Летние ОтМетки

      — Демоны бывают разные. Черные, белые, красные, — я растер о снег носком берца тлеющий бычок, выпустил из легких сигаретный едкий дым. Курил с подветренной стороны, чтобы не учуяли. — Но всем одинаково хочется во что-нибудь заморочиться.       Приближался час Х, и вместе с ним росло внутреннее напряжение. У обоих. Весь наш слух, всё наше внимание, весь наш мир сузился до этого палаточного лагеря беспечного разбитого под ветвями пушистых, заиндевелых от мороза кедров и сосен.       Почему-то принято считать, что демоны — это кошмарные, хрипяще-рычащие тварюги с рогами, острыми, как у акулы в три ряда, зубищами, с которых капает вязкая слюна. Эдакие прокачанные черти из преисподней. Но нет.       Единственное с чем в своих фантазиях угадали люди — демон пожирает души. Хотя и здесь не совсем так. Плевать он хотел на наши души, он пожирают саму человеческую сущность. И имя этому демону — Бездна.       Наш мир многослоен, многополярен и многозадачен. Само его существование — это симбиоз света и тьмы. Но только не касаясь друг друга, они способны созидать. Однако стоит образоваться червоточине, как всё меняется. Тьма превращается в вечноголодную Бездну, на молекулярном уровне обращающую материю в тёмную, Свет — во всепожирающий Огонь, оставляющий после себя полыхающие галактики. Перспектива так себе, с какой стороны не посмотри.       — Живьем брать демонов, — шепнул облокотившемуся на моё плечо Михалу, глянувшему на меня так, что и без слов стало ясно — лучше заткнуться. Но я лишь усмехнулся и вскинул бровь: «типа чо?»       У нас превентивная охота. Забавный термин, но как еще по-другому описать то, чем мы занимаемся?       Сдвинув меня в сторону, Михал выглянул из-за скалы, служившей нашим убежищем и наблюдательным пунктом с полудня прошлого дня. Пришли раньше, другой тропой, чтобы не спалиться. Ели по очереди. Спали по очереди. Почти отпуск. Только пахнет не морем, а апокалипсисом. Но главное, непонятно откуда. Вроде всё нормально. Песни у костра, разговоры до полуночи… алкоголь… секс… много секса. Кролики, лять.       — Какого хрена они не спят? — нахмурился Михал.       С трудом верилось, что ради впечатляющего своей красотой рассвета бодрствуют. Есть места и полюбопытнее. Значит, чего-то ждут.       — Какого хрена они приперлись сюда зимой с ночевкой? — соглашаясь, уточнил я.       — Какого хрена они вообще сюда приперлись? — закончил серию вопросов Михал.       По большим чуть раскосым глазам разлилась тьма. В утреннем сумраке этого не различить, но я чувствовал в нем изменения всем своим нутром. Будто ледяным ершом кишки скручивало. Рвано выдохнул. Михал покосился на меня, но промолчал. Это я переживу. Он в курсе. Не впервой. Ему и самому по эту сторону не курорт. Он привык. Я тоже.       Сколько мы уже лет напарники? Я знаю, Мишка записывает, а я считаю сотнями, так проще. Наверное, окажись с нами рядом сейчас какая-нибудь ясновидящая из местных, она бы приняла курящегося черным дымом Мишку за демона, такого… из популярного ныне сериала «Сверхъестественное». Но он просто другой. Он с темной стороны. Но Тьма не равно Зло.       Зло сейчас там, у подножия древней скалы, черная макушка которой высится над белыми шапками елей-стражей, а пологий подъем ведет к самой вершине, где за каменным проемом зияет отвесный обрыв. Чертовы врата. Сейчас Зло пахнет костром и шпикачками, звучит смехом. Зло греет руки о жестяную кружку с горячим сладким чаем из термоса. Зло ждет рассвет и еще не знает, что оно Зло.       Считается, что человек не способен ничего изменить в своей судьбе, потому что он несвободен, потому что он материален, потому что он лишь часть материи огромного мира, в котором всё взаимосвязано. Физически, энергетически. Вся его жизнь — это череда последствий чьих-либо и его собственных действий. Он обладает энергией, но она ничтожна и не способна влиять на вселенную… Но это если он один. А если нет? А если энергии бесчисленного множества живых существ синхронизируются или одномоментно начинают взаимодействовать друг с другом? Вот тогда возникает то самое Возмущение, порождающее Вихрь. И тогда появляется ОН.       Червоточина никогда не образуется в состоянии покоя. Обязательно нужно Возмущение, катастрофическое, способное создать Энергетические Вихри: гравитационные, электромагнитные, ментальные. Но они не накроют планеты, не разрушат миры. Нет. Они истончат грань и укажут на то самое слабое звено, через которое пробьется Демон.       И если слабое звено у нас, значит, в этот раз враг — Бездна.       Так вышло, что я могу в своих снах видеть, где и когда откроется такая червоточина. Это моя ключевая особенность. Проблема в том, что изменить цепь последовательных событий я действительно не в силах, лишь испытывать беспомощное чувство дежа вю и бессильно наблюдать, как мир катится к еб… в тар-тарары. А Мишка другой. Он с Темной стороны и не подчиняется законам нашего мира. Всё, что я увидел — он меняет легко.       Такие как мы есть по обе стороны во всех точках напряженности вселенной, и наши тандемы практически непобедимы. Мы С Михалом держим границу по эту (светлую) сторону бытия. Ни хорошо, ни плохо. Это наш пост.       — Это точно она? — Мишка сомневался не во мне, он не хотел ошибиться сам. Второго шанса у нас уже не будет.       — Точно.       Это лицо с большими ясными глазами, еще живыми, но уже пустыми, я не забуду долго. И эти распахнутые подобно крыльям птицы руки, что сейчас тянутся к шампуру с сосиской — тоже.       Девушка не разобьется о скалы, а, соединив собой оба мира, станет первой обращенной. За полчаса до восхода. Идеальное время для прорыва. Она вернется в лагерь и пожрет души своих друзей, превратив их в полуобращенных, которым не будет страшен свет. Они станут ее штурмовым отрядом, её разведчиками, через которых Бездна проникнет сначала в этот провинциальный городок, полностью обратив его жителей в тени. Тени не могут передвигаться днем, но они быстрее и смертоноснее. Подобно термитам, они ночь за ночью зачистят все города и деревни в округе. И когда критическая масса будет достигнута, направятся обратно к Чертовым вратам.       И вот тогда этому миру придет трындец.       Такое уже случалось. По ту сторону. Несколько тысяч лет назад. Так погиб мой брат и сестра Михала. Миллионы звезд превращались в сверхновые одномоментно, взрывая скопления галактик, чудовищными салютами. В тот раз Огонь остановили. Но какой ценой. Погибшим мирам не было числа.       Такое едва не повторилось меньше сотни лет назад. Высшие нашли виновных в Прорыве быстро, но карать было уже некого. Люди до них добрались раньше.       Если Бездна проникла сюда, значит, там что-то пошло не так. Это еще предстоит выяснить. Но не сейчас. Гораздо важнее остановить девчонку от катастрофического «роуп-джампинга».       — Ты видел, почему она прыгнула? — Михал присел на корточки. Снег предательски громко скрипнул под берцами, но там, у костра было слишком шумно и весело, чтобы услышать.       Нет, причин я не знал. Не успел увидеть. Моя «крошка» была совсем малышкой. Малышкой, обманувшей Бездну и давшей этому миру шанс. Мне, едва не просравшему Откровение, дала шанс. Михал понял мое молчание правильно. Он видел отметины «крошек» на моей душе. Что ж всему есть своя цена. Когда справимся, я обязательно ее найду. Я обязан узнать, кто она и как ей живется. Возможно однажды она сменит меня…       Дернув резко плечом, будто сгоняя кого, Михал проследил взглядом за взмывающим в небо всё ярче очерчивающимся черным силуэтом ворона.       Я усмехнулся. Беспилотник, ёпта. Я люблю по старинке действовать, а Михал настаивает на оптимизации процесса.       — Сатанисты малахольные! — зло прошипел друг, с высоты птичьего полета наблюдая, как парень, что разводил с вечера костер, рисовал красным (наверняка, кровью) замысловатые, но совершенно бесполезные символы. Их треклятые душонки измельчали до того, что Бездна нащупала их без червоточины. Но даже так им нужен был проводник.       Я зло сплюнул: власть и любовь — две обязательных составляющих любой беды, и вынул из поясных ножен охотничий булатный нож, на серебряной гарде которого собственноручно вычеканил рунические ставы. В век космических технологий и атомной промышленности шаманим потихоньку. А то.       Снег темнел. Багровел. Чернел. Над лесом вселенная разводила своими слезами ночную синь. И мне казалось, что слышу, как с шипением гаснут звезды.       Ну, нет. Нестрашно умереть. Страшно увидеть, как гибнет твой мир по твоей вине.       — Лежать! — два выстрела в воздух оглушительными хлопками прокатились над спящим лесом. — Мордой в снег, твари!       Перескакивая через гребаных чернокнижников, я взлетел на вершину, успевая поймать «проводника» за капюшон, дернуть на себя и вместе с ней рухнуть в сугроб. Шапка слетела. Снег попал за шиворот. Плевать. Повезло! Повезло, ёпта, что капюшон пришит. Идиот!!!       Девушка даже не сопротивлялась. Будто сломанная кукла с распахнутыми стеклянными глазами лежала в моих руках. Красивая. Красивее, чем в видении.       — Не надо, — тающим в ладонях снегом старательно растер ее бледные щеки. — Слышишь? Посмотри на меня.       Рядом, полыхая огненно-черным пламенем, рычал Михал.       — Что, суки, ссым в трусы? Демона звали? Ну, так вот он я! Нравится?!       Ему что-то блеяли в ответ, скулили, молили о пощаде, каялись, клялись в верности, катались в ужасе по земле. Мне было на них плевать. Михал сам решит их судьбу. Он это может, я — нет. Меня волновали лишь Врата и «проводник». И время.       Я видел, как бьется в конвульсиях Бездна, сотрясая в эпилептическом приступе «проводника». Крепче прижал девушку к себе. Не выпущу! Сквозь ледяную кожу, сквозь свистяще-стонущее дыхание, Бездна рвалась наружу. Она знала, кто обманул её.       — Не достанешь, — с мстительным удовлетворением шепнул ей на ухо. Бездна выла, плевалась пеной. Но и она, и я знали — момент упущен.       — Посмотри мне в глаза, — попросил я, легко похлопывая девушку по щекам. — Пожалуйста. Что ты в них видишь?       Там, за стеклом, в бездонной пустоте некогда ясного взгляда замерцали искры. Бледно. Едва различимо. С каждым мгновением разгораясь всё сильнее и ярче.       — Свет, — выдох с испуганным всхлипом — лучший мне ответ.       Я прижал девушку к себе, успокаивающе поглаживая по спине, как ребенка.       — Всё хорошо. Всё хорошо…       Обернувшись, через плечо посмотрел на Михала и осуждающе цыкнул. Тот явно вошел в роль. Но останавливать, и тем более как-то комментировать не стал. Зачем портить такой яркий образ? Хотели демона? Получите-распишитесь, засранцы.       Снег вокруг Чертовых врат светлел и уже искрился в первых лучах восходящего солнца. Я вздохнул полной грудью и широко улыбнулся рассвету. Впервые за много дней.       Успели. Мы успели. Мы всегда успеваем.