Большое путешествие Этайн. Часть 1. Путь до Африки

      Переубеждать Олафа леди Эмлин не стала. Раз он решил, что успокоил ее, что загладил свой промах – значит, так тому и быть! И то, что он счел свой рассказ не сто́ящим внимания, сейчас тоже оказалось кстати. Тревожиться раньше времени студентам было бы совершенно ни к чему. Тем более что, возможно, для беспокойства и правда не было особых причин.       И все-таки рассказ о «пустынниках»-имошагах леди Эмлин обеспокоил. Новость, хотя и подслушанная в заезжем доме, определенно не выглядела досужей болтовней выпивох. Очень уж хорошо укладывалась она в слышанное прежде – о вновь объявившейся аравийской «пророчице» Саджах и о ее последователях – поклонниках «небесного колеса». Одно только смущало в рассказе Олафа: где была Аравия и где – имошаги!       И еще одна загадка не давала ей сейчас покоя. Точно ли в подслушанном Аквилиной рассказе речь шла именно о «настоящем», африканском, Карфагене? Был ведь еще один город с таким же названием – как раз в Вестготском королевстве, на его средиземноморском побережье, вроде бы основанный там когда-то давным-давно карфагенянами, а ныне пребывавший в глубоком упадке. Правда, появление и Саджах, и имошагов в Испании выглядело еще менее правдоподобным, чем в африканской столице. Но зато тогда леди Эмлин могла бы не так тревожиться за своих «естественников» – за Олафа, за Серен и, конечно, за Этайн.       Прежде леди Эмлин, пожалуй, попыталась бы разобраться в рассказе Олафа сама – и, наверное, начала бы с допроса Аквилины. Но на этот раз ей почему-то нестерпимо хотелось поступить иначе – сначала поделиться и новостью, и своими догадками с Гундульфом. Вроде бы была тому и причина: ведь именно он первым поделился с ней рассказом о Саджах и «небесном колесе». Впрочем, леди Эмлин в глубине души понимала, что обманывает себя, что движет ею сейчас вовсе не холодный рассудок. Понимала – и изо всех сил гнала эту неуместную мысль прочь.       Гундульфа она отыскала на любимых перилах Этайн и Олафа – тот, устроившись на них, сидел неподвижно и задумчиво смотрел на поднимавшийся из трубы «Дон» темный угольный дым.       – Доминэ Гундульфэ! – позвала она, неслышно подойдя к нему почти вплотную.       Гундульф вздрогнул, обернулся. В следующий миг лицо его расплылось в добродушной, приветливой улыбке.       – А, это ты, домина Зои...       Леди Эмлин сдержанно улыбнулась ему в ответ.       – Я хотела с тобой поговорить... – осторожно начала она.       – Присаживайся, – беззаботно прогудел Гундульф в ответ и показал рукой рядом с собой.       Кивнув, леди Эмлин устроилась на перилах – не совсем вплотную к нему, но неподалеку.       – Небо красивое, – проговорила она, с ужасом ощущая, как ее щеки начинают пылать.       – Красивое, – тут же согласился Гундульф. – А я наслаждаюсь вот этим зрелищем, – он показал взглядом на дымящую корабельную трубу. – Кто бы мог подумать, что пар способен заменить собой и ветер, и силу гребцов!       Леди Эмлин привычным усилием сдержала улыбку. Даже ей, повидавшей на своем веку множество чудес, принесенных на Придайн леди Хранительницей, «Дон» до сих пор была в диковинку. А что сказал бы Гундульф, увидь он электрический фонарь или духовую баллисту? Неожиданно в голову леди Эмлин ворвалась совсем шальная мысль: вот взять бы да всё это ему и показать – а потом посмотреть на его изумленное лицо!       Разумеется, с мыслью этой тут же пришлось проститься. Показывать без нужды такие вещи посторонним было просто недопустимо, да и вообще она ведь пришла к Гундульфу совсем за другим – обсудить новость о карфагенских «пустынниках»! Вот только исполнить это оказалось куда сложнее – и дело было, как ни странно, в самой леди Эмлин. Еще совсем недавно она намеревалась заговорить с ним напрямую – а теперь никак не могла на это решиться.       Укоряя себя за малодушие, она решила действовать иначе – так, как ее когда-то учили в школе скрибонов. И, действительно, так ей оказалось проще.       – А я вот вышла полюбоваться морем, – изобразив на лице безмятежность, проговорила она. – Ну и заодно расспросить тебя немножко о родине.       Леди Эмлин пристально посмотрела Гундульфу в глаза, чуть помолчала.       – Скажи, Гундульф, – произнесла она затем. – Ты ведь бывал в Картаго Спартарии. Там красиво?       Лицо Гундульфа помрачнело.       – Там мало красивого, Зои. После Свинтилы город так до конца и не оправился. Сплошные развалины – а среди них козы и их пастухи. И над этим всем торчит новый собор – его, разумеется, нужно было построить первым делом, – тут губы Гундульфа изогнулись в язвительной усмешке.       – Да... – задумчиво произнесла леди Эмлин. – Про войну Свинтилы с Восточным Римом и про устроенное им разорение слышали и у нас в Британии.       – Мои предки в том походе не участвовали, – хмуро откликнулся Гундульф. – Это всё, что я могу сказать тебе в свое оправдание.       И тут леди Эмлин вновь ощутила, как ее лицо заливает краска – уже не от той дурной робости перед Гундульфом, что охватывала ее недавно, а от самого настоящего горького стыда – и за нечаянно брошенный ему незаслуженный упрек, и за свою неискренность.       И все-таки задуманное следовало исполнить. Мысленно проклиная себя, она как бы невзначай спросила:       – Интересно, кто там теперь живет? Какие-нибудь варвары вроде африканских имошагов?       Гундульф пожал плечами, потом покачал головой.       – Откуда им там взяться? Нет, дорогая Зои, там живут обычные римляне – ну вот такие, как наша Акилина или ее незадачливый жених Пелагиу.       Леди Эмлин задумчиво кивнула. Утешительная догадка об испанском Карфагене – Картаго Спартарии, как его называли римляне, – не то чтобы опровергалась совсем, но становилась совсем малоправдоподобной. Конечно, за последнее время там могло всё измениться – но слова Гундульфа были очень весомы. Одно дело, если бы имошаги год за годом медленно переселялись в Испанию, и совсем другое – большие толпы африканских кочевников, переправляющиеся через Средиземное море, да еще и незаметно для всех.       – Гундульф, мне не нравится эта новость о «небесном колесе», – решилась наконец она. – Вот об этой странной пророчице – а теперь еще и об имошагах.       Тот непонимающе посмотрел на нее.       – Имошаги-то тут при чем?       И тогда леди Эмлин наконец решилась отбросить все недомолвки.       – Аквилина слышала, будто бы в Карфагене всем заправляют какие-то кочевники, закрывающие лица.       – Точно не в нашем, – сразу же отозвался Гундульф, а затем надолго задумался.       – Странно, – наконец произнес он. – Был у меня один знакомый, живший в тех краях. Имошагов он немного знал. Рассказывал об их вере – там и язычники вроде бы были, и иудеи. Но «колесо» – это совсем другое. Саджах – аравитянка. Где Аравия, и где имошаги!       Они снова помолчали.       – Я боюсь за них, Гундульф, – внезапно призналась леди Эмлин. – За Этайн, за Олафа, за эту смешную, бестолковую Серен. Но у меня нет власти, чтобы воспрепятствовать их высадке. И нет оснований. Когда мы отплывали, считалось, что в Карфагене всё спокойно.       – А ты, Зои? – откликнулся тот. – Разве ты не будешь с ними? И, в конце концов, там ведь вроде бы не война и не смута с погромами.       Леди Эмлин покачала головой.       – Я не знаю. Девочек-инженеров тоже нельзя бросать. В Карфагене меня должны были сменить, а теперь я не уверена, что это случится. А Египет – он ведь совсем рядом с мусульманами.       – Думаешь, магометане посмеют нарушить договор с Кубером? – откликнулся Гундульф.       – Договоры... – вздохнула леди Эмлин. – С имошагами, с Халифатом... Ты же понимаешь им цену!       На мгновение Гундульф задумался.       – Ну слушай, Зои. Там же на египетской границе стоят африканцы и их союзники. Это сила.       Леди Эмлин грустно кивнула – не притворяясь, искренне.       – Я это понимаю, Гундульф. И уж конечно, точно не оставлю без своего присмотра великолепную. Но...       Леди Эмлин замолчала, так и не договорив. Ссылаться на предчувствия казалось ей непростительной глупостью.       – Зои, я понимаю насчет Халифата, – вымолвил Гундульф. – Но с этим «колесом», по-моему, всё иначе. Саджах уже не та. Она глубокая старуха. В таком возрасте не водят воинства всадников на боевых верблюдах.       – Может, и так, – леди Эмлин покладисто кивнула, хотя спокойнее у нее на сердце не стало.       – Зои!.. – вдруг произнес Гундульф.       Леди Эмлин вскинула на него взгляд, попыталась улыбнуться. Улыбка получилась вымученной и фальшивой – она сама это почувствовала. Ну почему в присутствии Гундульфа она забывает всё, чему ее выучили?!       – Знаешь, Зои, – продолжил между тем тот. – Я ведь тоже сойду на берег в Карфагене. Обещаю: как бы оно ни сложилось, ребят я без присмотра не оставлю! А потом...       Гундульф сделал паузу, пристально посмотрел ей в глаза – и вдруг решительно произнес:       – А потом я обязательно разыщу тебя, Зои, – и отчитаюсь тебе обо всем!       Сердце леди Эмлин вдруг замерло, а потом бешено забилось.       – Не надо, Гундульф... – пробормотала она. – Пожалуйста...       И, не отдавая себе отчета в том, что делает, леди Эмлин вдруг вскочила с перил и устремилась к двери в спасительный коридор.       – Обязательно, слышишь! – крикнул Гундульф ей вслед.

* * *

      Весь следующий день непрерывно дул попутный ветер, поэтому «Дон» снова шла под парусами. Паровая машина больше никак о себе не напоминала, и Акилина наконец немного осмелела. Теперь она уже не скрывалась в лазарете, а стала выбираться в коридор и даже на палубу, где почему-то непременно пересекалась со Стеллой. Впрочем, этой странной ведьмочки Акилина больше не боялась – разве что опасалась ненароком сболтнуть ей что-нибудь лишнее и опозориться. Стелла была ни много ни мало дочерью королевского чиновника – и тем не менее обращалась с нею, дочкой простого трактирщика, по меньшей мере как с ровней. Это казалось Акилине подозрительным, очень походило на недоразумение, но в то же время и льстило.       Вот и на этот раз стоило ей выбраться на свежий ветерок, как откуда ни возьмись объявилась Стелла.       – Сальве, Аквилина!       Мысленно Акилина вздохнула: опять этот церковный язык! Спасибо хоть, на сей раз «сальве», а не «аве» – без королевских почестей!       – Привет, Стелла, – добросовестно откликнулась она. Вообще-то Акилина давно уже знала: на самом деле имя у ее новой приятельницы совсем другое. Да и как могло быть иначе, если и Олаф, и Танни уже несколько раз, забывшись, называли при ней Стеллу Серен? Но, разумеется, виду она не подавала. Раз Серен хочется зваться Стеллой – пусть так и будет!       Между тем та радостно сообщила:       – Илет говорит, скоро уже будут Геркулесовы столбы!       Кто такая Илет, Акилина была в курсе: так звали красавицу с бледным лицом и голубыми глазами – судя по всему, самую главную из молодых ведьм. А вот представление о Геркулесовых столбах она имела весьма смутное. Знала лишь, что они находятся где-то далеко на юге и что мимо них проходят британские корабли, направляющиеся в Африку. Но как Геркулесовы столбы выглядят, почему так называются и вообще что из себя представляют – ничего этого Акилина не ведала.       Признаваться в своем невежестве она, разумеется, не хотела: это было бы не меньшим позором, чем брякнуть что-нибудь невпопад. А чтобы не попасть впросак, надежнее всего ей казалось поменьше говорить, держать язык за зубами. Правда, до сих пор это получалось у нее плохо. Когда Стелла обрушивала на нее вопросы, Акилина старалась хотя бы что-нибудь, но отвечать – поступать иначе она просто не умела. А Стелла, как назло, то и дело норовила выпытать у нее подробности о городской жизни, о старинных римских обычаях, о развлечениях при королевском дворе – всё то, о чем Акилина либо вообще не имела представления, либо слышала лишь краем уха. Кто бы только знал, каково ей было выкручиваться, отвечая на все эти вопросы!       – А от Геркулесовых столбов до Карфагена уже совсем рукой подать! – воодушевленно продолжила между тем Стелла. – Представляешь: всего четыре дня – и мы в настоящем, большущем городе!       Акилина попробовала себе представить. Увы, единственным городом, который она до сих пор видывала, был ее родной Порту. Так что в воображении у нее немедленно нарисовались хорошо знакомые улочки и дома, крепостная стена, собор, епископский дворец... Неожиданно для себя Акилина хлюпнула носом, затем по щеке у нее пробежала слеза.       Стелла осеклась, с недоумением уставилась на нее.       – Ты что?...       – Рука болит, – солгала Акилина. Сказать правду – о том, что ей вдруг отчаянно захотелось домой, – она почему-то не решилась.       – Бедненькая! – немедленно откликнулась Стелла. – Очень больно?       Деваться было некуда, Акилина кивнула. И тотчас же, словно в наказание за обман, по ее плечу в самом деле разлилась тягучая, ноющая боль.       – М-м-м... – невольно вырвался у нее жалобный стон.       Стелла с тревогой посмотрела на нее и тихо охнула. А потом вдруг ткнула себе пальцем между шеей и плечом.       – Здесь?       Болело не совсем там, но Акилина на всякий случай кивнула – очень осторожно, боясь еще сильнее растревожить ноющее плечо. Вроде бы обошлось: боль сильнее не стала. Но и не уменьшилась.       Между тем взгляд Стеллы сделался сосредоточенно-задумчивым. Затем она опустила глаза и что-то тихо забормотала – вроде бы на уже привычном «церковном» языке, но почему-то совсем непонятное. Акилина улавливала только некоторые слова: «фракту́ра клави́кулэ», «дуодени́тис», «инфламма́тио» – однако смысл их все равно ускользал. «Заклинание, что ли?» – вдруг подумалось ей. Тут же, словно в подтверждение этой догадки, боль в плече стала быстро утихать.       Еще через мгновение Стелла замолчала. Затем, чуть помолчав, она вновь посмотрела на Акилину и вдруг деловито предложила:       – Вот что, домина Аквилина! Давай я тебя доведу до мэтра Кая!       Акилина удивленно помотала головой.       – Но зачем, домна Стелла? Ты же мне уже помогла! – воскликнула она и, спохватившись, поспешно добавила: – Спасибо тебе большое!       На лице Стеллы промелькнуло замешательство.       – Да вроде не за что, – пробормотала она, пожав плечами, но уже через мгновение вновь оживилась: – Пошли-пошли, не выдумывай!       – Да мне правда полегчало! – отозвалась Акилина. – Вот как ты заклинание прошептала, так сразу и отпустило.       Стелла издала какой-то странный звук.       – Так это же... – начала было она, но, запнувшись, поспешно договорила: – Ладно, помогло – и хорошо!       Вслед за этим Стелла с озабоченным видом приблизилась к Акилине вплотную и бережно поправила ей повязку, поддерживавшую руку.       – Если опять заболит, ты все-таки не молчи! – заявила она.       Акилина осторожно кивнула. Обошлось: плечо о себе не напомнило. Приободрившись, она кивнула еще раз и вежливо произнесла:       – Конечно, любезная домна Монтовия!       Та в ответ вдруг обиженно надула губы:       – Мы же договорились называть друг друга по именам!

* * *

      Илет не ошиблась в своих подсчетах: незадолго до обеда на горизонте и правда показались скалистые берега. Конечно, первым их заметил находившейся на мачте марсовый матрос. Похоже, это был с некоторых пор хорошо известный студентам Барах О’Гнив, хотя снизу, разумеется, лица его было не разглядеть.       – По носу земля! – выкрикнул он вдруг и замахал рукой.       Заблаговременно выбравшиеся на верхнюю палубу «инженерные девушки» сразу же оживились. Ллио, самая нетерпеливая, подхватила подол платья и устремилась к трапу, ведущему на ют. Сама Илет, разумеется, никуда спешить не стала. По правде говоря, равнодушной к новости она тоже не осталась – только постаралась не подать виду. Украдкой Илет, конечно, все-таки поглядывала на горизонт – но ничего, кроме висевшего над ним одинокого облачка, различить пока не могла.       Вскоре оживление охватило весь корабль. Зазвучали отрывистые команды офицеров и резкие трели боцманских свистков, моряки засуетились вокруг лебедок, заскрипели-затрещали корабельные снасти. Над средней, самой высокой, мачтой затрепетал штандарт «Дон» – бело-зеленое полотнище с алым силуэтом крылатой женщины и угольно-черным похожим на греческую букву «альфа» «циркулем Неметоны». А немного погодя сверху опять донесся голос марсового:       – По правому борту парус!       Илет еще раз посмотрела на горизонт – и вновь не обнаружила там ничего, кроме одинокого облачка над нескончаемыми зеленовато-синими волнами. Волны играли солнечными лучами, отбрасывали яркие блики, целили ими прямо в глаза. Не выдержав их слепящего блеска, Илет перевела взгляд на палубу, но рябь еще долго мельтешила перед ее взором на фоне светлой древесины досок. А когда ее зрение наконец начало приходить в порядок, Илет устремила глаза вверх – но не на слепящее по-южному раскаленное солнце, а на темные перекладины рей и белые полотнища парусов.       Она еще долго разглядывала мачты и паруса, в который раз пытаясь разобраться в таинственном хитросплетении канатов, ткани и деревянных конструкций. А затем за ее спиной внезапно раздалось звонкое, певучее восклицание:       – Смотрите, яхта!       Вздрогнув, Илет обернулась. Совсем рядом с ней стояла леди Этайн – Танни, как ее звали однокурсники.       Заметив обращенный на нее взгляд, Этайн явно смутилась. Неуверенным движением она потрогала сдвинутые на лоб темные очки, затем ее щеки покрылись странными лиловыми пятнами.       – Извини, Илет... – пробормотала она. – Я забыла, что ты ко мне не привыкла.       – Что ты! – Илет торопливо мотнула головой. – Просто я не заметила, как ты подошла.       Это было хотя и частичной, но правдой: тихих, почти бесшумных шагов сиды она действительно не расслышала. Однако и Этайн тоже не ошиблась: Илет до сих пор так и не смогла к ней привыкнуть. Вот как, например, можно было разглядеть, что расплывчатое белое пятно, виднеющееся у самого горизонта, – это именно яхта, а не, скажем, дромон или большой куррах?       Расспрашивать об этом сиду Илет, разумеется, не стала. Дело было не только в опасении ненароком ту обидеть или рассердить. За последние несколько лет Илет несколько раз ловила себя на том, что плохо различает детали далеких предметов. А признаваться в своем несовершенстве она не была готова ни перед кем.       Чтобы разубедить себя в неприятных подозрениях, Илет принялась следить за светлым пятном далекого корабля. Пятно медленно двигалось на фоне темной полоски все-таки появившейся земли, иногда изменяло свои очертания, то удлиняясь, то укорачиваясь, даже вроде бы постепенно увеличивалось в размерах – но все равно оставалось нечетким, размытым.       – И правда яхта – совсем как наша «Бранвен», – вдруг объявила Дэл. В ответ Илет едва сдержала вздох. Не то что у сиды – даже у Дэл зрение оказалось лучше, чем у нее!       Между тем оживление на палубе «Дон» заметно усилилось. Тут и там раздавались непонятные Илет команды, свистели дудки, грохотала обувь бегущих по палубе людей. Возле самой Илет один за другим пронеслись два плечистых моряка, вооруженных ручными арбалетами. А затем к ней подошел какой-то офицер – судя по выговору и по клановой ленточке с незнакомой расцветкой, бритт из северного королевства – может быть, из Гвинеда, а может, даже и из Алт Клуита.       – Девушки, советую вам перебраться в свои каюты, – вежливо, но настойчиво произнес он.       Этайн с тревогой посмотрела на него и тотчас же покладисто кивнула. Илет тоже забеспокоилась. Покорно уходить, однако, она не пожелала. Все-таки между нею и Этайн была некоторая разница. Сида вроде бы отвечала только за себя, а Илет полагала, что должна заботиться еще и о своих соседках по каюте. А значит, ей следовало узнать о возможной опасности как можно больше.       – Сэр... – решительно начала она и тут же замолчала, устремив на офицера вопросительный взгляд.       – Коллен ап Рис ап Глинн, второй офицер барка «Дон», – немедленно представился тот и холодно поклонился.       – Сэр Коллен, – твердо продолжила Илет, – могу ли я узнать, почему вы просите нас укрыться? Досюда доходят корабли мусульман? Или, может быть, возле Геркулесовых столбов завелись пираты?       В стальных глазах офицера мелькнуло легкое удивление. Уже в следующий миг оно сменилось плохо скрываемым раздражением.       – Не берите в голову, леди, – сухо отозвался он. – Это просто сторожевая яхта, скорее всего даже камбрийская.       – Тогда почему?.. – Илет кивнула на моряка с арбалетом.       – Обычная мера предосторожности, – ответил офицер.       – Такая?       – Да, такая, – в голосе офицера зазвучали металлические ноты.       – Но, сэр...       – Я вам всё сказал, леди. Прошу прислушаться, – не дослушав Илет, офицер коротко поклонился и, развернувшись, направился в сторону юта.       Илет замерла. Пару мгновений она ошарашенно смотрела офицеру вслед. Затем кровь ударила ей в лицо. Жгучая обида комком встала в горле, перекрыла дыхание, капельками слез выступила на глазах.       – Илет, что с тобой? – тихий дрожащий голосок пробился сквозь охватившую ее мутную пелену, ворвался в сознание.       Илет медленно обернулась. Дэл испуганно смотрела на нее широко распахнутыми глазами. Чуть поодаль недоуменно переглядывались Брид и Фи.       В следующий миг наваждение развеялось. Илет обвела свою свиту строгим взглядом, недовольно фыркнула.       – Дэл, Фи, спуститесь в каюту, – распорядилась она. – Брид, сбегай за Ллио – и тоже идите вниз.       – А ты?.. – робко пролепетала Дэл.       – А я останусь здесь, – отрезала Илет и, упреждая вопросы, жестко добавила: – Так надо.       – Я тоже останусь, – вдруг твердо произнесла Брид.       Илет грозно зыркнула на нее.       – Брид!       – Я Ни-Лахан, – гордо ответила та. – В моем клане считается зазорным прятаться от опасностей!       – Я тоже Ни-Лахан! – вдруг присоединилась к подруге Фи.       И тут Илет растерялась. Кажется, впервые за все годы учебы одногруппницы, которыми она привыкла править как королева – иногда жестко, но всегда заботливо и справедливо, – взбунтовались против нее. А как поступать в таких случаях, она не представляла себе совершенно. Хуже того, с некоторых пор Илет знала, на что бывает способна такая милая и безобидная с виду Брид. Вот и сейчас на поясе у той красовались знакомые кожаные ножны, из которых выглядывала рукоять боевого ножа.       Пару мгновений они с Брид напряженно смотрели друг на друга. Потом Илет не выдержала – перевела взгляд на Фи. Тотчас же поискала глазами у нее оружие. Не нашла. Даже не поняла, радоваться этому или, наоборот, огорчаться: а ну как девчонка полезет на врагов с кулаками! Потом посмотрела на Дэл. Та угрюмо стояла, нахохлившись, как замерзший цыпленок, но в глазах у нее, похоже, светилась такая же решимость.       Илет отвела от Дэл взгляд, опустила голову. Некоторое время она молча стояла, кусая губы от досады и не зная, что предпринять дальше. Окликнуть Дэл она так и не решилась. Ответ той и так был понятен: «Чем мы, бритты, хуже гаэлов?» Возразить на это Илет точно не смогла бы.       А затем сквозь шум волн и скрип корабельных снастей в ее сознание ворвался встревоженный голос Этайн – такой несвоевременный, такой неуместный:       – Девочки! Послушайте!       Не удержавшись, Илет поморщилась. На миг ужаснулась содеянному – а ну как дочь императрицы сочтет себя оскорбленной! А потом мысленно махнула на всё рукой.       – Илет! – позвала Этайн снова. – Выслушай меня, пожалуйста!       Илет медленно подняла голову, повернулась к сиде. Буркнула недовольно, пряча глаза:       – Чем могу служить, великолепная?       – Давай я схожу к капитану, – просто предложила Этайн. – Попробую его обо всем расспросить. Вряд ли он меня прогонит.       Илет хмуро кивнула.       – Спасибо, великолепная, – выдавила она из себя.

* * *

      Сэра Гарвана Танька отыскала наверху кормовой надстройки, на той самой площадке, которая называлась «шканцы» и с которой он обычно командовал кораблем. Прорвалась к нему Танька почти что с боем: совсем молодой, но дюжий моряк, с которым прежде ей не доводилось обмолвиться и словом, решительно заступил ей дорогу. Пропускать ее к капитану он не желал категорически, не помогали никакие уговоры. Скрепя сердце Танька уже настраивалась признаваться моряку в своем родстве с леди Хранительницей, а то и демонстрировать ему свои злосчастные уши, когда сэр Гарван наконец обратил внимание на происходившее внизу трапа. Оборвав разговор со стоявшим перед ним навытяжку пожилым моряком, он заглянул вниз и некоторое время, щурясь, вглядывался Таньке в лицо.       – А, это вы, великолепная, – произнес он наконец и тут же громко выкрикнул: – Кано, пропусти леди!       Едва моряк отступил в сторону, Танька стремглав взлетела на шканцы.       – Что у вас случилось? – с недоумением произнес сэр Гарван, едва она предстала перед ним.       Танька перевела дух, поправила съехавшие на нос очки – и сразу же перешла к делу.       – Сэр Гарван, что у нас происходит? Почему моряки вооружились? Девочки – ну наши студентки-инженеры – очень беспокоятся.       Подумав, она все-таки решилась и для пущей верности добавила:       – А офицер, который к ним подходил, так ничего толком и не объяснил, лишь всполошил их еще больше.       Лицо сэра Гарвана помрачнело.       – Видите ли, великолепная... – осторожно начал он. – Думаю, вам не о чем беспокоиться...       – Точно так же ответил и тот офицер! – запальчиво воскликнула Танька. – А девочки теперь настроены драться – то ли с пиратами, то ли не знаю с кем еще! Вы же не будете запирать их в каюте насильно, правда ведь?       Сэр Гарван ненадолго задумался, затем развел руками.       – Что ж, тайны тут никакой нет, – вздохнул он. – Я объявил тревогу, потому что из пролива вышла сторожевая яхта камбрийской постройки. Их ни с чем не перепутать: очертания корпуса, парусное вооружение... И такой яхте здесь неоткуда взяться. Ни у африканцев, ни у вестготов подобных кораблей попросту нет.       Танька удивленно посмотрела на него.       – Совсем нет? На всем Средиземном море?       Сэр Гарван задумчиво хмыкнул, затем потрогал висевшую у него на груди подзорную трубу.       – Ну не совсем, – произнес он наконец. – Есть, конечно, «Маха» и «Талтью» – наши яхты, охраняющие от арабских набегов побережье возле Александрии. Но они нужны именно там, в Египте, и никто не отправит их к Геркулесовым столбам через всё море. Значит...       – Значит, яхту кто-то захватил, – тут же подхватила Танька.       Сэр Гарван согласно кивнул.       – Именно. Или в Египте случилось что-то очень серьезное. В любом случае неизвестно, что за люди находятся сейчас на ее борту и что нам следует от них ожидать.       – Я поняла, – быстро проговорила Танька в ответ. – Так может быть, я девочкам всё так и объясню?       На лице сэра Гарвана мелькнуло выражение досады.       – Ох, – покачал головой он. – Да говорите им что хотите – только не всполошите их еще больше!.. Вот что вам всем в каютах не сидится?       Мгновение Танька ошеломленно молчала: к такой отповеди от милейшего сэра Гарвана она оказалась совершенно не готова. Однако вспыхнувшее было чувство обиды ей удалось быстро подавить. Конечно, капитан был по-своему прав: незачем девушкам, ничего не смыслящим ни в морском деле, ни в военном, болтаться сейчас на верхней палубе, путаться у команды под ногами!       – Простите, я не хотела быть назойливой... – пробормотала она и, все-таки не утерпев, вдруг выпалила: – Но ведь если они не будут знать, что происходят...       – Это вы меня простите за резкость, великолепная, – ровным голосом отозвался сэр Гарван. – И поверьте: ни вам, ни остальным пассажирам, скорее всего, ничего не грозит. Напасть на такой корабль, как наша «Дон», способен только полный безумец. Тем более – на сторожевой яхте. Вот так им и передайте.       Все еще растерянная Танька безотчетно кивнула в ответ:       – Хорошо, сэр Гарван...

* * *

      – Дэл, да что здесь такое происходит?       Ллио смотрела округленными от удивления глазами то на напряженно кусающую губы Илет, то на теребящую рукоять ножа Брид, то на сурово насупленную Фи.       – А ты разве не у капитана была? – недоуменно откликнулась сестра. – Или он тебе ничего не сказал?       – Что ты! – мотнула головой Ллио. – Меня к нему и близко не подпустили!       – А как же Танни? – удивленно откликнулась Дэл. – Она же с ним сейчас разговаривает!       – Леди Этайн? Ну ты сравнила! – Ллио хмыкнула, пожала плечами. – Меня и дочку императрицы!.. – запнувшись, она вдруг бросила настороженный взгляд на Илет и торопливо договорила: – Да я особо и не пыталась – просто забралась наверх, чтобы лучше видеть!       – Ну и как, увидела что-нибудь? – осторожно спросила Дэл.       – Не-а, – махнула рукой Ллио. – А правда, что у вас такое творится?       – Да тут как про корабль заговорили – так моряки сразу и всполошились, – с некоторым недоумением в голосе ответила Дэл. – А девочки уходить вниз отказались – ну я с ними тоже...       Ллио удивленно посмотрела на нее, а затем вздохнула и покачала головой. Конечно, она любила свою сестру – но сейчас на языке у нее прямо-таки вертелось ядовито-ехидное: «А если девочки решат сигануть с борта в море – ты прыгнешь тоже?» Понятное дело, произносить вслух такое Ллио не стала бы ни за что: ни ссориться с подругами, ни обижать Дэл она определенно не желала. Но как же трудно было ей сейчас сдерживаться!       Между тем Илет, только что погруженная в раздумья, вдруг встрепенулась. Бросив быстрый взгляд на Ллио, она тут же устремила его куда-то вверх.       – Что у нас здесь такое происходит?.. – с задумчивой усмешкой проговорила она, а затем вдруг показала рукой в сторону трапа: – Ллио, Дэл! Смотрите: леди Этайн возвращается! Вот сейчас от нее всё и узна́ем!       Ллио невольно последовала взглядом за ладонью Илет – и сразу же в самом деле увидела Этайн. Оказалось, та уже успела спуститься с юта и сейчас направлялась прямиком к девушкам. Она шагала очень быстро, почти бежала – но при этом двигалась легко и бесшумно, словно летела над палубой. И только когда Этайн оказалась совсем рядом, Ллио с удивлением услышала ее сбивчивое, взволнованное дыхание.       – Уф-ф... – шумно выдохнула Этайн, остановившись перед Илет. – Всё, поговорила!       Та заинтересованно посмотрела на нее.       – Что он вам сказал, великолепная?       – Сейчас перескажу, – торопливо откликнулась Этайн. – В общем, с этой яхтой не всё понятно. Она должна была охранять Александрию, но почему-то оттуда ушла.       – Хм... – тихо произнесла Илет.       – Ну да, – продолжила Этайн. – Вот сэр Гарван и решил на всякий случай принять меры: вдруг яхта кем-то захвачена!       Дэл тихо ахнула. Брид и Фи молча переглянулись.       – Так, ясно, – вдруг произнесла Илет. – Ну захвачена – это вряд ли: кто бы ее тогда пропустил мимо Геркулесовых столбов? Уж скорее что-то случилось там, в Египте.       – Сэр Гарван тоже говорил похожее, – почти сразу же отозвалась Этайн. – Но вообще он считает, что бояться нам нечего, что напасть на «Дон» может только безумец.       – А яхта уже недалеко совсем, – вдруг подала голос Дэл. – Смотрите!       С этими словами она простерла руку вперед и чуть вправо.       Ллио глянула, куда указывала сестра, – и невольно замерла от открывшегося перед нею зрелища. Яхта и правда была сейчас как на ладони. Крутобокая, с единственной высокой мачтой, несшей два узких треугольных паруса впереди и широкое косое полотнище сзади, она двигалась под углом навстречу «Дон», быстро приближаясь. Выглядела при этом яхта удивительно знакомо.       – Неужели «Бранвен?» – переведя дух, удивленно вымолвила Ллио. Яхту с таким именем, часто заходившую в Кер-Сиди, она помнила очень хорошо. Правда, та охраняла от непрошеных гостей камбрийское побережье и вряд ли могла бы оказаться так далеко от Британии.       – «Маха», – неожиданно откликнулась Этайн. – Смотри, у нее на штандарте нарисован конь с развевающейся гривой! А у «Бранвен» там женская голова в королевском венце.       Увы, сама Ллио никакого коня пока еще не видела: с такого расстояния она могла различить лишь размытое светлое пятно на трепетавшем над мачтой красном лоскуте. Но сиде Ллио, конечно же, поверила не раздумывая. О невероятной зоркости Этайн были наслышаны уже все «инженерные девушки».       – Просто они похожи, как близнецы... – смутившись, пробормотала она и зачем-то уточнила: – Ну как мы с Дэл.       Этайн задумчиво посмотрела нее, потом бросила взгляд на Дэл и улыбнулась. А потом вдруг произнесла – как бы невзначай, мимоходом:       – Может, все-таки спустимся, девочки? А то только мешать будем. Пользы от нас тут все равно никакой.       Илет сдержанно кивнула ей в ответ. И продолжила, обращаясь уже к «инженерным девушкам»:       – Давайте еще чуточку посмотрим – да, может, и правда пойдем? Как думаете?       Ллио с удивлением уставилась на Илет. Кажется, та впервые на ее памяти поинтересовалась мнением подруг перед тем, как принять решение.