(Не)дружеская сделка

( советую включить песню «conan grey — heather»; она же закреплена сверху!! ) Проиграли первые аккорды, я начинала первой. Первые строчки я пела с прикрытыми глазами, чтобы снова стать частью этой песни, а после приподняла ресницы и посмотрела на зал. Некоторые учителя смотрели на нас со слабой улыбкой, некоторые не выражали совсем никаких эмоций. Я нашла лица своих родителей и, встретившись с ними взглядами, я улыбнулась на их улыбки. Тут же мои глаза переметнулись на рядом сидящего человека. Им оказался Чонгук. В тот момент я заканчивала свою часть, после чего наступала партия Джису, и все время, пока не настал припев, я не отрывала глаз от его. Чон, в свою очередь, также глядел на меня. Он то ли улыбался, то ли сидел с умиротворённый лицом — не было понятно по его слабо приподнявшемуся уголку губ, но сам его вид заставлял почувствовать себя снова маленькой, быстро влюбчивой девочкой. Из-за кресел и других людей, сидящих перед ним, я смогла увидеть на нем только белую рубашку, но и это заставило моё сердце остановиться. Мне было очень интересно, о чем же думал парень в этот момент, смотря так на меня. Я все ещё не понимала, зачем он сюда приехал, о чём так бурно разговаривал с моими родителями и почему так неотрывно теперь смотрит на меня. Когда начался припев, я отвела глаза, вдохнув воздух в лёгкие, и принялась за строчки. После этого я пыталась больше не смотреть на него, потому что я прекрасно знала, что я просто остановлюсь петь и подведу свою команду. Поэтому я смотрела на учителей и на пришедших родителей. На припевах нас поддерживали хлопками в ладоши все сидящие в зале, а когда мы вовсе закончили, и все мои одноклассники и ученики из параллельного класса вышли на окончание выступления, раздались бурные аплодисменты. Осматривая весь зал, я видела, что даже некоторые учителя пропустили слезу после нашей грустной песни о последнем школьном дне. Мы все взялись за руки и поклонились по пояс публике, ярко улыбаясь, после чего взяли небольшие подарки со сцены и пошли вручать учителям и родителям. Через минут десять суета с выступлением закончилось, как и оно само, после чего все начали расходиться. Я поздравила Юци с Копом с хорошим выступлением, и мы крепко обнялись. Я спросила у Сон про маму, и та ответила, что видела её в зале, их взгляды даже пересеклись, но Юци отчего-то боялась к ней подойти. Я снова обняла её и заверила в то, что её мама пришла, только чтобы поддержать свою дочь и не собирается с ней серьёзно разговаривать насчёт отношений. — Я считаю, что ты тоже должен подойти. — я слабо толкнула в локоть шатена рядом, который тут же удивлённо округлил глаза. — И поговорить с ее мамой, только ведите себя так, будто ты не рассказывала о ссоре, — я посмотрела на Юци, — а Коп не знает об этой проблеме. Сон кивнула, поджав губы, и, аккуратно взяв за руку Юкхея, потянула его за собой к маме. Я проводила их взглядом, после чего меня саму окликнули родители. Я повернулась в их сторону, тут же замечая там все ещё стоящего рядом с ними Чонгука. Я улыбаюсь родителям, переведя с него взгляд, ведь как только мы снова встретились глазами, в голове промелькнул наш поцелуй, от которого я просто не могла двигаться. — Вы так хорошо выступили! — широко улыбнулась мама, протянув руки перед собой, а я, подойдя ближе, обняла её. — Я ещё не видела у тебя этого платья, — отстранившись, осмотрела она меня. Я хмыкнула, — откуда оно у тебя? — Это платье Джису, той девушки, которая выступала со мной. Она очень любит платья, и когда мы думали над тем, что оленем на вступление, предложила мне одно из своих, которое, как она считала, мне подойдет. — я посмотрела на папу, который улыбался не настолько ярко, как мама, но обняться захотел тоже. — Оно смотрится на тебе как влитое. Она не прогадала. — мало когда я могу услышать такие слова от него, поэтому я, немного шокированная, улыбнулась и поблагодарила его. Когда мы отстранились, и очередь как бы дошла до Чонгука, между нами воцарилась неловкость, которую прервала мама. — О, кстати, — она накрыла его плечо, близкое ей, своей ладонью, другой придерживаясь за живот, — то, что пришёл Чонгук нас сильно удивило. Вы не общались так с детства. Я помню, что когда мы шли к его родителям на новоселье, ты не хотела идти. — закачала головой после. Я, стараясь не пересекаться взглядами с Чоном, поджала губы. — Ну, я уже говорила: мы как-то встретились и разговорились. Я сама была удивлена тому, что он пришёл сюда. — но тут я посмотрела на него так, чтобы только он понял скрытый от родителей смысл. — Я хочу тебя обрадовать, Чеён! — несильно хлопнул меня по плечу папа. — Чонгук согласился позвать родителей к нам, — я немного подалась вперёд, шокированная его словами, — твоя мама сегодня приготовила вкусный ужин, грех его не разделить с друзьями. Я не прав? — он сначала посмотрел на улыбающуюся маму, а после на меня. От меня все равно ничего не зависело, хотя его присутствие дома будет хорошенько напрягать меня. Но наши родители — близкие друзья, поэтому для них этот вечер будет веселее нашего. По крайней мере, моего. — Да, — я натянуто улыбнулась, все ещё находясь в лёгком шоке. Я подняла глаза на отца, затем переведя взгляд на маму. Мои ресницы дёрнулась, пока я осознавала всю ситуацию. — Ты совершенно прав. В этот момент я посмотрела на Чонгука, и увидела, как он неловко улыбался, смотря на родителей, будто и сам не горел желанием присутствовать на этом ужине.

* * *

Поднявшись к нам в квартиру, наши родители даже спустя всю дорогу шумно гудели и разговаривали между собой о чем-то, что я не слушала. Я помню, как они завели разговор о нас с Чонгуком, но, благо, он не продлился долго и ограничился только тем, «как интересно вышло: их дети снова познакомились и начали сближаться». Но если бы они знали, насколько сильно и быстро мы сблизились, нам бы предстоял долгий разговор. Глубоко внутри я прекрасно понимала, что мама, к примеру, была бы очень рада тому, что моим «избранником», про которого она в последнее время пытается у меня выпытать, в конце концов стал Чонгук, но было бы всё так просто... С Чонгуком мы не обмолвились ни словом с самого выхода из школы. Он отвёз нас домой, предварительно позвонив своим родителям, дав телефон моему отцу. Папа недолго договаривался с друзьями, а потому уже через двадцать минут мы уже были у нашего подъезда, где нас уже встречали родители Чона. В этот раз я сидела на заднем сидении, вместе с мамой, в то время как папа уселся впереди, постоянно пытаясь втянуть в весёлый разговор парня. Я, облокотив затылок о подголовник, смотрела только в окно, пытаясь перестать думать о нашей неожиданной встрече с брюнетом. А ведь этот вечер мог пройти совсем иначе, если бы не он. Мама и правда наготовила много всяких вкусностей, от вида которых у всех на лицах расцвели широкие улыбки. Мама Чонгука за столом между репликами хвалила мою за вкусную еду, а папа с его сели вместе и очень часто смеялись между собой, рассказывая какие-то недавние истории. Иногда взрослые пытались втянуть и нас двоих в их разговоры, и у них это получалось где-то на пять минут — больше мы не говорили, потому что родители плавно переходили с темы на тему, которые нам были, в принципе, не интересны. Я сидела между моей и его матерью, но напротив самого Чонгука, благодаря нашему круглому столу. Время от времени наши взгляды пересекались, когда мы поднимали головы и слушали родителей, но заговорить не рисковали. Я все ещё чувствовала небольшую неловкость, которая никуда не исчезла после поцелуя. Весь вечер меня мучал вопрос: думает ли он о нем или считает его всё-таки нашей игрой? В какой-то момент, когда я уже собиралась встать из-за стола, так как уже хорошенько поела, в квартире выключился свет, понесший за собой испуганный женский «ах». — Классно, — прокомментировал отец Чона, — так что, во всем районе? — удивился он, посмотрев в окно. Я посмотрела туда следом и обнаружила, что там стало действительно темнее, чем ранее, учитывая, что мы находимся на десятом этаже. — Похоже, — подошедшая к окну мама повернулась к нам. Единственный, кому было сейчас не до веселья, это моему папе, у которого очень плохое зрение, а потому он пытался что-то разглядеть перед собой, прищурившись, но, понятное дело, у него это не удаётся. Все мы думали, что это продолжится небольшое количество времени, но свет не включили даже спустя полчаса, которые мы сначала ходили искали по всей квартире фонарики, чтобы не тратить заряд на телефоне, а затем мама начала убирать все лишнее со стола, а мать Чонгука помогала ей, как и мы с Чонгуком. Отцы отошли на балкон, чтобы поговорить и, видимо, подышать свежим воздухом. Когда мама Чона задержалась на кухне, о чем-то разговорившись с моей, я относила чашки для чая в гостиную и, завернув за угол, внезапно столкнулась с Чонгуком, который тут же извинился и помог мне придержать падающую посуду. — Спасибо... — сказала тихо я, посмотрев на парня и усмехнувшись: на его лице, прямо над верхней губой был размазан шоколад. Мой взгляд невольно направился чуть ниже, на его белую рубашку, на которой я обнаружила под светом фонарика на голове небольшое пятно. Я ухмыльнулась, подняв глаза обратно на его лицо: — Ты что, стащил клубнику? — негромко спросила я, игриво улыбаясь. Чонгук фыркнул, слабо улыбнувшись, но правды не скрыть: он и правда вляпался в шоколад, когда решил съесть клубнику, покрытую им. — Тебе надо поменять рубашку, не будешь же ты ходить с этим пятном весь вечер. — я разложила чашки у тарелок, которые принес до этого Чон. — К тому же, — вздохнула я, повернувшись обратно к парню и расположив руки на боках, — пятно надо замочить, чтобы оно нормально отстиралось потом. — я протянула ему руку, немного пошевелив пальцами. Чонгук приподнял брови. — Ты хочешь, чтобы я прямо сейчас дал тебе рубашку? — я поджала губы, опомнившись. Ну да, он ведь не останется на вечер с голым торсом. — Хорошо, — я скрестила руки на груди, — я дам тебе свой самый большой свитер, идёт? — качнула бровью. Через несколько минут наши мамы недолго смеялись с Чонгука, узнав историю с клубникой, когда увидели его в моём зелёном свитере. Он оказался самым большим, который я могла найти в своем шкафу и который подошёл ему, даже был немного большеватым. Я, увидев его после того, как уже устранила пятно, слабо усмехнулась: — Тебе так даже лучше. И я не врала. Мне казалось, что он выглядел всегда лучше, когда одевал такую уютную, домашнюю одежду, а то, что он надел именно мой свитер, придавало этому моменту какого-то даже непонятного для меня трепета. Свет не включали даже в пол девятого и, учитывая, что завтра все ещё будний день, родители пришли к очень неожиданному заключению, что Чоны остаются у нас на ночёвку. Это предложение было вполне логичным, так как мы жили на десятом этаже, и спускаться на первый без света в подъезде и без лифта, только используя фонарик, оценит не каждый. Да и родители Чонгука поддержали моих, а потому это даже не обсуждалось. С нами, по крайней мере. — Ложитесь в зале, а дети пусть спят в комнате Чеён. — вот после этих слов мои глаза полезли на лоб. Я, конечно, не подавала виду, что меня это как-то шокировало, ведь мы якобы просто друзья, а папа, немного выпивший, предложил эту идею, не имея в виду ничего сверхъестественного. Я не поднимала глаз от посуды, чтобы никто не увидел моего лица. — Чего удумал! — подала голос мама. — Они уже не маленькие дети, они даже там не поместятся. — что она имела в виду под маленьким детьми, мне даже не хотелось думать, но насчёт того, что мы можем там не поместиться, я была не согласна с ней, ведь моя кровать была довольно большой для двоих людей. — Не кипишуй. — я повернулась а родителям, внезапно обнаружив в кухне, кроме нас с родителями, ещё и Чонгука. — Идите. — подтолкнул папа меня в сторону коридора. Я, переодеваясь в пижаму в ванной, надеялась, что смогу быстро заснуть рядом с парнем, который мне очень нравится, и который, возможно, даже и не подозревает о моих чувствах. Я пыталась себя убедить, что в этой ночевке чего-то такого, что сейчас тревожит моё сердце, нет, и я сейчас выйду из ванной комнаты и тут же засну на своей кровати. Но этого не происходило, потому что дурацкое сердце билось, как бешеное, даже когда я отвернулась от парня. Я слушала спокойное дыхание Чонгука, который, возможно, уже уснул, и нервно покусывала губы. Я до чёртиков хотела с ним поговорить, потому что поцелуй снова всплыл в памяти и, как назло, никуда и не собирается исчезать. — Чеён? — внезапный голос сзади испугал меня, и я вздрогнула. — Ты спишь? Я думала, что он услышал моё сердце, потому что все это время я слышала только его в своих ушах, но вздохнула, пытаясь успокоиться. — Нет, — тихо ответила я и, собравшись силами, повернулась к нему, обнаружив его уже обернувшимся в мою сторону. И давно он так смотрит на мою спину? — Я хотел поблагодарить тебя. — слабо улыбнулся Чонгук. — За рубашку. Было так неловко, когда они узнали, что я стащил клубнику, — я усмехнулась, почувствовав, как по телу распространилось тепло, — но то, что ты мне помогла с одеждой, было очень мило и вежливо с твоей стороны, поэтому огромное спасибо. И этот свитер настолько удобный, что я хочу забрать его себе. — тихо рассмеялся Чон, а следом и я. — Нет уж, это мой любимый, — улыбнулась я. Какое-то время мы молчали, он даже закрыл глаза, видимо, пытаясь уснуть, но я, прикусив нижнюю губу, всё-таки спросила его: — Можно я спрошу... Почему ты просил не влюбляться? — Чон приоткрыл глаза. — Ты поставил именно такое условие. Почему? Он ответил не сразу. А перед тем, как ответил, глубоко вздохнул. — Потому что я не так давно потерял Чонху, которая была мне не только любимой девушкой, но и хорошим другом. Я не хотел так быстро влюбляться снова, ведь... — Считаешь это за измену? — продолжила я, и оказалась права. Чон неуверенно приподнял уголок губ, кивнув. — Типа того. Я какое-то время подумала, а после чего решила немного «поунижать» себя, чтобы успокоить его: — У меня короткие ноги, поэтому теперь есть причина, чтобы ты не влюблялся в меня. Чон усмехнулся, закачав головой. — У тебя длинные ноги. — Ну, тогда у меня пухлое лицо. — У тебя не пухлое лицо. — Тогда у меня тонкие губы. Я не умею целоваться. М? Как тебе такое? Теперь-то я права! — слабо улыбалась я на его улыбку. — Нет, не права. У тебя пухлые губы, из-за этого вы все девушки заводитесь? Пичкаете туда всякой дряни, чтобы они выглядели намного хуже? — его лицо приняло серьезное выражение, потому я нахмурилась. — Эй, я даже не заикалась об этом. — надулась я, рассмешив Чонгука. — У тебя красивые губы. Как и голос. Он красивее всего. — он приподнялся на локте и склонил голову, не отрывая взгляд от меня. Сердце в груди отбивало чечётку, но это даже не отвлекало от разговора. — И правда, когда тебе неловко ты начинаешь говорить чепуху. — Чепуху? — фыркнула я, возмутившись. — Хочешь, сказать, что я хорошо целуюсь? — Ну... На четверочку точно. — Из десяти или пяти? — Пяти. — его шепот вывел меня из строя. Мозги внезапно занесло туманом, отчего я не могла больше соображать. Чон снова посерьезнел, продолжив: — Ты помнишь, что написала мне на открытке на день рождения? Ты написала: «Давай больше не забывать друг об друге и поддерживать связь долгое время. Ты действительно хороший друг, и спасибо, что помогаешь, когда мог отказаться от этого.» — я приятно удивилась. Он запомнил каждое слово, будто читал это маленькое послание от меня ещё несколько раз после дня рождения. Он улыбнулся. — Ты подарила мне шоколад, который мне нравится, а я до сих пор тебя не отблагодарил. — За что? — тихо рассмеялась я. — За простую открытку и шоколад? — Мне этого хватило сполна, Рози, правда. — я замерла. Впервые я услышала от него «Рози», не притворяясь с ним парочкой. До этого мы оба не называли друг друга сокращенными, милыми именами, что и не заставляло об этом даже задуматься. Но сейчас, слыша это «Рози» моё сердце заныло, а я незаметно сжала ладони в кулаки, не отображая на лице смятение и внезапное желание поцеловать его. — Ты что-то хочешь сказать? — Чеён, я не должен был тебя целовать сегодня, прости меня. Я забыл о твоей просьбе, и решил снова преподнести нас со стороны как пару, но не учёл твои пожелания. Ну, была не была. — Не надо извиняться. Всё произошло даже лучше, чем я могла только захотеть за всё это время. — его вопросительный взгляд был ясен. Я поняла, что пути назад теперь нет, и всё-таки хочу натолкнуть его на ту мысль, что не даёт мне покоя все эти недели. — Я написала это как раз в тот день, когда ты меня только пригласил на день рождения. Но, чёрт, Чонгук... — я запнулась, пытаясь составить все мысли правильно. — Ты понимаешь, что я ответила тебе? — решила идти напролом. — Сегодня, перед выступлением. Когда ты меня поцеловал, я ответила тебе, хотя даже просила, чтобы больше никаких поцелуев, ведь считала нас друзьями. — я глубоко вздохнула, вернув глаза снова на лицо Чона. Тот от чего-то слабо улыбался. Я напряглась, приподняв брови. — Ты улыбаешься в такой серьезный момент. Я пытаюсь открыть тебе душу, а ты так относишься к моим словам... — я невольно надула губы, обидевшись на его такое лёгкое отношение к моим чувствам, но тут же вся покрываюсь мурашками, что, казалось, заморозили моё тело, ведь я перестала двигаться, когда губы брюнета внезапно оказались на моих.