Вода нового мира

Казалось, что перед взбесившимся модулем, расходились в стороны стены пыли, как морские пучины перед посохом Моисея. Купер гнал, не разбирая дороги. Всю его потерянность и шок после почти суток в плену неведомого организма как рукой сняло — на кону стояло много больше, чем его жизнь. Руки еще неважно слушались, да и тяжелый модуль плохо маневрировал в потоках бурного ветра, но опасения за те крохи надежды на выживание, которые воплотились в их маленькой крепости, дальнем форпосте человечества, не давало расслабиться ни на минуту. Только одна дорога — вперед, и как можно скорее. Впереди был базовый лагерь, казавшийся таким большим и надежным. Увы, их укрепленная крепость с минуты на минуту могла рухнуть под натиском сил стихии, которые — пока! — они не могли в полной мере представить. К ужасу одиноких среди большого космоса людей, они оказались в этом мире не новоприбывшими хозяевами, а всего лишь незваными гостями. Их камень вовсе не был необитаемым островом, заготовкой для будущего райского сада — теперь он был полем битвы за жизнь. Осязаемой, горячей схватки не с пустотой и безвременьем, а реальным противником. В этом было меньше безысходности и гораздо больше адреналина — и вероятности сдохнуть быстро и героически, если уж говорить начистоту. Теперь угроза стала явной, исходила практически отовсюду и могла настичь не только людей, но и их будущее, едва теплящееся, хрупкую надежду на выживание в этом суровом краю. В миллионах световых лет от родной планеты. Злое нечто собиралось с силами там, глубоко под землей, и следовало за ними по пятам, прорываясь по системе подземных каналов. Настигало древним ужасом борьбы с неизвестным, с диким зверем, приходящим из темноты, заставляло шевелиться волосы на затылке. КЕЙС мониторил сейсмообстановку, одновременно транслируя данные в модуль. ТАРС и Амелия сводили карту, уже можно было догадаться, что, если подземные толчки замедлились или стали меньше, то на пути глинистый слой, на некоторое время задерживаюший воду. Но по мере приближения к лагерю таких естественных заслонов было все меньше и меньше, на открытой равнине их и вовсе не встречалось. Поэтому питать надежду на то, что поток отстанет, не стоило. Наоборот, если не сбавит темп, то обгонит их — и тогда… Эта пугающая неизвестность выводила из себя, внушала первобытный ужас. Увы, не помогавший принимать решения. Амелия, завладев радиоэфиром, на удивление спокойно и детально рассказывала КЕЙСу, как подготовиться к эвакуации лабораторного модуля. Во избежание разрыва коммуникаций нужно было заранее разъединить все контакты, проверить и задействовать генераторы, задраить межсекционные люки… Она на секунду сбилась и зажмурилась, отгоняя научно-еретическую мысль о том, что нужно бы благодарить высшие силы за вмешательство, когда Амелия попросила — после памятной бури, — а Купер исполнил просьбу о том, чтобы заполнить пустоты дублирующей вентиляции грунтом. Сейчас это могло оказаться дополнительным фактором устойчивости. Боже, благослови безрассудство и сублимацию.

***

Были эти высшие силы или нет, помогали они людям или нет, но на площадку перед комплексом модуль успел раньше кипящего яростью подземного потока. Ветер почти улегся, теперь он стелился по земле, и это казалось зловещим предзнаменованием, затишьем перед бурей. Купер был уверен, что порыв Амелии проникнуть в лабораторный модуль — просто последствия паники, и она, конечно, не рискнет покалечиться, находясь внутри при принудительном перемещении нагруженного лабораторного модуля на аппарелях. Но он, кажется, опять недооценил ее решимость, едва успев перехватить прямо поперек талии. Общаться словами в ненастроенный динамик запасного гермокостюма было невозможно, но и тратить время — тоже. Поэтому приходилось в основном жестами, если уж не доходило — знаками. Убедившись, что Брэнд его поняла, хотя и очень расстроилась, Купер жестом велел ей осмотреть внешние запускающие механизмы давно уже не использовавшихся магнитных аппарелей, а сам направился проверять, насколько качественно КЕЙС расстыковал модули. Большой лабораторный отсек был, образно говоря, загружен под завязку. То, что спускалось на посадочном модуле с орбиты в несколько приемов, сейчас весило примерно как половина самого сооружения, и было хрупким или электронным. У Купера не хватало уверенности, что посадочный модуль, даже на максимальной тяге, осилит переместить секцию хоть на какое-то расстояние, не говоря уже о безопасном. Но выбора у людей все равно не оставалось. Куперу в его герметичном и изолированном от звуков шлемофоне было сразу и не разобрать, что там говорила Амелия, приподняв щиток. Она вскочила на ноги и отчаянно махала руками, призывая Купера обратить на нее внимание. Наверное, решил он, что-то все-таки с аппарелями. Но Амелия, наконец добравшись до так и не двинувшегося в ее сторону Купера, закричала во внешний динамик так, что несчастный едва не оглох. Как только звон в ушах прекратился, он наконец посмотрел туда, куда она ему показывала — буквально себе под ноги. Пыль и песок, собиравшиеся в маленькие дюны, постоянно перемещались, хотя ветер прекратился совершенно — и земля оставалась все еще незыблемой. Никаких толчков или подземных ударов люди ступнями не ощущали. Но Амелия, опустившись на колени, чтобы осмотреть выдвижные механизмы, обратила внимание — и едва не лишилась чувств. Соображать нужно было быстро, и Купер, чувствуя, как по спине, несмотря на термоотводы, заструился холодный пот, заспешил обратно к посадочному модулю. Если что-то произойдет, — а оно могло случиться с минуты на минуту, в воздухе носилось предчувствие беды, — то лучше уж было встретить ее в укрытии… Каждый шаг по направлении к модулю давался все тяжелее — будто прямо под ногами, под верхним слоем почвы, заходили, задвигались внутренние силы, ожили и теперь сновали мелко, без устали, окружая маленьких и беспомощных пришельцев. Они не успели. Раскрытый шлюз посадочного модуля с ТАРСом внутри так и остался на расстоянии вытянутой руки. Новый поток, гораздо мощнее того, который атаковал их у дальней границы лагеря, сотряс станцию, застав людей врасплох, среди дня, без возможности укрыться. Земля, твердая земля, на которой только что устойчиво стояли все строения их лагеря, пошла уже не маленькими волнами, а настоящими разломами, и выпустила огромный протуберанец слегка опалесцирующей воды прямо между ними и посадочным модулем. Деваться с открытого пространства было некуда, нарушенная коммуникация могла погубить их. Купер жестами указал Амелии на комплекс, оставшийся за спиной, и, одновременно, на посадочный модуль. Успел увидеть сквозь ее чуть запотевший, в радужных разводах щиток, как шевелятся побледневшие губы. Внезапно гейзер прекратил изливаться, вода забурлила вокруг, и только теперь Амелия и Купер почувствовали, на каком тонком льду они стояли. Точнее, на тонкой корке поверх зыбучего песка, рискуя сгинуть в этой бездне быстрее, чем дыхание рассеется в воздухе. Если и были какие-то сомнения, что эта подземная тварь обладает если не интеллектом, то сознанием, то они рассеялись в один миг. Неведомое зло атаковало, как опытное боевое подразделение: выждав момент, нападая и поражая в самое уязвимое место. «Обнаружив», что пришельцы из космоса собираются укрыться где-то, где она не сможет их достать, тварь выпустила из-под земли второй, гораздо более сильный и направленный уже прямо в цель поток воды, смешанной с песком. Новая атака накрыла обоих почти с головой, но герметичные костюмы немного «обескуражили» противника, и масса, прибоем охватившая почти сорок метров вокруг выброса, схлынула обратно к воронке. Но, как оказалось, это было скорее перестановкой сил, нежели отступлением. «Поменьше двигайся!» — жестикулировал Купер, пока замершая, оглушенная неизвестностью и ужасом Амелия разглядывала то тут, то там вскипающую новыми выбросами воды землю. Быть может, это ее и увело каким-то образом от прямого удара. Новый направленный бросок — Амелия кусала губы, чтобы не закричать: под сплошной массой темно-серой слизи Купер исчез полностью. Она знала — теперь наверняка, — что потерять его еще раз физически не сможет, и первым движением было броситься туда, за ним, в толщу навалившейся плотной волной серой комковатой массы. Голос рассудка взял верх, и она отступила на шаг, отыскивая фонарик в набедренном накладном кармане. Руки едва подчинялись, Амелия и сама с трудом держалась на ногах. Никаких орудий и, того больше, оружия у нее не было. Только маленький, таким даже мышь не убить, фонарик в металлическом корпусе с тонкой оплеткой. Она надеялась добраться до Купера и помочь ему хоть немного сбросить с себя эту мерзость, вновь пытавшуюся утопить его. Стоило ей двинуться, сделать шаг, как жидкое месиво вокруг тоже пришло в движение, взволновалось, клокоча, вспухая крупными пузырями. Но и стоять на месте было невыносимо. Амелия, пошатываясь, двинулась вперед с зажатым в руке фонариком, когда поднявшаяся сзади волна, накрыв с головой, уронила ее лицом во влажную землю.

***

Рука невыносимо болела. Только бы не перелом… или хотя бы — не оскольчатый… Амелия пошевелилась, пробуя, насколько агрессивна среда вокруг. Под ней все еще ходили по почве мелкие сотрясения, но самой отвратительной дряни не было. Сквозь щиток отлично просматривались окрестности, да и движения ничто не сковывало. Даже ноги были свободны. Все-таки она очень неудачно упала — правой рукой прямо на камень, повредив или даже сломав запястье. Последнее было много хуже, но разбираться она с этим собиралась потом, позже. Как только найдет Купера. Пока что Амелия потеряла его из виду, и теперь пробовала оглядеться, стоя на относительно плотной, хоть и отвратительно-тягуче хлюпающей земле. Доступ в лабораторию был перерезан «потоками» живой воды, и стоило помнить, что в любую минуту земля под ногами могла разойтись до любой глубины, унося с собой и Купера, и Брэнд, и весь лагерь. Действовать нужно было осторожно. Идти как можно… А как можно? Они ведь никогда с таким не сталкивались… В небольшом разломе, оставшемся от одного из яростных ударов этой подземной погибели, Амелия наконец увидела то, что могло быть размером со взрослого человека. Массивное скопление, похожее на комок медуз: казалось, оно было больше, чем прежние сгустки, и настроено более решительно, потому что масса атаковала человека напрямую — земли под ним уже не было видно. — Нет, Амелия! Не шевелись, ничего не делай! — тихо, но достаточно убедительно произнес голос, просто голос над полной ужаса равниной. В шлеме Амелии фонило, треск перекрывал внешние шумы, но она, несмотря на риск, подняла лицевой щиток. — Куп, я не вижу тебя. — И не надо, не на что там смотреть, — вновь остановил ее Купер. — Сейчас эта ползучая дрянь сама уберется. Несмотря на бодрые интонации, Брэнд не спешила делать выводы, потому что агрессивные «волны», сжимавщие плотную ткань гермокостюма, собирались теперь вокруг ее собственных ног. Откуда она успела взяться? И почему Амелия и разбитый фонарик оказались на чистой земле, безо всякой агрессивной воды? «Разлом», где исчез Купер, постепенно начал заполняться желеобразной массой, слабо опалесцирующей, с переменной плотностью. Дойдя до определенного уровня, она пошла мелкими волнами, частой рябью, вспузырилась, а потом схлынула, оставив на песке коленопреклоненную фигуру. Амелия немедленно бросилась к Куперу, но остановилась на половине пути. Что-то было не так. Наученная недавней схваткой, она была уверена, что это просто маневр, и жидкая мерзость нападет снова. Перчатка Купера оказалась отстегнута и валялась в стороне, приблизительно на расстоянии фута от правого колена. Вокруг разлома сбирались комья плотной слизи. Но ближе ничего не было. Неужели что-то… отпугнуло это создание? Купер сжимал одной рукой вторую, которая пострадала сильнее — на ней были скобы, которые второпях накладывала Амелия. Повязки уже не было, и скобы разошлись. Темный порез сочился кровью, и Брэнд чуть не вскрикнула. Он нарочно сорвал перчатку, повязку и скобы, черт бы его побрал… Но, кажется, Купер знал, что делал. Он морщился от боли, но с мстительным удовольствием следил за тем, что происходило с субстанцией: в тех местах, где в слизь упали капли крови, закипела бурная реакция. Не сходя с места, стараясь утихомирить рвущееся наружу тяжелое дыхание, Амелия наблюдала, как трансформируется этот неведомый организм прямо у нее на глазах. От соприкосновения с человеческой кровью. Сначала капля становилась комочком, сворачивалась в узелок, затем этот темно-серый узелок рос, захватывая новые клетки; внутри уплотнения, которое быстро вырастало до размеров мячика для пинг-понга, затем — до крупного яблока, становился все больше и больше, плескалась черная жидкость. Только когда размер этого образования приблизился к футбольному мячу, стало возможным рассмотреть, что это не уплотнение — а попытка изолировать нечто неконтролируемо разрастающееся внутри. Купер зло усмехнулся. Это была его собственная кровь. Литр, может быть — два. Белая субстанция пошла круговыми волнами, стараясь отторгнуть от себя набухавшие в нескольких местах воспаления. В рывке, расползаясь в стороны — сразу во все, — наконец, получилось, и четыре крупных «капсулы» из уплотненной субстанции упали на землю, распадаясь на ошметки и выплескивая кругом сворачивающуюся человеческую кровь или ее подобие. Камни и песок окрасились в темно-бордовый, но вся жидкость почти мгновенно впиталась в землю. Окружение становилось все менее плотным, остатки организма медленно растворялись в песке, уходя вглубь. Последние всплески быстро вспенивались и растворялись в мельчайших порах почвы, не оставляя никакого следа. Будто ничего и не было. Встряхнув рукой, Купер сел прямо на землю, начисто игнорируя то, что жило там, под ними, и что могло в любой момент еще раз напасть. Он разглядывал длинный порез, прошедший через всю ладонь, изредка сжимая или разжимая пальцы. Видимо, из солидарности запястье Амелии тоже вспомнило об ударе и заныло. — Купер? — Если ты хочешь спросить, то я точно так же не в курсе, как и ты. — Принимается… — Что за выражения, доктор Брэнд? — Будь добр, без шуточек. У меня еще есть антибиотики. Я найду, как сделать тебе больно. — Ну если вас это заводит…