Доспехи для принца

Гора отвоевана и почти восстановлена. Ступеньки лестницы вычищены до блеска и даже немного скользят под подошвой новых сапожек. Только бы не запутаться в юбках и не растянуться на полу! Но я стараюсь не смотреть под ноги, ведь передо мной распахнуты кованые ворота зала приёмов, в которые я должна войти с высоко поднятой головой и твёрдой поступью, хотя коленки предательски подрагивают. Мне видны собравшиеся знатные гномы, похожие на обрамлённые в стальную оправу самоцветы — так ярко сверкают украшения в их бородах и так величественно поблескивают начищенные доспехи и наручи. Пока я ещё не вижу, чем заканчивается зал, но я знаю, что там в окружении своей семьи и друзей стоит в нетерпеливом ожидании мой жених. Сегодня я увижу его впервые, и очень надеюсь, что он хоть немного мне понравится. А ещё я очень переживаю, понравлюсь ли я ему. Хотя в любом случае выбора у нас не было. Даже, если мы оба будем испытывать друг к другу неприязнь, нам не избежать этой помолвки. Наши семьи скрепили этот союз задолго до нашего рождения и до рождения наших отцов и матерей. Это была древняя традиция, служившая гарантией вечного процветания рода Дурина по королевской линии. Наконец я спускаюсь с этой ужасно скользкой лестницы и ступаю в зал. Дядя уже ждёт меня, предлагая свою руку. Я кладу свою ладонь поверх его и иду рядом, опустив веки, но с высоко поднятой головой. Ведь я — племянница владыки Железных холмов. Краешком глаз я подглядываю за толпой. Кого-то я знаю по Железным холмам, кого-то видела мимолётом, а кто-то мне и вовсе не знаком. Гномы добродушно улыбаются, перешептываясь и кидая монетки мне под ноги. Монетки звонко отскакивают от почти зеркального мраморного пола и замирают после недолгого кружения вокруг своей оси. От этого монотонного верчения моя голова тоже начинает немного кружиться, и я сильнее опираюсь на руку дяди. Наши шаги разносятся гулким эхом и замирают где-то высоко под потолком. Но вот мы уже почти дошли до конца. Из-под ресниц мне видны лишь очертания силуэтов. Надо поднять глаза и встретить свою судьбу, какая бы она ни была. И я поднимаю голову и встречаюсь взглядом с безучастными, холодными глазами. Внутри начинает неприятно покалывать от разочарования. Гном молод, темноволос и высок, но лицо его напряжено настолько, что выглядит жестоким. Я даже не могу понять, красив ли он. Может, я ошибаюсь и он вовсе не выглядит жестоким, а лишь волнуется, как и я. Я хочу ошибаться, потому что мне вдруг становится страшно, и я вцепляюсь в руку дяди. Но он перехватывает мою ладонь второй рукой и вручает меня ему — равнодушному гному, который смотрит сквозь меня каким-то стеклянным, окаменевшим взглядом. — Принц Кили из рода Дурина, внук великого Трора и племянник короля Торина, сына Траина, познакомься со своей наречённой, — громогласно говорит мой дядя. — Принцесса Райана из рода Дурина, дочь брата моей матери, моя племянница и воспитанница, познакомься со своим наречённым. И да будет благословен род Дурина! — Да будет благословен род Дурина! — взорвалась толпа гномов за моей спиной приветственными возгласами. Принц сжал мою ладонь так сильно, что я вздрогнула от резкой боли, но он почти сразу смягчил хватку. Его рука вспотела и неприятно скользила. — Прими этот дар, Райана, в честь нашей помолвки, — проговорил он бесцветным голосом, а какой-то гном поднёс подушечку, на которой лежал изящный золотой браслет тончайшей работы. Взяв его, принц Кили нервным движением захлопнул его на моём запястье. — Прими и мой дар, принц Кили, — голос мой предательски дрогнул, и я поджала губы. Один из приближённых моего дяди поднёс ко мне почти такую же подушечку, на которой тоже лежал браслет, но уже другой работы — более широкий и не такой изящный, но не менее дорогой. Я надела его на крепкое запястье гнома, отметив следы шрамов на коже. Я знала, что оба племянника короля, несмотря на юный возраст, участвовали в походе вместе со своим дядей Торином, королём Эребора. Они также сражались в Битве Пяти Воинств и принесли победу своему народу. Они были отважными воинами и достойными представителями королевского рода. Для меня было честью стать невестой одного из них. Но радости я не испытывала. В глазах моего жениха не было ни интереса, ни тепла. А его хватка была жесткой и слишком сильной. Неужели он всегда такой? Или его не радует наш с ним союз? Но как же так может быть? Ведь любой гном был бы счастлив иметь жену, чтобы продолжить свой род. Нас, гномок, было так мало, что за нас боролись, давали взятки отцам, совершали безумства и готовы были на всё, лишь бы обратить на себя внимание. А этот гном получил невесту, ничего для этого не делая, а просто потому что существовала такая традиция. Ему бы радоваться, а он хмурится и поджимает губы так, словно в жёны ему дали не молодую гномку, а орка, как минимум. После обмена подарками, к нам начали подходить для поздравления. Первым подошёл, конечно же, король Торин. И его я видела впервые, и даже немного удивилась увидев перед собой статного гнома, который вовсе не выглядел стариком, каким я его считала, исходя из его возраста. В его волосах, конечно же, была седина, а в глазах застыла мудрость и какая-то многолетняя тоска, но в то же время он не выглядел на свой возраст — его лицо не осунулось от времени, а тело оставалось подтянутым и сильным. В какой-то момент я поймала себя на том, что любуюсь королём Эребора, и смутилась. Это явно не укрылось от его внимательного взгляда, и он тепло улыбнулся мне, положив свои тяжелые руки мне на плечи. — Добро пожаловать в семью, Райана, — басовито проговорил он. — Благодарю, ваше величество, — тихо сказала я, склонив голову и почувствовав, как его пальцы чуть сильнее сжались на моих плечах, словно в поддержку. Потом он обратил свой взгляд на Кили и поздравил его. Но молодой гном лишь резко кивнул в ответ. Следующим подошёл светловолосый гном. Он сильно хромал и опирался на толстую трость. Его лицо было перекошено из-за уродливого шрама, что пересекал левую бровь, переносицу и щеку. — Я Фили, брат этого счастливца, — улыбнулся гном, ещё больше растягивая и так натянутую до предела кожу. Улыбка вышла кривой и жутковатой, но я вежливо улыбнулась в ответ и поклонилась, не сводя с лица гнома глаз, потому что не хотела, чтобы он думал, что мне неприятно на него смотреть. Я знала, что могла стать его невестой, если бы он уже не был помолвлен с кем-то из Синих гор, откуда был родом. Его голубые глаза показались мне ласковыми и добрыми, а ещё печальными, но не той печалью, что плескалась в глазах короля, а какой-то открытой и понимающей. Словно гном что-то знал и что-то хотел сказать, но не мог, при этом всеми силами пытаясь подбодрить и как бы говоря, что всё будет хорошо. — Мне очень приятно познакомиться с тобой, брат, — проговорила я и искренне улыбнулась, потому что, в отличие от моего жениха, лицо его не излучало безразличия и враждебности. — Поздравляю с помолвкой, — он несильно хлопнул Кили по плечу, но тот лишь криво улыбнулся, поймав взгляд старшего брата. У меня возникло чувство, что они о чем-то разговаривают, хотя губы их оставались плотно сжатыми. Хотя, почему я удивляюсь? Они же братья. Они должны понимать друг друга без слов. Но мне было совсем не ясен этот мимолетный диалог взглядами. Прежде чем отойти, Фили снова посмотрел на меня, перехватив мой взгляд и задержав свой дольше, чем того требовали приличия, словно раздумывал над чем-то, а потом резко отвернулся и захромал в сторону. Потом подходили ещё гномы, и ещё. И все говорили одно и то же. А мы с Кили стояли, как два истукана, и вымученно улыбались. Потому что он не мог, по каким-то его причинам, а мне просто передалось его настроение, хотя я всеми силами пыталась отогнать от себя дурное предчувствие, которое вдруг прочно засело в районе живота. Когда мы сидели в пиршественном зале, я пыталась поймать его взгляд. Я улыбалась ему и подливала вина в его бокал, всеми силами стараясь показать, что рада этому союзу, если вдруг он думал, что меня кто-то силком тащил под венец. Я с детства знала, что выйду замуж за кого-то из принцев, так что смирилась с этой мыслью. Поэтому когда дядя Даин сообщил мне, что Торин готов соблюсти древнюю традицию, испытала даже некое облегчение — наконец всё случится, и я стану невестой, а потом женой того, кого подготовила мне сама судьба. Я почему-то была уверена, что и гном ждёт не дождётся нашей с ним встречи. Но как же жестоко я ошиблась, и теперь чувствовала себя растерянной и немного испуганной. — Я рада нашей встрече, — наконец решилась я начать разговор. Он же даже не пытался сделать вид, что ему не всё равно, безучастно кроша мясной пирог в своей тарелке. Я вглядывалась в его лицо, пытаясь прочитать хоть какие-то эмоции, но он словно не слышал меня, уставясь в одну точку невидящим взором. — Хочешь ещё эля? Или ты больше любишь вино? — сделала я очередную попытку через какое-то время. Но когда он снова не отреагировал, я решилась и коснулась его ладони. Он дёрнулся и уронил пирог, а потом недоумённо уставился на меня, словно впервые увидел. — Всё хорошо? — спросила я, стараясь не звучать жалко, но, кажется, так и прозвучал мой голос — тонко и жалобно. — Всё просто отлично, — процедил он сквозь зубы и тряхнул своей темной гривой волос, в которой блеснули митриловые заколки. — Может, ты устала? Хочешь провожу тебя до твоих покоев? — его внезапный вопрос удивил меня. Был разгар празднества, и полагалось, что гномы будут веселиться и пить хотя бы до полуночи, а если учитывать королевский размах — то и до утра следующего дня. Но мне не хотелось в первый же день перечить своему будущему мужу. Вдруг он просто устал и тоже хочет отдохнуть? Поэтому я кивнула, и тогда Кили резко встал, чуть не опрокинув стул и подал мне руку. — Дядя, — обратился он к сидящему во главе стола Торину. — Прошу простить нас. Но Райана плохо себя чувствует. Я провожу её до её покоев, если ты и дядя Даин не возражаете. — Райана? — король Торин бросил на меня тревожный взгляд, и мне пришлось опустить глаза, потому что врать было стыдно. — Наверное, это всё вино, — сказала я, разглядывая богато расшитый рукав сюртука Кили. — Слишком крепкое. Немного кружится голова, да и только. — Ну хорошо, — кивнул Торин. — Жду вас завтра к завтраку. — Благодарю, ваше величество, — я едва успела присесть в реверансе, как Кили дёрнул меня следовать за ним. Теперь улицы Эребора уже не казались мне такими торжественными и праздничными. Настроение Кили всё испортило. А ведь я так ждала этого дня! Так готовилась! Это было так важно для меня! Сколько тканей было пересмотрено, сколько украшений отвергнуто, сколько причесок переделано. А как я ждала увидеть его, поговорить с ним, обменяться мечтами и планами!.. Я посмотрела на спину гнома, который почти тащил меня за собой, словно хотел побыстрее избавиться, и подавила тяжелый вздох. Плечи Кили были напряжены, движения резки. Мне хотелось хоть как-то успокоить его, но я понятия не имела как, потому что не знала, что его так злило. Неужели он хотел встретить любовь? Но это же просто смешно! Гномок слишком мало, чтобы надеяться на что-то подобное! Даже дядя Даин женился на той, которую смог завоевать своим положением владыки и огромным выкупом, выплаченным её родным. — Ты не рад нашей помолвке? — наконец спросила я, когда мы уже почти пришли к моим покоям. Кили резко остановился, но не обернулся ко мне. Я видела, как тяжело приподнялись и опустились его плечи. — Нет, всё хорошо, — бросил он через плечо. — Прости, если не веселюсь и не танцую на столе от счастья. Просто всё это… это неожиданно для меня. Мне нужно какое-то время, чтобы привыкнуть. Ты же понимаешь? Я не понимала, но сказала, что, конечно же, понимаю и ничего страшного нет. У нас с ним до свадьбы ещё месяц. Мы успеем узнать друг друга. Он как-то невесело улыбнулся, отвесил мне нервный поклон и удалился, оставив меня недоумённо смотреть ему вслед. Я думала, что он хотя бы подольше поговорит со мной или прогуляется по улицам города. Но он просто довёл меня до покоев и сразу бросил. А я, зайдя в комнату, сразу кинулась на кровать и расплакалась. Все мои мечты рухнули, а ожидания не оправдались. Кили был холоден, как лёд. Он даже не попытался сделать вид, что рад мне. Я ему совсем не понравилась. Он не желал этой помолвки. А я оказалась наивной дурочкой, полагая, что раз этот союз благословен самим Махалом, значит счастье обеспечено. Моё сердце было разбито, а сама я чувствовала себя униженной и оскорбленной. Лучше бы я вышла за его старшего брата! Он хоть смотрел на меня без затаенной злобы, а как обычно гномы смотрят на гномок — заинтересованно и с долей восхищения. — Он обязательно полюбит меня, — всхлипнула я, уткнувшись в подушку. — Обязательно! *** Эребор. За две недели до помолвки. — Она спасла мне жизнь! — воскликнул младший племянник Торина, сжимая кулаки. — Я знаю, что я чувствую! — И что же? — еле сдерживаясь, спросил Торин, которому всё это уже порядком начало надоедать. — Я люблю её! — выпалил на эмоциях Кили. — Хватит! — Торин ударил по столу кулаком и поднялся под встревоженные взгляды присутствующих гномов. — Что ты можешь знать о любви, щенок? Что ты готов сделать ради неё? Убить? Хорошо. Умереть? Ещё лучше! — рык Торина гремел над кабинетом. — А готов ли ты отказаться от своей крови? От своей семьи? От своего народа? В помещении повисла тяжёлая, бьющая по ушным перепонкам тишина. Даже Двалин, никогда особо не дёргавшийся от внезапных вспышек короля, напрягся и подобрался, собираясь в случае чего встать между двумя разгорячившимися гномами. — Ну? Что ты молчишь? Кили, сын моей сестры, потомок великих королей! Отвечай! Готов отказаться от крови Дурина и своего долга! — Торин упёрся кулаками в стол и, не отрываясь, глядел на побагровевшего гнома, которого так любил, что готов сейчас был убить за его глупость. Влюбился он! Да и не в кого-то там, а в эльфийку. Как только додумался до такой глупости?! Дис совсем избаловала мелкого паршивца, позволяя тому больше и жалея его, потому что тот рос без отца. Но Торин это быстро исправит, не будь он сыном своего отца, внуком своего деда! — Я дал ей слово! — процедил, красный как рак, Кили, не замечая предупреждающих взглядов Балина и Двалина. А Фили тем временем вообще сидел, как в воду опущенный. Он знал, что ждет его брата, и в какой-то степени чувствовал вину, потому что не уследил, не уберёг. Мелкий втюрился в ту самую Тауриэль, что исцелила его рану в Эсгароте, когда они застряли там как раз из-за килиного ранения. Но Фили даже подумать не мог, что это серьёзно. Ведь Кили не флиртовал только с теми, у кого между ног яйца росли. А вдруг любовь! Откуда блажь-то такая? Фили не понимал, но брату сочувствовал. — Хочешь опозорить свою мать? — глаза Торина потемнели от ярости. — Опозорить память своего отца? деда? меня? Не для того мы возвращали Гору, чтобы впускать в неё предателей! И я не позволю тебе уронить честь Дуринов! Через две недели состоится твоя помолвка с племянницей моего кузена Даина. И видит Махал, что если ты посмеешь ослушаться, я… — Торин, думаю, Кили всё понял, — седовласый Балин медленно поднялся со своего места, предотвращая если не кровопролитие, то серьёзное членовредительство. — Балин, не смей его защищать, — понизил голос Торин до опасного шепота. — Ты же сам понимаешь, что эта причуда добром не кончится! — Это не причуда, дядя! Я действительно люблю Тауриэль, а она меня! — проговорил Кили, но уже без былого задора. Всё-таки гнев короля-под-Горой был страшен. — Тьфу ты! — сорвался Торин, но Двалин успел подхватить Кили за шкирку и вытолкать из кабинета, уводя несчастного влюблённого в безопасное место для серьёзного разговора. *** Под стеной разрушенного Дейла. Тем же вечером. Коренастая тень приблизилась к месту, где к осколку стены прислонилась рыжеволосая эльфийка. Её волосы отливали медью в свете луны, а зелёные глаза смотрели без страха, хотя рука покоилась на рукояти меча. — Ваше величество, — эльфийка чуть поклонилась подошедшему гному. — Я получила ваше сообщение. — Вижу, — отрезал Торин, снимая капюшон. — Полагаю, тебе известна причина, по которой я хотел встретиться с тобой. — Говорите, — эльфийка поджала губы, и её лицо из мягкого превратилось в жесткую маску. — Я знаю, что Кили отдал тебе камень матери, — сказал Торин. — Верни его и уходи к своему народу. Кили — принц. На нем лежат определённые обязательства. Он никогда не оставит свой народ ради какой-то эльфийки. — Это он так сказал? — сухо спросила она. — Это я так сказал, — презрительно отозвался король гномов. — Он ещё мальчишка и не понимает, что его ждет. Он будет стареть и в конце концов умрёт, видя как ты по прежнему молода и полна жизни. Он будет корить себя за то, что привязал тебя к себе, и причинит вам обоим боль. Ты этого хочешь? Хочешь лишить Кили возможности иметь нормальную семью? детей? жизнь, которую он заслуживает? Что можешь дать ему ты, кроме своего тела и пустых разговоров про звёзды? Торин видел, как окаменело лицо эльфийки, как начали подрагивать ресницы, но не чувствовал жалости. Этот союз был обречён с самого начала. Да и она сама об этом догадывалась. Слишком уж большими были различия между их народами. — Я услышала ваши слова, Торин, — проговорила она холодным, ровным голосом. — Я отдам камень. Но прежде, я хочу сама поговорить с ним. Вы позволите? — Завтра приходи к Вороньей Высоте в это же время, — бросил Торин и, накинув капюшон, не прощаясь, пошёл прочь. Тауриэль сжала кулаки и запрокинула голову, останавливая подкатившие слёзы. Звезды весело перемигивались, подбадривая эльфийку, но это мало помогало. Сердце разрывалось от странной, тянущей боли, которая никак не хотела униматься. Если это и есть та самая любовь, то она не хотела её. Больше нет. Потому что всё, что сказал король гномов, было правдой. Она будет жить вечно, а он умрёт. И она не сможет его спасти, как сделала в Эсгароте. То, что он одряхлеет и состарится, не волновало её. Она знала, что будет любить его любым — молодым и старым. Но вот то, что она точно не смогла бы сделать, так это жить с ним под горой, в вечной тьме. А просить его жертвовать ради неё своим народом и домом, она не имела права. Кто она? Простая лесная эльфийка. А он — наследник королевской крови. Между ними столько пропастей, что рано или поздно они оба в одну из них просто провалятся, устав держать равновесие или потеряв бдительность. И она не хотела мучить его. — Кили, — имя любимого само вылетело с губ, уколов кончик языка, и холодный ветер тут же унёс его в сторону черневшей в темноте Одинокой Горы.