Джеймс возвращается, чтобы исполнить долг отцовства

Гарри проснулся и почувствовал себя довольно неуверенно. К счастью, боль в голове прошла, но было темно, так что, открыв глаза, он почувствовал себя намного лучше. Но он не знал, что произошло. Он достаточно часто бывал в больничном крыле, чтобы точно знать, где находится. Он огляделся и увидел, несмотря на расплывчатость из-за отсутствия очков, четкий силуэт своего отца. — Папа? — позвал он. Джеймс, который спал в неудобном кресле, проснулся с зевком и, как только увидел, что его сын проснулся, наклонился вперед. — Ты в порядке, сынок? — спросил он. — Я в порядке. — ответил Гарри — Что случилось? — У тебя был приступ. Все в порядке, не паникуй, с тобой все в порядке. Я только схожу за мадам Помфри. — сказал Джеймс, успокаивающе сжал плечо Гарри и побежал в кабинет. Мадам Помфри подбежала, она взмахнула своей палочкой над Гарри. — Вы в порядке, мистер Поттер. Я рекомендую отдохнуть и всякий раз, когда у вас болит голова, поспите или просто расслабьтесь. — сказала она. — Когда я смогу покинуть больничное крыло? — нетерпеливо спросил Гарри. Мадам Помфри рассмеялась. — Каков отец, таков и сын. Я помню, как Джеймс произносил именно эти слова каждый раз, когда просыпался здесь после какого-нибудь несчастного случая. И да, вы можете. Я думаю, будет разумно, если ты вернешься в покои своего отца и дядей, потому что я хочу, чтобы взрослый человек провел с тобой остаток ночи. — предположила мадам Помфри. — Где дядя Бродяга и дядя Лунатик? — спросил Гарри, когда она ушла. — Они вернулись в логово. Мадам Помфри выгнала их, когда они поссорились из-за того, как правильно или неправильно завязывать бант или что-то в этом роде. Это было довольно забавно, они действительно хотели остаться, поэтому, когда мадам Помфри сказала им уходить, они обнялись и заявили, что «никогда не смогут скандалить, потому что друзья любят друг друга». Она, очевидно, знает их довольно хорошо, поэтому ответила: «И то, как вы двое проявляете любовь, — это громко скандалить в центре моего больничного крыла из-за ерунды. А теперь убирайся из моего больничного крыла! Они на самом деле изображали, как гребут отсюда на каноэ. — рассмеялся Джеймс вместе с Гарри при этом воспоминании. — Теперь мы можем идти? Я и так провожу здесь слишком много времени. — сказал Гарри, которому не терпелось увидеть своих дядей, которые никогда не переставали его смешить. Джеймс тоже заставлял Гарри смеяться, но все трое в одной комнате могли быть опасны для здоровья из-за чрезмерного смеха. — Конечно. — сказал Джеймс, и они направились в логово Мародеров, где Ремус объяснил бы Гарри, что именно произошло и что вызвало приступ. Они открыли дверь, и оба остановились, увидев открывшуюся перед ними картину. Сириус сидел на плечах Ремуса, доставая до потолка и пытаясь ухватиться за люстру. Эти двое были похожи на оленей, попавших под свет фар. Джеймс и Гарри расхохотались, а когда Джеймс отдышался, он спросил: Что вы делаете? — Эм… пытаемся свалиться с люстры… ты хочешь присоединиться к нам? — невинно спросил Сириус. — О-о-о! — сказал Ремус, когда его ноги подогнулись, и они оба упали и, к счастью, приземлились на диван. — Слезь! — донесся приглушенный крик Ремуса. Сириус с улыбкой слез с Ремуса и саркастически сказал: — Что ж, все прошло хорошо. — Вполне. — согласился Ремус, и все четверо снова начали смеяться.