Грозы и Салюты

Вторая часть выпуска тоже получилась масштабной. Удивления хватило только с той лёгкости, с которой девушка растопила тонкий слой снега, оставшийся с ночи. Она не смогла конкретно объяснить произошедшее, но заявила, что высокая температура и однородность травяного покрытия ей очень помогли. Даник подумал, что из получающейся картины видеоролика можно будет даже собрать моменты для небольшого фильма в тикток. Именно эту идею он и предложил. —Ребят, а давайте что-то вроде трейлера снимем для этого ролика? Во круто будет, а? И людей заинтригуем, и там... —Даник, нет! — крикнула девушка. Ей пришлось вызвать целую волну камней, которые по очереди поднимались и позволили Майской идти, не касаясь земли. Теперь же ей нужно было прийти пешком обратно почти половину километра. «Даник, да» — приняли они в итоге решение. Получилось что-то вроде приличного трейлера для самодельного фильма. Хорошо подобранная музыка, несколько эпичных фразочек и, наконец, условия выпуска в конце: «300.000 лайков и мы расскажем вам эту историю». — Красиво. — довольно оценила Майская, когда увидела этот небольшой ролик. Она бы никогда не подумала, что для неё будут так стараться, снимать её, её силу для ролика и даже трейлера, будто она – какая-нибудь кинозвезда. Артур удовлетворённо потянулся в кресле, потому что к нему не было ни одного замечания. Он успел смонтировать всё, что требовалось, а дальше дело оставалось за Масленниковым. —Только я бы на фразах добавил каких-нибудь лиан или что-то вроде того. Мы же должны подержать интригу. — поделился мыслями Чернец. Он всё это время сидел рядом с монтажёром и внимательно наблюдал за общей реакцией и самим роликом. —Хм... Или сделать размытие и добавить цветов? — Артур быстро переделал один кусочек в трейлере и показал его ещё раз. —Не, как на похоронах, только дождя не хватает... — оценила Майская. —Может, оставим как было? И так всё красиво получилось... —Думаешь? — спросил Даник. —В принципе, тут ты командуешь, про тебя же ролик. —Но снимается-то он на канал Димы, так что не пизди мне тут. —Ладно, ладно. — парень усмехнулся. —ДИМАН! —ЧТО? — раздалось с другой части офиса. Судя по всему, с самой дальней, дальше только ад. — ЧТО СЛУЧИЛОСЬ, СОЛНЦЕ МОЁ?! —С СОЛНЦЕМ К ЭМИЛЮ, А У НАС ВИДЕО. — Майская едва не засмеялась, но из-за сбившегося дыхания только поперхнулась и закашлялась. Тауланов тут же улыбнулся. — Это я уже понял. — Масленников подошёл в комнату достаточно вовремя, чтобы его не нужно было больше ждать, и чтобы не услышать разговор маленьких вредных шипперов. —Что на этот раз? —Наш дорогой южный друг загорелся идеей сделать трейлер чтобы подогреть подписчиков. — и Чернец с силой хлопнул Даника по плечу, хотя Майская и не сразу поняла, как ему это удалось сделать сидя. — Хорошая идея. — взгляд начальника дёрнулся на монитор, и парень улыбнулся. —И вы уже опять всё сделали сами. Катя поднялась с кресла, сделала короткий кивок головой и отошла за кресло Чернеца, важно сложив на спинке руки. Дима в благодарность кивнул и направился к креслу, после чего сел, просмотрел ролик два раза и сделал умное лицо, подперев подбородок рукой. — Как бы не подумали что эффекты. — Дима повернулся на Майскую и оглядел её с головы до ног. Девушка почувствовала, как он попытался пройтись по всему её телу, обойти каждый изгиб и сосредоточиться на руках. На этих руках, из-за которых они теперь вместе и из-за которых каждый набрался проблем. Майская, хоть и не желала того говорить, явно получила в детстве, Эмиль во время их былой дружбы (парень проигнорировал даже простое «привет», когда девушка постаралась наладить отношения, и больше она ему не писала), Сударь во время излечения, а Дима со своими нервами и здоровьем чуть не добрался до больницы. Но счастье бывает недолгим, и вся команда это прекрасно знала. Ещё в первый день, тогда, после вокзала, Майская пришла домой и едва не раскрошила комнату в прах. Ей хотелось уничтожить всё, что было в её власти. Но уничтожать было нечего, и девушка просто села возле дивана и сжала подушку, стараясь подавить ненависть к ситуации. Её хотят использовать. Хотели использовать. С ней осталось то опустошение, которое приходит из неоткуда. Её пугала забота, которая исходила от ребят. Для Майской начиная с двенадцати лет эта забота была чем-то личным, чем-то недоступным. Катя помнила, как ей не спалось. Летом в их квартире было невыносимо жарко, не спасал даже вентилятор. Всю ночь девушка бессмысленно бродила по квартире, пила чай и слушала музыку. На следующий день, хотя Катя и привыкла к таким нагрузкам, ее просто отключало на каждом шагу. Она едва не уснула на онлайн-уроке по французскому, на кассе в магазине, а потом ещё несколько раз уснула в машине. Она отключалась на пять минут несколько раз, но даже этого хватило, чтобы немного проснуться и почувствовать себя живой. Мама увидела её состояние; сразу, как только они приехали в деревню, сварила ей пельмени, налила воды и принесла в зал. Но Катя уже спала, и тогда женщина укрыла её одеялом и легла рядом. Как давно Катя не вспоминала свою семью... — Как только ролик наберёт десять миллионов просмотров, я покупаю билеты во Францию. Мы должны отдохнуть. — уверенно заявил Дима и тут же откинулся на спинку стула, будто при болезни. Он действительно был несколько бледным в последнее время. — Я не поеду. — заявила Майская. — Поедешь. Или я тебя к себе привяжу и насильно потащу в отпуск. — Я не хочу, чтобы за меня кто-то платил. — вновь отрезала девушка, уже настойчивее. В ход пошли глупые аргументы. — Да и не устала я. — Я устал! — рявкнул Масленников. — И мы, всей командой, едем отдыхать: от твоего бывшего, России и видеороликов. К тому же, ты французский знаешь, ты нам нужна. — и Дима вдруг засиял так, будто над ним лампочка загорелась. — Как моя работница-переводчик позволишь оплатить за себя? Даник усмехнулся, а Майская взвыла ему в унисон. — Ты... Menace, — девушка сложила руки на спинке стула и с силой ударилась лбом о тыльную сторону ладоней. — Ладно. Но только за билеты. — И проживание. — возник Артём. — Я... — она вскинула голову и по лицу девушки было видно, что она в огромнейшем желании убить всех находящихся рядом людей. — Да пошёл ты! — и она тут же вылетела из комнаты. — Не обижайся! — вдогонку крикнул ей Артём. Когда ответа не последовало, парень лишь пожал плечами. — Иди нахуй! — заявила девушка в последнюю секунду, а потом послышался хлопок двери. Она просто вылетела из квартиры, игнорируя вопросы Яны и звонки Димы. Даже когда ей пришло «Немедленно вернись, мы не закончили» от Масленникова, девушка не успокоилась. Она бродила по улицам Москвы, избегая людей и магазинов, шарахаясь от дорог, переходов и светофоров. Она предпочла скрыться на рынке, нежели пойти по нормальной дороге к себе домой. Она не хотела отвечать на звонки и сообщения, даже не замечала их, благодаря постоянный режим «не беспокоить». Только поздно ночью, когда она пришла домой, Катя смогла нормально дышать. Нормально – не значило свободно в её ситуации, только если без свидетелей. Она скинула кофту на пол, налила в таз холодной воды и, не давая коре мозга все осмыслить, погрузила лицо в воду. Она не знала, то были её способности или последствия долгих тренировок – три минуты, иногда больше, были для неё прекрасными временем для размышлений. Лучше любой медитации. И Катя не могла объяснить эту равную любовь и ненависть к мазохизму. Это не давало спокойствия, словно зависимость, мозг привык и в самые хорошие моменты вкидывал идеи самоубийства. С другой стороны, это позволяло отвлечься от других проблем. Позволяло натренировать дыхание, выносливость и счёт времени. Сидеть под водой – не резаться, не показывать свои слабости всем, не прятать шрамы на руках и ногах от людей, боясь их осуждения. Люди – не все, но многие – заслуживали любви. Это часть социума, общества, которое люди так долго строили и какую систему поддерживали. Как паук и нити. Как зависимость. И когда любовь пропадает, человек лишается одной из нитей. Паутина, которая так крепко притягивает его к неминуемой гибели, словно муху, трескается. Проёб за проёбом, общество теряет нити и канаты, люди расходятся и перестают опираться на социальные нормы и мораль. Но кому хуже от этого? Социуму, в котором остаются другие люди, которые продолжают жить по своим правилам, но при этом с недовольными последователями современной справедливости, или человеку, который теряет защиту, признание, спокойную жизнь? Майская не могла ответить на этот вопрос. Не сейчас, пока она запуталась не только в социальной нити, но и в нити лжи. В паутине, которую она сплела сама, для себя и других людей, которая не противоречит себе, но начинала давать сбои, особенно после недавнего. Девушка вскинула голову, выныривая из воды и с глубоким вздохом позволяя кислороду проникнуть в каждую её клеточку. Может быть, именно это насилие и отсутствие воздуха снизили её мозговую деятельность? Если не она, то кто? Человека старше неё, к которому, словно к родителям, можно прийти за советом, у Майской не было. Был человек, который вроде как мог бы метить на эту должность, но не мог. Из-за их общего прошлого и настоящего. От Кеша: «Марин» «Мне плохо» «Я могу позвонить?» Катя знала, на что шла. Она редко признавалась в своих эмоциях. Но сейчас, она думала, ей это было смертельно необходимо. Как наркотик, просто без эффекта. — Кеша, солнышко моё, что с тобой? — стоило девушке принять звонок, на неё тут же накинулись с вопросами. — Я постараюсь помочь, но не знаю. Марина, судя по всему, все ещё занималась какой-то зачётной работой для учёбы, поскольку, когда она прислонила телефон к чему-то (лампе?), в кадре показался огромный лист, хуева туча карандашей, кисточек и мелков. — Я... Влюбилась. Хэзэ. — А. — Марина смотрела на неё с минуту, а потом, будто проснувшись после паузы, спросила. — Ты не куришь? — Я не курю? — Майская, которая уже успела приложить руку к подбородку, убрала её от лица и внимательно рассмотрела. Ни намёка на сигарету. — Я не курю. — Но тебе плохо. — Но мне плохо. Но я вообще не ебу, где мои сигареты. — на лице Кати проскочила усмешка. — О. Поздравляю! Мы медленно стремимся к здоровому образу жизни, я так горжусь тобой! — Бляяя, ты мне так фетиш на похвалу разовьешь, — выдала Майская, а на фоне звонка зашурстела бумага – у Марины укатился карандаш. — Возвращаясь к началу – я думаю, твой новый объект воздыханий это оценит. — и, прежде чем Катя успела что-либо сказать, Шикерова вдруг встрепенулась. — Это ж кто-то реальный? — Хоть раз был кто-то «не»? — выплюнула девушка с интонацией самого обидчивого ребёнка в мире. — Кхем. Баки, Тони, но это был шугар-дэдди, так что ладно, Джейк, Джесси, Чан, все твои скз в принципе, Каз, Зоя, Инеж, кто-то там из «Воронов», Колька... А, ещё Волков и Разум. — девушка все перечислила буквально секунды за три, если не меньше, больше Майская тихо хихикала и переваривала информацию. — Всё, или тирада продолжится? — игриво улыбнулась она в камеру. — Во-от, у тебя сильная психическая травма, дорогая. Прошло три минуты разговора, а ты уже улыбаешься и смеёшься. — Катя приоткрыла рот, чтобы ответить. — И только посмей сказать, что это особенности Хранителей, Покровителей, или как их там вы называете. Восстановление после драки или интима – ещё норма, но переключение от слез, истерии, и, я вижу твои мокрые волосы, мазохизма до улыбки, смеха и флирта ничем хорошим не закончится. — Ты психолог или архитектор? — Я – твоя бывшая, все остальное включено. — девушка вздернула нос. — Ладно-ладно. — Во-о-о-от. Так. Рассказывай. Какой он? Или она? — Он. Зовут Даник, казах, меньше тридцати. Очень милый и позитивный парень. Шутки мои понимает... Э... Интересы. Тоже. — быстрый темп речи сменился на медленный и заикающийся сразу, как только девушке пришлось говорить об их отношениях и интересах. Было сложно сконцентрироваться на чем-то одном. Даника было так много: в голове, на коже, в душе и сердце, в вещах и даже в стенах. Его голос будто следовал по пятам, заставляя проводить ассоциации. Например, с солнцем после грозы, или с концом радуги, или с красной худи и сцепленными в замок руками. — Он хороший. — Марина слушала её внимательно, игнорируя заикания, шёпот и кучу нежных слов, переходивших в всхлипы. Это норма. Каждый имеет право чувствовать и быть окружённый чувствами. — Но, хм... Почему ты решила, что это влюблённость? — Я... У меня ощущение, что я другая возле него. Я... Не знаю. Я добрее, что ли? Привязалась как-то быстрее? И... Блять. — девушка шмыгнула носом и постаралась утереть слезы. — Тихо-тихо, солнышко. — Я не хочу реветь, как девчонка. Не хочу любить его. Я просто сладкая девочка, которой удобно покупать вещички и таким образом управлять. — Солнце. Ты пытаешься себя убедить в этом, но это не так, Кать. Ты любишь его. Не любишь, но ценишь то, что он тебе дает. Он пытается контактировать с тобой, узнать тебя получше, подарить тебе то, чего у тебя не было. Ты... Как бы это сказать... — Я дура! — телефон резко полетел в подушку. — Я просто никчемная дура, которая даже с чувствами определиться не может, которая то прогоняет человека, то снова цепляется за него! Из трубки доносились приглашённые просьбы прекратить и выслушать, успокоиться, не доводить себя до истерики и головной боли, но все они прошли даром. — Майская, блять! — словно гром, раздались из динамика. Хоть одно нецензурное слово от Марины значило степень искреннего бешенства. В таком состоянии, Майская была уверена (даже знала), Марина способна сотворить страшные вещи. — Ложись. Прямо сейчас. На подушку. И положи телефон рядом. Гребаная доминанта, но Майская не хотела противиться. Не хотела, или у неё не было сил на ещё какое-то количество потрясений. — Данияр действительно хороший человек. Ты взрослая, ты хорошая, просто из-за всего произошедшего в детстве, твоя психика не успела сформироваться так, как следует. Ей постоянно что-то мешает. Его много в твоей жизни, его должно быть много в твоей жизни, иначе я бы тебя убила, если б ты влюбилась в игнорщика. Он купил тебе альбомы, сводил в кафе, покупает книги, вы вместе смотрите фильмы и читаете, это хорошо. Он не требует от тебя правды, даже той, которую знаю я, но просит, даже не, требует, сука, от тебя до-ве-ри-я. Не больше. — Но... Почему его так много? — Тебе больно? — Да. — разочарованный шмыг носом. — Потому что у тебя травма. Связанная с родителями. С отцом, да и мужчинами в принципе. Это нормально. — Это нормально. — копировать – вставить. — Вот. Ты лучшая. Итак. Вы собираетесь во Францию? — Угу... — Ставлю все свое имущество, хотя это не спор, и только попробуй возразить, блять, он возьмёт и отведет тебя на море смотреть на закат. Или вы будете сидеть в номере, пить вино... — Я не пью, я донор. — тут же вставила свои десять копеек Майская. — Да ебала я в рот! Чай пей, ЗОЖница накуреная. — Марина кашлянула. — пить чай и смотреть на красивый пейзаж, он заведёт песню от том, как важны люди в жизни каждого из нас, как ты ему интересна и важна. И вот тут... — Я должна ему сказать о своих чувствах? — Вау, айкью под тысячу. — съязвила Марина; непонятно, недовольная тем, что ее перебили или тупой гениальностью подруги. — Да, солнышко. — Это сло-ожно. Он же... Он же думает, что я по девушкам. К тому же, каким образом мы будем в одном номере? Мы же не парочка. Подруга на другом конце громко цокнула языком. — Просто... Делай то, что я говорю. И вообще... Давай я попрошу соседку тебе расклад сделать? — Твоя соседка гадает на таро? — Так. Мы сейчас не об этом. Да или нет? — Пока... — Катя задумалась. «Да» означало отдать свою судьбу неведомо какому человеку на обозрение, «нет» – полное неведенье. Хотя, в какой-то книжке говорилось, что неведенье лучше смерти. — Нет. Пока что нет. И, не успела Марина что-либо добавить, Майская бросила трубку и, уткнувшись лицом в подушку, почти сразу заснула.