Зефирка. Приёмник её мыслей.

      Он вытащил меня на детскую площадку, не могу поверить! Вчера мы здесь промокли до ниточки. Прошёлся не дождь, а целый ливень, и мне до сих пор кажется, что земля влажная. Я бы не вернулась сюда, не пригрози мне Андрей заглянуть в гости, эдак на часов восемь, а видеть его лицо столько времени мне совершенно не хотелось. Я сдалась и открыла начала нашего пари. В конце концов быстрей начнём — быстрей закончим.       Что круче? Веселье или тишина? Что лучше гармония или неразборчивые оры? К чему всё это? И так понятно, что Андрей затеял бесполезную вещь. Но лучше думать так, чем принять тот факт, что я настолько привыкла быть одной и настолько минимизировала общение с кем бы то ни было, что теперь мне жутко даже предположить на что способны люди. Особенно один назойливый человек, сначала прицепившийся пиявкой в переписке, а затем внезапно обрётший плоть и кровь. Одно дело получать сообщения, игнорировать которые не составляет огромного труда, совсем другое, когда этот человек объявляется на яву и мельтешит перед глазами подобно колибри, энергично работающей своими крылышками. Страшно представить, как Андрей собирается доказывать, что веселье круче. Но неужели детская площадка — это всё на что он способен? И что мы тут будем делать? Покачаемся на качельке, перейдём на карусельку и завершим тур на шатающемся мостике?       Бутылка, валяющаяся под ногами, полетела вперёд, и я одарила Андрея самым скептически взглядом, на который только могла быть способна. Он наверняка поставил ставку на свои способности. Даже, если Андрей и решит, что всё-таки права я, он может и не сказать этого, а если я переменю своё мнение, то сразу же окажусь в проигравших. Можно сказать, что я заранее проиграла. Но кто не принимал глупых решений в жизни? Придётся смириться, тем более в жизни надо постоянно что-то менять, выходить за рамки комфорта. Так всегда говорил Андрейка. Вот почему я повиновалась мимолётному позыву и решила ответить вызову судьбы в лице Зарецкого. Пошла на сговор с раздолбаем. Как на меня не похоже, а, впрочем...       Мне надоело, что в последнее время я мыслю слишком узко. Кто сказал, что я не смогу поступить в музыкальное училище? Кто сказал, что наше сегодняшнее приключение ограничиться каруселью и качелями? Считая так, я ничего не добьюсь. Ворота моих побед заранее закроются, потому что решат, что нет мне пути к ним, а если верить в лучшее, если оседлать все мечты, то затворка закрытой двери со щёлочкой отворится. Какая я дурочка, что до сих пор живу, не применяя собственных знаний! А этот спор, кто знает, возможно он пробудет во мне что-то уснувшее, так безрезультатно взывающее к себе, чего я не в состоянии услышать уже давно. Верю, что так и будет.       Но очень странно, как-то подозрительно, что из нас двоих человек, несколько лет мучившийся в одиночестве, не побоялся раскрыться перед другими людьми. Не побоялся и теперь живёт припеваючи, а как его только не называли: и сумасшедшим, и чокнутым. При таком раскладе я должна быть весёлой девчонкой! Только не получается, никак не получается… Но у меня нет никаких травм, по крайней мере, я так считаю.... Друзья меня не предавали, надо мной никогда не потешались, не дразнили. Ранение мозга в другом.       Неужели я всё-таки решилась? Надеюсь, что наше сотрудничество завершиться позитивом и моей победой. Не думала я, что рядом с Незнакомцем буду чувствовать себя как с хорошим приятелем. Умеет расположить к себе людей, засранец.       Что-то чересчур тихо. В кои-то веке Андрей решил замолчать? Неспроста. Подслушивает?       — Прыжок с парашюта, — шагает навстречу и опускает взгляд на пыльную дорожку, — подкидывание дымовых шашек, — продолжает важно-неторопливо раздумывая, а лицо приобрет то непередаваемое выражение хитринки в уголках глаз, — бомбочек в школьный туалет, кража ради веселья. Как думаешь, что объединяет все эти действия?       Безумие?       Странный вопрос какой-то... какой-то не такой...       — Правильно! — Андрей продолжает вести себя как дуралей, прищёлкнув пальцем. — Но мыслишь ты слишком...       Скучно? Угадала, да? Как посредственно, неправда ли?       — ... заурядно, однобоко. Но не суть.       И в чём суть?       — У тебя интересные мысли, — возвёл он лицо к небу. Не уж то пытался не слушать? Респект, но невидимый подзатыльник за то, что не сдержался и послушал.       — Зефирка, не перебивай.       Внимаю.       Я широко кивнула и оглянулась. Высокие деревья окружали детский уголок, расположившийся в форме квадрата посреди обычного серого дворика. Это и горки, и турник и канат для взбирания на несметные высоты, — всё вместе. Мечта детей, но ничего особенного, если не считать старину, пропитавшей всё в этом дворе.       — Внимание, Зефирка, я жду.       Что за взгляд? Андрей выжидательное вперился в меня глазами. Нетерпеливый блеск выдаёт порывчатое желание поскорее завершить разговор?       Не думать это так сложно.       — Ты задаёшь слишком много вопросов.       Ах вот как?       — Да, и прямо сейчас тоже. Не будь одной из тех ненормальных, Зефирка, которые так накручивают себя мысленно, столько думают, что в конце концов становиться ненормальными. Они только то и делают, что мучают себя и никак не могут понять, что с собой творят. И ты, Зефирка, на последней стадии всего этого бредовейшего состояния.       — Так объясни, почему всё это происходит?       — Твои правила, твои принципы, правильные и неправильные движут тобой. Ты такая правильная, что не можешь сделать ни одной сумасшедшей вещи.       Да, в какой-то мере я правильная и что в этом плохого? Мат для меня звучит неприятно, я не курю по туалетам, не выпиваю, не шныряю по подъездам, мне это неприятно. Если посмотреть с этой стороны, то я образцовая дочь. Только вот мама вряд ли так считает.       — Решено, мы начнём с сумасшествия! Я знаю, оно сидит где-то у тебя вот здесь, — Андрей прикоснулся ладонью к груди, в районе беспокойного сердца. — Твои косички, тому подтверждение, — легко приподнял одно рыжее плетение. — Косички как у лисички.       Эй, что за дразнилки!       Брови сами собой приподнимаются, вставая на защиту. Никогда не понимала людей, обзывающих кого-то из-за внешности. Я может и не комплексую из-за своего вида, но мне больно принимать то, что раньше меня постоянно поддразнивал Андрейка...       — Вот только не надо говорить рыжая-бестыжая! Или рыжая бестия, — плечи приподнялись, лёгкие наполнились воздухом, глаза закрылись. — Мне так надоели все эти шуточки.       Никому нельзя так шутить. Теперь нет, а слова, что рыжие без души, самое гадкое, что можно сказать. У всех есть душа. Мы все неосязаемые души, живущие в сосуде наших тел.       — Понял, Зефирка, и принял.       Спасибо.       Но я так и не поняла, что мы будем делать на детской площадке. Кончики пальцев прикоснулись к турнику. Сумасшествие значит? Но детская площадка и сумасшествие... Два и два как-то не складываются. Всё помешательство скопилось в длинном тельце напротив, но что хочет его обладатель, вот это вопрос...       — Беситься, шалить, дурачиться — выбирай, что больше нравиться.       Как благородно, но развлекаться здесь? Как-то скучновато выйдет.       — Зефирка, ты недооцениваешь, на что способно наше воображение, — смеряет Андрей снисходительным взглядом, ракетой оказавшись рядом, приобнимая за плечи.       На что способно фантазия и его сила, я прекрасно знаю. Например, внушение, слишком сильная вещица в неумелых руках. Стоп. Что это за настрой? Нужно срочно переходить на позитивное мышление!       — Вот эта карусель в детских головах — автобус. Горка, — Андрей напрягся, выдыхая в ухо. — магазин! Расплата строго зелёной, лиственной валютой. Банков тут предостаточно, — кивает на кусты и разворачивается меня. — Вот это, — указывает на детский рай, — Больница, способная стать огромным домом, школой или даже тюрьмой. И тогда это место наполняется нешуточным весельем. Бег, крики, визги, споры — всё это двор слышал неоднократно во время игр, детских баталий.       — Я поняла. Воображение, особенно детей, способно оживить любое пространство.       Потому мы и должны не убивать ребёнка в себе, иначе жизнь перестанет быть собой, превратится в обычное существование, в нечто скучное и на редкость занудное. Когда-то я уже это слышала, но раньше не могла осознать всей мудрости сказанного. Почему до меня всё так поздно доходит? Андрейка, почему я тебя не слушалась?       Не убивать ребёнка в себе — звучит, как классный план. Кстати, о детях... Одна маленькая чебурашка дома ждёт меня. Насколько затянется намеченное полоумие? Да-а, думаю так, будто согласна на всё. Что со мной происходит....       — Не переживай, ничего с твоей Соней не случится, она уже не маленькая.       — Но и не взрослая. Мне мама голову оторвёт, если с её девятилетним чудом что-то случится.       — От просмотра мультиков воскресным утром ещё никто не умирал.       А что, правда! Мультики всего лишь зомбируют и отнимают кучу времени, а уроки Соня, ой, как не любит делать.       — Сказала бы сразу, что хочешь её с собой взять.       — Не-не, я такое не говорила! Что надо делать?       — Вот так надо делать, — широкими шагами, за раз, Андрей забрается на детский комплекс и грохочет по дощатому ни в чём неповинному полу ногами, демонстративно опираясь руками о поручни. — А потом вот так, — взбегает на шатающийся мостик и качает его.       Каждое движение Андрея лёгкое, быстрое. Он прыгает, преодолевая своими длинными ногами сразу полплощадки.       Невменяемый.       И что, мне нужно будет придумать что-то такое же безумное?       — Я так и знал! Я так и думал, — подпрыгивает, искренне веселясь. — Ты не знаешь, как будешь доказывать, что тишина и одиночество лучше веселья. Всё, — радостный хлопок ладош, — я выиграл!       — Ничего ты не выиграл! Всё я знаю. И проиграет, тот, кто первым осознает, что одиночество круче. Понял?       — Проиграла, проиграла, — веселится обезьянкой, пропуская все мои слова мимо ушей.       Неведомая наглость.       — Не дуйся, Зефирка, давай лучше... Пошумим! — Андрей с размахом приземляется и направляется к беседке в виде маленького домика, самое то для детских игр в дочки-матери.       Что? Это не шутка?! Да он до корки мозгов продуманный! Подготовился к нашей встрече: куча разноцветных шариков, наполненных водой преспокойно лежат в беседке. Нешуточная артиллерия. Под страхом быть намоченной я точно забегаю хоть по тому шаткому мосту.       — Беги на горку, иначе расстреляю! — в подтверждение мыслей кричит Андрей.       Безумец. Вчерашнего ливня не хватило?!       — Так точно, прапорщик, Зефирка. Берегись!       Что за квест!? Может сбежать от греха подальше, но он всё равно догонит...       Пропала. Как противостоять человеку хитрым взглядом песчаной лисичк?       Не буду узнавать, врёт он или нет. За секунду, поправив сползшие гетры, пускаюсь, что есть мочи к горке. Только бы ничего не развалилось под тяжестью моего веса. Но под Андреем пока ничего не рухнуло, так что есть шанс!       Нам же не припишут акт вандализма, если мы к чертям развалим детский комплекс?       — Много вопросов, Зефирка, мало действий!       О господи, а тут высоко, аж в глазах зарябило. Лёгкие сковывало мелким булатным страхом. Главное не смотреть вниз, увлечь себя чем-то другим! Макушки деревьев теперь кажутся не такими недосягаемыми, многоэтажки вокруг становятся безмолвными наблюдателями с сотнями озадаченными парами глаз.       — Зефирка, тут не высоко. Не можешь же ты настолько бояться высоты. Я не верю!       Действительно, чего это я, ребёнком что ли по подобным постройкам не ходила? Ещё как ходила и ничего не боялась. Но сейчас иной случай. Всему добру здесь лет десять, если не больше, и ботинки на толстой подошве на сто процентов для топанья по хлипким доскам не подходят ни по каким параметрам. Только бы не поскользнуться и не стать посмешищем.       Лучше бы я кроссовки надела...       — Не время мыслить. Время действовать!       Резко приседаю, ухватившись за поручни, водяная бомба свистит в сантиметре от макушки. Уф-фф.       Нужна стратегия и срочно! Без оружия я как слон посреди пустыни. Ни водяных бомб, ни экипировки.       Все дальнейшие действия непродуманы, слишком резки и нелогичны, иначе как я оказалась стоять на танцующем мосту аккурат напротив Андрея, с кучей шариков в руках??? Вот чёрт! А я хотела пробежаться по нему!!! Есть что-то в этих качающихся из стороны в сторону досочках.       Андрей смотрит прямо в глаза, не отрываясь, а спустя секунду дёргает за верёвочные перила, и мост перенимает повадки желе. Пару шариков падают на землю, проливаясь дождём.       — Внизу лава, спасайся кто может! — орёт он как ненормальный.       — Глупость твоя стихия! — хватаясь за грубый канат, кричу, жадно вдыхая разгорячённый воздух.       — Возможно, — не отпирается, надувая губы в притворной задумчивости, Андрей.       Этот мир пережил землетрясение!       — Работает воображение? Видишь, как классно, когда фантазия играет.       Но я так не сделаю, потому что посидеть на качелях и не напрягать голосовые связки ежеминутными криками намного лучше!       Ой, зря я об этом подумала. Выражение лица Андрея напрямую говорит: Вот упрямая!       Нет, на самом деле воображение — классная вещь, благодаря его безграничному простору рождается куча историй, они воплощаются в фильмы, книги, идеи гениальных проектов, но ничего общего с безумием.       — Отдышалась? У меня ещё два водяных шарика, — красным флагом перед быком закрутил он бомбочками.       Два их, но в запасе ещё целая куча. Добраться бы до них, так заманчиво лежат…       — За такие мысли, солдат, я вас не пожалею.       — А я разрешаю тебе, себя облить, — всё ещё крепко держась за верёвочные перила, великодушно разрешаю я, смахивая брызги со лба. Сдуваю мешающуюся прядку, не сводя с него глаз. Косы все растрепались. Чучело лохматое. Щёки наверняка похожи на два спелых яблока. Стоит признать, что это хорошее времяпровождение, чтобы отвязаться от навязчивых цепких мыслей.       Так неинтересно.       Вспышка воображаемой гранаты, и я несусь обратно на горку.       Под бомбардировками наших шагов палуба трещит, кряхтит, но не ломается. Я — овечка, за которой гоняется злой серый волк с бомбочками в пасти.       Я пищу, задыхаюсь от будоражащего чувства в животе, убегаю от Андрея резво словно горная козочка, напрочь забыв, что можно просто взять и убежать с поля боя. Но у нас же пари. Некрасиво не держать своих слов, которые... ты и не давал...       Купол замкнутости, за который я старательно не выхожу уже второй год валяется где-то в сторонке надтреснутым в прах. Похоже я особо и не закрывалась, Андрей был прав, я накрутила себя, потому что со мной не было тех, кто мог бы растормошить меня.       С ним я, стена неприступная, скучная, занудная, поддалась его обаянию и очарованию. Постоянство всегда рушиться под одним ёмким и точными ударом изменений. Вспыхнув, осколки напыщенной отчуждённости рухнули к ногам.       Поблизости несколько раз проходили люди, но мне всё равно, я даже успела заметить мужчину, наблюдающего за нашим балаганом из окна пятого этажа, на что мне тоже наплевать. Но вся промокла, надрывно дышу, безумно улыбаюсь. По ногам текут неудержимые ледяные струйки — итог нечестного боя. Просторный длиннющий жёлто-чёрный свитер, ранее мягко обнимающий за плечи и живот, превратился в липучку. Андрейка назвал бы меня пчёлкой. Промокшей пчёлкой.       — Осторожно!       Слишком поздно… Предупреждение проигнорировано, проклято, обругано. Столкновение произошло. Проскользив вперёд, я со всей дури ударилась о низкий потолок крыши-домика. Слишком задумалась... Тело по инерции откинулось назад, и я с силой приложилась головой о пыльный пол.       За что-о-о… Всё. Капец.       — Всё в порядке? Голова не кружится?       Что я там говорила? Минус веселью за неосторожность, материализующуюся в любой его момент. Отпустила ситуацию и вот, на тебе! И Андрей отпустил контроль, вон как глазки забегали. Вот мой шанс! Хороший момент.       Сейчас посмотрим, кто будет похож на мокрого пингвина!       Бросаюсь со всех ног к беседке. Ура! Патроны у меня, мы на равных. Ха-ха-ха!       Всё, держись, месть моя грозна!       С первого раза я попадаю ему прямо в затылок. Теперь волосы Андрея походят на иголочки, усыпанные каплями дождя.       — Один ноль! — заявляю на весь двор.       — Может один шесть?       — А может белый флаг?       Закидав Андрея всеми бомбочками, забираюсь на старую горку. Она стоит поодал от детского комплекса, так одиноко... Сажусь на пол, наплевав на то, что на мне джинсовые шорты, на хлипкие доски, давно искривившиеся со сползшей краской. Я в домике, и меня не трогать! Свой долг выполнила: отомстила.       Карман запиликал тягучей мелодией. Я и забыла про телефон... Сонька. Кто бы сомневался, не мама же.       — Я не далеко... Нет, я не в магазине... Нет, я скоро буду... Не надо без меня ничего делать! Сонька меня потеряла, — откладываю гаджет и натыкаюсь на изучающий взгляд. — Что?       — У тебя такая красивая улыбка. Улыбайся почаще.       Уголки губ инстинктивно ползут вниз. Испортил весь момент. Подгадить что ли?       — Веселье — это, конечно, хорошо, но не настолько, чтобы его променять на безмятежность. Никогда. — произношу севшим голосом.Вот так тебе, думал, что меня так легко победить?       Пребывая в покое, не произойдёт ничего жуткого, ничего смертельного, а вот под властью веселья... Бац — и в один момент оно может превратиться в сущий кошмар.       Спасатели, больница, морг, могила.       Холодная рука касается плеча, Андрей присаживается рядом. Такой взбудораженный. Испугался моего пессимизма?       — Что такого произошло, Зефирка? Что я сделал не так? Тебе не нравятся комплементы? — не дождавшись ответа, он громко вздыхает. Сложно со мной, все так говорят. — Я знаю, ты была весёлой девчонкой, почему сейчас закрылась на замок?       А что мне открыть сердце для улыбки? А что если каждый раз, когда я улыбаюсь, то вспоминаю Его, вспоминаю весь кошмар? Он проносится перед глазами киноплёнкой старого кино.       — Зефирка, так нельзя. Не надо себя осуждать и корить. Я знаю, что он бы хотел, чтобы ты вернула себя прежнюю, вспомни себя. Улыбнись наконец!!! — летит на меня вихрь жгучей энергии.       Чего ты ко мне прицепился!? Не знаю я как теперь стать вдруг весёлой и забавной! Не знаю, хоть тресни, не знаю как!!! Ко мне уже прицепился ярлык «тихой девочки», и он пока нужен мне. Этот пластырь заживает мне сердце до сих пор, как бы я не хотела откреститься от него.       Сколько во мне бессилия…       — Ты знаешь, что в одно мгновение я всего лишь изменился из застенчивого, зашуганного мальчишки в интересного нахала, — не отрывая от меня глаз, заявляет Андрей.       Какой дерзкий.       — И знаешь почему? Эти вечные шелестящие гадкие мысли выветрились из моей головы окончательно. И я решил взять ситуацию под контроль. И только твои заковыристые мыслишки спустя столько времени смогли найти брешь.       Что за тон? Что за сумрачный прохладный взгляд? Как будто лёд обнимает.       — Я виновата? Я понятия не име...       — Не виню. Одного человека слышать намного приятнее, можно и подловить, и пошутить над ним.       И к чему ты клонишь?       — Ты всегда можешь измениться, как и я. Но у тебя есть небольшая проблемка, если не особенность: тебе больше нравится внутренняя речь, чем внешняя.       — Что? Решил меня покритиковать?       — Нет, Зефирка, я всего лишь хочу сказать, что уже давно заметил то, что тебе нравится больше мыслить, чем говорить.       Больше люблю мыслить? Так я идеальный кандидат для человека, умеющего слышать эти самые треклятые мысли!       — Я никак не могу понять, зачем ты допридумываешь себе то, о чём думают другие?       А почему ты такой липкий и цепучий? Почему такой весёлый, аж тошнит от тебя! Хочешь навеселиться за все пропущенные года??? Только скажи «да», и пазл в моей голове сложится окончательно.       — Ты думаешь, что ты первоклассный вправитель мозгов, верно? — приподнимаю бровь, копируя любимый жест лучшего книжного героя.       Между нами меньше полметра. Мой рассерженный взгляд утыкается в нравоучающий взгляд Андрея. Зачем он начал этот разговор? Лёд наконец надтреснул, тучи стали расходиться, а он взял и шарахнул ненужного. Не благоразумно для нашего шаткого общения. Или только для меня оно нестабильное?       — Когда почти всю осознанную жизнь слышишь чужие мысли и видишь разные реакции, невольно начинаешь выстраивать для себя манеры поведения отдельных типов людей. А после и разбираешься в них.       — И какой диагноз у меня, мозгоправ? — отважно вскидываю подбородок.       — А это мы и выясним.       — Выясним, но у тебя у самого проблемы, — приподнимаюсь на носочки, чтобы усилить сказанное. — А специалисты, не разобравшиеся со своими тараканами и торопящиеся лечить других, мне не внушают доверия. Так что не понимаю, чего ты решил выяснять.       Озадаченный взгляд заставляет замолчать. Таким дезориентированный я его ещё ни разу не видела. Он облокотился о облупившиеся синие поручни, глаза как у запуганного зверька. Моя очередь наступать.       — Почему ты вертишься у веселых компаний? Одному тоже может быть хорошо, безмятежно, даже весело. В нас самих счастье. Мы даже поодиночке можем быть счастливыми. Главное вспомнить, что счастье есть в нас самих и понять, что нам не нужен никто другой, чтобы стать самыми счастливыми. Слышал когда-нибудь, что бог живёт в нас? Мы и есть боги. А значит, мы и есть счастье, веселье, гармония. Всё в нас есть.       Только я сама об этом забыла, а ведь Андрейка выпытывал у меня клятвы и обещания, что я никогда ни при каких обстоятельствах не выкину из головы этой истины.       Продолжить строить из себя всезнайку? Молчишь. Продолжу.       — Неужели тебе не надоело быть шутом гороховым? Ты всё время улыбаешься, веселишься, всегда на оптимизме, а он может быть и ущербным. А ещё, я за-ме-ти-ла, — говорю нарочито по слогам, — что одновременно со всем этим ты всегда настороже. Ты привык контролировать процесс, — голова качнулась в бок. — Твой принцип: нельзя обмануть человека, изначально не доверяющего тебе? Я тоже пересмотрела взгляды на жизнь, на людей. Теперь мне все кажутся глупыми слепцами, врунами. Все что-то заискивают, притворяются. Но вот что я осознала: это обычная защитная реакция человека. Можешь ли ты хоть иногда расслабиться и отпустить ситуацию? Или это произойдёт лишь тогда, когда ты убежишься, что всё идёт по плану?       Давай же, колись, мистер совершенство.       Маска хладнокровия не способна скрыть тяжёлую мозговую деятельность. Серьёзность, проскальзывающая в складках лба, уголках глаз, сжатых губах вызывает чувство удовлетворения.       Вот так-то, не только ты способен замечать проблемы у других. Сопоставив всё, что я знала о тебе по перепискам и то что узнала за два дня, я пришла к такому выводу. Ты раздолбай, купающийся на руках свободы и с успехом маскирующий все свои комплексы и страхи штукатуркой улыбчивого балбеса.       — Согласен. Я смелый раздолбай. А теперь скажи, Зефирка, почему я слышу твои мысли? Может ты меня приворожила?       Контроль. Переводишь непонравившуюся тему? Скидываешь, не удосужившись спросить собеседника закончил ли он выкладывать свои мысли. Но я закончила, и ты об этом знаешь. Как же это сложно, общаться с тобой. Не соврёшь никогда.       — Ты знал, что мы не сами думаем? Мы лишь приёмники, — слова приходят на язык сами, я лишь обдумываю сказанное. — Когда нам плохо, мы притягиваем негативные мысли, когда нам весело позитивные. Раньше ты был радаром для любых мыслей, но смог их выгнать, закрыть для них доступ к своему сознанию. Почему меня не выгоняешь? Мы легко можем отказаться от плохих размышлений, от тех, которые нам не нравятся. Только нужно их поймать и дать команду для их исчезновения. Точно также ты можешь выкинуть меня из себя, я верю в это. Я не целая толпа людей, от меня легче избавиться. И раз у тебя это уже получалось, получиться и сейчас. Как ты перестал слышать мысли? Вспомни. Я знаю, ты говорил, что сильно шандарахнулся головой и всё прошло, но я думаю это случилось не из-за этого. Ты же хотел выкинуть всё ненужное из своего сознания, намеривался и всё у тебя вышло. Главное настрой. Но пока ты не выключишь у себя в голове нужный рычажок, я буду звать тебя Приёмником моих мыслей.       — А ты болтушка.       Угу, хочешь сказать много и не по существу?       — Просто поменьше подслушивай, — устало вздыхаю и отворачиваюсь. Самой не по себе от своей тирады. — Носи наушники. Сам говорил, музыка отвлекает и перекрывает мысли в голове. Носи их всегда.       Не очень хочется, чтобы ты знал обо мне всё до миероскопических деталей.       — Но ты же понимаешь, что я не могу сидеть с наушниками вечно?       — У нас парни и на уроках умудряются с ними сидеть. И ты не плошай, пожалуйста.       — Попробую, Зефирка, но ничего не обещаю.       Вот так всегда, нет гарантий, но зато не врёт.       — А почему — Зефирка? — я обессилено опускаю руками, утыкаясь в янтарный омут глаз.       Странное сравнение, а учитывая, что я даже не люблю зефир.       — Не знаю, — пожал он плечами — Тебе подходит, Зе-фир-ка.