Pov: Агата
Я не помнила, как в тот вечер вернулась в номер. Не помнила перелет обратно в Стокгольм — все как в тумане. По возвращению домой, я начала разбирать чемодан, но даже это давалось мне с огромным трудом. Я не знала, за что взяться: скинула все вещи на пол и просто уставилась на эту кучу. Вспомнила о том, что неплохо было бы забрать Ориона у Евы и сразу набрала подругу. Та вызвалась сама привезти песеля после работы. Ушла мыть посуду, которую не успела помыть перед отлетом, так как он был слишком внезапным. Но и на это у меня сил не хватило. По итогу: я просто села на диван, включив телевизор и обхватив себя за ноги. В голове была абсолютная пустота, а в комнате оставалось все меньше кислорода. Голова начинала кружиться и легкие жадно хватали как можно больше воздуха, но выходило худо. По приезду я совсем забыла проветрить квартиру. С небольшим трудом добравшись до балкона, я распахнула дверь, впуская прохладные потоки. Солнце только вставало. Я уселась на плетеное кресло, любуясь только просыпавшимся городом. Небо только начинало окрашиваться в оранжевые оттенки, и понимание того, что своим звонком я скорее всего разбудила Скай, дошло до меня поздно. Все чувства перемешались, и я перестала понимать их. Воспоминание пришло так не навязчиво, мол: «Ах, да, две полоски, кажется что-то такое было». Мне нужно было срочно чем-то себя занять, но все валилось из рук. Я пыталась ухватиться за ускользающую из рук мысль, но и это давалось с трудом. Кажется, Хаксли говорил о том, что нужно посетить гинеколога. Влезла в интернет и нашла частную клинику. Они работали с восьми, так что время на запись у меня еще было. Дабы не забыть позвонить им на, поставила себе напоминание. На работе мне было так же херово и, казалось, что я живу лишь по какой-то дурацкой привычке — просто потому, что надо. Просто потому, что я уже это делаю. На обед меня утащили Ева с Эдвардом. Они болтали о новых отношениях Кадогана и Линд, которые ходили по офису как начищенные чайники. Я искренне за них рада, хоть кто-то счастлив. Надеюсь у них все получится. В клинику я так и не записалась. Просто испугалась. Мне было страшно. Страшно услышать что-то на подобии: «Мне очень жаль, но вы не сможете иметь детей, стоило прийти раньше». В голове все так же продолжал оставаться туман, чувство потерянности рассеялось лишь тогда, когда в офисе появился Нильсен. Кажется, именно тогда я вспомнила о его существовании. О том, что вчера мы поссорились. Он назвал меня ребенком… Черт, насколько же нелепо все произошло. Он ведь прав был в чем-то, а я вместо того, чтобы достойно принять все что он мне наговорил, действительно повела себя как ребенок. Для полного комплекта оставалось только ножкой топнуть и губки надуть. Он пришел вместе с Альмой и внутри, что-то неприятно-вязкое разлилось от того, как они мило воркуют между собой. Алекс ограничился коротким кивком головы, сопровождающим «Доброе утро, мисс Харрис». Так и проходили мои дни: я гуляла с Орионом, ходила на работу, домой, встречалась с друзьями. Все. Ева с Эдом долго и упорно меня пытали, после чего мне пришлось все им рассказать. Под пытками я имею ввиду три бутылки вина, которые они в меня влили. Ну и в себя тоже. Мы честно все поделили. Эд с Евой яро настаивали поделиться новостью с Нильсеном, но мне было страшно. Я понимала, с одной стороны он имел право знать о том, что это его ребенок, возможно… А во-вторых, это самое «возможно» и было проблемой. Вдруг у меня был кто-то ещё?***
В один из вечеров я задержалась допоздна. Время для меня стало идти иначе — я попросту не замечала, как оно пролетало, благодаря чему, я бы и обеды пропускала, если бы не мои верные товарищи, которые вырывали меня на перекусы. — Харрис, — я чуть ли не подпрыгнула на стуле. Зачем пугать-то? — уже половина девятого, ты чего здесь? — Простите, не заметила, как пролетело время. — Жду тебя у входа, подброшу. — Алекс… — Возражения не принимаются. Сказал, как отрезал и ушел по-английски. Мне ничего не оставалось, кроме того, чтобы сделать так, как он просил. Точнее, это даже звучало как приказ и, если я скажу, что мне не понравилось — нагло совру. Мы ехали в тишине и, она была далеко не неуютной. Наоборот, было очень комфортно и легко. Будто так и должно быть. Будто он каждый день подвозит меня до дома, целует на прощание и обещает заехать утром. Я не знала от чего возникли такие ассоциации, но они определенно подняли и без того, опущенное настроение. Он довёз меня прямо до подъезда. Сухо попрощавшись с ним, я вышла из машины. Только моя рука коснулась ручки двери, как меня прервал голос. Почти такой же властный, какой был в офисе. — Агата, — обернулась, — давай поговорим. Мое разбитое, переломленное и подавленное трижды состояние позволило мне лишь кивнуть, безмолвно соглашаясь его просьбе. Так же, как и в машине, минутами ранее, мы гуляли в тишине, только устроившись на отдаленной от лишних людей лавке, Нильсен позволил себе начать: — Агата, я хотел попросить прощения. Я столько наговорил тебе. Ты попросила о помощи, а я… — Все нормально, я не в обиде. Я тоже повела себя не лучшим образом. Удивительно, в который раз остаюсь наедине с этим человеком и, в который раз нет никакого напряжения. Даже после ссоры все было естественно. Вечерело, люди занимались спортом, кто-то выгуливал животных, и я отметила, что неплохо было бы погулять с Орионом, он так любит играть на природе. Вот парочки, как молодые, так и люди в возрасте: подростки, целующиеся украдкой, женщина, наверняка уже со взрослыми детьми, от которых она скрывает свой роман, так как боится их реакции, пожилой старичок, везущий на инвалидной коляске жену. Она всю дорогу о чем-то ворчала, а он терпеливо вез ее вперёд. А вот и молодые мамочки, чьи дети у кого в коляске кричат, у кого бегают где-то рядом, поддразнивая друг друга. Снова возвращаюсь к мыслям о материнстве, о том, что мой ребенок мог точно так же срывать для меня с клумбы цветочки или задавать миллион и один вопрос, наивно полагая, что я знаю ответ на каждый. И я бы знала. Узнавала бы для него. Была бы лучшей версией себя для него. Я думала о Нильсене, который почему-то все ещё сидит рядом. Который так же яро думает о чем-то. Чей профиль подсвечивают уличные фонари, делая его более мягким, но не лишая аристократичности. — Алекс, ты говорил, что хотел от меня детей. Почему? — Не знаю, мне кажется, ты была бы хорошей матерью. Он сказал это так легко и просто, словно это что-то нереально очевидное. Но эта очевидность, была не очевидна мне. — Я могла бы быть матерью… — И будешь, встретишь того, с кем построишь семью и будешь счастлива. — Я не это имею ввиду, — он свел брови к переносице, задавая немой вопрос. — В общем, когда я попала в ту аварию, я была беременна. — Всхлип. — Случился выкидыш. — Ещё один. — Я узнала об этом в командировке. Представляешь, — конечности начало потряхивать, а к горлу подкатил ком, который проглотить я была не в состоянии, — случайно ведь узнала. Своего лечащего врача встретила, он спрашивал о моем здоровье, реабилитации и случайно упомянул. Сказал, что мне лучше записаться на приём к врачу, дабы проверить все и при необходимости пройти курс лечения. Я не выдержала. Сорвалась на рыдания. К счастью никто из прохожих не обращал на нас внимание. Это был первый раз, когда я позволила себе так выплеснуть эмоции. Первый раз за эти два года. Приходилось зажимать рот ладонью, дабы не сорваться на громкие рыдания. Я почувствовала, как чьи-то горячие руки обхватили меня за плечи, прижимая к себе и успокаивающе гладя по волосам. Алекс шептал мне что-то, на что я лишь кивала и прижималась к нему ещё теснее. Как же хорошо было в его объятиях. Хотелось спрятаться в них от всего мира. Хотелось, чтобы каждый раз так обнимали: когда больно, плохо, грустно или одиноко, когда очень хорошо и просто так, потому что захотелось. Не помню, как мы дошли до моей квартиры, как он умыл мое лицо и уложил спать. Помню лишь звук закрывающейся двери.***
Pov: Александр
Я никак не мог поверить в то, что услышал. У нас с Агатой мог бы быть малыш. Наш малыш. Родители много рассказывали о том времени, когда они ждали меня: как папа бегал по ночному городу, в поисках правильного цвета яблок; как с нетерпением ездили на УЗИ, желая услышать биение сердца своего чада; как ночами не спали, убаюкивая меня, а потом искренне радовались, когда я без задних ног все же засыпал. Я никогда не видел Агатой такой сломленной. Она ведь не знала того, что знал я, не знала какого это быть одной семьёй. Она всегда пыталась быть сильной, независимой, ни к чему не привязываться, но…чаще всего, делала это слишком усердно, отталкивая тех, кто любил ее по-настоящему. Я не знал, как это описать: Агата стала другой, но вроде бы и прежней оставалась. Просто, кажется, успокоилась. Не могу сказать ничего определенного, мы с ней только по работе общались, было конечно пару неформальных раз, но этого недостаточно, чтобы прийти к единому мнению. С ее переездом в Швецию, почему-то поменялось все у меня, а может, я просто стал обращать внимание на свою жизнь. На то, чего я хотел когда-то, и чего добился сейчас. Я постоянно работал, проводил время с друзьями, семьёй, Альмой, которая буквально вырвала меня из лап депрессии, в которую, я практически впал. Но к сожалению, у нас с ней ничего не получилось бы и нашим отношениям, казалось бы, препятствовало всё. В последнее время Олссон своя не своя была. Мы сидели у нее, смотря какой-то фильм. Мне нравился тот уют и спокойствие, что она мне приносила. Я бы очень хотел сделать эту девушку счастливой, но казалось, что я просто на это не способен. На телефон блондинки поступил звонок, и она поспешила его отключить. Я никогда не лез в ее личное пространство, но ее реакция меня напрягла. — Все нормально? — Да, конечно, ничего важного, — она поспешила вернуть взгляд на экран телевизора и нервно заправила мешающую прядь за ухо. — Аль, я же вижу, что что-то происходит. В последнее время странная какая-то ходишь, напряжённая. Если я недостаточно хорошо помогаю тебе расслабиться, так и скажи, что-нибудь придумаю. Способов у меня много. Что я делал? Шутить пытался, но выходило не очень, от чего нервозность перешла и на меня. — Нет, в этом смысле все в порядке, я бы даже сказала замечательно, — она очень мило смущалась, просто… Просто дело оказалось в ее бывшем, который внезапно для себя решил, что он без Олссон жить не может и так далее. В принципе типичная история, но то, как она об этом рассказывала, говорило о том, что там у них не все так просто. А если учитывать то, как Альма людей на сквозь видит, то я мог быть спокоен, что ее бывший не представлял из себя какого-нибудь отморозка. — Алекс, — она поднял на меня свои сияющие от слез глаза, — у меня правда ничего с ним не было. Ты не подумай… — Хэй, — я обхватил лицо девушки руками, стирая большими пальцами слезы, — я ни в чем тебя не обвиняю. Я доверяю тебе, слышишь? Я провел ее в ванную комнату, умывая заплаканное лицо прохладной водой. Судя по облегченным вздохам, ей это помогло. Я оставил ее наедине, дабы она окончательно привела себя в порядок. Знаю, девочкам это нужно, дабы собраться с мыслями и жить дальше. Когда она вернулась, то ее уже ждал зелёный чай с любимыми печеньками. Сейчас они как никогда кстати нам пригодятся. — Может это нравится нам? — Что именно? — Любить тех, кто нас не любит. Заботиться о них и всячески привязываться. Хотя, разве головой мы выбираем в кого влюбиться? Что ты во мне нашла? Почему полюбила? Альма молчала с минуту, тщательно выискивая ответ на мой вопрос. — Может то, чего мне не хватало прежде? Может это, не совсем любовь? Может это иллюзия, я нашла человека, который идеально мне подходит, который заботится обо мне, но… Это не тот, кто мне нужен на самом деле. Может быть мыслями о тебе я пыталась забыть его? Это глупо и эгоистично, но я сама не заметила, как все произошло. Так отчаянно хотела быть любимой, что создала для себя иллюзию влюблённости. — Звучит знакомо, — к сожалению. Я бы никому не пожелал испытывать подобное чувство невзаимной, съедающей все внутри любви. — У тебя тоже что-то происходит, да? — Есть такое. И ситуация даже чуть схожа. Только вот она память потеряла, и недавно, когда о прошлом спрашивала, мы поссорились. — Ты про помощницу свою? — Как ты поняла? — Женская интуиция, - Олссон спрятала хитрую ухмылку за чашкой чая, — мы, девочки, все видим и все слышим. Да и тем более ты так напряжен в ее присутствии был, я даже подумала, может бывшая твоя, и, как видишь, угадала. — Я бы хотел сказать, что ты ведьма, но больше на ангела смахиваешь. В тот вечер мы и расстались. Эти отношения были чудесны и, наверняка, спустя много лет я вспомню о них с теплотой. Для нас с Альмой, эти они были глотком свежего воздуха, видимо перед настоящими испытаниями жизни, так как те новости, что сообщила мне Харрис оставлять без внимания нельзя. Почему? Потому что я чувствовал ответственность — Агата была практически матерью нашего ребенка и потерять его — очень серьезный стресс. Хм, «отец», «папа» — все это так необычно. Я ведь мечтал об этом. И когда в моих фантазиях моей женой была именно Агата. Все это было так близко и все это так быстро исчезло. Черт, а я ведь даже не подозревал, что был в шаге от счастья…