Большое путешествие Этайн. Часть 1. Путь до Африки

      В капитанской каюте, кое-как приспособленной под больничную палату, по человеческим меркам должен был царить полумрак. Во всяком случае, оба окна были тщательны завешены уже знакомой Таньке плотной тканью, и только кое-где сквозь щели и прорехи пробивались солнечные лучи.       Владимир – исхудавший, с пожелтевшим лицом, с синяками под ввалившимися глазами – лежал на узкой кровати, завернувшись в клетчатый плед.       – Ладди!.. – робко проговорила Танька, подходя к изголовью.       Тот приподнялся на постели, повернул голову, прищурился – и вдруг счастливо улыбнулся.       – Ты, ушастая? – произнес он по-русски – Вот это да! Ну привет!       Голос у Ладди был сейчас тихим и непривычно глухим – и все-таки он был тем самым, памятным с раннего детства.       – Ладди, как ты себя чувствуешь? – чуть оробев, спросила Танька и, не отдавая себе отчета, дотронулась до его лба. Вопреки опасениям, тот оказался холодным – но спокойнее от этого ей все-таки не стало.       – Терпимо, сестренка, – по-прежнему улыбаясь, откликнулся Ладди. – Уже второй день не трясет.       Танька с трудом нашла в себе силы для ответной улыбки. Что такое малярия, она себе вполне представляла: в свое время и лекцию слушала, и даже осматривала больных в университетской клинике. И сейчас Танька отчетливо понимала, что это облегчение – скорее всего, временное, что с часу на час у брата может начаться новый приступ лихорадки.       Сам Ладди, видимо, тоже всё это понимал. Но храбрился.       – Можно и к такому привыкнуть, ты не думай, – преувеличенно бодро заявил он в ответ на вымученную Танькину улыбку, а потом вдруг подмигнул: – Ничего, Танюха: выкарабкаюсь потихоньку. Уже выкарабкиваюсь!       Танька еще раз посмотрела на его изможденное желтое лицо, на синяки под ввалившимися глазами – и едва сумела сдержать вздох.       – Ты только не спеши возвращаться в Египет, пожалуйста! – торопливо проговорила она. – Пролечись непременно – и не где-нибудь, а дома – у папы и тети Брианы под присмотром. С малярией не шутят, слышишь!       Ладди пристально посмотрел на Таньку, чуть приподнял бровь, а затем вдруг улыбнулся:       – Я смотрю, ты сделалась настоящей лекаркой – очень заботливой и очень строгой.       Глаза у него так и остались грустными. Танька, конечно же, заметила это сразу: полумрак не был помехой для ее сидовского зрения.       – Послушай, Ладди... – снова заговорила она, но вдруг потеряла мысль и растерянно замолчала.       Ладди посерьезнел, улыбка совсем сошла с его губ.       – Да всё я понимаю, Танюха, – внезапно признался он. – Оттого и плыву домой.       Танька быстро кивнула в ответ. Как ни странно, на душе у нее чуточку полегчало.       – Ну ее в Аннон, эту хворь окаянную! – продолжил между тем Ладди. – Вот даже думать о ней не хочу, не то что говорить! Ты, Тань, расскажи мне лучше о доме – о маме, о Тристане, о нянюшке, о...       Неожиданно он тоже замолчал, затем задумчиво посмотрел на Таньку. И наконец вымолвил:       – И вот что еще, Танюха... Разреши-ка мне все-таки одну загадку. Ты-то сама как здесь оказалась?       – Ну так я же в Африку ехала, – немного удивившись, пояснила Танька. – В Утику, в Карфаген...       Пару мгновений Ладди озадаченно молчал, а потом вдруг улыбнулся:       – А! В гости, значит, – к тете Насте, к Куберу? Понятно.       Слова эти были настолько неожиданными, что Танька ошеломленно замерла. И только спустя несколько мгновений она сообразила, в чем дело: да Ладди же не видел ее больше трех лет! Наверное, в его воображении Танька до сих пор оставалась домашней девочкой-третьекурсницей, которой предстояло еще учиться и учиться.       – Ну... – замялась она. – И в гости тоже, конечно, но не только. Ладди, я же почти закончила учебу!       И вдруг, почти позабыв о болезни Ладди, Танька принялась взахлеб рассказывать ему обо всем – о преддипломной практике, об «инженерных девушках», о Серен, о леди Эмлин, о Родри...       Некоторое время Ладди внимательно слушал ее, приподнявшись на постели и подперев голову рукой. Иногда он задумчиво кивал, иногда загадочно хмыкал. А в какой-то момент, после очередного кивка, вдруг виновато посмотрел на Таньку и медленно опустился на кровать.       – Ой! – тут же спохватилась она. – Ладди, я тебя, наверное, совсем замучила!       В ответ тот покачал головой и устало улыбнулся:       – Нет-нет, всё в порядке... Рассказывай дальше!       Так он и дослушал Танькино повествование – лежа с полузакрытыми глазами, с сосредоточенным выражением лица. А когда Танька закончила рассказ – вдруг решительно произнес:       – Послушай-ка, Таня... Я вот что думаю: не надо бы твоим «инженерным девушкам» сейчас в Египет. То есть, скорее всего, обойдется, но...       – Мусульмане? – вырвалось у Таньки.       В ответ Ладди поморщился:       – Если бы! К мусульманам мы уже как-то приноровились – даже научились договариваться. Нет, там сейчас новый враг объявился.       И тут Танька одним махом выпалила:       – Поклонники «небесного колеса»?       Ладди изумленно уставился на нее. Затем медленно приподнялся на кровати.       – Ты уже знаешь?       – Кое-что, – почему-то смутившись, кивнула Танька. – Больше догадываюсь. Мне Гундульф говорил, что...       Спохватившись, Танька оборвала фразу. Вот как раз о Гундульфе-то она ничего Ладди и не сказала!       – Это готский нобиль, с которым мы познакомились в Порту Кале, – торопливо пояснила она.       Танька собиралась рассказать о Гундульфе куда больше, но не успела. Неожиданно за ее спиной хлопнула дверь, а затем послышались торопливые шаги. Еще через мгновение из-за занавески появился темноволосый мальчишка-подросток с крупным горбатым носом. В руках мальчишка держал деревянную миску, от которой исходил вкусный мясной аромат.       Не отрывая от миски глаз, мальчишка подошел к кровати, почтительно склонил голову перед Ладди и произнес на странном, полупонятном языке:       – Доне́сох ти хра́ну, Владими́ре.       Танька испуганно вздрогнула. Перед глазами у нее как наяву встала картина допроса в шерифовом имении: хмурые лица мужчин в черных рясах, их алчно сверкающие глаза – и елейный голос вероломного отца Хризостома, пытавшегося говорить с ней на похожем наречии.       – Ой! – невольно вырвалось у нее.       Мальчишка стремительно повернулся к Таньке, изумленно уставился на нее большими темно-карими глазами. В следующий миг он быстро, настороженно проговорил, явно обращаясь не к ней, а к Ладди:       – Ко́я е та?       Ладди медленно приподнялся на кровати, затем посмотрел на мальчишку и улыбнулся:       – А, это ты, Здра́вко! Ко мне сестра пришла, не беспокойся.       После этого он повернулся к Таньке и пояснил:       – Это Здравко, мой нынешний оруженосец.       Мальчишка согласно кивнул, попытался улыбнуться. Взгляд его, однако, остался прежним – настороженным, недоверчивым, колючим.       А у Таньки всё поплыло перед глазами. Железный обруч сжал ее виски, перехватило дыхание, сердце провалилось куда-то в пятки.       – Ты поешь пока, Ладди, – заплетающимся языком пролепетала она. – А я сейчас вернусь...       И метнулась за занавеску.       – Леди сида?.. – Алвин испуганно уставился на нее. – Что-то с сэром легатом?       Танька неосознанно кивнула, затем торопливо мотнула головой.       – Я сейчас... – вновь пробормотала она и тотчас же стремглав выскочила за дверь – навстречу ослепительному солнечному свету и палящей жаре. А там, снаружи, бессильно привалилась к надстройке и опустила голову.       «Кайл, Кайл! – неотступно вертелось в ее голове. – Ну зачем ты бросил мирный уютный Кер-Сиди, зачем унесся в эту даль, под копья и стрелы, к хищным зверям и малярийным комарам? Ну неужели глупый разговор и такая же глупая клятва всего этого стоили?»       Краем сознания она ухватила, как рядом открылась дверь. Затем кто-то осторожно прикрыл ее за собой и, сделав шаг, вплотную приблизился к Таньке.       – Госпо́жо Э́тайн... – послышался голос мальчишки-оруженосца. – Владими́р ти се обэ́жда!       Танька встрепенулась, вскинула голову.       Мальчишка стоял рядом, пристально смотрел на нее – теперь уже не только с опаской, но и с любопытством. И явно что-то от нее ждал.       – Званко... – безотчетно пробормотала Танька и тут же исправилась: – То есть Здравко... Да-да, я сейчас!       Сказав это, она торопливо кивнула мальчишке – а у самой щёки вспыхнули от жгучего стыда. Ну вот! Не успела увидеться с братом – и тут же сбежала от него! Ах, тревожно за Кайла? Ну так прямо и спросила бы о нем Ладди – что тут такого?       В каюту Танька вернулась, виновато пряча глаза. Однако сумела взять себя в руки – Ладди вроде бы ничего даже и не заметил. А потом, за разговором, она и в самом деле отвлеклась от тяжелых мыслей.       Разговор этот получился недолгим, но очень насыщенным. Танька поведала Ладди всё, что смогла вспомнить, и о родителях, и о своих университетских делах, и о жизни родного Кер-Сиди. Даже случайно подслушанные на улицах городские сплетни – и те пересказала. Единственно, о чем особо не распространялась – так это о своих приключениях в Мерсии и Думнонии. Так, упомянула мельком – да и всё. Не рассказывать же Ладди о своих глупых выходках, из которых, кажется, ее путешествие сплошь и состояло, не пугать же его!       Ладди, по счастью, мучить ее расспросами не стал. Сам он, правда, тоже оказался скуп на подробности. Когда речь зашла о Египте, Ладди по большей части говорил о природе – правда, со своей, военной точки зрения: всё больше о всяких опасных существах. Танька выслушала от него истории и о плюющихся ядом кобрах, и о скорпионах с острым жалом на конце гибкого хвоста, и о прожорливых крокодилах, терпеливо подстерегающих добычу в нильских протоках, и о злобных, коварных и неожиданно проворных для своей комплекции гиппопотамах. Похоже, Ладди рассказывал всё это не просто так, а пытался столь немудреным способом отбить Таньки желание выбираться на натуралистические экскурсии. Впрочем, особого успеха он в любом случае не добился. Танька честно пообещала быть осторожной – тем дело и кончилось.       О людях – жителях Египта – Ладди поведал и вовсе немного. Так, упомянул всякие забавные штуки вроде местного церковного обычая стучать в тимпаны во время богослужений – да и всё. О соседях-мусульманах он даже и вспоминать не хотел – но Танька кое-что все-таки выспросила. А о поклонниках «колеса» Ладди рассказывать отказался наотрез – велел лишь держаться от них подальше. Зная характер брата, приставать к нему с расспросами Танька не стала даже и пытаться.       А о делах военных она не хотела говорить и сама: много ли приятного в том, чтобы слушать, как одни люди убивают и калечат других! Решилась задать лишь один вопрос – тот самый. Спросила словно невзначай:       – А как там Кайл сейчас?       Ладди загадочно посмотрел на нее, улыбнулся:       – Кайл-то? У-у-у, к нему теперь так просто и не подступишься, – и негромко, но торжественно, точно герольд на поединке, провозгласил: – Сэр Каэл Мак-Охад, рыцарь гаэльской турмы в гарнизоне Александрии!       Опешив, Танька моргнула.       – Рыцарь? Кайл?..       – Ну да, – кивнул Ладди. – Вырос парень – что ж тут поделаешь!       И снова Танька разрывалась между двумя трудно совместимыми желаниями – как можно больше разузнать о Кайле и при этом не замучить вконец своими расспросами Ладди, и без того ослабшего от болезни. А еще она мучилась от странного чувства неловкости, словно спрашивать у брата о своем старом приятеле было бы чем-то совсем неуместным и даже постыдным.       Принять решение, как поступить, Танька так и не успела: вернулся мэтр Кай, и стало не до того. Тот пришел не один, а в сопровождении двоих мужчин – уже знакомого Таньке сэра Маэл-Дуна и какого-то пожилого моряка с желтым металлическим свистком на шее. Втроем они сразу же направились к Ладди. Почувствовав себя лишней, Танька невольно отступила в сторону и замерла, с тревогой ожидая начала разговора. Почему-то ей казалось, что мэтр Кай объявит сейчас что-то очень важное, очень значимое для судьбы брата.       Разговор и в самом деле вскоре состоялся, однако начал его вовсе не мэтр Кай. Вопреки Танькиным ожиданиям, первым заговорил Ладди.       – У меня вот какой вопрос к тебе, почтенный врач, – обратился он к мэтру Каю. – А что, если мне не плыть на Придайн, а остаться, скажем, в Карфагене? Хороших врачей там тоже немало, зато сразу решится множество проблем.       Мэтр Кай немедленно покачал головой в ответ.       – Я бы тебе этого не советовал, великолепный, – твердо заявил он. – Хорошие врачи в Карфагене, конечно, есть, но в окрестностях города полным-полно оросительных каналов – мест выплода малярийных комаров.       На лице Ладди мелькнула досада – и тут же сменилась недоумением.       – Но почтеннейший... – произнес он удивленно. – Что мне бояться новых комариных укусов, если в моей крови все равно уже сидит эта дрянь? А так «Маха» смогла бы быстро вернуться туда, где она нужнее всего.       Мэтр Кай снова покачал головой.       – Увы, великолепный. По последним данным науки, в жарких странах встречается несколько видов возбудителей болотной лихорадки. Ну и зачем тебе собирать в своей крови целый зверинец таких созданий? К тому же известно, что иммунитет, выработавшийся против одного их вида, почти не защищает от других.       Сказав это, мэтр Кай сделал паузу, внушительно посмотрел на Ладди, а затем твердо произнес:       – Конечно, не в моей власти останавливать тебя, великолепный, но я бы очень не советовал тебе совершать эту ошибку.       Ладди помрачнел, над его переносицей вдруг проступила прежде незнакомая Таньке вертикальная складка.       – Я подумаю, – хмуро кивнул он.       И тут Танька вдруг отчетливо поняла: пора вмешиваться! Брат редко проявлял упрямство, но уж если такое случалось, переубедить его бывало непросто.       – Послушай, Владимир, – твердо произнесла она. – Ты ведь только что говорил мне, что решил ехать домой – так будь верен своему слову! К тому же в Вестготской Иберии ходят слухи, что Карфаген сделался не самым спокойном местом, что там обрели влияние поклонники «небесного колеса».       Про себя Танька печально вздохнула. Возможно, этими словами она сейчас перечеркнула все планы на африканскую практику и себе, и Олафу, и Серен. Но жизнь и здоровье брата ей были все-таки дороже.       А в следующий миг к ней резко повернулся сэр Маэл-Дун.       – Вас ввели в заблуждение, великолепная! – горячо воскликнул он. – Секта «небесного колеса» в Карфагене известна, но крайне малочисленна. Учение свое они распространять там пытались – это да, было дело. Какая-то их пророчица – не сама Саджах, а молодая девушка из имошагов – добилась аудиенции аж у императорской четы – думаю, отсюда-то слухи у вестготов и пошли. Вот только ничего из проповедей этой девицы не вышло: Анастасия разгромила ее в публичном диспуте вчистую. К тому же в Карфаген приходили все-таки последователи старой Саджах, а не раскольники из Аксума.       Танька удивленно посмотрела на сэра Маэл-Дуна. Она о Саджах-то мало что знала, а уж об аксумских раскольниках услышала и вовсе впервые.       – А в чем разница? – недоуменно пробормотала она.       – Разница большая, Танюш, – вмешался вдруг Ладди. – Саджах – она мирно проповедует. А Гэбрэ Гэргэл рассылает из мятежного Вукро по всему Востоку фанатиков-убийц.       Тут Танька и вовсе опешила.       – Убийц? – растерянно переспросила она.       Ладди с видимой неохотой кивнул. Затем вновь заговорил сэр Маэл-Дун.       – Да, великолепная, – сдержанно подтвердил он. – Бывало и такое. В том числе и в Египте.       Танька испуганно охнула:       – А как же наши «инженерные девушки» – Илет, близняшки, ирландки?..       – Вот и я о том же, – хмуро откликнулся Ладди.       – Головорезов, пробравшихся в Египет, переловили всех, – подал голос сэр Маэл-Дун. – По крайней мере, так считается. Но... – и он многозначительно поморщился.       А у Таньки сердце замерло от страха. Не за себя, даже не за брата – за «инженерных девушек». Нужно было непременно найти хотя бы какой-нибудь выход!       – А вы что об этом думаете, почтенный мэтр Кай? – спросила она вдруг, безотчетно надеясь услышать от старого врача разумный совет.       Тот сразу же повернулся к ней.       – Вот мы и хотим всё это обсудить, великолепная. Для этого здесь и собрались. Почтенный Даувит ап Теудур, – мэтр Кай легким кивком показал на пожилого моряка, – во всех подробностях рассказал мне о динамике болезни вашего брата. Мы оба склоняемся к тому, что сэру Владимиру следует как можно скорее вернуться на Придайн.       Моряк почтительно кивнул в ответ, но не произнес ни слова.       – Ну а сэр Маэл-Дун, – продолжил между тем мэтр Кай, – полагает, что при удачном стечении обстоятельств «Маха» доберется до Кер-Сиди дней за десять. Я полагаю, что это неплохой вариант.       Договорив, он пристально посмотрел на Ладди. Тот тихо вздохнул в ответ, но перечить не стал.       – Я согласна с вами, мэтр Кай, – твердо произнесла Танька. – Но у меня есть еще один вопрос.       – А я знаю, что это за вопрос, – приподнявшись на кровати, улыбнулся Ладди. – Как быть с девушками? Я угадал, Танюш?       Танька кивнула:       – Да. Им явно не следует плыть в Египет.       – Ну вот, – продолжил Ладди. – Пусть «Маха» их и подхватит.       Сэр Маэл-Дун посмотрел на него и с сомнением покачал головой:       – Только вот где мы их разместим?       – Если я останусь в Карфагене, то в этой же каюте, – не задумываясь, откликнулся Ладди.       – Даже не думай, Ладди! – воскликнула Танька. – Про Карфаген пока забудь!       Ладди слегка улыбнулся, затем чуть приметно покачал головой:       – Таня, пойми: это единственный разумный выход. Не разворачивать же из-за меня «Дон», ну сама посуди! А так будешь навещать меня в карфагенском госпитале, приносить гостинцы – чем плохо-то?       И он точь-в-точь как в детстве подмигнул Таньке.

* * *

      Пожалуй, окажись Ладди чуть-чуть понапористее – и Танька поддалась бы его уговорам. Вышло, однако, иначе. Слабый голос измученного болезнью брата убедительности его словам явно не добавлял. К тому же вовремя вмешался мэтр Кай: выслушав Ладди, он недовольно поморщился и покачал головой. Этого хватило, чтобы Танька опомнилась.       – Послушай, Ладди, а ведь твоя идея с «Дон» совсем не плоха! – вдруг воскликнула она. – Смотри: «Дон» не зависит от ветра, она может идти даже в полный штиль. К тому же у нее великолепный капитан...       При этих словах Таньки сэр Маэл-Дун вдруг нахмурился.       – Положим, нашего капитана я бы тоже не стал недооценивать, – заявил он внезапно. – Может быть, сэр Дэсмувнах выглядит и грубым, и чудаковатым – но при всем том мореход он отменный. В управлении сторожевыми яхтами, пожалуй, ему нет равных во всей Британии. Да и храбрости ему тоже не занимать.       – Да разве же я спорю! – взволнованно откликнулась Танька. – Я только хотела сказать, что Ладди... что сэр Владимир вполне мог бы добраться до Кер-Сиди не на «Махе», а на «Дон»! Ну и девушки тоже...       – А они согласятся? – вновь подал голос мэтр Кай. – Я вот сильно сомневаюсь.       Танька осеклась. В словах старого врача, разбиравшегося в человеческих душах явно не хуже, чем в телесных недугах, был несомненный резон. «Инженерные девушки» ни разу не обсуждали при Таньке своих планов, но плыли они в Египет, конечно же, по доброй воле. А сама Танька, несколько лет мечтавшая побывать в Африке, уж точно не обрадовалась бы внезапному развороту корабля на полпути от цели.       – Так что же делать, почтенный мэтр Кай? – растерянно пробормотала она.       Тот рассеянно посмотрел на Таньку, а затем опустил глаза в пол и надолго замолчал.       – М-м-м... – задумчиво произнес он наконец. – Вот что я бы посоветовал, великолепная... Для начала было бы неплохо достигнуть всем согласия – и вам, и сэру Владимиру... – С этими словами мэтр Кай повернулся к Ладди и почтительно ему поклонился. – И девушкам с инженерного факультета тоже – а ведь они сейчас ни о чем даже и не подозревают! Еще стоило бы посоветоваться с обоими капитанами...       – Ну а все-таки? Вот что бы ты сам предложил, почтенный мэтр? – опять включился в разговор сэр Маэл-Дун.       – Я бы... – Мэтр Кай вновь задумался, на сей раз совсем ненадолго. – Сэру Владимиру, безусловно, следовало бы отправиться на Придайн: с тропической малярией лучше не шутить! А что касается студентов – для начала хорошо бы понять, как обстоят сейчас дела в Карфагене. Если там безопасно, «естественники» вполне могли бы отправиться на практику, как и планировалось. Ну а если нет...       Мэтр Кай опять замолчал. Не удержавшись, Танька тихо вздохнула.       – Что поделаешь, леди, – сочувственно произнес доселе молчавший пожилой моряк. – Но, в конце концов, сказано же: несчастья делают людей мудрыми. Да не такая уж это, по правде сказать, и беда. Мир велик, стран в нем много – не в одной побываете, так в другой!       Танька вежливо кивнула в ответ. В чем-то моряк, конечно же, был прав. Увы, легче от этого ей не было. И не только ей. Олаф, например, не обрадовался бы отмене практики уж точно. Да что там Олаф: Серен – и та, пожалуй, расстроилась бы не на шутку! А «инженерные девушки»...       – Мэтр Кай! – внезапно спохватившись, воскликнула Танька.       Тот вздрогнул, повернул к ней голову.       – Послушайте, мэтр Кай, – торопливо заговорила она. – Ну ладно мы... А что делать «инженерным девушкам»... ну то есть Илет и ее подругам? Может быть, есть смысл предложить им высадиться в Карфагене вместе с нами?       – А это мы с вами сейчас тоже не решим, – тут же откликнулся мэтр Кай. – Мы ведь слишком многого не знаем. Даже если девушки согласятся, подойдет ли им Карфаген как место для практики? Смогут ли вообще их там принять?       – Я вот что думаю... – неожиданно вмешался сэр Маэл-Дун. – В любом случае вашему барку предстоит зайти в какой-то из ближних портов. Насколько я могу судить о паровых кораблях, время от времени на них приходится пополнять запасы пресной воды – ну и угля, разумеется. А от Придайна до Геркулесовых столбов – ни много ни мало тысяча двести миль.       – Вообще-то мы заходили в Порту Кале, – откликнулся мэтр Кай. – Воду там брали на борт точно. Насчет угля – увы, не знаю.       Сэр Маэл-Дун на мгновение задумался, затем покачал головой.       – Порту Кале – это примерно пятьсот миль отсюда, – произнес он. – Тоже немало. И остается тысяча миль до Карфагена... Так все-таки, у вас заходы в порты еще планируются?       – Да, – с легким недоумением кивнул мэтр Кай. – В Ликсус, потом в Кесарию Мавретанскую...       – Вот и славно, – кивнул сэр Маэл-Дун. – Из Ликсуса вы вполне сможете связаться с Карфагеном.       Мэтр Кай и Танька не сговариваясь уставились на него.       – Отправить гонца? – удивленно произнес мэтр Кай. – Но ведь это потребует уйму времени...       – Зачем? – Сэр Маэл-Дун загадочно улыбнулся. – Здесь недавно заработала линия гелиографа. Тянется вдоль побережья от западной границы до самой Триполитании. Очень полезная штука в краях, где пасмурных дней почти не бывает.       Пожилой моряк тут же энергично кивнул. А мэтр Кай вдруг нахмурился.       – Гелиограф – это, конечно, хорошо, – вымолвил он с сомнением в голосе. – Только вот как им воспользоваться? Это же, если я правильно понимаю, специальная связь для нужд армии.       – Ну так и что? – тут же возразил сэр Маэл-Дун. – Разве военные откажут в помощи племянникам императрицы Анастасии?       Мэтр Кай неуверенно пожал плечами и снова погрузился в размышления. Зато внезапно оживился Ладди.       – Не дело это, – заявил он, брезгливо поморщившись. – Пользоваться родством для решения текущих проблем – это наживать куда бо́льшие неприятности в будущем – и не только себе. Дурной пример, как известно, заразителен.       Не раздумывая, Танька согласно кивнула. Уж тут она была совершенно солидарна с братом.       Сэр Маэл-Дун тихо вздохнул. Пожилой моряк недоуменно посмотрел сначала на Ладди, потом на Таньку и молча пожал плечами. А мэтр Кай вдруг кашлянул, а затем осторожно произнес:       – Послушайте, великолепная. Тут ведь речь идет не о только о вас с сэром Владимиром. Судьба пяти девушек зависит от этого послания.       – Из-за меня и так сорвали яхту с патрулирования, – раздраженно откликнулся вместо Таньки Ладди. – Открыли для непрошеных гостей подход к гавани! Ну вот скажи, почтенный мэтр: разве оно того сто́ит?!       – Так вы ведь не вправе распоряжаться своей жизнью, великолепный, – спокойно ответил мэтр Кай. – От нее слишком многое зависит – и в Британии, и не только.       Ладди тяжело вздохнул, махнул рукой – а затем медленно опустился на кровать. Внезапно Таньке почудилось, что на его лбу выступила испарина.       – Тебе нехорошо? – встревоженно спросила она.       Ладди с видимым усилием улыбнулся.       – Пустяки, Танюш, – тихо произнес он. – Сейчас у меня приступы куда слабее, чем были поначалу.       – Ну вот, – старательно подхватила Танька. – А в гленском госпитале тебя совсем поставят на ноги.       Лицо Ладди внезапно помрачнело.       – Эх, сестренка... – вымолвил он с досадой. – Дело же не в болезни! Просто... Знаешь, мне всю жизнь приходится доказывать, что я чего-то сто́ю сам по себе, а не только как сын императрицы!       Вздрогнув, Танька испуганно уставилась на Ладди. Таким – удрученным, подавленным, почти отчаявшимся – брата она не видела никогда. Помнила его Танька совсем другим – сильным, веселым, уверенным в себе – и невероятно заботливым. А еще – всегда очень разумным в своих поступках. Как же не походил нынешний Ладди на прежнего: сейчас он, похоже, вообще не следил за своими словами!       То ли смятенные чувства отразились у Таньки на лице, то ли, как не раз уже бывало, ее подвели опустившиеся уши – хотя сейчас-то они вроде бы были надежно спрятаны под прической – то ли просто так уж совпало, но Ладди словно прочитал ее мысли. И тут же, чуть усмехнувшись, подмигнул ей:       – Не бойся, Танюха, никто моих печалей не узна́ет! Ты ведь о них рассказывать не станешь, правда же?       Танька машинально кивнула – и замерла, лихорадочно пытаясь понять услышанное. Как это «не узнает», если слова Ладди уже успели услышать и мэтр Кай, и сэр Маэл-Дун, и пожилой моряк?! Лишь спустя некоторое время она сообразила: да ведь Ладди, заговорив с нею, перешел на русский язык! Значит, на «Махе» никто, кроме Таньки, не смог бы понять его слов! Ну, может быть, кое-что разобрал бы этот новый оруженосец, Здравко, – но того в каюте сейчас все равно не было. И при этом то, что Ладди говорил сейчас именно по-русски, явно не было случайностью!       Осознав это, Танька облегченно перевела дух. Получалось, что брат все-таки не совсем потерял контроль над собой, что он продолжал вести себя более или менее разумно, – и это не могло не обнадеживать.       – Я ничего не расскажу, конечно, – быстро проговорила она. – Но... Ладди, пожалуйста, не забивай себе голову такими мыслями!       Ладди не ответил. Вытянувшись на кровати, он лежал неподвижно с полуприкрытыми глазами, и на его желтом, как воск, лбу блестели крупные капли пота.       – Ладди?!.. – растерянно прошептала Танька.       Тот медленно шевельнулся, затем распахнул глаза. Только сейчас Танька обратила внимание на странный желтоватый цвет их белков. «Ну да, симптомы малярии: желтушность глазных яблок, озноб, лихорадочное состояние...» – мелькнула в ее голове запоздалая мысль.       Между тем Ладди с усилием приподнялся. Затем попытался сесть на кровати. Получилось это у него лишь со второго раза – да и то не без Танькиной помощи. А усевшись на постели, первым делом Ладди вымолвил:       – Танюш, дай-ка плед, пожалуйста. Холодно что-то.       Кивнув, Танька сама набросила плед ему на плечи, аккуратно поправила – а про себя ужаснулась: тело брата прямо-таки горело огнем.       – Ага, теперь другое дело, – с трудом проговорил Ладди, постукивая зубами, на мгновение изобразил на лице подобие улыбки, а затем продолжил с досадой: – Эх, Танюха... Зря я, выходит, радовался: опять эта дрянь вернулась!       – Вылечим, – стараясь говорить как можно увереннее, отозвалась Танька. – Слышал же: мэтр Кай привез тебе гленский полынный эликсир. Проверенное средство!       Разумеется, она сказала сущую правду. Умолчала лишь о малом: до сих пор полынный эликсир применяли только на Придайне, где малярия вызывалась другим видом паразита и протекала более легко. Впрочем, Танька и в самом деле очень надеялась на это лекарство – даже несмотря на то, что в мамином справочнике ни о полыни, ни о малярии не было написано ни слова. В конце концов, как бы то ни было, а в мире маминого Учителя препараты полыни действительно помогали от тропической малярии. И неважно, что гленские врачи совместно с «естественниками» потратили несколько лет на поиски подходящего вида полыни, облазив и Придайн, и Эйре, и даже континент. Ведь нашли же в конце концов!       – Конечно, вылечим, – снова повторила Танька для пущей убедительности.       Ладди с усилием кивнул ей. Затем он тихо пробормотал:       – Дай-ка я опять прилягу, Тань. Видишь, совсем ленивым сэр Владимир сделался... – и с этими словами медленно опустился на кровать.       – Ты подремли, Ладди, – шепнула Танька, дотрагиваясь до его лба. Тот был по-прежнему горячим и мокрым от пота.       В ответ Ладди чуть заметно покачал головой.       – Не получится. Проверено уже, – тоже шепотом откликнулся он, а потом вдруг задумчиво добавил: – Занятно как выходит, Танюха... Полынь и сын правительницы, возвращающийся домой из далекой страны... Есть, Тань, одно старинное предание – в том, другом, мире. Будто бы сын вождя одного степного племени нанялся со своим войском на службу к королю горной страны. Будто бы прожил он там много лет, став знаменитым полководцем. А потом явился к нему с родины брат и позвал домой. Знаешь, как брат уговорил его вернуться?       – Не-ет... – озадаченно откликнулась Танька: история эта оказалась для нее совершенно незнакомой.       – Сын степного вождя очень долго не поддавался уговорам, – продолжил рассказ Ладди, – ведь у него в горной стране было всё: и слава, и почет, и несметные богатства. Но потом брат подал ему сухую ветку полыни, привезенную из родных краев, – и тот вдохнул ее аромат... И сразу стало ему не нужно ни почестей, ни богатств на чужбине...       Договорив, Ладди устало улыбнулся и прикрыл глаза. Танька наклонилась над ним и замерла, с тревогой вслушиваясь в хриплое, тяжелое дыхание. Затем, немного выждав, она тихо позвала:       – Ладди!..       Тот слегка шевельнулся.       – Сейчас, Танюш, – подожди немножко... – пробормотал он. – Я отдохну чуточку...       – Хорошо-хорошо... – поспешно откликнулась Танька. Теперь она слегка успокоилась: по крайней мере, брат оставался в сознании. А успокоившись, задумалась над услышанным от него рассказом. Может быть, Ладди вспомнил ту историю неспроста? Может быть, он пытался таким вот странным образом намекнуть, что вовсе не против вернуться домой? Догадка эта сначала показалась Таньке такой правдоподобной, что мысленно она возликовала.       И почти сразу же себя одернула. Что бы там ни говорила на своих лекциях мэтресса Нион, а пытаться выстраивать логические цепочки из разрозненных фраз – последнее дело. Просто потому, что люди далеко не всегда последовательны, что в мыслях, что в поступках, – даже когда они совсем здоровы. Да и сходство между историями Ладди и неведомого степняка не стоило преувеличивать. Не была для Ладди полынь никаким приветом с родины – и не могла им быть: не рос этот вид на Придайне. Вот если бы Танька привезла ему веточку терновника или вереска...       – Рассказать тебе о доме? – вдруг предложила она.       Ладди едва приметно кивнул.       И Танька заговорила. О зеленых сланцевых крышах над белыми домами Кер-Сиди. О горьковатом запахе торфяного дыма очагов. О ветряках, без устали машущих растопыренными крыльями дни и ночи напролет. О широкой Туи, неторопливо несущей свои воды в кажущийся бескрайним Абер-Хенвелен, и о пронзительных голосах кружащих над нею чаек. А потом – о семье. О вечно занятой неотложными делами маме. О Тристане, по-прежнему разрывающемся между Университетом и Советом Ордена Милосердия, – так уж повелось, что Ладди всегда называл отчима по имени, словно старшего брата. О сделавшейся совсем старенькой, но всё еще бодрящейся нянюшке Нарин. Даже о домашних любимцах, белых хорьках-мышеловах Рикки и Тикки, – и то не забыла. А Ладди слушал ее и блаженно улыбался.       – Позвольте, великолепная... – вдруг тихо подал голос мэтр Кай. – Мне бы надо подобраться к сэру Владимиру поближе.       Кивнув, Танька покорно отошла в сторону. А мэтр Кай сразу же склонился над Ладди. Первым делом он потрогал ему лоб, затем приложил к его груди трубочку стетоскопа и надолго замер, сосредоточенно шевеля губами.       – Ну что скажете, почтенный мэтр? – прошептал Ладди, когда тот закончил выслушивание.       – Будем лечиться, великолепный, – уклончиво ответил мэтр Кай. А затем, украдкой бросив взгляд на Таньку, продолжил: – Для начала выдам вам одно лекарство. Я сейчас вернусь.       И, чуть поклонившись, он скрылся за занавеской. Танька тотчас же выскользнула вслед за ним.       – Мэтр Кай, – тихо позвала она, едва лишь они выбрались из надстройки. – Как он, что скажете?       – Вы всё правильно сказали своему брату, великолепная, – откликнулся тот. – И про эликсир, и про Придайн. Чем скорее сэр Владимир доберется до дома, чем скорее попадет к университетским врачам, тем больше надежды на благоприятный исход его болезни.       Сердце у Таньки екнуло.       – Больше надежды? – переспросила она с тревогой.       Чуть вздохнув, мэтр Кай пристально посмотрел на нее.       – Видите: не прошло и двух дней, а у него уже начался новый приступ.       – Трехдневная? – перевела дух Танька. Как ее учили, такая форма малярии считалась сравнительно легкой.       – Похоже, – кивнул мэтр Кай. – Но не совсем. Вы заметили: у больного нет правильной смены стадий озноба, жара и пота, всё идет словно бы вперемешку? А еще мышечные боли и хрипы в бронхах...       – Значит, все-таки тропическая? – взволнованно перебила Танька.       – Тоже возможно, – согласился мэтр Кай. – Но я бы скорее предположил смешанный вариант – сразу с несколькими видами возбудителей. Для Египта – ничего удивительного.       – Тот самый? – Танька испуганно охнула.       Мэтр Кай снова кивнул.       – Да. Тот самый, о котором я предостерегал вашего брата, отговаривая его от затеи остаться в Карфагене. Если в его организме присутствует сразу несколько видов возбудителей, это обязательно надо принять во внимание при выборе схемы лечения. Да даже если и один – все равно хорошо бы точно знать, какой именно. В общем, я бы настаивал на полноценном клиническом обследовании... – мэтр Кай внезапно вздохнул и замолчал.       – А в Карфагене его, конечно, не провести, – договорила Танька.       – Насколько я знаю, пока да, – согласно кивнул мэтр Кай. – Так что ему нужно непременно возвращаться домой. И как можно скорее. Несмотря на курс лечения полынным эликсиром, который я ему, конечно, назначу.

* * *

      Мэтр Кай, конечно же, исполнил обещанное: и оставил Ладди пузырек полынного эликсира, и дал подробнейшие инструкции по использованию этого лекарства Даувиту ап Теудуру – тому самому пожилому моряку со свистком на груди, как оказалось, исполнявшему на «Махе» обязанности лекаря. А потом он отбыл на «Дон» – не насовсем, а за новой порцией эликсира. Вместе с ним туда же отправились сэр Дэсмувнах и сэр Маэл-Дун, чтобы обсудить с сэром Гарваном дальнейшие совместные действия.       Танька, разумеется, осталась при брате. Правда, львиную долю времени она потратила на обучение уходу за больным очень старательного, невероятно преданного Владимиру, но на удивление бестолкового Здравко. Вопреки Танькиным ожиданиям, греческим языком этот мальчишка, происходивший из какого-то славянского племени, жившего у самой границы с Восточным Римом, не владел совершенно, так что общаться с ним пришлось на дикой смеси латыни с русским. Втолковывая Здравко элементарные вещи, да еще и по несколько раз повторяя одно и то же разными словами, Танька изрядно утомилась и едва не потеряла терпение. В довершение всего, она чуть не упустила отплытие шлюпки к «Дон» и лишь в последний момент успела попросить сэра Маэл-Дуна позвать на совет госпожу Зои. Тот, похоже, удивился, но перечить «великолепной», конечно же, не стал. Мысленно Танька вздохнула: в который уже раз за последнее время ей приходилось поступаться теми самыми принципами, которые так горячо отстаивал Ладди и которым так искренне пыталась следовать она сама!       А потом, скрывая от брата волнение, она нетерпеливо ожидала возвращения мэтра Кая и сэра Маэл-Дуна. Иногда Танька ненадолго оставляла Ладди и выходила на палубу «Махи» – вроде как подышать, хотя каюта уже была тщательно проветрена, – а сама поднималась на ют и долго, напряженно вглядывалась в фигурки людей на палубе видневшейся неподалеку «Дон». И как же забилось у нее сердце, когда, выбравшись в очередной раз наружу, она увидела направлявшуюся к яхте шлюпку, а в ней – не только мэтра Кая и офицеров «Махи», но и сэра Гарвана, и даже леди Эмлин!