Планета-мама

Обрекающий на вечность И бессмертие Господь, Пожалей мою беспечность И страдающую плоть. Забери меня обратно, Отпусти меня домой. Не позволь мне больше плакать И смеяться над собой… Вячеслав Бутусов. «Кошка, чашка, муха и лапоть» ___________________________________________________________________________

Слезы, горячие, обильные, навернулись на глаза как-то сами собой. В горле возник огромный горький ком… Моргнув, Гарри перевел взгляд с меча на василиска. Значит, вот такую помощь прислал великодушный полководец Дамблдор своему маленькому верному соратнику? Легонький алюминиевый меч против бронированного монстра величиной с электричку. Голова василиска, увенчанная короной затылочных рогов, до ужаса напоминала свирепую харю велоцираптора. Особенно на это сходство упирал частокол сабельно-изогнутых клыков, торчащих из приоткрытой пасти. Клыки были острые, желтые и влажные, от них тянулись нити ядовитой слюны. Гарри судорожно сглотнул, с усилием проталкивая из горла ком. Он не знал, почему до сих пор жив, почему ещё не превратился в камень, как Гермиона, Колин и Джастин, Пенелопа и Миссис Норрис. Василиск ДАВНО посмотрел ему в глаза. Трудно, знаете ли, бегать по незнакомому помещению крепко зажмурившись… Он просто запнулся ногой о выступающую плиту и, падая, открыл глаза. И уткнулся лицом практически в морду чудовища, взглядом уперевшись прямо в огненные очи. И не окаменел! Оглушенный падением и эхом, мечущимся меж колонн огромного высокосводного зала, Гарри тем не менее поразился данному факту: чудовище Слизерина не спешило его зажаривать, окаменять, и вообще как-то вредить. Правда, долго удивляться ему не дали — где-то под сводами запел феникс, а подлетев ближе, кинул к ногам Гарри старую Шляпу, из которой он и вытащил вот эту… стальную зубочистку. Ну правда, меч по размеру едва ли был больше клыка василиска, вот честно, зубочистка и есть. Обида росла и ширилась, выпирая откуда-то изнутри, сдавливая сердце и мешая дышать. Вот всё, что прислал Дамблдор: певчую птичку и древнюю Шляпу, как емко и точно выразился Том Реддл. До конца обидеться Гарри, впрочем, тоже не дали — начались странные действия. Снова где-то под потолком невидимо крикнул феникс. Гарри, Том и василиск одновременно подняли головы и успели увидеть летящую вниз черную тетрадку. Пока Гарри и Том откровенно тупили, следя взглядом за полетом дневника, василиск не зевал. Выстрелив головой, он молниеносным броском перехватил падающую тетрадь и легко прокусил её насквозь своими длинными, острыми и ядовитыми клыками. Вопль, который испустил Том, был совершенно неописуем, а его смерть — быстрой и неожиданной. Он просто взорвался светом, вырвавшимся из прожженной дыры в дневнике. Одновременно с криком из тетрадки исторгся мощный поток чернил и растекся вокруг неё зловещим подобием кровавой лужи. От такой ассоциации Гарри нервически передернулся. Застонала и зашевелилась Джинни, но не успела она разлепить веки, как василиск повернулся к ней и коротко прошипел: — С-с-сспи! Девчонка вздохнула и погрузилась в глубокий сон. Гарри замер тушканчиком, обреченно наблюдая, как змей медленно разворачивается к нему. Разворот огромной головы происходил словно в замедленной съемке — плавно и завораживающе, поневоле дыхание сперло. Гарри аж дышать прекратил, дожидаясь, когда закончится этот плавный разворот колоссальной башки и его судьба будет наконец-то решена. А в том, что его судьба сейчас решается, Гарри и не сомневался, попой чуя, что неспроста всё это завертелось здесь, глубоко в подземельях, далеко от взрослых… Хотя, от взрослых Гарри никогда и не ждал помощи, кому он нужен-то?.. Глаза в глаза, чешуйчатый лик к детскому лицу… Всё ближе, ближе… Гарри стало страшно так, что он в буквальном смысле оцепенел, неотрывно глядя в огненные очи смертоносной твари. Василиск медленно приблизил к лицу ребёнка разверстую пасть. Будто во сне Гарри смотрел, как меж клыков проскользнул длинный скользкий язык и мягко, почти неощутимо, коснулся его лба. В следующий миг слепящая молния пронзила шрам на лбу. Голова взорвалась мириадом звезд. Снова раздался крик. До Гарри как-то не сразу дошло, что кричит он сам. Кричит вместе с тем, что умирало у него во лбу. От осознания этого Гарри охватил просто запредельный ужас — что могло умирать в нём??? А крик был знакомый, точно так же кричал тот, что умер в дневнике — воспоминание Тома Реддла. Но этого же не может быть? Как он у него в голове оказался?! Прошел миллион лет и боль утихла. Гарри недоверчиво прислушался к себе, попутно отстраненно отметив, что лежит, хоть и не помнил, как упал. Потрогав потной рукой лоб, Гарри оглядел ладонь, ожидая увидеть на ней кровь, и поразился, обнаружив, что крови нет. — Ус-с-спокойс-ссся… — прошипел василиск. — Как? — Гарри вскинул горестные глаза. — Как мне успокоиться, если меня второй год кряду толкают в полную жопу? — Выбирай выражжжения, с-сосунок! — приструнил его василиск. Гарри угрюмо отвернулся, остро переживая разгорающуюся вновь обиду. Потому что всё уже опостылело! Словно кадры фильма перед его внутренним взором замелькали картинки событий последних двух лет в Хогвартсе: цербер, запертый в запретном коридоре на третьем этаже и наказ директора не приближаться к этому коридору, а ведь запреты же не так делают! Мантия-невидимка, которую отец кому-то одолжил перед самой смертью, вместо того, чтобы спасаться и спасать свою семью. Дракон, которого зачем-то пришлось переть на самую высокую башню, вместо того, чтоб передать его драконологам на опушке леса за хижиной Хагрида. Интересно, почему сам Хагрид не мог отнести дракона в башню? МакГонагалл, равнодушно отмахнувшаяся от заявления трех детей о том, что философский камень собираются украсть. Мертвый единорог в Запретном лесу и Волан-де-Морт, склонившийся к ране на шее. Серебряная кровь, стекающая с невидимого лица… Но хуже всего было воспоминание о Квиррелле. Гарри всхлипнул и съежился, спрятав лицо в коленях. Профессор Квиррелл… Как он умирал! Горел заживо. Гарри и сейчас помнил красные волдыри на лице и руках профессора, до сих пор слышал его предсмертный крик, полный боли и ужаса. Было очень больно помнить это, сознавать, что стал убийцей. Что бы там ни пел Дамблдор, а Гарри знал, что профессор погиб по его вине. Обожженное лицо Квиррелла до сих пор приходило к Гарри в кошмарах, и он ничего не мог с этим поделать, это отныне стало его постоянной ношей, его крестом… Снова заныло-заболело что-то в груди, где-то слева. Там разгоралось странное, непонятное и оттого пугающее тепло. Гарри был мальчиком и не умел думать по-взрослому теми нужными словами, которые так понятны любому образованному человеку. — Так, давай-ка с-ссюда, малец… — василиск сосредоточенно толкнул Гарри под локоть, привлекая внимание. — Вставай, иди, не то помрешь тут… — Куда? — Гарри невольно отвлекся, удивленный словами монстра. — Давай, двигай, — змей повернул голову, указывая направление, и Гарри увидел, что его приглашают войти в рот статуи. — Зачем? Я не пойду… — вполне ожидаемо уперся он ногами. — Не хочу, спасибо, с меня хватит на сегодня визитов. — Да иди! — василиск нетерпеливо пихнул мальчика в спину. — Это врата в другой мир. Он тебя исцелит, поможет в бедах и даст тебе то, чего ты хочешь больше всего на свете. — Я семью хочу! — Гарри обнадеженно обернулся к гигантской голове. — И семья будет. Только иди, — пообещал василиск, сам недуром продолжая подпихивать мальчишку к вратам. К счастью, с логикой у Гарри было всё в порядке, и он вовремя сообразил, что если бы его хотели съесть, то давно бы съели прямо тут, в зале, не запирая в каких-то подземных каморках. А раз так, то василиску лучше верить. Собрав волю в кулак, Гарри набрался смелости и шагнул к циклопической статуе Салазара Слизерина, но тут же остановился. Джинни. У подножия статуи лежала Джинни Уизли, и Гарри почувствовал, как из него уходят решимость и храбрость. Снова обернувшись, он неуверенно проговорил: — Мои друзья… Гермиона, Рон… — У них есть семьи, — прозвучал лаконичный ответ от василиска. — Джинни… — Ей помогут, — к лаконичности присоединилась непреклонность. — Букля! — Спасательный круг. — Позови, — в голосе василиска явственно прозвучало пожатие плечами. Гарри удивленно заморгал — Буклю можно просто позвать? Всё ещё не веря и не придя в себя от изумления, Гарри поднял правую руку на манер сокольничего, призывающего птицу. Что-то хлопнуло в глубине подземного зала, и со стороны входа показалась белая сова, летящая к нему бреющим низким лётом. Подлетев, Букля села на руку, цепко охватив её сильными лапами. Скользнула по лицу Гарри желтыми глазами и осмотрелась по сторонам, словно не совсем понимая, как она проникла в замкнутое пространство подземелий. Гарри этого, кстати, тоже не понял, но решил пока не думать об этом. Вспомнив в какой-то момент о палочке, Гарри подобрал её, посмотрел на Джинни и василиска, чувствуя, что видит их в последний раз, склонил голову, прощаясь со Стражем Врат, повернулся и шагнул в неизвестность. Перехода он не почувствовал, просто шел куда-то во мраке, бережно придерживая у груди руку с Буклей и шагая мерно вперед. А когда вокруг него забрезжил рассеянный свет, Гарри понял, что совершил переход — свет был нездешним, каким-то неземным. Мягкий пушистый туман нежными облачками клубился окрест, скрадывая и без того нежно-пастельные оттенки окружающего мира. Остановившись в рощице, Гарри с любопытством оглядел веточку невысокого деревца, ожидая увидеть какое-то иномирное растение. Но к его изумлению, это оказался всего лишь куст лещины, вполне земной, усыпанный крупными орехами, известными как фундук. Вздохнув, Гарри посмотрел вокруг, окидывая лесок более широким кругозором. Лес был нежным. Так, во всяком случае, представлялось из-за теплых оттенков зеленой листвы и трав. Пушистые темно-зеленые и голубые елочки, рыжие сосенки, сочные пихты и лиственницы в окружении кустарников. Трепетно-тонкие осины и стройные, очень нарядные березки замерли вокруг кудрявых и коренастых дубков. Совершенно непроизвольно перехватило дыхание — Гарри сроду не видел такого красивого леса, он даже не предполагал, что деревья вообще можно обозначить таким словом. Букля настороженно повернула голову, к чему-то прислушиваясь, и Гарри напрягся, до рези в глазах вглядываясь в ту сторону, куда уставилась сова. Что там? Кто там? Троп не было, но и бурелома тоже нет, так что Гарри двинулся прямо по траве в мягкий сумрак между душистыми елочками. Идя сквозь пушисто-колючий полумрак и вдыхая полной грудью густой ельный дух, Гарри вскоре услышал голоса. Пройдя ещё немного, он начал различать и отдельные слова. — Ошибка… Как ты так могла ошибиться, цилинь? — Ну в молодости он был действительно честен и полон благородства. — Так, что-то я не пойму… Будущее изменилось? — Да, госпожа. Будущее изменилось, потому что ребёнок ушел. Не утерпев, Гарри заторопился обогнуть препятствие — большую разлапистую ель — и вышел на поляну с каменным замшелым колодцем посередине. Стоявшие возле колодца женщина и странное животное дружно обернулись к пришельцу. Гарри смущенно затормозил, разглядев животное, оно имело весьма неописуемый облик. Издали оно казалось легкой безрогой газелью, но вблизи её шкура оказалась чешуйчатой, как у дракона или панголина. На голове множество шишек-наростов самых разных размеров, уши-не-уши мимикрировали под рога, а из нижней челюсти до самой земли свисали два тонких уса, что придавало животному отдаленное сходство с китайским драконом. Но Гарри больше поразили глаза зверя. Ясные, чистые, очень большие, они смотрели на мальчика с мягким интересом и бесконечной добротой. Цилинь, а это была она, приветливо качнула головой и отступила на полшага назад в приглашающем жесте, который Гарри отлично понял. Осмелев, он ссадил Буклю на ближайшую ветвь и подошел поближе к колодцу, с вежливым вниманием вглядываясь в лица цилиня и девушки. Последняя выглядела как лесная фея — милого роста, с прекрасным чистым ликом, русые волосы струились водопадом по спине до пояса. На ней было простое белое платье и серый плащ-накидка, скрепленный у горла серебряной веточкой-застежкой. Девушка была занята — смотрела в колодец и грустила. Гарри обычно чутко относился к чужому горю и поэтому встревожился, видя тихую скорбь лесной красавицы. — Что-то случилось, мисс? — осторожно обратился он к ней. Девушка печально взглянула на Гарри. — Ещё не случилось, но когда-то произойдет, — произнесла она загадочную фразу. Ничего не поняв, Гарри приблизился и заглянул в колодец. Звуков не было, но картинка предстала ясно и полно. Какое-то помещение, похожее на подвал, в центре его стоял стул, на стуле под прицелом пистолета сидела женщина. Сбоку за штакетником полз раненый мужчина, с другой стороны в то же помещение пробиралась встрепанная, покрытая пылью собака. Безумец, стоявший перед женщиной, первым услышал собаку и нацелился в неё. Раненый мужчина с последними силами вскочил и отвлек на себя внимание убийцы и тот, развернувшись, выстрелил ему прямо в сердце. Гарри недоуменно глянул на девушку — чью смерть показало водное зеркало? Она молча покачала головой и кивнула — смотри. Гарри снова опустил взгляд в колодец, и тут у него перехватило дыхание, ибо дальнейшее не поддавалось никакому объяснению. Безумный убийца целился в собаку. Крупная остроухая овчарка стояла над убитым, положив лапу ему на горло, и неотрывно смотрела в глаза убийце. Смотрела молча, с каким-то отчаянным недоумением, вся поза собаки, её вытянутая вперед голова, страдающая морда выражала один сплошной вопрос: «что ты наделал?» И так выразителен был её взгляд, что убийца не выдержал — поднес пистолет к своему собственному виску и застрелился. Гарри вздрогнул. Испуганно посмотрел на девушку и сдавленно спросил: — Что будет теперь с собакой? Девушка нахмурилась и склонилась над Зеркалом, беззвучно меняя картины. Гарри тут же посмотрел туда же и увидел, как сменяются года и череда хозяев у странной собаки. Но сначала было показано, как собаке не дали умереть от горя. Верный пёс отказывался от пищи и воды, лежал пластом и желал заснуть навсегда, а вокруг него суетились люди, некоторые в форме полицейских, они тормошили пса, заставляли двигаться, насильно кормили, проталкивая в глотку еду, ставили ей капельницы, спасая от обезвоживания, поднимали и тащили на прогулки… А пёс умирал, полностью утратив волю к жизни. Пока не пришел какой-то смазливый тип голливудской внешности, который начал вести себя по-собачьи, пробуждая в овчарке вялый интерес. Наблюдая, как пёс и полицейский срабатываются и организовывают прочный тандем напарников, Гарри было успокоился и перевел дух. Но тут новичок вдруг куда-то сгинул, и овчарка погрузилась в новую депрессию. Потом были очередной красавчик со смазливой рожей с мужеподобной тёткой-напарницей. При них пёс было ожил, но опять ненадолго. Со всё возрастающим недоумением Гарри смотрел, как сильно постаревшего пса забирает в Рим блондинистый субчик, который буквально через несколько дней подорвался в машине, нанеся собаке ещё одну душевную травму. К восьмому хозяину, который отправил собаку на усыпление к ветеринару, Гарри полностью офигел. Ну ничего себе судьба собаку ожидает! Бесконечная вереница временных владельцев, сменяющихся чаще, чем перчатки, а ведь уход каждого наносил овчарке незаживающую рану. Раз за разом этот преданнейший пёс окунался в бездну горя и отчаяния, и только долг полицейского не давал ему сдаться и тихо умереть, как того требовало его честное собачье сердце. — Я не хочу! Так нельзя!.. — запротестовал Гарри, остро сопереживая собаке, посмотрел на девушку и взмолился: — Можно ли как-то помочь? Вмешаться?.. — Это будет нескоро и не здесь, — девушка тепло взглянула на мальчика. — Это произойдет в Вене седьмого мая в девяносто седьмом году. — Но я же не хочу! — отчаянно крикнул Гарри, даже не замечая горячих искренних слез, неудержимым потоком хлынувших из глаз. — Нельзя допустить, чтобы такая хорошая преданная собака пережила столько горя! Она так любила своего первого хозяина, которого убили в подвале, почему ей не дали умереть?! Во взгляде девушки появилось озабоченное выражение. Стоявшая поодаль цилинь встрепенулась и подошла поближе, легонечко коснулась девичьих волос и мягко проговорила: — Не противься, леди Судьба. Ты видишь: в глазах у ребёнка — слезы… Что сказал бы Обрекающий на Вечность? — Не смеяться и не плакать над собой и над судьбой… — эхом молвила девушка. Гарри, слушая этот более чем странный диалог, поспешно утер слезы, после чего трепетно уставился на говорящую цилинь, заметив вдруг, какая же она прекрасная. Цилинь, китайское воплощение единорога, средоточие мудрости, чистоты и праведности. Говорят, она видит души, для неё нет ничего тайного, она видит всё — все самые потаенные мысли и человеческие страсти. — А о чем вы говорили, когда я подошел? — вспомнил вдруг Гарри. — О какой-то ошибке? — О моей ошибке, — подтвердила цилинь. — Когда-то очень давно я преклонила ноги перед великим в то время человеком, Альбусом Дамблдором, и должна признать, что у него тогда хватило такта и благородства отказаться от предлагаемой ему должности — Министра Магии. Теперь же, в настоящее время это очень плохой человек. Увы, я не учла того, что люди с возрастом меняются… — Ну брось, дорогая, — возразила девушка, ласково поглаживая чешуйчатую шею. — Ты же тогда была совсем малюткой, взрослая цилинь была мертва, тебе просто слишком рано пришлось взять на себя ответственность за благополучие магического мира. Вздохнув, волшебное создание благодарно потерлось мордой о ладонь лесной девы, потом они оба посмотрели на Гарри. — Надо бы устроить тебя куда-нибудь, гость из магического мира, — леди Судьба протянула к Гарри тонкую длань. — Пойдем с нами. — И надо нам всем подумать, как помочь тому человеку с собакой, — вставила цилинь. Гарри обрадованно улыбнулся и шагнул к ним, не забыв вскинуть руку для Букли. Улыбнувшись ответно, девушка приобняла мальчика за плечи и они все вместе двинулись через дивный, волшебный лес.