Undividable

Гвен, 35-й день зимы Чёртов дед с погребальной урной на голове и его подружка-сектантка решили её довести! В момент, когда Гвен больше всего требовались ответы и нормальное человеческое общение, эти двое делали прямо противоположное. Линда настолько достала со своими проповедями, что Гвен бежала от неё, как от огня, а мистер Урна вообще словно сквозь землю провалился. Приходилось проводить время в одиночестве, и в какой-то момент Гвен показалось, что у неё едет крыша. Теперь она спокойно могла обходиться без еды. Целую неделю Гвен ничего не ела, кроме овсянки одним утром и нескольких чашек чая, и у неё даже в животе не заурчало. Да и спать она стала куда меньше. Не удержавшись, она поделилась наблюдениями с Линдой, но тут же пожалела об этом. — Это всё, потому что ты наполовину демон. После этого можно было не слушать дальше. Её проповеди ходили вокруг одного факта — Гвен демон и поэтому ей стоит покаяться. А ещё каждый день молиться Даре, чтобы демоническая часть отсохла от такой набожности и сама отвалилась. И кто только придумывает такой бред: сама Линда или какой-нибудь местный религиозный писака? Именно поэтому она предпочитала общению исследование комнат. Линда называла это место «резиденцией Мастера», но у Гвен нашлись свои варианты. Например, «чертова дыра» или «проклятый дом». «Дыра» значительно отличалось от домов в привычном смысле слова. Для своей злодейской базы мистер Урна выбрал несколько комнат, кардинально отличающихся друг от друга, поместил их в межмировую пустоту и соединил дверями-порталами. Но ни одна из них не выглядела по-настоящему жилой. Столовая, например, сияла музейной чистотой. Через неё тянулся стол на фигурных ножках, накрытый белоснежной скатертью и сервированный десятками натертых до блеска тарелок и приборов. Стены украшала золоченая лепнина, на потолке красовалась фреска со множеством деталей, а высокие и узкие окна прикрывали легкие шторы. Отличное место для Линды с её разговорчиками про мораль и мыслями о прекрасном. Но не для Гвен, жрущей овсянку, уткнувшись лицом в тарелку, словно собака. Зато собственной спальне она попыталась придать нормальный вид. На кровати с кованой спинкой валялся скомканный плед, а на тумбочке с массивным приемником высилась горка яблочных огрызков. Сиденье кресла, обитого тканью с веселенькими цветочками, стало темно-серым, из-за того, что Гвен привыкла залезать в кресло с ногами, а снять сапоги ей не разрешалось. В углу комнаты стоял старомодный телевизор, с блестящими подписями под каждой кнопкой и таким же сверкающим названием. Гвен попыталась включить его, сев на пульт, но там ничего, помимо белого шума, не транслировали. Радио передавало только звуки помех и шипение. Зато из окна открывался вид на космос. На темно-фиолетовом фоне блестели три луны разного размера в окружении звезд: крупных и освещающих пространство вокруг, мелких и еле заметных. Одни собирались в кучки, другие оставались поодаль. Гвен потратила не один вечер, разглядывая их, пока не поняла: изображение за окном было всего лишь картинкой. Звезды не двигались. После этого она потеряла к ним интерес. Из всех комнат, которых насчиталось около двадцати, она не исследовала только три. Первая — огромная библиотека. Гвен видела её лишь мельком. Книжные полки раскинулись так далеко, что она не смогла охватить взглядом всё помещение. Оставшиеся две это покои Мастера (так их называла Линда) и его рабочий кабинет. Гвен знала, где они находятся, но никогда не бывала внутри, даже в замочную скважину их не видела — чертова магия мешала. Именно там (иначе где ещё?) находился выход из этой дыры. Гвен пыталась расспрашивать Линду, но та лишь сдержанно качала головой. По её словам, единственный способ покинуть резиденцию — открыть межпространственный портал и пройти через него. И Гвен могла поклясться, что знает, как это делается. Она знала, что ей нужно всего лишь поддеть ногтем пространство, и перед ней откроется воронка, ведущая в любую точку мира, да ещё и в любой момент времени, который произошёл или которому только предстоит произойти. Единственной проблемой было отсутствие рук и слабость, накатывающая каждый раз, стоило ей задуматься об этом всерьез. А раз так, значит, она заперта. Да и с кем — с Линдой! Хуже варианта попросту не существовало. Эта её болтовня о вере, терпении и смирении уже в печенках сидела. Каждый их разговор превращался в проповедь о Даре и божественном свете, и, кажется, попросту не существовало того, что заставило бы замолчать эту поехавшую фанатичку. Линда была из тех людей, что после удара по правой щеке тут же подставят левую, и считала, что других правильных вариантов не существует. И стоило ей хоть заикнуться о том, как правильно жить эту жизнь, Гвен охватывало сильное раздражение. Смирение? Терпение? Что за бред? Всё, чему её научила жизнь, это всегда бить в ответ. Их разговоры кончались криками Гвен и терпеливым раздражением на лице Линды. Огромный прогресс, между прочим, раньше не удавалось даже сбить с неё слащаво-блаженное выражение. Может, со временем удастся доказать Линде, что все её верования просто дерьмо собачье? Именно этим она и занималась, когда в воздухе заискрились молнии, и мистер Урна вышел из портала примерно в полутора метрах от неё. Вилка всё ещё тускло светились, и по зубцам пробегали зеленые разряды. Мистер Урна откинул полу плаща, чтобы пристегнуть её к поясу, и тут Гвен поняла — у неё всего несколько секунд, чтобы выхватить у него вилку и открыть портал. Раз она знает, как открыть его руками, то и с помощью артефакта справится. Шаг, рывок, и зубы со скрипом вцепились в рукоять, обмотанную кожей. Гвен отскочила на несколько шагов, и дернула головой, пытаясь подцепить пространство. Но ничего не произошло. — Не получится — тебе стоило в этом убедиться, — сообщил он и приблизился на расстояние вытянутой руки. — Смотрящий в пустоту не любит чужих рук. На вкус этот его «Смотрящий в пустоту» отдавал гнилью. Гвен разжала челюсти, сверля мистера Урну ненавидящим взглядом, а тот как ни в чем ни бывало поймал вилку в полете. В следующий раз она попытается влезть в портал, пока тот не закрылся. — Если попадешь в пустоту, придется бродить в ней несколько сезонов, — мистер Урна вернул жезл себе на пояс и последовал к выходу. — Но тогда ты не найдешь ответов. Он что, ещё и мысли читает? Гвен вытаращилась на него, стараясь скрыть тревогу. Но разве от него такое скроешь? И что тогда значит «не найдешь ответов»? — Идем. Если не сейчас, ты станешь создавать мне проблемы. И чтобы Гвен не пропустила приглашение, он схватил её за плечо и потащил за собой. Ох, неужели до этого — пришлось подобрать в голове слово поцензурней — дошло, что им пора поговорить? Крупные руки мистера Урны оканчивались длинными заостренными ногтями. Их прикосновение чувствовалось даже через кожаный плащ. А ещё от него за несколько метров несло мертвечиной, и Гвен отвернулась, скривив нос. Как вообще Линда терпит у себя в начальниках полуразложившийся труп? Они свернули в столовую, а затем вышли на кухню — место с футуристическими панелями и тумблерами. Оттуда направились в комнату отдыха, почти не отличающуюся от мест, к которым привыкла Гвен, а из неё в нечто напоминающее старинный конференц-зал. Там и находилась одна из комнат, вход в которую ей по сей день был заказан. В двери даже не было замочной скважины. И как он собирается открыть её? Может, это тайный проход? Потрогает слева, подергает справа и… Однако мистер Урна просто взмахнул кистью, и плита отъехала в сторону. Перед ними предстала пещера неправильной формы. Даже воздух в ней был более сырым, чем в других комнатах. А ещё там совсем не было мебели. Стульями служили огромные сталактиты (или сталагмиты?), а вместо стола возвышалась каменная плита. Большая часть свода обрушилась, открывая взгляду темно-фиолетовый космос. Только вот звезды здесь двигались. — Вау… Мистер Урна не обратил внимание на то, как жадно она оглядывалась по сторонам. Он отпустил её плечо, прошествовал к одному из обломков свода, лежащих тут и там, и устроился на нем. Гвен покосилась на камни и скривилась. Сидеть на таких твердо, да ещё и холодно, а в пещере и так не тропический курорт. — О чем ты думала перед тем, как перенестись в Эсперию? — спросил он настолько монотонно, что Гвен задумалась — а не робот ли перед ней? — Думаешь, я помню? — хмыкнула она, усаживаясь на каменную плиту и пытаясь подмять под себя плащ. — Подумай. Если умеешь думать. Она фыркнула и попыталась вернуться в тот декабрьский день. Гвен ехала к маме. Она проходила очередной курс терапии, и всё, на что ей хватало сил, это пить воду маленькими глотками и изредка говорить что-то ослабевшим голосом. Всю ту неделю Гвен не покидала тревога. Мама вроде бы держалась молодцом, но что если лечение не подействует? Что если однажды её организм решит сдаться? А что, если мамы уже нет, а она никогда не узнает об этом? — Я думала о больной матери, — бросила Гвен и сморщила нос, стараясь унять покалывание. Верхний глаз завертелся, как заведенный, а остальные два продолжили глядеть в разные стороны. Мистер Урна замер, будто бы вращение глазом требовало от него огромной концентрации. Впрочем, через пару секунд он пришел в норму и вытаращился на Гвен всеми тремя глазами. — Подумай ещё. — Сам, блин, подумай, — возмутилась она, попытавшись по привычке скрестить руки на груди. — Ты вообще знаешь, что такое рак? О чем ещё я могу думать, когда единственный человек, который меня любит, может умереть со дня на день? Не стоило говорить этого. Похоронной урне нет до этого дела, зато себе только хуже сделала. Гвен дернула головой, чтобы волосы закрыли ей лицо, и опустила голову. — Я разбираюсь в межмировых путешествиях, — тон мистера Урны сделался мягче. Неужели у этого существа есть сострадание? — Такие мысли привязывают к родному миру. А значит, было что-то ещё. — Может, я думала о Таре, — пробубнила Гвен. — Это моя старшая сестра, пропала полгода назад. Скорее всего, так оно и было. Гвен постоянно вспоминала о сестре и уже не замечала, как часто это происходит. Верхний глаз мистера Урны крутанулся пару раз, но быстро остановился. Он перевел на неё все три глаза и спросил: — Тара Маккуин? Из голоса исчез любой намек на эмоции, и на мгновение его глаза сверкнули зеленым. И тут Гвен увидела Тару так явно, словно сестра стояла в нескольких шагах от неё. Лицо сестры похудело, губы запеклись, а под глазами залегли темные круги. Словно её несколько недель морили голодом или не давали спать. — Откуда ты знаешь Тару? — воскликнула Гвен, неуклюже соскальзывая с плиты. — Она была здесь несколько недель назад, — сообщил мистер Урна, и видение развеялось. — Я отправил её обратно. Она была лишней деталью в механизме. — Тогда почему бы тебе не отправить обратно меня? — Гвен всплеснула тем, что осталось от рук и принялась мерить шагами пещеру. — Разве я не лишняя деталь? — Представь, что ты — стакан, в который капает кислота. Я изолировал тебя, но если ты вернешься, защита перестанет работать. А то, что в тебе осталось, выжжет тебя изнутри и превратит в энтропию. Чтобы попытаться вникнуть в его бредни, пришлось остановиться. Но и так понятнее не стало. Гвен сморщилась, обернулась на мистера Урну и недовольно воскликнула: — Чего? — Если я верну тебя обратно, ты уничтожишь свой родной мир, — кажется, он закатил глаза. Нашелся, блин, самый умный, мог бы и попонятнее объяснять! — Каким образом? У нас магия существует только в кино! — Повелитель пустоты — сильный демон. Его магия будет работать где угодно, пока вся не выйдет. А в тебе её столько, что хватит на уничтожение десятков Куилинов. Так что подумай, хочешь ли ты вернуться. Спокойствие мистера Урны в вопросе, донельзя волновавшем Гвен, заставляло жалеть, что её руки сейчас где-то заперты. Она бы взяла его за плащ и встряхнула как следует. Она бы приказала ему разобраться с этим, раз он такой умный. Как жаль, что она не может сделать этого. — Мне теперь навсегда заказан путь домой? Ты это хочешь сказать? — спросила Гвен, приблизившись к мистеру Урне. В нос снова ударил отвратительный сладковатый запах. Мистер Урна промолчал. Он будто находился где-то в другом месте, хоть и продолжал сидеть перед ней. Он даже не глядел в её сторону! — Тогда верните мне сестру! — закричала Гвен, надеясь привлечь его внимание. — Я предложил выбор, и она решила покинуть Эсперию, — его голос прозвучал так, будто доносился из радиоприемника, находящегося в соседней комнате. — Но Тара не знала, что я здесь! А если бы знала, то не оставила бы меня! Мистер Урна, наверное, плохо её слышит. А раз так, Гвен закричит ещё громче. Ну не может он действительно не догонять! Что здесь сложного? — Спроси её ещё раз! Гвен топнула ногой и стиснула зубы так крепко, что те заныли. Дыхание участилось и со свистом вырывалось из ноздрей. Если мистер Урна посмеет отказать, она искусает ему всё, до чего дотянется! Изорвет его гнилую плоть на клочья, пальцы пооткусывает и выбьет глаза собственным лбом! Не стоит её недооценивать! — Я не стану нарушать мировую скорлупу, которая и так вся в трещинах, — он вытянул руку, и эмоции, переполнявшие Гвен, исчезли без следа. У неё даже ноги подкосились, и она уселась на лежащий под ногами осколок. — Это не обсуждается. А теперь иди.