своих детей от опасности. Раньше Андекамул уходил на сбор всех друидов в какое-то тайное место, где они в конце лета забивали баранов и пили хмельные напитки, обсуждая насущные проблемы. Оттуда друид возвращался отдохнувшим и полным новостей из больших земель. В ту пору все селение собиралось вокруг него, чтобы послушать интересные вести или посмеяться с историй глупых соплеменников, о которых рассказывали другие друиды. Даже бард Бодуоньят в такие моменты откладывал свою лиру и охотно приходил послушать речи Андекамула. В этот год друид никуда не пошёл, опасаясь оставлять селение без присмотра. В один из вечеров, когда люди готовились к приходу римлян следующим утром, Сайофра вышла прогуляться к остывшей и посеревшей предзимней реке. От неё уже тянуло холодом, отчего девушка поёжилась и поплотнее закуталась в свой плащ, натянув на голову капюшон. Ещё недавно сочный зелёный лес стоял колом, а сейчас готов вот-вот сбросить ненавистную сухую листву и покрыться первым снегом, который погрузил бы его в долгожданный пуховый сон. Девушка вздохнула. Хотелось бы и ей стать деревом, безмятежно стоящим у опушки. Она бы распускалась в теплое время года, цвела и беспрестанно говорила бы с другими растениями, пока зима не убаюкала их до первых капелей. Вдруг Сайофра заметила движение у воды. Почти у самой кромки сидел Бодуоньят. Он задумчиво перебирал струны лиры и смотрел на безмятежную воду. Девушка бесшумно спустилась к барду и села около него, искоса посматривая на музыкальный инструмент. - Вы что-то не поёте последнее время, - робко заметила она. – Почему? - Скоро выпадет снег, - отстранённо заметил мужчина, не расслышав её вопрос. – Однако, ещё никогда его приближение не ощущалось так тревожно, как сейчас. Сайофра пожала плечами. Все эти духовные люди какие-то странные. У одного чувства тревожные, другой прорицаний не видит, третий ходит мрачнее тучи. Так и жить не захочется. Казалось, нынче все о Сайофре и её странной внешности забыли, погрузившись в завтрашний приём воинов с красными плащами. Утро началось как обычно. Мать разбудила домашних громкими указаниями к работе, поторапливая их начать вести дела. Только разлепившая глаза Сайофра нехотя поднялась со своей лавки и потянулась, прогибая затекшую за ночь спину. Кто-то из младших детей уже выбежал во двор, впустив в дом лучи холодного восходящего солнца, которое сегодня светило на удивление ярко. Отец, зевая, разводил огонь, подкладывая сухие дощечки из подставки для дров. Поежившись, девушка взяла гребень и быстро прошлась им по тонким светлым волосам, собирая их в худенькую косичку. Повязав платок, Сайофра принялась помогать младшим сестрам и братьям собираться. Все шло своим чередом, пока она не услышала, как проходящая мимо их двора Аоибхинн крикнула Изибил: «Э! Римляне на подходе, готовьте лавки и бычков». Это действительно было так. Солнце ещё полностью не поднялось над горизонтом, как воины из далеких земель вошли в селение. Суровые, спокойные и не выражающие ни к кому интереса, солдаты Римской империи казались ожившими статуями в лучах холодного солнца. Их предводитель, что приезжал несколько дней тому назад, о чём-то долго говорил с Бойриксом, друидом Андекамулом и ватом Матугеном. Сайофра не слышала их разговоров, да и никто бы не позволил ей этого сделать. Изибил чуть ли не постоянно гнала девушку работать, чтобы та не мелькала перед глазами у римлян и не уходила далеко от дома. Беспокойства матери девушка не понимала и не разделяла. Если уж она в родном селении никому понравиться не может из парней, что о чужих мужчинах говорить? Да к этим воинам в железной броне и подойти-то страшно. В селении стоял переполох. Только к концу первой половины дня Андекамул пригрозился принести в жертву всех, кто мешает вести переговоры. Тогда любопытные жители селения разошлись по домам и ждали вердикта за толстыми стенами или во дворах, делая вид, что огромное количество дел не даёт зайти внутрь. Некоторые в открытую высказывали недовольство, выкрикивали оскорбления в адрес пришедших солдат и даже пытались кинуть в них грязь, но их быстро скрутили и заперли по домам, чтобы никого не провоцировали. Во второй половине дня наконец началось расселение. Часть воинов уже отправили на подселение, где они были обогреты и накормлены. Кто-то пытался казаться радушным, кто-то не скрывал своего недовольства от присутствия чужаков в доме и вслух оскорблял солдат, пользуясь тем, что они не знают языка карнутов. Изибил запретила детям говорить что-либо непристойное, грубое, навязчивое или глупое при солдатах. Вдруг кто-то из римлян всё же знает карнутский язык? Оскорбление они не спустят. А если и спустят, для чего беду зазывать? Смеркалось. Сайофра сидела дома одна. Мать ругалась во дворе на быков, браня их последними словами. Дети бегали на улице, таскали воду и собирали яйца у куриц. Отец ушёл по своим делам, которые Сайофре были неведомы. Изибил всегда говорила, что у мужа свои дела. Лучше его не трогать и ни о чем не спрашивать, тогда в семье будет всё хорошо. Девушка с этим не спорила. Откуда ей знать, как семью строить? Задумчиво покивав своим мыслям, она чуть не пропустила тихий скрип двери за своей спиной. Повернувшись, Сайофра увидела командира римских солдат, который приезжал к ним договариваться о зимовке в длинном красном плаще. Кто он там? Кажется, центурион.