Mama mia

-Я уже и забыла, что шоппинг – такое утомительное занятие, - со смехом качала головой Клаудия. Присев за столик в кафетерии торгового центра с уставшим, но полностью удовлетворённым видом, она и Пилар неторопливо изучали меню, прикидывая в уме, чем бы освежиться. Народу в заведении было немного – только влюблённая молодая парочка за соседним столиком ворковала о том о сём, потягивая слабоалкогольные коктейли, да в самом углу серьёзная дама средних лет в деловом костюме и очках, судя по всему, бизнесвумен, цедила из огромной кружки американо. -Я, пожалуй, возьму вот это, - умаявшаяся от жары Пили остановила свой выбор на малиновом сорбете, - Кстати, мам, твой любимый холодный кофе тут тоже есть. -Да я уж вижу, - кивнула Клаудия, - Эх, помнится мне, когда мы с твоим папой юными по свиданиям бегали, такой диковинный кофе ещё нигде не готовили, - ностальгически вздохнула она, внезапно почувствовав себя старой. -Мамочка, не грусти, и вообще, что за хандра, тебе ещё ой как далеко до того возраста, о котором можно жалеть, - дочь в удивлении вскинула на неё непонимающий взгляд. Конечно, им, сегодняшним бунтарям и сорвиголовам, кажется, что до пенсии – как до луны пешком, а вот ей, когда на горизонте уже маячит зловещее число «сорок», как-то не до смеха. -Теперь вы с Пабло за нас отрываетесь, - примирительно заключила Клаудия. -Мама! – девушка сделала страшные глаза, - Пабло – классный парень и держит себя в руках, и никак так уж запредельно мы не «отрываемся». Ну, в клуб пойдём в субботу слушать одну местную группу, - о том, что её жених является главной звездой этой самой группы, Пилар предпочла тактично умолчать, - Вернёмся до десяти, как все нормальные люди. -Да я знаю, знаю, - женщина вновь замахала руками, вспомнив свои пятнадцать лет, - Если бы я подозревала, что он тебя как-то обижает – я бы в жизни не пошла на такую авантюру и не стала покрывать вас перед папой. Когда вы уже ему всё расскажете? -Когда он перестанет твердить всем и каждому, что Бустаманте, Эскурра и Лассен – озабоченные болваны, безответственные лодыри и вообще позор колледжа, - немного обиженно пробурчала дочь. Ей самой до чёртиков надоело скрывать свои отношения от старорежимного отца. Тем более, что от одноклассников им с Паблито зашифроваться не удалось – а вдруг кто-нибудь из злости, зависти или других неблагородных соображений не удержит язык за зубами? -Пили, он всё поймёт. Ну да, поворчит немного для проформы, но если твой парень тебя действительно любит и не причинит тебе зла – то и папа смирится. -Мам, он чуть не лишил разрешения на выход Мариссу и Мануэля за «неподобающее поведение в рекреации», когда они просто валяли дурака на бильярдном столе и слушали музыку в одних на двоих наушниках! Если бы по чистой случайности в тот день в колледже не оказалось Сони и она не сказала бы ему пару ласковых – он бы вообще за этой парочкой по пятам ходил. Ты же знаешь, как он относится к любым проявлениям романтики в стенах школы. А уж Пабло и его друзей просто ненавидит. -Ладно, дочка, я с ним поговорю и попробую объяснить, что ты выросла и у тебя тоже есть личная жизнь, - успокоила её Клаудия, - Уж меня-то он послушает. -Мамочка, я тебя обожаю, ты у меня самая-самая лучшая, - на радостях Пили полезла к матери обниматься. -Да ну тебя, хитрая ты лиса, - усмехнулась женщина, - Господи, как же долго здесь обслуживают… Впрочем, её жалобы на жару и медленный сервис девушка слушала уже вполуха – разговор о любви в целом и Пабло в частности унёс её мыслями в не такое уж и далёкое прошлое, когда у них всё только начиналось. А могло бы и не начаться, если бы не вмешался случай, представлявшийся ей тогда законом подлости и вообще вселенской трагедией… Тогда она до безумия устала от безответной, как ей казалось, любви к первому красавчику колледжа, бабнику и избалованному мэрскому сыночку Бустаманте. Впрочем, своего любимого она знала другим – сочиняющим песни и репетирующим украдкой в трейлере, страдающим от невозможности открыться отцу и переживающим очередную размолвку родителей. Но о том, чтобы открыть ему свои чувства или попытаться сблизиться хотя бы по-дружески, не могло быть и речи – мало того, что, по её мнению, девчонка не должна делать первый шаг в принципе, а уж такая девчонка, как она – тем более. Избалованный вниманием особ прекрасного пола со старших курсов и даже вне колледжа Пабло в жизни не посмотрел бы на неё – самую обыкновенную четырнадцатилетнюю папенькину дочку, опекаемую родителями денно и нощно. Значит, нечего и думать о том, чего никогда не случится. А доверить свои чувства можно бумаге – уж она-то, как известно, всё стерпит… Может, и не стоило бедной влюблённой ходить на каждый концерт Erreway. Совсем не обязательно было слышать «Dos segundos», въевшуюся навсегда в её память. И уж тем более категорически нельзя под впечатлением от подобного творчества сочинять глупые стихи и записывать их в тетради по истории, которую может попросить одолжить кто угодно. Но тогда Пилар уже успела натворить дел – правда, не подозревала об этом и не могла понять причину, почему Пабло, возвращая ей конспект по федералам и унитариям, краснеет, бледнеет и переминается с ноги на ногу, что абсолютно на него не похоже. Не понимала и потом, почему он ни с того ни с того начал искоса поглядывать в её сторону на уроках, а, столкнувшись с ней в рекреации или библиотеке, наоборот всячески избегал и отстранялся, особенно если где-то неподалёку маячил её отец. Так продолжалось неделю. Пили всю голову сломала в раздумьях о том, почему её возлюбленный так странно себя ведёт – пока ни с того ни с сего посреди урока этики не получила сообщение «Надо поговорить. На большой перемене под лестницей». С его номера. Что за ерунда средь бела дня? Зачем она вдруг ему понадобилась? Но сразу же после звонка с места сорвалась как ужаленная и помчалась к назначенному месту. Что бы там ни было – срочное дело, дурацкий розыгрыш или просто какое-то досадное недоразумение – разобраться с этим ей хотелось немедленно. Впрочем, несмотря на всю её спешку, Паблито оказался в закутке под лестницей раньше и уже её ждал. Встретил снова непривычно смущённо, не решался начать разговор, а потом, когда нервничающая и испуганная девушка уже начала терять терпение, на одном дыхании выпалил, что она всё поняла правильно и «Dos segundos» посвящена ей. Только тут до Пилар дошло. Картинки из недавнего прошлого мельтешили клипами в мозгу. Последний концерт. Его новая песня, в которой он признаётся в любви кому-то особенному, на чьём месте ей никогда не быть. Слёзы и бессонная ночь. Рифмованный бред в тетрадке по истории. Не может быть… Он в жизни не должен был этого читать! Пилар в ужасе прижимала руки к лицу, чуть не плача от досады, и хотела позорно бежать. Он успокаивал её, прижимал к себе («С ума сойти! Я сейчас проснусь, да?») и нёс какую-то несусветицу, не желающую понятно укладываться в голове. Обрывки фраз вроде «влюбился ещё на втором курсе», «к тебе не подойти», «твой папа, сама понимаешь» звучали будто сквозь помехи на радио – осознать услышанное в её состоянии было крайне затруднительно, не говоря уж о том, чтобы поверить. Но она осознала и даже поверила в то, что «Dos segundos» была написана в мечтах о ней. Но окончательно из шока так и не выходила в течение всего дня – даже потом, когда Пабло подбил её прогулять урок хореографии и они, воспользовавшись временным отсутствием Бласа, сбежали в город. Смеялись, как ненормальные, наслаждались неожиданно тёплой для начала зимы погодой, пили кофе, обсуждали уже будущий концерт, целовались… Пилар в здравом уме и трезвой памяти никогда бы не могла представить себе, что «мэрский отпрыск», собравший возле себя целый фан-клуб, может почти год носить в себе чувства, которые считал невзаимными, и бояться признаться из-за её излишней правильности и строгости её отца. Но, как сказал когда-то классик, зорко одно лишь сердце – а оно верило. Поверило окончательно и бесповоротно. Рассталась новоявленная парочка только ночью – просто чудом прошмыгнув обратно в колледж вечером, парень и девушка ещё долго прохлаждались то в рекреации, то снова под лестницей и в конце концов разошлись по комнатам. Паблито, как подобает джентльмену, проводил её до самой спальни и, нежно поцеловав, пожелал спокойной ночи. Кажется, они тогда ещё наткнулись на две полуночничающие тени, подозрительно напоминающие Мариссу и Лухан – но им повезло. Лухи до их приключений определённо не было никакого дела – она спешила увести куда-то явно невменяемую подругу, напоминающую сейчас больше зомби, чем непотопляемую рыжую бестию… Из воспоминаний девушку резко вернул на грешную землю писк мобильника. Едва увидев имя абонента, отправившего сообщение, она довольно улыбнулась: «Ну где ты там, шопоголичка моя? Я уже скучаю» -Соскучился? – одного взгляда на счастливое лицо дочери Клаудии было достаточно, чтобы понять, кто её потерял и теперь настойчиво ищет. -Ага, - с совершенно глупым видом протянула та, - Папа, кстати, наверное, тоже. -Намёк понят, - женщина жестом подозвала официанта и попросила счёт. Через пару минут женская часть семейства Дуноф уже покинула кафетерий. Тут заторопилась и оккупировавшая столик в углу «бизнесвумен» в очках. Выпив уже вторую порцию американо, она также потребовала счёт, расплатилась картой и, чертыхнувшись про себя, поспешила к выходу из торгового центра. Дурацкий день. Подчинённые пинают балду вместо работы, в магазине купить нечего, кофе скверный, ещё и всякие… кумушки подозрительные по кафе шастают. Не будучи от природы ни любопытной, ни излишне наблюдательной, она и не заметила бы за одним из столиков по соседству женщину её возраста и девушку-подростка – очевидно, мать и дочь. Не заметила бы, не услышь она чисто случайно слов «Марисса» и «Соня» в одном предложении из уст этой самой дочки-школьницы. Буэнос-Айрес, конечно, тесен, но вряд ли в столице так уж много Сонь и Марисс, имеющих отношение к элитному колледжу, что невольная слушательница поняла из разговора этих двух чуть позже. Это точно не совпадение. Точно дурацкий день. В довершение всего ещё приходится из каждого угла слышать про падающую звезду и её непутёвую дочурку… -Чёрт! – ругнулась женщина, не сумев с первого раза завести мотор новенького BMW – это при её-то шестилетнем опыте вождения! Нет, точно во всём виновата Соня Рей. Одно упоминание её имени выведет из терпения даже мраморную статую. И тут до неё дошло, что именно за «кумушки» сидели в кафетерии. Пазл из обрывков случайно (или уже наполовину намерено?) подслушанного разговора наконец-то сложился воедино – Соня, Марисса, школа, строгий папа. Сомнений быть не может – сегодня она встретила семью Дуноф. Интересно, этот старый пень-директор даже не догадывается, что на самом деле он дважды отец? Наконец доехав до дома и припарковав уже прирученный автомобиль – подарок мужа – на положенном месте, женщина с облегчением вздохнула – можно и расслабиться, тем более, благоверный уехал в командировку по их общему срочному вопросу. Прохладный душ, свежевыжатый апельсиновый сок и никаких стрессов, подчинённых, отчётов и Сони Рей. Обо всём остальном она подумает завтра, если, конечно, найдётся время и желание.