Вода нового мира

Территориальные животные… Купер не спал, по крайней мере, то плавкое состояние между навязчивой дремой и тяжелым бредом, из которого его выдернуло странное ощущение, сном точное не было. Легкая тревога. Будоражащее нервы покалываение в кончиках пальцев. Чужак на его территории. Древний инстинкт самозащиты воззвал к сознанию. Чувство постороннего взгляда. Рывком он поднялся, садясь и оглядываясь на шлюз-дверь. — И давно вы за мной наблюдаете, доктор Брэнд? — недовольно поприветствовал Купер застывшую в проеме Амелию. В комплексе все еще было полностью погашено освещение. Но побледневшее лицо Амелии, ее лихорадочно сияющие глаза были теперь прекрасно видны: шторм к полуночи утих, и в иллюминаторах проглянуло мутно-звездное небо. — Нет, — она отрицательно помотала головой. Все так же стояла в дверях, скрестив руки на груди. — Разве вы не сами сказали, что это может подождать до утра? — насторожился Купер. Он поднялся и оперся плечом на верхнюю койку, заваленную разными железками и полезным электронным хламом. — Разве ты сам не сказал, что выполнишь все, что я попрошу? — в голосе Амелии плескалось волнение. Как? Так скоро? Не слишком похоже на Брэнд… Лихорадочный пульс застучал в висках. — Да, верно, — в глотке здорово пересохло. Господи, неужели?.. — Тогда выслушай меня. Всего лишь!.. Купер едва не допустил фатальную оплошность — громкий разочарованный выдох. Можно было предположить, что после такого Брэнд точно не стала бы с ним разговаривать неделю. Или больше. Нацепив крайне внимательное выражение на лицо, Купер кивнул, делая приглашающий жест. Продолжить разговор было бы желательно на более близком расстоянии, не через порог. Но Брэнд, окинув взглядом его холостяцкую нору, войти не решилась, отступая на нейтральную территорию. Пришлось идти вслед за ней. Глаза быстро привыкли к полутемному помещению и различали почти все. Фонарик, книга все так же были на местах. Плед, который слетел с плеч, когда Купер так невежливо ее хватал, Амелия уже подобрала и свернула в валик. Заработали генераторы, поэтому стало чуть теплее. Видимо, она так и не уходила к себе. Купер ощутил укол совести. Только единожды он видел такое выражение на лице Амелии: когда вскрылась афера ее отца, покойного профессора Брэнда. Купер мог себе представить смятение ее чувств тогда, на планете Манна. Эта была тотальная, нечеловеческая несправедливость. Амелия умела терпеть почти все что угодно. Кроме вот этого. И — особенно! — несправедливых обвинений. Ее губы подрагивали, сдерживая прерывистое дыхание. Она собиралась биться за собственное доброе имя, и не намерена была ждать утра. — Амелия… — Просто послушай. Купер поднял ладони вверх в примирительном жесте. — Ты… напугал меня. — Да уж, близко она теперь к нему не подходила. А ведь он никогда раньше не был так импульсивен. Неужели и правда пора было просить доктора Брэнд назначить ему успокоительное? Так, для профилактики… — Прости. Но она даже не обратила внимания, будучи погруженной в собственный бурный поток мыслей. — Я уже принесла тебе все возможные извинения. Я переступила черту дозволенного, и готова была ответить за это. Возможно, ценой уничтожения всех сверхплановых эмбрионов, если бы это потребовалось, чтобы восстановить справедливость. Купер замер, чувствуя, как холодеют конечности. Дыхание потяжелело. — И по-прежнему готова, — веско добавила Брэнд, отступая еще на шаг, предвидя собирающуюся вокруг Купера локальную грозу. А вот это уже никуда не годилось. — Я не могу даже близко предположить, что тебя заставило рассуждать таким образом… Но… Но! Я никогда не представляла себе на твоем месте Вольфа! Да и не смогла бы… — Подожди, Амелия, давай-ка об этом поподробнее, — Купер тянул время подбираясь к ней, — дюйм за дюймом. Рано или поздно она потеряет бдительность. — Ты об этом мне не рассказывала. — Неужели? — Ты созналась в преступлении, а теперь давай начистоту о мотивах. — Что именно ты хочешь от меня услышать? — разнервничалась Брэнд. — Я всего лишь собиралась сказать тебе, что ты ошибаешься. Кажется, у нее начали дрожать руки. Голос — точно начал. Купер отметил, как она огляделась вокруг, чуть затравленно. Прикидывая расстояние до собственного убежища — второго жилого модуля. Ну давай же, радость моя, мстительного предвкушал Купер. Не ты ли явилась на порог требовать продолжения семейной сцены? Он сделал еще одно невесомое движение вперед. Какой, к распроэдакой матери, геобионт, какие цианобактерии… — Я? Ошибаюсь? Ну может быть. Потому что я представления не имею, что происходит в вашей голове, больно-уж-симпатичная доктор Брэнд! — И ты подумал, что я воспользовалась…— не могла поверить Амелия. — … просто потому, что никого другого рядом не было и в перспективе не предполагалось! Он загнал ее в угол. Опять. Что за странное, обжигающее нервы желание настичь и дотянуться до ее — хотя бы таким бесчестным образом? Сухой всхлип вырвался из груди Брэнд. — Это не так! И почему ты не веришь мне? Купер двигался осторожно, но быстро, практически молниеносно. Он вновь оказался рядом, перерезая Амелии путь к отступлению. — Доктор Брэнд, послушайте… Я могу верить вам, а могу и не верить. Это не имеет значения. Судя по всему, вы опять озабочены больше деловой репутацией, чем моим — или чьим либо еще, — отношением к вам. А вот кое-что другое — имеет. Купер быстро взглянул в сторону лабораторного отсека и прошептал, цедя слова по одному. — С прошлого раза ничего не изменилось. Счастье и безопасность моих детей по-прежнему важнее всего остального. — «Твоих»! — передразнила Амелия, и в ее голосе вновь проступили те же самые едкие нотки, которые он слышал после памятного брифинга в лаборатории. — Разумеется!.. Она в сердцах развернулась, готовая уйти, Купер уже ловил ее локти, но Амелия вовремя увернулась — и оказалась лицом к лицу с аварийным оповещением на мониторах внутренней связи и орущей сиреной оповещения из лаборатории. Хуже. Из инкубаторного отсека.

***

— Ну же, ну же, ну же… Перезапуск системы кислородного снабжения. Нештатная ситуация — но ни один из компонентов системы не вышел из строя. Амелия, потерявшая голову от ужаса, несколько раз прогнала систему через тест: все работало идеально. От яркого света резало глаза, цифры на мониторах индикаторов сливались. Она даже Купера не прогоняла, хотя в протоколах было прямо сказано о нежелательности присутствия посторонних в случае развития критической ситуации. В особенности родственников. Родителей. Аппаратная часть в очередной раз выдала полностью штатный режим работы оборудования. Амелия похолодела при мысли, что нужно запускать ЭКМО так рано. Неужели все закончится — вот так. И все противоречия и непонимания, которыми так бездумно перекидывались два взрослых человека каких-то четверть часа назад, станут не важны?.. Говоря начистоту, слишком много что станет не важно. — Дыши, пожалуйста… Чертов шторм наверняка вызвал кратковременную перезагрузку системы. Только почему засбоило только сейчас, ночью… Это не могло случиться вот так. Неужели они потеряют ее? Паника Амелии не имела в данную секунду почти ничего общего со страхом потери реноме и провалом эксперимента. Не вынимая из ушей капельки системы аудиовизуального контроля, она жестом велела Куперу поднять рукав рубашки. Придется готовить аппарат для внешней оксигенации, и это был выбор из двух примерно одинаково плохих вариантов. Резкий запах антисептика заполнил помещение. Игла с хрустом вошла под кожу, и темная кровь нехотя заструилась в съемный вакуумный контейнер. Шанс на выживание. Насыщенная кислородом кровь поступит в систему фильтров. Быть может, это сможет помочь. Если аппаратная часть работает, то где, в каком месте длинной и сложной цепочки разрыв? Подцепив все три контейнера в специальный приемник и отправив в систему фильтрации и насыщения, Амелия ненадолго замерла перед стеклом инкубатора. Просто перевести дух, потому что еще пара секунд на таком взводе — и она тоже откажется дышать. Просто откажется. Где-то в груди дернулось и закололо. Ее собственный сердечный ритм давал сбои. Да, они теряли эмбрионы разных сроков в лабораториях на земле. Да, протоколы были написаны с допущениями и процентами успешных запусков. Да, нельзя было надеяться на успешный исход — сразу же… Только верить в эти самые проценты не хотелось. И поддаваться эмоциям было тоже нельзя. Не должна была дрогнуть рука, вкалывающая раствор, ни на миллиметр не должны были отклониться вручную выставленные показатели жизнеобеспечения. Потом, после. Она поплачет, когда все закончится… Не дергаться. На счет. Сейчас нужно просто досчитать до десяти, а потом… Если какое-нибудь потом вообще будет существовать. Амелия уронила лицо в ладони. Она сдавалась, а делать этого было нельзя. Тяжелая ладонь легла на ее шею. Осторожно и неуместно-ласково. У Купера был опыт. У него были дети. Он даже терял их… Наверное, надо ему довериться, если он считает, что уже пришло время оплакивать. «Система — штатно» — вновь указывали мониторы. Ну же. Где результат? Обновленные фильтры зашелестели, проходя контрольные точки. Отличные показатели, вновь механика работала штатно. А маленькое сердце отказывалось биться. Маленькое, упрямое сердце. Неужели и этот короткий путь был напрасным? Линия на мониторе слабо шевельнулась. Потом еще. И еще. Прямая стала кривой. Есть ритм. «Оксигенация — штатно» — оповестила искусственная утроба свою управительницу. Рука Купера переместилась с затылка Амелии на ее плечо. Господи, оказывается, здесь еще есть живые люди… — Ты справилась. «Мы ушли с орбиты» — далеким воспоминанием застучало оттаявшим пульсом в висках. Едва различая поплывшие в потоках слез очертания предметов, Амелия обнаружила присутствие Купера, который немедленно был приспособлен к делу. — Только без комментариев, пожалуйста, — рыдая до икоты в рубашку на его груди попросила она. — Зато мы знаем, чей у нее будет несносный характер. — Без комментариев было, конечно, нельзя. Купера тоже била крупная дрожь, виски взмокли. Но он улыбался в макушку Амелии. Смерть, стоявшая за плечом, отступила. Ненадолго.

***

— Я мог бы прочитать вам курс лекций по социальной биологии, антропологии и семейной психологии. Купер и Амелия переглянулись. — А жестянка-то не промах, — прокомментировал Купер, доедая консервированный завтрак с тунцом и овощами. — Он намекает, что с воспитанием у нас пока не складывается. Амелия выглядела уставшей, но полностью удовлетворенной — все утро она провела у инкубаторного отсека, замеряя показатели. Ни единого сбоя. Ровное сердцебиение. Совершенно довольная произведенным эффектом маленькая королева драмы. Неужели и правда переймет тяжелый характер, беспокоилась Амелия. И не преминула пожаловаться на это Куперу за завтраком. — Дурные ростки — цепкие, доктор Брэнд, — подмигнул Купер взбешенной Амелии. — Я полагала, это несколько… про другое. Однако Амелия слишком устала за прошедшие сутки, чтобы продолжить выяснения отношений. Как-нибудь в другой раз. Сейчас ей хотелось только вздремнуть пару часов без происшествий. А потом продолжить работу, и очень желательно — без драм. В конце концов, в лаборатории уже сутки дожидался подготовленный для работы препарат геобионта; неплохой образец плавал в двухпинтовой колбе, внешне миролюбиво преломляя направленный под определенным углом свет. Амелия планировала подвергнуть его обработке высокими температурами и некоторыми кислотами, из тех, которые были на борту в доступе. Для кислот нужны были валидные экстракции из тела, а она как раз остановилась на расчетах… — Амелия, Купер имеет в виду, что… — ТАРС, пожалуйста! — Люди единогласно прервали начинающего консультанта. Быть может, Купер и не был так уж неправ. В конце концов, нельзя выносить за скобки тот факт, что многие наилучшие результаты в комбинаторике получались методом случайных чисел. Волей судьбы, если можно было употребить такое выражение. Амелия знала, что нельзя. Видимо, у нее от усталости начал отказывать здравый смысл. Взяв с Купера клятвенные обещания продолжить начатый ночью разговор и разбудить ее во что бы то ни стало, если инкубаторный отсек снова поведет себя странно, она рухнула лицом в подушку, и уснула, кажется еще в процессе.

***

Физическое изменение среды не дало никаких конкретных результатов. Закипание жидкости и выпаривание не уменьшило тело части организма, переведя его в чуть более аморфное, желеобразное состояние. Тем не менее, при остывании жидкостной среды показатели вернулись к контрольным. Отлично, вернулись к тому, с чего начали. Единственное, с чем хоть в какой-то степень провзаимодействовал геобионт — перекись водорода. Структура и светопреломляющие характеристики при этом остались прежними, а вот колер самого тела сменился на довольно унылый, зато хорошо просматриваемый светло-голубой. Если раствор кристаллов марганца окрашивал окружающую жидкость, не затрагивая сам организм, то с пероксидом выходило интересно. Это была единственная неорганика, на которую на этом этапе среагировал этот аборигенный организм. Могло ли быть причиной сугубо земное происхождение соединения? Амелия делала записи в датападе, то и дело поглядывая на спокойно мигающий огоньками приборных панелей инкубатор. И почему несносный характер должен был быть только ее?.. Разве Купер не был склонен к тяжелым формам авантюризма и мелкому хулиганству? Хотя по авантюризму, наверное, все-таки не к Куперу, а к ТАРСу… Что может получиться из детей, воспитанных роботом с такими настройками честности и юмора?.. — Не помешаю? Наверное, Купер даже постучал, только Амелия не обратила внимания. Увлеклась. Коротко поведав ему о новостях с фронтов борьбы за выживание, Амелия поинтересовалась его собственными успехами. Выходило, что, согласно данным, собранным выводком роверов под началом ТАРСа, влажность почв, безусловно, коррелировала с глубиной, однако же и у поверхности были некие закономерности. Купер уточнил у Амелии, не поранилась ли она, когда упала после удара геобионта в спину. На что Амелия отрицательно покачала головой и продемонстрировала чуть опухшее запястье с уже сходящими желтеющими гематомами. Никаких открытых ран. Только ушиб. — То место, где вы встретились с организмом, является самым центром концентрического высыхания. Другими словами, геобионт сбежал оттуда, как от огня. И мне нужно выяснить, что конкретно и как именно вы делали, доктор Брэнд. Я думаю, нам удалось нащупать пятку этого Ахиллеса.