***
Спустя приблизительно час Купер нашел Амелию в лаборатории. Опираясь спиной на стол-криопод, она сидела неподвижно, уронив голову на согнутые колени. Так и не поддалась на уговоры, сославшись на головную боль. — Я буду неподалеку. Но мне будет спокойнее, если ты все-таки не будешь доводить себя до крайностей. — Купер возвышался над ней с таблеткой анальгетика в руке. Слова были верными, интонации — теплыми. Только вот они казались фальшивыми. Незачем было ее успокаивать. Они ведь оба видели это. Ужас столкновения с неизвестным был настолько всепоглощающим, что не отступал ни на секунду, притуплялся иногда, но стоило немного отвлечься от рутины — охватывал с новой силой. — Спасибо. Амелия выпила предложенное, протянула опустевший стаканчик обратно. В такие минуты ей хотелось кричать от одиночества — не бытового, нет. Купер же здесь, куда ему деться. У него можно просить совета или, наоборот, препираться до одури. Только вот… Кто рассудит их, какой высший суд?.. Когда в почти единоличном распоряжении вся планета, населенная чужой формой жизни — кто сможет стать последней инстанцией, оценивающей поступки и принятые решения? Быть может, Купер и простил ее — за импульсивный поступок. Только вот теперь на горизонте показалась новая опасность, и, как знать, быть может, им еще придется сожалеть о собственной самонадеянности. — Мы справимся. — Пальцы сжали плечо, и Амелия подняла взгляд. — Я не боюсь за себя. Ты ведь знаешь, — она кивнула на плотно закрытую дверь в стерильную зону инкубаторного отсека. Он коснулся сухими губами ее виска, пробормотав что-то успокаивающее. Она снова опустила лицо в колени, отстранившись. Ничего не ответила.***
Участок, на котором произошло столкновение, ничем не выделялся на фоне остальных. Теперь, когда земля вновь подернулась сетью трещин, быстро заметенных пылью, и вовсе не просматривалось никаких отличительных признаков присутствия геобионта. Бурые пятна, оставшиеся после того, что геобионт сделал с человеческой кровью, успели слиться с остальной поверхностью и были практически незаметны. Купер нахмурился и вгляделся в землю. Странная форма жизни все еще была где-то там, на глубине. Очевидно, что она эффективнее перемещалась в относительно закрытых пространствах: в теснинах ущелий, в пещерах и подземных протоках. Но на открытом пространстве, возможно, требовался значительный импульс, которого довольно инертная форма жизни не могла получить от рыхлых почв. Было ли от этого безопаснее находиться на открытой равнине? Нет, Купер так не думал. И каждый шаг делал не без опаски. Вид поднимающихся из-под земли водяных струй все еще стоял перед внутренним взглядом. Бдительности терять не следовало. Купер дошел до того самого валуна, об который Брэнд так неудачно ссадила себе руку. Тоже ничего особенного, небольшая царапина от сломавшегося фонарика. Наверное, если бы не вода, был бы сноп искр. А вот сам фонарь уже не починить… Из самых бредовых идей в голову пришла мысль подцветить геобионт, в конце концов, у них еще оставались капсулы с компонентами ракетного топлива. Только вот делать это решился бы разве что конченый камикадзе — вторая ступень воспламенялась от банального жирового следа единственного отпечатка пальца человека, да так, что горел титан. Нет уж, идейка так себе. Купер подозвал к себе ТАРСа, открывая панель управления роверами. Нужно было повторить утренний замер длинными иглами на влажность почвы, но уже в чуть другой концентрической позиции. Быть может, это деятельность человека пробудила этот организм к жизни? И на протяжении предыдущих миллионов лет он спал? Или это вовсе не живое существо… Четыре ровера старательно закружили по площадке, втыкая телескопические иглы-датчики на глубину до почти двух футов. ТАРС посреди этой суеты удивительно напоминал наседку с выводком цыплят. — Пока не закончите — с места не двигаться, — предупредил Купер робота. — Но… — Без «но», морпех. У меня есть неотложное дело.***
Ветра не этой планете никогда не спали. И вода не спала. Угроза из-под земли могла настичь в любой момент. Маленькие пришельцы, воображающие себя богами только потому, что преодолели межзвездные пространства, не имели представления о том, как велика сила, бурлящая прямо под их ногами. И у них тоже была — вода. В их маленьких и смешных оболочках. Поэтому пока лихо было тихо. До поры до времени.***
Груда камней на месте погребения Вольфа Эдмундса чуть просела. Боковые валуны под весом верхних слоев и штормов вываливались в стороны, поэтому Купер потратил некоторое время на то, чтобы привести место в более торжественный и первозданный вид. Амелия сюда уже некоторое время не приходила — все не выпадало возможности. Нужно было ей помочь. Ну и «дело», о котором Купер сказал ТАРСу, тоже было. Нелегкое. Но нужное. Быть может, судьба уже готовилась настичь их. Что угодно могло случиться с любым из них, в любую минуту. Из-под земли, из открытого космоса, подкрасться безумием и отчаянием. Как ни крути, они были смертны. И тем не менее. Купер покрутил в руках пластиковую коробочку, плотно запечатанную. Встряхнул. Услышал тихий сухой перестук и, сжав в руке, прижал к груди. У него была Земля. Были дети. Были мечты и было их крушение. Личный апокалипсис — ибо прежнее прошло. И перед лицом возможной внезапной смерти Купер хотел быть честным с собой, своим прошлым и своим будущим. Он приподнял один из верхних валунов, которые только недавно сам же возвратил на место. Помедлил еще несколько секунд, собираясь с силами. Огляделся — из предосторожности, хотя знал, что никто не может увидеть его сейчас: Амелия и КЕЙС были в базовом лагере, ТАРС с выводком роверов возился с замерами на равнине. Горечь высекала непрошенную влагу из глаз, и горизонт, подернувшись дымкой, поплыл в разводах. Где-то невероятно далеко, за тысячи световых лет, на маленькой бледно-голубой пылинке, давным-давно заброшенная ферма медленно обрушивалась, погребая под собой и слоем пыли давно минувшее счастье. Спустя четверть часа Купер забрал с собой весь электронный зверинец, как раз завершивший все свои электронные дела. К вечерней буре нужно было подготовиться: снять показания, завести роверы в укрытие и обесточить их на всякий случай. ТАРС не задавал никаких вопросов: слишком уж хрипло и отрывисто звучал голос человека.***
Амелия, как пантера вокруг добычи, ходила по лаборатории, где посреди стола на книге — на том самом Теккерее, между прочим, — стояла небольшая колба, полная воды. В толще проглядывал небольшой гелеобразный сгусток, он немного уменьшился по результатам регулярных измерений. Амелия предполагала, что это могло быть как-то связано с испарением. Или съежился от ужаса. В конце концов он обладал интеллектом — или его зачатками, умел влиять на структуру воды. Теперь стакан был не полон и не пуст, теперь вода в стакане подчинялась геобионту, размышляла Амелия. По тем исследованиям, что она успела провести, организм имел онтологическое родство с земными грибами, и… Писк индикаторов из инкубаторного отсека отвлек ее от невеселых мыслей. Нужно было проследить за кислородом во время автоматической смены фильтров. На всякий случай Амелия взяла несколько проб жидкости из искусственного амниотического пузыря, замеряя уровень глюкозы и лактата. Восемь недель. Амелия не единожды наблюдала женщин на этом сроке. Обычно их состояние для них самих уже не было тайной, женщины успевали привыкнуть к этому, обрадоваться или огорчиться. Что же до самой Амелии, то ее тело не переживало никаких изменений: ее ребенок рос и развивался вовне. Впервые за миллионы лет эволюции. Это было одновременно и странно, и восхитительно. Она по праву гордилась собой — ее собственный проект эктогенеза завершился запуском искусственной утробы. Если не случится каких-нибудь радикальных катаклизмов, то и первая искусственная беременность успешно разрешится. А вот паниковать совсем не стоило. Что угодно, только не это. У Купера ведь был опыт. Наверняка пригодится. Двое детей. Том и Мерфи. О чем он, разумеется, не преминул деликатно напомнить Амелии тогда, после трагедии на планете Миллер. Сразу после того, как едва не проломил внутреннюю обшивку прямо у нее над головой. Чванливый болван, уверенный, что кроме него никто на «Эндьюренс» не испытывает разочарований и переживаний. Амелия посмотрела на чуть пульсирующий латексный мешок за стеклом. Спокойно и размеренно жидкости поступали через фильтры в полость, мигали огоньками световые индикаторы. На будущей неделе Амелия должна была произвести первые расчеты размеров для комфортного роста плода. Откуда взялось это раздражение? Брэнд судорожно сглотнула. Быть может, Купер уже чувствовал какую-то связь с этим сгустком клеток? И теперь безопасность этой крохи превыше всего? Амелия Брэнд никогда не была ревнива. Внимание отца и матери, пока та была жива, Амелия получала в достатке. Любую конкуренцию в учебе или работе она воспринимала, как вызов — но только для себя, чтобы стать лучше. Успешнее. Она никогда не ревновала Вольфа, в конце концов, у них была одна большая общая любовь — наука. А последние десять с небольшим лет жизни… Амелия вообще не была уверена, что осталось хоть что-нибудь, что она не похоронила под ледяной коркой, покрывшей ее сердце. Пыл юности, разбитые мечты… Осталась только одна-единственная, но крепкая, как металл, надежная, как скала. Мечта достичь края Вселенной, найти новый дом, разделить горести и радости… с Вольфом. Ее личное убежище от всех невзгод, тревог и волнений. Но самонадеянный реднек, умеющий водить звездолеты, появился на пороге базы в Гранд-Лейк, и все пошло совсем не по плану. Ни мечты, ни скалы, ничто из прошлого не дожило до этого берега звездного океана, необитаемого острова, куда их выбросило налегке. Разве что с грузом совершенных ошибок, некоторого раскаяния и так никогда и не произнесенных извинений. Да и нужны ли они были — теперь? Вольф ушел, растворившись в песках и пыльных штормах, и, как бы Амелия ни сожалела, он был уже в прошлом. Нужно было смотреть в будущее. Но, черт побери, теперь она оказалась совершенно беззащитна. Сердце, свободное от оков — или от брони, — слишком легко разбивается. Слишком… Здесь, на краю света, Амелия осталась в одиночестве со всем этим. И с прошлым, и с будущим. Ах да, Купер! Вот уж кто всегда знает, как надо, и почему Брэнд опять кругом неправа. Вот и славно. Пусть опытный и знающий Купер получает своего младенца.