Двадцать первое поколение служителей бога

После исчезновения из Лаборатории Сердца было проведено множество расследований, написано невероятное количество статей в СМИ и детективов с острым сюжетом. Сердца, а также и образцов, которые отщипывали от него примерно каждый месяц, обнаружить нигде не удалось. Так как в Лаборатории осталось множество ценного оборудования, но не было предметов исследований, ее расформировали, сделав университетом с крылом для практикантов. Мои друзья – Акито и Иланил благополучно забыли о нашем путешествии и устроились работать профессорами. Я-таки успел прочитать некоторые из интервью с моими друзьями, которые уж очень меня позабавили. Статьи, озаглавленные "Скандальными" повествуют: "В отечественной Лаборатории, где добропорядочные ученые изучали важные для своей Родины предметы, представляющие собой необъясненные наукой вещи, произошла невероятная пропажа одних из главных объектов исследования. С места события горячо и хлопотливо повествует и опрашивает наш журналист Татьяна Врунцева. Т.В.: Скажите, какие чувства Вы испытали, когда обнаружили пустой склад? Профессор Акито (далее П.А.): Во-первых, это не склад, а комната для хранения. А во-вторых, пожалуй... равнодушие. Профессор Иланил (далее П.И.): Я очень испугалась, решив, что потеряю работу, которая за долгое время успела стать кроме нудной работы любимым хобби. В одно мгновение я испытала шок, а потом мне показалось, что я позабывала все самое-самое важное, но потом, слава Богу, убедилась, что все мои воспоминания на месте. Т.В.: Какие самые интересные случаи запомнились вам при работе с Сердцем? П.А.: Думаю, это такие, когда приходилось обучать новобранцев отщипывать кусочек от него. Они всегда удивлялись, не верили, боялись и отказывались. Намучавшись с ними целый день и посетив начальство, можно было легко увильнуть от работы. П.И.: От него всегда веяло какой-то романтикой. Мне часто признавались в этой комнате в любви, когда мы с практикантами брали образцы и искали документы. Один особо впечатлительный даже хотел сделать там ужин при свечах. Т.В.: Что же вы можете рассказать нам о его свойствах, возможно, там было что-то магическое? П.А.: Оно всегда пробуждало природную лень. П.И.: Не думаю, что оно представляло собой что-то особенное. Т.В.: Как вы думаете, Сердце украли или оно само пожелало исчезнуть? П.А.: Я думаю, что ему надоело внимание ученых, и оно решило привлечь внимание журналистов. П.И.: Мое мнение основывается на фактах, а фактов я не вижу." Едва я узнал о пропаже одного из последних следов экзорцистов в двадцать первом веке, я чуть не заплакал от горя. Причиной моего увольнения из Лаборатории стала новость еще похлеще: библиотека, где хранились достоверные архивы с информацией об экзорцистах, сгорели вместе с Восточным крылом Ордена. Я был единственным человеком, кто помнил об экзорцистах, кто знал их истории и даты. Мало того, в каком-то смысле я сам был следом экзорцистов – дополнительной личностью секретного оружия их врага. Звучит, конечно, глуповато, типа: «Двоюродный племянник моей тети по линии сестры моего отца». Но что поделать. Я – победитель по жизни, это неоспоримый факт. Я перестал бояться смерти, перестал думать о жизни – быть может, это депрессия? Или одиночество? Почему-то, когда я вспоминаю о первом дне моего прибытия на этот свет, то я всегда начинаю думать о религии. Как бы то ни было, я не верю в бога. Бога в христианстве, иудаизме и прочих душещипательных религий с кучей «веток» и сект объявили чем-то мифическим и эгоистичным, мудрым и строгим. Все убеждают, чтобы ты просто взял да поверил. А вот теперь скажите мне, человеку, который интересуется точными науками: а поверили бы вы человеку, который на улице попросил бы у вас денег, сказав, чтоб вы ему доверились – ведь он вас «найдет хоть на дне морском»? Я бы не поверил. И не то что бы мне было жалко этих денег - я легко бы отдал, но вопрос стоял по-другому: поверите ли? Я испытываю легкую ненависть к религиям с богами. На самом деле, религия убила людей больше, чем политика за все века. Я ни в коем случае не хотел бы оскорблять чьи-то чувства или заниматься духовным вандализмом, но перед смертью-то можно… И вот опять раскрыл интригу раньше, чем надо. Но вернемся к религии. Я когда-то уже рассказывал, что у меня сохранились воспоминания о приемном отце и сне с крестиком… Так вот, узнав, что я лишь дополнительная личность, я сделал вывод, что проявился я у Вакидзаси еще раньше. Примерно в то время, когда они решили поучаствовать в Октябрьской революции. Перед этим они решили поиграть с отцом-шизофреником, который свято верил, что у него есть два маленьких сыночка. Нет, они вовсе не изверги. Просто отцу суждено было погибнуть за неделю до назначенного события. А братья любили повеселиться как сами, так и повеселить других. Обрадовать одновременно и отца, и поразить соседей – коварный план «детишек». Не стоит также забывать, что Катана любил спецэффекты и актерскую игру. Он всегда выходил к соседям, убеждая, что здоровался с ними, а они его не замечали. В конце рассказа о его бурных переживаниях он сбивался на слезы, и добрые русские женщины угощали его своей стряпней… В то время, как Вакидзаси проводил время с отцом. Примерно в это время и появился я. Продолжая разговор о религии. Почему я так много знал о кэндо, практиковал сэйдза и знал многие названия традиционно японских предметов? Все очень просто: мне полюбилась «ветка» буддизма – дзэн. Чем буддизм и синтоизм отличаются от христианства? Практикой, товарищи, практикой! Это как лабораторные опыты. И я желал проверки. Хоть в этой религии-философии-психологии моя душа чуточку успокоилась. Что же вам еще интересно знать о старом-добром Вакидзаси (позволю себе так называться)? Быть может, вы волнуетесь об исходе битвы и судьбе трех мечей с героическими хозяевами? Мало того, что это поле стало кладбищем, но оно и само стало погребено. Теперь там творится вечный ад – ведь в мгновении поля царит вечный огонь, который разжег Аллен. Не намеренно, правда. Мечи… Не знаю, что с ними. Я думаю, что они до сих пор там стоят, перенося муки огня. Хотя не думаю, что в них остались какие-то чувства, даже для боли. А вот и «интрига». Я ведь тоже скоро умру. Я не знаю, каким образом я погибну, но меня искоренят из этого фильма, где больше нет мистики и Чистой силы. Я не полагаюсь на чувства, а всего лишь подвожу черту под наблюдениями. Ладно-ладно, я слукавил. Я знаю, отчего я умру. На моей ноге осталась рана от перочинного ножа Аллена. Нет, кровотечения нет, но там осталась язва. Она не желает заживать, разрастаясь с каждым днем все больше. Скоро мне грозит ампутация ноги. Но проблема в другом: мой сон-кошмар сбывается. Я потерял крестик, когда Вакидзаси сражался. И язвы у меня проявляются не только на ноге. И я просто сгнию заживо, если меня не укокошат раньше. Какая ирония. Возможно, я бы и написал что-нибудь грустное, чтоб вы всплакнули обо мне, но, увы, я не писатель. И я даже скажу так: не стоит расстраиваться из-за меня, если вам вдруг приспичит. Во-первых, всегда надо помнить, что я ученый. Я не пропаду. А во-вторых… там Аллен, там братья Вакидзаси и Катана, там «приемный отец», там вечно хмурый Канда… И если это «там» все же существует, то не стоит беспокоиться. Ведь двадцать первое поколение экзорцистов ушло на покой, подарив миру свободу, и вместе с ним уйду и я, нерешительный создатель-уничтожитель. Того самого, двадцать первого поколения служителей бога.