Другая история компании с Большой Спасской — 2

После уроков шестеро друзей отправились к Олегу. Надо было подробнее обсудить план по проникновению в магазин и подготовиться к нему. — Значит, цыганки неопределённого возраста, — повторил Олег, когда все расселись по креслам и дивану. — Женька без парика обойдётся, а вот тебе он точно нужен, — заметила Таня. У Женьки действительно была шикарная грива чуть выгоревших каштановых волос длиной ниже плеч. — Парик есть у моей бабушки, — сказала Катя. — С этим проблем не будет. Только вам придётся её отвлекать, пока я парик не свистну. — Ноги вот только у Жени слишком большие, — поглядела Таня на Женькины кроссовки сорок пятого размера. — Ни туфель, ни сапог не найдем. — Для цыганки сойдут и кроссовки, — вмешался Тёмыч. — Тем более, если она неопределенного возраста. — А с колготками что будем делать? — продолжала беспокоиться Таня. — С этим как раз не проблема, — ответила Катя. — Я в магазине на Сретенке видала колготки каких-то неимоверных размеров. — Может, мне лучше в джинсах остаться? — с надеждой поглядел Женька на друзей. — Я в колготках ходил, и ты походишь, — тут же запротестовал Тёмыч. — Как скажете, — вздохнул мальчик. — И джинсы из-под юбки, или чего там будет, торчать могут, — заметила Василиса. — Кстати, юбка! У моей матери есть шикарная юбка, цветастая и широкая, — вспомнил Тёмыч. — Пояс на резиночке. — Тогда к тебе тоже зайдем, — одобрил Олег предложение. — А вот что вам из верхней одежды сообразить? — озадаченно посмотрела Катя на мальчиков. — Я мамин старый пуховик надену, — не задумываясь, ответил Олег. — Хорошо, что она его не успела прошлым летом свезти на дачу. Он полез во встроенный шкаф и извлек оттуда зелено-фиолетовый пуховик с красноватым отливом. — Потрясающе! — захлопали в ладоши девочки. — И сидит отлично, — оценил Тёма. — Тебе бы ещё к этому платочек с люрексом, — мечтательно проговорила Катя. — Будет исполнено, — скинув с себя пуховик, юный хозяин квартиры слазил на антресоли и достал оттуда большой пыльный чемодан. Олег плюхнул его на пол, отчего в воздух поднялось облако пыли. Чихнул и потянулся к замкам. Негромко клацнул металл. Гостиную наполнил запах нафталина. Ребята склонились над чемоданом. Он был битком набит какими-то шелковыми комбинациями, вязаными кофточками, шалями и платками. — Откуда такое богатство? — спросили девочки. — От прабабушки, — ответил Олег. — Она лет за десять до моего рождения умерла. А чемодан с вещами остался. — Если ты его сейчас не закроешь, мы все от запаха нафталина задохнёмся, — проворчал Тёмыч. — Даже от дедова сундука так не несёт, — хмыкнула Василиса. — Хотя ему лет сотня, не меньше. Катя быстро выхватила два платка. Оба черные. С красными цветами и золотой нитью. — Женьке тоже повяжем, — решила она. — А спереди челочку выпустим. — И пару локонов, — добавила Таня. — Не хочу локоны, — заупрямился Женька. — А тебя не спрашивают, — властно произнесла Катя. — Ну, если для дела нужно, — сдался Женька. Олег тем временем вернул на антресоли чемодан. Дышать стало несколько легче. — Я бы на вашем месте эти платки пока вывесил на балкон, — посоветовал Тёма. — Иначе вы в магазине весь персонал отравите. — Вообще-то это было бы здорово, — усмехнулся Олег, но платки на балкон всё-таки вывесил. Затем он залез ещё в один чемодан и достал из него черные рейтузы. — Для подруги цыганки вполне сойдет, — осмотрев внимательно вещь, решил он. — А на ноги… Он задумался. — У тебя какой размер? — спросила Таня. — Сорок второй. — Я бы одолжила у папы сапоги, — задумалась Василиса. — Но они сорок четвёртого. — И носить чужую обувь негигиенично, — заметил Тёмыч. — Олег, а ты свои новые ботинки надень, — указала Таня на черные бутсы с высокой шнуровкой. — Такие сейчас и мужчины, и женщины носят. — Как бы сказала Моя Длина, это модель унисекс, — усмехнулась Катя. — Точно. Их и одену, — кивнул Олег. — А мне какое пальто подобрать? — растерянно поглядел на друзей Женька. — Неужели у твоей матери ничего подходящего нет? — удивились друзья. — Она меньше меня, — покачал головой Женька. — На меня там только парадная шуба налезет. И то рукава короткими будут. Вась, а, может, у твоих братьев чего-то найдётся? — Может. Но там всё тёмное. И тебе велико, пожалуй, будет. Это если только к тёте ехать, у неё есть пальто, клетчатое и с пушистым поясом. Она его уже года три не носит. — А далеко она живёт? — спросил Олег. — На «Маяковской», — пожала плечами Василиса. — Далековато, — заметила Катя. — У меня есть другая идея. Олег, достань ещё раз тот чемодан от прабабки. — Зачем? — Олег совсем не хотел снова лезть на антресоли за вонючим чемоданом. — Шалью Женьку задрапируем, я там красивую видела. Ради шали Олег с удовольствием полез за чемоданом. Едва это ажурное изделие было вынуто из чемодана, Тёмыч утащил её на балкон. Иначе он попросту не мог дышать. Чемодан тоже как можно скорее закрыли и водворили на место. — А мы Женьке ещё и ребёночка в грязной тряпочке за спиной подвесим, — лучезарно заулыбалась Таня. — Какого ещё ребёночка? — в ужасе повернулся к ней мальчик. — Естественно, не настоящего, — ответила Таня. — Помнишь, такие куклы немецкие продавались в виде грудных детей? Женька не помнил. Василиса их вообще не видела. Остальные кивнули. Им были памятны эти жуткие пупсы с желтушными лицами и телами. — Ты, Васька, везучая, — вздохнула Катя. — Откуда у тебя такой ужас, Танька? — полюбопытствовал Тёма. — Кто-то из друзей родителей подарил, когда я была совсем маленькой, — объяснила Таня. — Мы с Никиткой его до сих пор боимся. — Зато теперь пригодится, — одобрил замысел Тёмыч. — Тем более что цыганские дети из табора точно такого же цвета, как эти немецкие куклы, — добавил он с таким видом, будто по крайней мере полжизни кочевал с цыганами. — А неплохо получается, — расхохоталась Катя. — Цыганка-мать неопределенного возраста приходит вместе с подругой в магазин, чтобы купить молочка для грудного ребеночка. — А грудной ребеночек висит у неё за спиной в грязной тряпочке! — едва ли не валялась от смеха Таня. Остальные тоже не выдержали, и гостиная потонула в смехе. Вульф, до этого мирно дремавший на диване возле Тани, удивлённо поднял морду и чихнул. А потом разразился весёлым лаем. — Ну, хватит, — первым пришёл в себя Олег. — Иначе мы не успеем. Девчонки, бегите за колготками. Потом идем за юбкой и париком. Тут зазвонил телефон. На проводе был Димка. Так что Василисе пришлось вместо магазина идти обедать. Вопрос с колготками девочки решили всего за каких-нибудь двадцать минут. Пока они бегали в магазин, Олег, Женька и Тёмыч погуляли с Вульфом и, по просьбе Василисы, Раулем. За это время она пообедала и выслушала пару нотаций от матери. Так что, едва Таня и Катя вернулись, вся компания направилась в квартиру Мартыновых. Мама Тёмыча, Надежда Васильевна, болтала по телефону со своей закадычной подругой, Верунчиком. Разговоры с ней отличались своей длительностью: полчаса — самый минимум. — Пошли ко мне в комнату. Может, им ещё что-нибудь помешает. У этого Верунчика иногда муж днем приходит со службы. — Ну, если только у Верунчика, — усмехнулась Катя. Тёмин папа, Никита Владимирович, являлся домой не раньше, чем в десятом часу. Пару лет назад он основал вместе с другом детства небольшую фирму, которая периодически оказывалась на грани краха. Поэтому вся энергия Мартынова-старшего уходила на то, чтобы не прогореть. Дома он в основном спал или, по его собственным словам, «набирался сил для нового боя с конкурентами». — Ты понимаешь, Верунчик, мой-то, мой-то на выставке как озверел. Уперся, и ни в какую… Вот и я говорю: не поймешь этих мужиков. То молчат, а то… Надежда Васильевна умолкла. Видимо, закадычная подруга высказывала свое мнение о поведении мужиков. Друзья прошли к Тёмычу. И остолбенели. Со стены на них словно бы надвигался Сильвестр Сталлоне почти в натуральную величину. — Это ещё что такое? — прошептала Таня. — Сами, что ли, не видите? — смущенно промямлил Тёмыч. — Ковер со Сильвестром Сталлоне. — Откуда? — воскликнула Катя. — С выставки, — пояснил он. — Слыхали? Мать до сих пор не может прийти в себя от счастья. — Сильная вещь, — Олег, как загипнотизированный, разглядывал ковер с голливудской знаменитостью. — Глаза б мои его не видали, — пожаловался Тёмыч. — Я сегодня утром, как на это чудище глянул спросонья, чуть в обморок не упал. — Действительно, впечатляет, — посочувствовали остальные. — Отец её отговаривал, а она ни в какую, — с грустью поведал Тёмыч. — Матери кто-то сказал, что сейчас все знаменитости у этого художника покупают портреты в коврах. А когда она что-нибудь решит, разве её остановишь? Главное, вешала бы к себе. — Ничего, Тёмка, — ободрил Женька. — Этот Сталлоне через какое-то время запылится. И его тогда почти совсем видно не будет. — Мать не допустит, — тяжело вздохнул мальчик. — У неё для ковров есть моющий пылесос. Ковер и впрямь был чересчур ярок. Сталлоне переливался всеми своими бицепсами в обрамлении коричнево-зеленых пальм. По краям ковра шел бордово-зеленый орнамент. — Папа ещё говорит, я ему должен быть благодарен, что он отстоял Сталлоне, — продолжал жаловаться Тёма. — Мать хотела приобрести ковер с Томом Крузом и его женой. Но отец пригрозил, что тогда вообще из дома уйдет. А ещё там был Лев Толстой с плугом. Чапаев с пулеметом. Знатный чабан со стадом. И Махатма Ганди с учениками. — По-моему, Чапаев или знатный чабан куда лучше, — Василиса ещё не совсем отошла от шока. Друзья замолчали. Они не видели других портретов, и ответить, что выглядит лучше, не могли. Зато теперь голос Надежды Васильевны звучал ещё чётче. — Как мать из комнаты выманивать будем? — спросил Тёмыч. — Есть идея. Только надо разъединить телефон. Получится? — повернулась к Тёмычу Катя. — Получится, — кивнул тот. — Он же радио. Только мать такой шум поднимет, атас! — Её беру на себя. — Тогда пожалуйста, — направился в коридор Тёмыч. Не успел он вернуться, как из комнаты Надежды Васильевны послышались возмущенные возгласы. — Алло! — кричала Тёмина мама. — Алло! Почему ничего не слышно? Тёма! Это ты что-то творишь с телефоном? Поговорить не дают спокойно! — Ну, сейчас будет, — Тёмыч вжался в тахту. Едва он окончил фразу, в комнату ворвалась Надежда Васильевна. — Кто выключил телефон? — закричала она. — Надежда Васильевна! — будто не слыша вопроса, кинулась ей навстречу Катя. — Какая красота! Мы с ребятами прямо залюбовались. И девочка указала на Сильвестра Сталлоне в ковре. — Нравится? — резко изменилось к лучшему настроение у Тёминой мамы. — Настоящее современное искусство. И сходство фотографическое! — Потрясающая вещь! — снова воскликнула Катя. — Наверное, жутко дорого стоит! — вырвалось у Женьки. — За прекрасное всегда надо платить, — назидательно проговорила Надежда Васильевна. — Ах, Женя, при чем тут деньги, — Катя всё больше входила в роль восторженной поклонницы ковровых портретов. — Главное, Тёмина комната теперь озарена светом искусства. Хозяин комнаты этого уже не слышал. Он потихоньку выскользнул в коридор. Тут ему пришлось оценить преимущество своего роста: будь он чуть-чуть повыше, мама его бы точно засекла. — Я Тёмочкину комнату давно чем-то подобным хотела украсить, — радостно щебетала Надежда Васильевна. — Сперва мы с мужем намеревались просто картину приобрести, но потом знакомые меня вывели на этого гения. Говорят, у него даже члены правительства покупают. А композицию под названием «Бывшая родина — Советский Союз» приобрел банк «Раритет». — Не может быть! — хорошо разыграла восхищение Таня. — А вы эту композицию видели, Надежда Васильевна? — пришел Олег на помощь девочкам. — К сожалению, нет, — ответила мама Тёмыча. — Её уже с выставки увезли. Сколько твержу мужу, что надо ходить на вернисажи. Иначе обязательно какую-нибудь красоту упустишь. Ну, ничего, — продолжала она. — В «Раритет» схожу посмотреть. Там этот ковер, говорят, висит возле самого входа. Подруга моя сегодня специально бегала полюбоваться. Кстати, — вдруг построжала Надежда Васильевна. — Что с телефоном? — Полный порядок! — влетел в комнату сын. — Вилка из розетки выскочила. Я уже вставил. — Тогда мне нужно срочно позвонить, — направилась к себе Надежда Васильевна. Мгновение спустя друзья услышали её радостный возглас: — Верунчик! Нас прервали! Что ты там говорила про налоговую инспекцию? — Опять слились, — сказал Тёмыч. — Теперь можем спокойно сматываться. Они про эту инспекцию со вчерашнего дня говорят. Троюродного брата Верунчика на крупную сумму оштрафовали за неуплату налогов. Тёмыч вытащил из-под свитера юбку, чёрную, с алыми маками по краю, и спрятал её в пакет. Друзья оделись и вышли в подъезд. — Я за куклой, — предупредила Таня. — Ждём на улице, — кивнул Олег. Друзья вышли на улицу. Через пару минут к ним присоединилась Таня и они отправились в другой подъезд, за париком. — Только бабушку помогите отвлечь, — попросила Катя. — Я не справлюсь сама. — Со своими родственниками труднее всего, — заметил Тёмыч. — Тебе бы, Тёмка, каким-нибудь древним мудрецом работать, — улыбнулась Таня. Катя позвонила, но к двери никто не подошёл. Тогда девочка достала ключ. В передней царил полумрак. Катя щёлкнула выключателем. Возле вешалки лежала записка: «Обедай сама. Уехала в гости к Виктории Александровне Суходревской». — Порядок, она уехала. Пускай развлекается, — обрадовалась внучка. И, не снимая куртки, побежала в комнату к бабушке. Вскоре Олег уже держал в руках рыжий парик средней длины. — А что, другого не нашлось? — недовольно спросил мальчик. — Не-а. Остальные все седые. Налез парик с трудом, однако сидел хорошо. — Ну, у тебя и видок! — всплеснула Таня руками. — Как все-таки прическа меняет человека! — восхитилась Катя. — Тебе хоть сейчас к трём вокзалам! — заржал Женька на всю квартиру. — Обязательно надо сверху косыночку повязать, — с ханжеским видом проговорил Тёма. — Иначе на улице что-нибудь не то подумают. — Действительно, фрукт, — корчился от смеха Женька. — Не фрукт, а фруктиха, — игриво подмигнул ему Олег. — Вот так, пожалуйста, в магазине не делай, — посоветовала Катя. — А то Мармеладзе сгорит от огня любви. — Хорошо, — пообещал тот. — Я же подруга цыганки-матери, а не какая-нибудь там… — Прекрати! — Женька от хохота уже опустился на корточки. — Думаю, достаточно обсуждать перспективы Олега, если он явится в этом парике без маскировки в магазин, — на этот раз «голосом разума» выступила Василиса. Но эта фраза вызвала ещё больший смех. В итоге Белоярски тоже не выдержала и присоединилась к всеобщему хохоту. — Всё, хватит, — простонал Олег, пытаясь отдышаться. Смех постепенно сошёл на нет. — Ну вот, теперь пресс болит, — пожаловался Женька. Василиса только хмыкнула, поднимаясь с пола. — Знаете, а что, если Василису ещё одним ребёнком нарядить? — спросила Таня.

***

Через полчаса из Портняжного переулка на Спасскую вышли две очаровательные представительницы кочевых народов. Рядом с одной семенила девочка лет шести-семи, с белыми волосами, в пальтишке, выцветшей юбчонке и ботинках. Та, которая держала за руку девочку, лохматая, со светло-каштановыми волосами, была закутана в шаль. За спиной у нее болтался в грязной тряпице анемичный ребенок. Под шалью и курткой легко угадывался огромный живот, который красноречиво свидетельствовал, что эта женщина вскорости ожидает дальнейшего прибавления семейства. Вторая, в очках и пониже ростом, имела рыжие лохмы, кое-как убранные под платок. Привязать Женьке к животу подушку порекомендовал Тёмыч. По его словам, почти все цыганки, у которых за плечами болтаются дети, почему-то бывают беременными. Женька против подушки не возражал. Главное, чтобы в магазине его не узнали. Василиса, и так позабавленная назначением на роль Женькиной «дочки», от этого вообще засмеялась. — Вам всё ясно? — в который раз спросил Олег. — А чего неясного тут, — поправляя подушку на животе, отозвался Женька. — Войдем внутрь и постараемся разнюхать как можно больше. — Главное, смотрите в оба, нет ли там мужика в кепке, — напомнил Олег. — Особенно ты, Василиса. — И к разговорам будем на всякий случай прислушиваться, — кивнул Женька. — Лучше всего, конечно, проникнуть в подсобку, — поставил Олег новую задачу. — Но это уж как получится. Они умолкли. Обсуждать больше было нечего. Девчонки и Тёмыч остались в квартире у Олега. Если друзья не вернутся спустя два часа, они тут же дадут знать Андрею или майору Василенко. Однако Олег, Женька и Василиса надеялись, что дело до этого не дойдет. — Смотри: зеленый! — едва подойдя к переходу через Садовое кольцо, увидал Женька. — Будем надеяться, что это добрый знак, — ответил Олег. — Бежим! На той стороне Садового кольца от трёх представительниц кочевых народов брезгливо шарахнулись сразу несколько прохожих. — Это хорошо. Значит, и там, — покосился Олег на магазин, — никто особенно приставать не будет. — Если будут, я попрошу подержать ребеночка, — изрек с воинственным видом Женька. — Там посмотрим, — ответил Олег. — Пошли. Свернув в Ананьевский, они двинулись к магазину. В это время оттуда вышла Лерка. Сгибаясь под тяжестью сумок, она направилась к своему дому. — Лерка! Сейчас помогу! — забыв обо всех обидах, Женька кинулся вперед. — Стой! — ухватил его за куртку Олег. — Не вмешивайся, — вырвался Женька. — Это наше с Леркой личное дело. — Плевал я на ваши дела, — разозлился Олег. — Вспомни, в каком ты виде. Женька как не слышал. Наконец-то появилась возможность поговорить с Леркой безо всяких её поклонников. Олег и Василиса, как могли, пытались увести друга в переулок, одновремненно уверяя и Лерку, и какую-то женщину в своих добрых намерениях. Женька изо всех сил отбивался от друзей и одновременно пытался помочь поднять Лерке сумки. Девушка, наконец, воспользовалась борьбой двух цыганок и девчонки, и, схватив пакеты, спряталась в подъезде. — Смываемся! — внезапно пришел в себя Женька. Олег отпустил его. Они спешно укрылись во тьме Ананьевского. — Что с тобой? — осуждающе произнес мальчик в очках. — Да я… как-то… — смутился Женька. — Хоть изредка надо себя контролировать, — произнес сердито Олег. Затем он вдруг улыбнулся и совсем другим тоном добавил: — Но вообще-то проверочка неплохая получилась. Если даже Лерка тебя не признала, хотя ты очень старался… — Это точно. Извини, — виновато потупился Женька. — Скажи спасибо, что нас вообще не зацапали, — продолжал Олег. — Да ладно тебе, — отмахнулся Женька. — Сейчас пять минут переждем. А потом в магазин. — Только бы туда твоя Лерка за чем-нибудь ещё не явилась, — с надеждой проговорил Олег. — Не явится, — тяжело вздохнул Женька. Они немного посидели в темном пустом дворе. Василиса в это время наблюдала переулок. Но там было пусто, как будто это происшествие спугнуло всех прохожих. — Пошли! — скомандовал Олег. — И чтобы теперь без глупостей. К магазину они осторожно крались вдоль стен домов. В случае чего были готовы пуститься наутек. Однако переулок был по-прежнему пуст. — Теперь, что бы ни произошло, буря и натиск, — отворив дверь магазина, шепнул Олег. — Ясно, — отозвались Женька и Василиса. Они вошли внутрь. Первой, кого они увидели, была молоденькая кассирша. — Вы куда? — смерила она строгим взглядом двух экзотических посетительниц. — Магазин, золотая, идем. Покупка делать. — Молоко маленькому! — истошно завопил Женька. — Все кончилось! Дети голодные! Василиса успешно делала вид голодной маленькой девочки, одновременно вспоминая о вкусных пирожках, которые привезла сегодня бабушка. Кассирша хотела что-то сказать, но Женька вытащил из-за пазухи бутылку с резиновой соской, которая прилагалась к пупсу. — Видишь? Пустая! — с угрожающим видом потряс он бутылочкой перед самым носом кассирши. — Уберите от меня свои грязные руки! — брезгливо поморщилась молодая кассирша. — Пошли, Земфира! — обратился Олег к Женьке. — Она не поймет. Злая девушка. Детей не жалко. Женька взял за руку Василису. Миновав оторопевшую кассиршу, представительницы кочевых народов прошествовали в торговый зал. Там, кроме них, оказалась лишь супружеская пара. — Совсем цыгане распустились, — донесся до Олега и Женьки шепот жены. — Мне детей их всегда жалко, — покосился муж на искусственного ребенка, который мотался в такт Женькиным шагам, и девочку, семенившую за ним. — Не понимаю, как они вообще выживают? — Выживают далеко не все, — серьезно отвечала ему жена. — Зато тот, кто выживет, уже до самой смерти ничем не болеет. — Естественно, — подтвердил муж. — Такая закалка. Супружеская пара набрала продуктов и двинулась к кассе. Женька с Олегом продолжали путь по торговому залу. — Вон он, — покосился вдруг Женька чуть в сторону. Олег проследил за его взглядом. Там, куда указывал долговязый мальчик, прислонился к колонне мужчина в двубортном костюме. — Это он меня тогда выставил из магазина, — едва слышным шепотом объяснил Женька. — Подойдем поближе, — распорядился Олег. — Делаем вид, будто он нам совершенно не нужен. — А что нам нужно? — прошептал Женька. — Продукты, — ответил Олег. — Давай обсуждать их на каком-нибудь неизвестном языке. Женьке идея пришлась по вкусу. — Лагман! — ткнул он пальцем туда, где лежали итальянские макароны. — Это не лагман, а спагетти, — невозмутимо поправила беременную цыганку продавщица за прилавком. — Будете брать? — Лагман капук, — покачала головой рыжая подружка цыганки-матери. — Как хотите, — пожала плечами продавщица. Ребята медленно двинулись дальше, целенаправленно сокращая расстояние между собой и мужчиной в двубортном костюме. — Это они по-цыгански? — услыхали мальчики позади голоса. — Кто их разберет, — ответила продавщица, которая только что пыталась им всучить спагетти. — В последнее время какие-то ещё объявились: то ли из Средней Азии, то ли ещё откуда. Всю Москву заполонили и попрошайничают. Рядом с дядькой оказалась витрина с молочными продуктами. — То, что надо, — шепнул Олег. И две цыганки принялись ходить вдоль витрины туда-сюда, посматривая на дядьку. Продавщица, у которой поверх витрин было выставлено множество разных молочных продуктов, бежала следом за ними. Только по другую сторону прилавка. — Это берем? — тыкала Василиса по очереди в разные коробки и баночки. — Прошу не дотрагиваться! — с ужасом взирала продавщица на грязные руки цыганской девчонки. — Сперва пусть купят, потом хватай. — Ай, злая какая женщина! — громко поцокал языком Олег. — Бедных, бездомных не жалко! — понесся в очередной раз Женька вдоль прилавка, волоча за собой девочку. Несчастная продавщица совсем запыхалась, Олег всерьез обеспокоился ее здоровьем. — Земфира! — крикнул он Женьке. — Остановись. Молоко покупать будем. Женька послушно замер на месте. Василиса весьма натурально обхватила его за низ подушки — выше не доставала. Олег пошел в кассу и вернулся с чеком. — Давно бы так, — продавщица, по-прежнему тяжело дыша, протянула рыжеволосой подруге цыганки-матери пакет молока. — Пошли детей кормить! — подтолкнул Олег к подоконнику «боевую подругу». — И пеленать! — немедленно заголосил тот. — Ребеночек целый день в дороге! — Никаких пеленать! — воспротивилась продавщица. — У нас, к вашему сведению, продовольственный магазин, а не комната матери и ребенка. — A y нас дети голодные! — очень натурально начал качать права Олег. — Со вчерашнего дня некормленные! — размазывая по глазам несуществующие слезы, завыл Женька. Ему тихонько вторила Василиса, тря кулачками глаза. — Вы её не волнуйте! — угрожающе посмотрел Олег на продавщицу. — Она в любой момент может родить! — Сейчас ребеночка перепеленаем, покормим, — медленно приближался к заветному подоконнику Женька-Земфира. — Уйдите! Я сейчас директора позову! — по-прежнему сопротивлялась продавщица. — Гони их, гони, Варвара! — подначивала с противоположного конца магазина молоденькая кассирша. — По-моему, нас сейчас выставят, — в панике прошептал Женька. — Не суетись, — ободрил Олег. — Смыться всегда успеем. — Совсем совесть продавцы потеряли! — неожиданно вступились две какие-то покупательницы. — Дайте им покормить детей, а потом они сами уйдут. — Нам только деточек! — исторг Женька трагический вопль. — Не унижайся, Земфира! — подыграл Олег. — На улице перепеленаем! — Пойдем искать по свету, где оскорбленному есть сердцу уголок! — почему-то всплыл в памяти у Женьки монолог Чацкого. — Вот варвары! — хором воскликнули сердобольные покупательницы. — Женщин в таком положении выгоняют. — У нас, знаете, сколько таких ходит, — оправдывалась продавщица. — На всех не насочувствуешься. — Вы не правы, — выступил на стороне покупательниц мужчина. — Это культурные цыгане. Вон. Даже Грибоедова цитируют. — Мы ещё и не то знаем, — пылко заверил Женька. — Пришли пешком из Саратова в театр «Ромэн» поступать, а там сегодня выходной. — Видите! — подхватила покупательница. — Они, может, вообще будущие актрисы. Тут Женька завыл дурным голосом что-то вроде романса. — Земфира у нас поет замечательно! — стараясь его заглушить, воскликнул Олег. — А эта… — не смог придумать Женька подходящего имени для рыжей подруги. — Она пляшет. И маленькая моя петь может и танцевать. — У тебя, что, совсем крыша поехала? — наклонился к нему Олег. — А если нас сейчас с тобой петь и плясать заставят? — Ну и спляшу, — отозвалась Василиса откуда-то из-за подушки — Детишек покормить! Голодненьких! — пронзительно заголосил Женька. — Пусти на подоконничек, тетенька! — Да я что, по-вашему, зверь? — смягчилась под общим напором продавщица. — Пошли, — с опаской приблизилась она к Женьке. — Сейчас в подсобку вас с дочкой отведу. Перепеленаешь, покормишь. Там и раковина есть. — Ой, золотая-дорогая! — бухнулся Олег перед продавщицей на колени. — Давай погадаю бесплатно. Всю судьбу предскажу. — А вы и гадать умеете? — заинтересовалась продавщица. — Умеем, красавица! — заверил Олег. — С души тяжесть снимем. Все хорошее предскажем. — Тогда давай я сейчас твою Зефиру отведу, с девочкой. — Земфиру, — поправил Олег. — А девочка — Лала. — Ну, да, — кивнула продавщица. — Сейчас я их отведу. А пока они там, ты мне погадаешь. — И мне! — прокричала молоденькая кассирша. — Давайте скорее, кто с покупками, — поторопила она немногочисленных посетителей. — Сейчас закроемся на приём товара! — Ты как, справишься? — с беспокойством взглянул Женька на Олега. — Постараюсь, — улыбнулся украдкой тот. — Главное — не зевайте в подсобке. — За десять минут покормишь? — подбежала к Женьке продавщица. — А то, — закивал Женька. — Тогда я вас в комнатке запру, а через десять минут открою. Пошли, — и продавщица открыла дверь подсобки. Олег было последовал за ним, но продавщица решительно преградила ему путь. — Нечего вам там вдвоем. Тем более погадать обещала. И дверь перед носом Олега захлопнулась…