***
На Амелии не было лица. Если поначалу из-за закрытой двери Купер сочувствовал ТАРСу, то теперь его настораживало состояние Брэнд. Судя по ее виду… Что-то и в самом деле пошло не так. Успев мельком раскаяться в том, что не далее как несколько минут назад собирался прочитать засекреченные Амелией документы, Купер теперь был уверен, что его посвятят в суть происходящего. Откровенно говоря, его порядком утомило быть не в курсе и строить догадки одну сумасброднее другой. — Мне нужна помощь. — Голос Амелии звучал глуше, чем обычно. Купер кивнул. Да уж. Плотно сжатые губы, совершенно бледный лоб в испарине. Взгляд, одновременно растерянный и отчаянный. Купер никогда ее такой не видел. Амелия Брэнд сталкивалась лицом к лицу со смертью. Летела навстречу, сбегала от надвигающейся опасности, шла на волосок от гибели — и не боялась. Что же такое переживала она сейчас?.. — Я слушаю. — Купер был весь внимание, понимая, что дополнительные вопросы могут повредить — а ему было жизненно важно услышать, что именно и в какой формулировке ему скажут. Он выжидательно уставился на Амелию. Старательно избегая пристального взгляда, она обошла криопод, который все так же выполнял функции письменного стола, и приблизилась к одной из секций инкубаторной станции, по пути натягивая до локтей специальные перчатки для работы с жидким азотом. Разблокировав и вытащив для осмотра несколько секций, а затем установив их обратно, она остановилась на той, которая имела маркировку B-IV. Купер ждал. Секцию B-IV Амелия трогать не стала. Видимо, передумала. Побарабанив по ней пальцами в плотных перчатках, поразмыслив о чем-то своем, Амелия наконец повернулась к Куперу, встречая его испытующий взгляд во всеоружии отчаяния. — Я хочу попросить тебя… — Купер пытался уловить малейший оттенок фальши, но Амелия, кажется, была совершенно искренней. — Проверить алгоритм авторизации запуска. Она отняла руку от секции и отошла в сторону, стаскивая перчатки. Купер сохранял молчание, все еще в ожидании. Он уже понимал, что масштаб катастрофы может быть ужасающим: если вышли из строя системы управления лабораторным модулем и инкубаторными секциями в частности. Голос Амелии чуть дрожал. — Ты можешь рассказать мне, что произошло? — Купер решил не пытаться искать обходные пути. — Нет. Нужно постараться сохранять спокойствие, напомнил себе Купер. Спокойствие, выдержка, невозмутимое выражение лица. — Амелия, — он приложил усилия, чтобы его голос звучал как можно мягче. — Амелия, если я не буду понимать, что именно я ищу в коде, то как я смогу ликвидировать ошибку? Как я смогу помочь? ТАРС, до этого хранивший гробовое молчание, даже не пытавшийся иллюминировать индикаторами, поставил человека в известность: — Доктор Брэнд хочет убедиться в том, что процедура запуска процессов регибернации эмбрионов все еще находится под ее полным контролем. Купер замер. Нашел глазами Амелию, судя по виду, опять близкую к тихой истерике. Громкую она уже закатила — ТАРСу. — А у вас появились причины беспокоиться об этом, доктор Брэнд? — последнее он произнес нарочно растягивая гласные, едва ли не по слогам. — Да, — опередил женщину ТАРС. Купер с грохотом отодвинул от импровизированного стола рабочий стул Амелии и демонстративно уселся на него, глядя в упор поочередно на Амелию и робота. Он ни на дюйм не собирался двигаться, пока эти два прохвоста не поведают ему всей правды относительно ночных бдений. Если это важно, — а это было важно, — то Купер собирался все выяснить. — Я. Вас. Слушаю. — Доктор Брэнд, времени у вас мало. Будет и в самом деле лучше, если вы все расскажете, — обратился к Амелии ТАРС. А вот это уже интересно, Купер почему-то полагал, что они как минимум союзники в этом заговоре молчания. Не было ли в этом какого-нибудь подвоха?.. И почему было мало времени?.. Спокойная уверенность Купера в правоте уступала место нарастающей тревоге. В конце концов, они с Амелией были в одной лодке… Но, вероятно, она так не думала. И это задевало Купера до глубины души. — У меня есть основания полагать… — Голос Брэнд стал еще глуше. Она тщательно подбирала слова. К черту, Амелия! Скажи как есть! Но Купер, сцепив зубы, приготовился слушать. От былой сонливости не осталось и следа. — Процедура регибернации на одном из участков оказалась запущена, — с обреченным выдохом одной непрерывной фразой выдала Брэнд. Проклятье! Только этого не хватало! — Какого?.. Глаза Амелии нехорошо сузились. — Если бы я знала, я бы у тебя не спрашивала! — Немедленно расскажите мне, что именно происходит и что вы оба уже пытались предпринять. — Пару дней назад индикатор готовности сменился на индикатор запуска. Секция B-IV. Совершенно обычная, запитанная от основного и резервного питания, стабильное поддержание условий криоконсервации. В норме, — Амелия вскинула взгляд на цилиндры хранилищ, — автоматическая процедура витрификации устраняет человеческий фактор и почти гарантирует стопроцентную выживаемость материала. Важна скорость расстекловывания, это залог успеха. Материал, сразу же после отведения криопротекторов, попадает в культуральную среду температурой 37 градусов. Все это происходит в автоматическом режиме, я напомню. Сделав небольшую паузу, Амелия продолжила. — По истечении двух-пяти дней эмбрион должен быть помещен в инкубатор. Или уничтожен. Времени мало. Ах, вот что это значит. — Ты запустила процедуру размораживания этих детей?.. — не нашел ничего лучше как предположить вслух совершенно ошарашенный Купер. Амелия задохнулась от возмущения. — Нет, сэр. — пришел ей на помощь ТАРС. — Нет, Купер. — Амелия покачала головой. — Эта процедура требует перекрестной авторизации минимум двоими членами команды. И надо ли тебе пояснять, что в условиях, когда нас может в любой момент сдуть отсюда к чертовой матери, я еще не совсем лишилась рассудка, чтобы запускать инкубаторы?!***
Когда прошли первый шок и возмущение, и он пришел в себя, Купер испытал острый и болезненный укол раскаяния. В конце концов, искать вину Амелии было бесполезно — особенно когда дело сделано, да и непричастность Брэнд подтвердил ТАРС. Амелия опять мужественно пыталась решить проблему в одиночку. Это было глупо и недальновидно, и, как оказалось, бесполезно. Купер размышлял о том, как именно можно внушить самолюбивой и скрытной Амелии, что иногда лучше разговаривать, особенно если приближается катастрофа. Конечно, Брэнд права — тащить на этот свет ораву детей рановато. Он еще раз прошел по алгоритму запуска процедуры, по ленте кода, по комментариям. Все верно, как и говорила Брэнд — процедура высшей степени ответственности. Минимум два члена экипажа, как и на Земле — два родителя. Просмотрев логи, Купер не нашел записи о запуске размораживания. Как будто ее не было. — Ты не ошиблась? — на всякий случай уточнил Купер у Брэнд, которая, не находя себе места, ходила по командному модулю из угла в угол. — Процедура точно запущена? — Секция B-IV, планшет XV/153/14, — прикрыв глаза, видимо, по памяти произнесла Брэнд. — Всего один сектор? — удивился Купер. Амелия кивнула, кусая губы. Купер вдруг увидел ее явственно, силуэтом — на фоне посветлевших иллюминаторов, со сцепленными в замок пальцами. — Сколько у нас времени? Она остановилась, потерла виски руками, собираясь с мыслями. — Ориентировочно — шесть-восемь часов. Что ж, немного. Если речь идет о жизни. Пусть даже… клеточной. Купер очень хотел бы отправить Брэнд поспать; ей было точно надо. Да и ничего полезного она пока не могла сделать. К счастью, она или сама догадалась, или усталость окончательно одолела, но мысль его уловила почти дословно. — Мне нужно немного… отдохнуть. — Голос все еще был сдавленным, глуховатым, саднил едва слышным надрывом. Проводив ее сочувственным взглядом, Купер вновь обратился к монитору верного помощника, сигнализировавшего о завершении дешифровки отчета. О котором Купер напрочь забыл за последние пару часов.***
Отчет Брэнд был протоколом уничтожения. Секция B-IV, планшет XV/153, сектор 14. На умирающей Земле никому не пришло в голову снабдить популяционную бомбу протоколами уничтожения здоровых эмбрионов. Здоровых — потому что судя по результату преимплантационной генетической диагностики, образец XV/153/14 был совершенно нормальным. Хромосомный набор — девочка. И Брэнд, как руководителю проекта, раньше такие протоколы были не нужны. Что теперь изменилось? Отчет был дан за сравнительно короткий промежуток времени. Дата криоконсервации… А вот это было уже интересно. Образец был помещен в криокамеру планшета XV/153 спустя три или четыре дня после разворачивания наземного модуля. Значит, почти сразу, как только были расконсервированы лабораторный и жилые модули, и подключены к наземным источникам питания. Тяжелые подозрения вновь одолели Купера. Нет, этот «образец» случайным не был. Он был создан уже здесь, на Эдмундсе, о нем заботились, его берегли, переносили из маленькой мобильной лаборатории к собратьям с Земли… Дата создания поначалу Купера не заинтересовала, но, вернувшись к цифрам, он снова почувствовал себя одураченным. Она укладывалась в тот временной промежуток, пока он, Купер валялся в отключке, в первые дни по прибытии на планету. Между жизнью и смертью. А Амелия в это время экспериментировала с генетическим материалом Вольфа Эдмундса. Она могла бы ему сказать. Почему она не была с ним честной? Но теперь… Теперь-то что удерживало Брэнд от честного признания? Она совершила ошибку, затеяв эксперимент, который вышел из-под контроля. Бывает. Да, глупая случайность. Но разве такие глупые случайности не происходят с легкомысленными учеными сплошь и рядом? Купер поднялся с места и, как совсем недавно Амелия, принялся ходить по периметру командного отсека. Ему было не по себе. Он представил себе, что именно она чувствовала, когда составляла его — этот самый документ, со всеми выкладками, процедурами и чек-листами. Протокол уничтожения. Последнее, что осталось на этом свете от Вольфа Эдмундса. Секция B-IV, планшет XV/153, сектор 14. …Тому тяжело давалась математика в начальной школе. …Мерфи слишком рано научилась ходить. По всеобщему мнению — чтобы путаться под ногами. …Дональд потерял Эрин. Купер простился с Мерфи. И это было больно. Время беспощадно истекало, кислород стремился к нулю. Дыхание перехватывало. Время на принятие решения. Он был пилотом. Он знал, что это обозначает.***
— Я думаю, что мы должны проголосовать, — проговорил Купер, глядя в упор на сжавшуюся в откидном кресле Брэнд. — Но роботы… ТАРС и КЕЙС застыли поодаль, сохраняя правильную геометрическую форму. — ...отлично умеют принимать решения и разбираются с проблемами иногда получше нашего брата. Амелия промолчала, наверное, соглашаясь. Осунувшаяся и бледная, она тоже принимала решение, спорила с собой, вспоминала свои промахи и катастрофы, но явно ни минуты не спала. — Итак, внимание всем собравшимся. Запуск первых четырех инкубаторов, из которых один — неотложно, потребует увеличения мощностей до двадцати процентов. — Резерв составляет пятьдесят один процент, — сообщил ТАРС. — Спасибо, — поблагодарил робота Купер. Он вовсе не собирался никого переубеждать или наоборот. Просто приходилось подбивать промежуточные итоги — хоть и не вовремя. Брэнд упорно молчала, глядя прямо перед собой. Она не подтверждала и не опровергала аргументы Купера, который приводил их скрупулезно, все «за» и «против». Чем-то это напоминало давнюю сцену выбора места назначения: планета Манна или планета Эдмундса. Чувство дежа-вю усилилось до крещендо, когда Амелия, видимо, собравшись с силами, хрипло произнесла: — Прежде, чем мы проголосуем, Купер… Я думаю, есть кое-что, что тебе следует знать.