la solassitude

За десять лет в жизни Одетты менялись только места работы. Ее также угнетала тоска по сцене и Меранту. Она путешествовала по Европе, пытаясь отвлечься, устроиться преподавателем в театры, но везде куда ее брали платили слишком мало, чтобы она могла позволить себе оплачивать и место проживания, и долги своей матери. Вскоре родительница скончалась, и девушка вернулась в Париж. Спустя десять лет ей ничего не оставалось кроме как вернуться в родной театр, с которым так много связано, и преподавать там. Ее безусловно приняли, и небольшого жалования уже хватало, чтобы прокормить саму себя. Она проработала там год до момента как ее сердце снова смогло спустя много лет дрогнуть. - Дорогие коллеги, рад представить вам величайшего балетмейстера, легендарного хореографа, крутившего на пике славы 187 фуэте кряду, и нашего нового коллегу - Луи Меранта, - месье Вокорбей отступил в сторону и показался он… Высокий, стройный, с внушающей статной тростью, острыми и жесткими, отточенными одиночеством, чертами лица Луи Мерант. Одетта через минуту была на крыльце оперы. «Нет. Нет. Нет». В жизни не может быть все плавно и запланировано, как на сцене. Не может. Одетта не могла видеть этого человека - он был живым ножом, который каждый раз своим присутствием полоскал ее воспоминаниями о самом ужасном дне в жизни балерины, который навсегда погасил огонь в глубоких глазах и оставил неизлечимые травмы. - Я ненавижу тебя, - промолвила тихо Одетт. - Что же ты так жестоко? - девушка обернулась на тихий низкий голос, и едва не свалилась вниз по ступенькам. - Нам вместе работать, дорогая. Придётся терпеть, - ухмылка украсила его сухие губы. Он выразительно смотрел в пустоту, ожидая дальнейших действий, застигнутой врасплох Одетты. Но она лишь ушла. Они работали вместе год, словно их не существовало друг для друга. Ни одного взгляда, ни одного слова. Казалось, все чувства забыты, но в каждом из них бурлило желание хотя бы просто посмотреть в родные глаза. За это время Одетта приютила девочку, которая сбежала из приюта в мечтах стать балериной Парижской оперы. «Хочешь - станешь». Так сказала ей Одетта, после того как примерно три раза прогоняла ее, говоря, что ненавидит сирот. Она и сама ей была, поэтому понимала как девочка нуждается в родительской любви. Одетте не стоило ничего устроить малышку в школу при опере, но позже, когда выяснилось, что у Фелис нет никакой техники, добрый поступок дорого ей обошёлся. Она тренировала девочку лично, по кусочкам собирая идеальную версию себя. Свои мечты Одетта хотела воплотить в Фелис, которая подарила женщине материнское счастье. - Знаешь в чем состоит успех великих балерин? - Одетта медленно ходила вокруг Фелис, строго и холодно смотря на ее движения. На занятиях они были, как строгий педагог и упорная ученица, между не было любви и нежности, лишь жёсткость и безжалостность со стороны Одетты и старательность и стремление со стороны Фелис, а за стенами школы между ними снова расцветала химия, словно у матери с дочкой. - Знаю, - Фелис поспешно вытирала слёзы салфеткой. - И в чем же? - В том, что надо много работать, - голос девочки немного дрожал, но она всеми силами пыталась это скрыть. - Да, надо работать, а иногда хочется так заслуженно отдохнуть. - Не хочется! Мне не хочется! - Тогда убрали слёзы и работаем дальше! Одетта отошла от неё к окну и Фелис вновь начала танцевать партию. Музыка заиграла, девочка начала двигаться, оттанцевала чисто от начала до конца и остановилась. - Уже лучше, но все ещё не хорошо. Отдохни. - Но вы даже не смотрели на меня! - Зачем ты танцуешь? - молчание. - Разве для того чтобы на тебя смотрели и хвалили? - Нет. - Я уверена в том, что когда я отвернулась, ты постаралась, потому что я знаю, что ты танцуешь для себя, а не для меня. Одетта ушла из зала. Фелис повернула голову на верхний балкон и увидела неподвижно стоящего Меранта. Она сделала небольшой поклон и ушла вслед за Одеттой. Меранту нравился метод преподавания Одетты. Каждое ее слово было верным. Ему нравилось приходить к ней на занятия. Там он имел хоть какую-то возможность смотреть на неё, зная, что она этого не видит. Ну или видит, но не обращает внимания. Он мог спокойно любоваться Одеттой, никто не прерывал его мысли. Вечер был тёплым, безветренным. Одетта с нежностью в глазах корректировала пуанты Фелис, пока та на ночь растягивалась у небольшого станка. - Почему вы не позволяете ему любить вас? , - женщина отложила нож и прислушалась. - Он так стремится к вам. - С чего ты это взяла? - глаза Одетты провалились в мысли и она уже без пристрастия пыталась быстрее доделать пуанты. - С того, что я вижу вас со стороны. Вы упорно игнорируете его взгляды в вашу сторону, а он ищет любые возможности, чтобы полюбоваться вами, и ему никто не помешал. - Милая, ты ничего не знаешь о том, как я поступила и почему не хочу его видеть. - Так поделитесь. Пожалуйста. - В опере когда-то был страшный пожар, в следствие, которого я получила большую травму. Из-за нее я не смогла больше танцевать. Месье Мерант вытащил меня оттуда, до премьеры я согласилась стать его женой. Но после пожара, спустя какое-то время, я прогнала его и попросила больше не появляться в моей жизни. - Вы… вы не могли смотреть на него, - Фелис переполняли эмоции, ей было так жаль Меранта, но она невероятно прониклась к Одетте и ее поступку, - он был живым напоминанием о… - Тише. Всё. Время историй закончилось, пойдём спать, пожалуйста, - пошептала женщина, стоя спиной к ребёнку. - Но он спас вам жизнь, как же вы могли так обойтись! - Фелис! - Одетта повернулась, слёзы полыхнули в ее глазах. На это девочка тихо вздохнула, поднесла руки в щекам женщины, собирая слёзы. - Боже, простите меня пожалуйста. Пойдёмте спать, - Фелис обняла Одетту, нежно поглаживая ее по спине.