***
Почерневший песок хрустел под ногами, а от горячей поверхности аппарата поднимался пар, искрящийся в морозном воздухе. Добравшись до цели, Купер осторожно откинул крышку панели ввода, чтобы набрать код. Он мог бы свериться с датападом, но в этом не было смысла — он помнил его наизусть, столько раз он его повторял про себя. И не ошибся, надо же. Небольшой лючок отъехал в сторону, высвобождая капсулу с посланием. Вот оно — заменитель живого человеческого рукопожатия. Сообщение, зашифрованное и отправленное за миллиарды километров. Внимательно осмотрев капсулу, Купер отыскал скрытый механизм и открепил отошедшую при нажатии нижнюю часть, совсем маленькую по размеру — не более дюйма в диаметре. Вот оно. — Ну что там? — оклик Амелии настиг его внезапно, и, быстро опомнившись, Купер положил свою добычу в набедренный карман гермокостюма. — Иду, иду. Капсула у меня! Амелия, судя по нетерпеливому вздоху, уже устала — они почти полтора часа искали лучшее место для обзора, а потом долго торчали на открытом ветрам пологом холме, встречая этого вестника человечества. ТАРС, к счастью, в спутники не напрашивался и вообще вел себя образцово-показательно, отвлекая Амелию данными из лаборатории. КЕЙС, сохранявший гробовое молчание, фиксировал все происходящее для архива их маленькой колонии. Между тем, облака на горизонте начали сгущаться в предвечерний штормовой фронт. Времени терять не стоило. Прикрыв лючок и вновь введя код, Купер с капсулой в руках направился обратно к холму, оставляя красновато-серые следы на обугленном верхнем слое песка и пыли.***
— На золотой пластинке «Пионеров» и то стремления к коммуникации было больше, — невесело подытожила Амелия, когда они закончили прослушивание и просмотр сообщений на носителе, прибывшем в капсуле из Солнечной системы. — Не считается, Амелия, — Купер попробовал по-своему сгладить негатив. — То послание предназначалось разумным цивилизациям, а не хомо сапиенсам, знаешь ли… Послание для хомо сапиенсов оказалось из нескольких частей: короткое и формальное приветствие главы сегмента станций, затем — по старшинству, — руководителя миссии «кораблей поколений», и только потом — несколько видеосообщений от родственников. С грустной новостью обратился к Куперу его старший внук: Гетти не стало почти вслед за Мерфи. Потом было несколько сообщений от правнуков, в том числе по линии Тома — хотя сами они Купера застать не успели, поскольку перебирались с соседней станции, а теперь Купер с удивлением узнавал в их лицах черты своего упрямого старшего сына. Амелия ничего похожего не ждала. Но оказалась совершенно не готова к тому, что, несмотря на благородное молчание Мерфи, о манипуляциях профессора Брэнда с формулами стало известно благодаря другим источникам информации. Глава специального отдела космической безопасности нудным голосом сообщил о проведении служебного расследования, вылившегося в, судя по датам, достаточно долгий судебный процесс, по результатам которого, впрочем, к ней лично у правосудия вопросов не осталось. Но тон сообщения Амелии не понравился. Ее подозрения подтвердила короткая запись от дальней родственницы по линии племянника, которая, видимо, пошла по семейным стопам и тоже занималась научной деятельностью. Немолодая уже женщина с некоторой долей сочувствия сообщила, что расследование вытащило на свет множество неприятных подробностей, так что имя старого профессора старались теперь не поминать без необходимости. А заодно и имя его дочери. Опустив глаза, Амелия внимательно рассматривала сосудистый узор под тонкой кожей рук, а как только файлы сменились личными сообщениями для Купера — вышла. В конце концов, у нее было еще полно дел — цианобактериальная колония требовала подкормки и внимания. Когда Купер, переслушав все по нескольку раз, явился вслед за ней в лабораторию, то с порога натолкнулся на недобрый взгляд темных глаз. — Надеюсь, ты не думаешь, что я оказалась в экипаже только благодаря родственным связям? Опешив от такого радушного приема, Купер остановился почти в дверях. — А я надеюсь, что ты не приняла близко к сердцу все то, что там наплели, — скрестил он руки на груди, не собираясь уступать. Но вместо очередного выпада Амелия просто опустила голову на сомкнутые в замок руки. — Господи, приятно узнать, что высокоразвитая цивилизация считает меня кем-то вроде прокаженной. — Брэнд, Брэнд, ну перестань же… — С этими словами Купер шагнул вперед, но она отступила еще на пару футов. — Я с законниками предпочитал дел не иметь — больно скользкие типы, но, послушай, Амелия: я ведь и сам с некоторых пор не так уж чист перед законом. Он мотнул головой в направлении входного шлюза и большой равнины, где когда-то приземлился на угнанном рейнджере, а теперь вот они оба привечали автоматическую станцию землян. Амелия невесело улыбнулась, решив, что Купер, как обычно, пытается шутить. — Это не смешно. — Разве я хоть где-то позволил себе?.. Дело «Купер против Брэнд» закрыто, тебе не в чем себя винить. Глаза Амелии сузились. Она огляделась в поисках двери в жилой модуль — пока было куда отступать, но Купер успел ее перехватить. Осторожно придерживая Амелию за плечи, он зашептал, как можно тише, чтобы она наконец прислушалась. — Они — там, — точно знают, что ты и я сделали для них. И какой ценой. Откинувшись назад, притихшая Амелия больше не делала попыток вывернуться и уйти. Поэтому Купер продолжил, торопясь, пока она не передумала: — И без глупостей, пожалуйста. Брэнд, ты делаешь — уже сделала! — то, что пока не удавалось ни одному из земных ученых. Я не знаю более искреннего и посвященного своему делу человека. Ты слышишь меня? О, да, она слышала. Она понимала. Она чувствовала, как сердце оглушительно колотится, до боли, о ребра. Кусала губы. Знала, что не удержится. Что ответит на поцелуй.***
Протокол исследований эдмундсианской поверхности, переданный на командный мостик базового лагеря, предусматривал выпуск на поверхность четырех мобильных роверов, гораздо меньше и маневреннее тех, которые были в распоряжении Купера и Амелии. В определенных точках планировались заборы почвы и грунтовых вод, сканирование поверхности и околоповерхностных слоев на предмет следов биологической жизни, определение характера сейсмической активности. Но, разумеется, главное, что интересовало механических пришельцев из мира людей — геобионт. Этот загадочный организм с неясным происхождением и характеристиками, который невозможно было досконально изучить в полевых условиях. В зимний период задача одновременно упрощалась и усложнялась, поскольку, несмотря на замерзание большей части подповерхностных вод, почва также превращалась в камень, поэтому почти каждый выход ровера на местность сопровождался оглушительным звуком портативной бурильной установки. Диаметр шпуров составлял не более полутора дюймов, но учитывая специфику местного грунта и времени года, глубина забора превышала высоту ровера почти в пять раз. Шестнадцать выходов на поверхность — каждые три часа, чтобы роверы могли успеть доставить добычу к спускаемому модулю и немного зарядиться. В отличие от простых солнечных батарей зарядка от двигателя Мерфи-класса проходила почти в два раза быстрее — и Купер откровенно завидовал таким скоростям. Да и самим роверам — ему бы такие пригодились, чтобы, как только станет немного теплее, начать обрабатывать большие площади цианобактериальными колониями. Энтузиазм Амелии относительно земных аппаратов наоборот заметно иссяк, и она, почти не обращая внимания на периодический шум маленьких бурильных станков, проводила все больше времени поблизости от инкубаторного отсека. В основном занималась тем, что заполняла протоколы запуска на три эмбриона, которые уже были определены методом случайной выборки, — как только лаборатория отчалит обратно к родным берегам, можно будет запускать все три искусственных утробы, с комфортом расположившихся в некогда ее собственном жилом модуле. В отличие от Амелии, Купер почти все время торчал на открытом воздухе, поспевая в компании ТАРСа или КЕЙСа за очередной партией роверов — разведка у них была на уровне, и надо думать, что именно там, где они копались, геобионт вместе с жидкой средой — водой нового мира, — находился наиболее близко к поверхности. Амелия подозревала, что эти бесконечные вылазки — неспроста, но Купер всего навсего желал получить максимум данных из первых рук и, возможно, даже готов был задействовать какую-нибудь из своих доселе неведомых сверхспособностей по взлому технологий далекого будущего. Однако пока, судя по всему, никаких успехов на этом поприще не добился. К исходу вторых суток Амелия почти закончила составлять стандартный отчет о текущем состоянии «плана Б» для отправки на станции у Сатурна, застопорившись на том, что в свете новых обстоятельств ее имя на документе может быть истолковано двояко, если не негативно. Кто мог ожидать такого оборота дела? Если бы Амелия была и в самом деле виновна… Но в любом случае, хотела она того или нет, ей придется отвечать за грехи собственного отца. Амелия сжала кулаки до побелевших костяшек пальцев. Нельзя было поддаваться эмоциям. В конце концов Купер прав, и — она нашла в себе силы признаться, — только его мнение здесь имело значение. Несколько герметизирующихся полостей внутри спускаемого лабораторного модуля предназначались для своеобразных сувениров, которые колонистам пришло бы в голову отправить обратно в солнечную систему. Прикидывая в уме вместимость, Амелия осмотрела куст, мирно цветущий у самого порога. Она хмыкнула и что-то написала от руки на подвернувшемся листе бумаги.***
— Мне удалось выяснить, что сигнал из Солнечной системы был усилен чем-то вроде линзы, будь это ретранслятор, то ему пришлось бы быть размером с обсерваторию Аресибо, — поведал Купер, приканчивая вторую порцию ужина — после пробежек за роверами по пересеченной местности он ел за троих. — Каким образом? Здесь нет похожих механизмов или сооружений. Думаешь, остаточный сигнал? Изменение траектории планеты? Межпланетные потоки вещества в нашем направлении? — Сложно сказать, как именно. Но вот кто виноват… Красноречивый взгляд Купера уперся в пластиковый ящик, увенчанный пышной растительностью. — У нашего радушного хозяина, Брэнд, весьма занятные отношения с электричеством. Кто знает, как у него с электромагнитными явлениями? Нашел же он лазейку в записях доктора Эдмундса. — Если позволишь, — возразила Амелия, — то это вовсе не похоже на записи, тем более в исполнении Вольфа. — Чем дальше, тем больше и я в этом сомневаюсь, — подтвердил Купер, — это скорее похоже на что-то вроде информационного «слепка» по мотивам, перепевку с неверно услышанными словами. Это не человек, и даже не робот… Амелия кивнула и уставилась в черную поверхность собственного суррогата кофе. — Если существо и правда изучало его, то могло представить на наш суд контрольную работу. — Думаешь, оно и нас изучает? Помедлив немного и не дождавшись ответа, Купер продолжил: — Меня больше беспокоит его очевидное пристрастие к земной флоре. — Он неторопливо размешивал двойной кофе, покрепче — впереди была вся ночь для составления отчета, который он отложил на последний момент. — Она уже не слишком земная. Как думаешь, они удивятся? — Скорее будут должны нам по гроб жизни за доставку цветов на такие расстояния…