Набережная неисцелимых

Кострецов носит вздымающиеся парусом над жёсткими брючными ремнями рубашки цвета свежего и топлёного молока и набивает апельсинами грубый коньячно-бежевый портфель, как будто украденный у клерка. Ими же жонглирует на переменах, а на одном из них рисует лицо и, сжимая в ладони перед собой на манер Гамлета, что-то бормочет. Если прислушаться, становится понятно, что стихи – но не Шекспира явно. Малой, который в отличие от рэпера Малого, который Мистер ещё, не воспевал вещества, а из перенесённых тягот мог похвастаться разве что диатезом от соевых батончиков, вечно взвинчен. Потому что всё время находится в нервном ожидании фразы «Где раки, Раковских?». Люди, носящие псевдонимы, делают это не случайно – они катастрофически устали от жизни. Сидоров мог бы посоревноваться с любителем апельсинничать (не всегда по Достоевскому) в титуле «Мистер Улыбка», если бы факультет или поток объявил такое разжигающее конкуренцию и ненависть мероприятие. Зато корона «Мистера Удмуртии» безоговорочно ушла бы ему. Все трое учатся на филолого-педагогическом факультете. Ну как учатся – Пьеро и Арлекин, они же – Кострецов и Сидоров, грызут гранит науки, не опасаясь за пломбированные рты, а Малой, которого сравнить можно…ну, с Артемоном, наверное – сдувает. Когда – домашку, а когда – пыль с артефактов и прочих реликвий, которые он находит то тут, то там. Ему повезло жить в доме с консьержкой, которая заботливо выставляла на самом видном месте светлого красиво застеклённого подъезда соседскую утварь. Так однажды Малому удалось спасти от забвения вполне себе рабочий бумбокс года эдак 2001. В магнитофоне затесалась кассета с загадочной надписью «Набережная неисцелимых». - Это же Бродский, - заверил Кострецов, вертя в руках кассету. - А как ты так, не послушав, определил? – поинтересовался Сидоров, накручивая на шариковую ручку лихие кудри. - А давайте плёнку перемотаем, - предложил Малой, вырывая у товарища ручку. - Или выдернем её нафиг и склеим аппликацию, - мрачно подхватил Кострецов, - может, послушаем для разнообразия. - Да, чтобы ты понял, что это не Йося твой, - снисходительно улыбнулся Сидоров. - А вдруг там речь другого Йоси записана? – почесал макушку Малой. - Это какого же? – нахмурился Кострецов. - Ну как какого. Виссарионовича. - «История СССР выучена легко и понятно, прочти эти сказки маме, будет ей при-ят-но!» - вдруг запел «мистер Удмуртия». - О, а у нас тут музыкальная пауза наметилась, - задумчиво проговорил апельсиновый жонглёр. - Малой, ты же кассетник достал? – ткнул самый улыбчивый из троицы локтем искателя вещей и проблем. - Плеер-то? Нет, - и тут же приободрил погрустневшего парня, - ко мне домой пойдём слушать. А то приелась жизнь общажная небось. Оба грустно закивали в сторону местного мажора с квартирой.