Царство пяти рек.

      — Так? — спросил Аид. Вид у него был мрачнее тучи, серые, как сталь глаза светились опасным внутренним блеском. Сейчас экстерьер Лавагета не оставлял никаких радужных иллюзий на совместимый с жизнью исход ситуации для всех в целом каждого отдельного участника делегации.       Возглавляла сообщество делегантов среброногая Ирида в переливчатом пеплосе. Глаза у неё были голубые и какие-то тёплые, пшеничная копна волос красивыми волнами спадала по изящной спине и очерчивают тонкую талию.       Рядом с Иридой переминались с ноги на ногу две нимфочки и топтплся один тоскливый сатир с мокрой шерстью.       — Владыка. — голос у Ириды высокий и мелодичный. Она вся будто бы соткана из небесного перламутра. С языка так и срывалось: «Вы прекрасны, о госпожа Ирида». Но Гермес и не таких красавиц видал на своём веку. И первой, самой прекрасной из всех дев Эллады в его личном списке неизменно оставалась Геката, которой Ирида, с авторитетной точки зрения Псоихопомпа, проигрывала по всем пунктам. — Зевс призывает Вас прибыть на Олимп для того, чтобы судиться с Деметрой.       — Когда? — холодно, но придельно вежливо поинтересовался Хтоний. Стальные глаза владывки Подземного Царства полыхнули адамантом Кронова серпа. Таким взглядом Климен обычно одаривал обречённых на Тартар. Однако Ирида не дрогнула и даже, кажется, не изменилась в лице. Пухлые алые губы продолжали изгибаться в вежливой улыбке.       — Послезавтра, в последний день месяца сентября. — мелодично молвила богиня Радуги, и асфодельки на полях мук забелели ещё ярче, а Флегтон стал ещё рыжее. — Будьте готовы предоставить свои аргументы.       — Я понял — кивнул Аид. — Хотите отдохнуть? Я предоставлю вам гостевые покои. Нимфы презрительно сморщили свои мордашки, а сатир — напротив — с неизмеримой надеждой посмотрел на Владыку. Лицо же Ириды сохранило вежливое выражение. Гермес еле сдержал желание фыркнуть.       — Нет, спасибо, нам пора на Олимп. — Богиня-вестница дружелюбно улыбнулась и истаяла в воздухе, оставив за собой лишь всполох радужных искр. Психопомп тот час же расфыркался.       — Ты чего? — участливо поинтересовалась Геката.       — До чего бесячая персона… Кошмар. — скривился Гермес. — Понабрали на Олимп всяких там по объявлению! Ну как так можно? Никакого профессионализма! Никакого образования! Никакой эпотажности, никакого таланта, никаких навыков. Кошмар!       — Ты просто расстроен, потому что теперь она вестница вместо тебя. — Пожала плечами Ведьма Стигия       — Нет. Никогда не любил Олимп. — фыркнул Психопопмп. — Чтоб их там Хронос… гхм… хм… да.       — Да-да. — ухмыльнулась Геката.       — Как содержаааательно — скептически хмыкнул Танатос.       — Ой-ой-ой — фыркнул Гермес. — Лети отседова. У тебя нить звенит!       — Где? — На хмурой роже Мрачного Жнеца появилось непередаваемое выражение. Он выглядел так, будто ему сказали, что у него в волосах слизняк с плакатом «Слава Деметре!». — потом, очевидно, осознав, что Психопомп не шутит, он сморщился ещё сильнее и, взмахнув крылом, объявил: — С твоего позволения, Владыка. Долг!       — Мгм. — рассеяно кивнул кивнул Хтоний.       — Пошли. — бросила Геката Гермию. — поможешь мне в лаборатории.       — У нас осталось два дня? — спросила Кора, когда они с Аидом остались наедине. — мы точно успеем?       — Нет. — качнул головой Хтоний. — Мы и не могли бы нничего успеть.       — Как так? — Весна Цветущая почувствовала, как на неё неумолимой волной накатывает паника. — Владыка, ты же обещал! Ты же говорил, что поможешь мне, поможешь… нам! Владыка!       — Она не заметила, как сорвалась на крик. Страх надвинулся вполтную огромной чёрной стеной, мешая дышать и заставляя слёзы литься из глаз. — Владыка! Неужели твои собственные слова для тебя ничего не значат? Там ведь Афина, Аполлон и Артемида! Они ведь тоже твои родичи, твои… твои пле… пле… племян… ники!       Аид озадаченно глядел, как Кора, только что бывшая спокойной, задыхается от ужаса и плачет в три ручья. повинуясь неведомому порыву, он обнял рыдающую девушку, прижал к груди, обхватил костлявыми руками, будто укрывая от всего мира, повторяя и закрепляя обещание помочь, умоляя довериться ему, обещая не подвести.       — Тише… тише… тише… — зашептал он, абсолютно не зная, что надо говорить в таких ситуациях — Кора, ну что же ты? Мы разберёмся совсем, когда окажемся на Олимпе, честное слово. Ну же, не плачь. Ты же сильная… Ты же… Ты же персефона.       — Что это за слово — персефона? Кем ты меня обозвал? — спросила Весна Цветущая, всё ещё хлюпая носом.       — Персефона? — Аид улыбнулся. Он совсем и позабыл, что дочь Деметры, стремившейся вырастить своё чадо в рафинированном счастливом мирке с сахарными стенами и аидонепробиваемой крышей, не может знать древнего языка титанов. — Ну, это слово из языка, которым пользоваились ещё до Титаномахии. Оно не переводится, но его ближайшим значением, будет «стойкая», «сильная духом»… «Прорастающая на камнях»*. Это твоё слово. Просто удивительно твоё. Я не удивлюсь, если когда-нибудь оно станет твоим именем.       — Это как ты — Хтоний? — спросила Кора, поудобнее устраиваясь в объятиях подземного владыки.       — Нет, это как я — Климен. — Поправил Аид — Климен — «Второй». И «незримый», кстати тоже. И «Неуравновешенный»**…       — Вот это назвали — так назвали… — Весна Цветущая хихикнула.       — А Зевс — Арей, «избавитель»***… — задумчиво произнёс Хтоний. — про остальных уже и не упомню… Как давно это было, Уран всемогущий…       Кора вдруг осознала, что в объятиях Аида, пусть совсем не таких мягких и тёплых, как у других богов, по-настоящему хорошо. Так хорошо, что даже немножечко страшно — а вдруг такое больше никогда не произойдёт, вдруг это первый и последний раз?       Хтоний тем временем мечтательно вздохнул о былых временах, когда его и остальных только-только извлёк из батюшкиного живота Зевс, которого Гера ещё полвека после этого язвительно называла акушеркой, и отстранился. Кора испытала некоторое огорчение, которое, впрочем, тот час же улетучилось.       — Ну что, — спросила она — Как будем жить дальше?       — Так. — хмыкнул Климен. — Я на суд, а ты, если хочешь, можешь пойти со мной. Или, например, пойти в лаборатории и спросить у Гекаты, не нужна ли ей помощь.       — Можно я пойду к Гекате? — просиляла Весна Цветущая. — А то когда ещё мне представится возможность посмотреть, как она варит свои зелья?       — Иди. — кивнул Аид. — Только ты, это, не особенно ей там мешай. У неё для этого уже имеется Психопомп.

***

      «Бегииии» шепчут тени, и она послушно бежит по бесконечной зелёной равнине в сторону спасительного грота. Там, в мягкой жутковатой тишине подземного царства, она будет в безопасности. Она знает, там её не тронут. В Аид они не пойдут, убоятся владыки, Подземного Невидимки с Двузубцем и Серпом Крона. А Аид... Аид защитит, защитит обязательно, во имя данной клятвы, во имя пророчества, во имя черти-разбери чего ещё...       Но только равнина не становится короче, грот не становится ближе. А они настигают. Они уже дышат в спину, они уже здесь, уже рядом. Уже дышат в спину, уже касаются её своими непомерными когтями.       Она пропускает момент, когда с неба падает тень. В синеве над её головой шуршат, перешёптываясь, тёмные кожистые крылья.       И тогда в голове раздаётся голос, знакомый и близкий, вселяющий уверенность. «Ты же сильная… ты же Персефона»       И она выхватывает кинжал, кожистые крылья вместе с ярко-голубым плакатом неба сминаются незримой ладонью.       Теперь она стоит близ скальной стены, вжимаясь в голые камни спиной и разрывая чёрный (!) пеплос. Они всё ещё тянут к ней свои когтистые лапы. В руках всё ещё зажат длинный бронзовый кинжал, и она готова бороться.       Где-то слышится шелест вечного забвения. Лета. Она уже близко. Она уже почти достигла собственной цели. Она уже почти дома...       Взмах кинжала.       Когти отлетают назад, однако уже через мгновение возвращаются вновь. И она вновь взмазивает кинжалом…       Мир вокруг вновь сминается листом бумаги, небо складывается вчетверо и разворачивается вновь, являя миру совершенно иной пейзаж.       Теперь она ползёт по горе, вверх и вверх, всё выше и выше. А снизу кто-то кричит:       — Кора, Кора, вернись…       Но она не оборачивается. Нельзя, нельзя, всё ложь и навет. Надо добраться до подземного царства. Голос снова зовёт, и она понимает, что зовут её:       — Кора!       — Я Персефона. — бесстрастно замечает и продолжает ползти дальше.       — Кора, вернись! Там опасно!       — Нет, это тут опасно. — не перестаёт ползти. — Безопасно в Аи…       Договорить она не успела: ладони соскользнули с камней, и она покатилась вниз, навстречу зияющей бездне и…       И проснулась с криком.       Сон. Всего лишь страшный сон, один из десятков. Главное, чтобы не вещий.       Кора налила себе воды из графина, стоящего на туалетном столике, и выпила залпом. Потом перевернулась на другой бок и вновь мирно засопела в подушку.

***

      Аиду было не уснуть. Подземный мир, который когда-то был для него самым уютным во всей вселенной домом, теперь почему-то стал казаться причудливой тюрьмой. Тюрьмой, из которой не выбраться, не скрыться, не сбежать. И каждый монстр, каждый дух, каждый бог в этом Олимпом позабытом месте был ему тюремщиком. Климен много раз боролся с врагами. Но как бороться со странным, незнакомым теплом, которое брезжит в груди, лишь стоит ему вспомнить Кору. Хотелось чертыхаться. Хотелось напиться вдрызг и заснуть в объятьях первой попавшейся нимфы. Хотелось утопиться в Лете. Но всё это, разумеется, нельзя.       Да разве мог ли Владыка заинтересоваться Корой, этой взбалмошной, весёлой, немного простоватой богиней, которая ведёт себя как чёртов ребёнок? Да нет конечно!       А сейчас ему надо просто лечь и уснуть. Закрыть глаза и уснуть. Выдохнуть и уснуть…

***

      Утро они встречали в Тронной зале. Все впятером. До начала Суда оставалось каких-то полчаса, и ещё было время обсудить стратегию и тактику дальнейшей жизни.       — Кто отправится на Олимп? — задала насущный вопрос Стигийская Ведьма.       — Мы с Корой, что логично, — ответствовал Хтоний — И ты. Ты нам нужна.       — Зачем? — поинтересовалась Трёхтелая       — А кто будет вносить свои гениальные коррективы в мои планы и отвлекать Деметру? — ответил вопросом на вопрос Владыка.       — Ну, первое — всегда пожалуйста. — Геката приосанилась и горделиво зыркнула на Гермеса. Тот просиял и закивал, отчего рыжеватые вихры комично затряслись. — Но второе… Ах, была-небыла. Вы там без меня пропадёте.       — Я знал, что тебе понравится. — ухмыльнулся Климен.       — У меня долг. — открестился от поездки Танатос. Он вообще обладал прямо-таки супергеройской способностью открещиваться от любой безумной затеи, прикрываясь, будто спартанским щитом, своими непосреедственными обязанностями.       — Ой, кто бы сомневался. — картинно закатил глаза Психопомп, и Геката ткнула его в бок левой рукой правого призрачного тела. Взгляд трёх пар её по-колдовски зелёных глаз говорил: «веди себя прилично, хватит лезть к Чернокрылу» — Молчу-молчу. — просиял психопомп и провёл по губам собранными в щепоть пальцами, показывая, что рот у него отныне на замке. Геката вздохнула и закатила глаза.       — Так. — протянул Хтоний. — Сегодня надо доделать все дела и раздать указания судьям… Геката, запри лабораторию, будь так перпендекулярна. — На этих словах Хтоническая Ведьма скорчила такую гримассу, будто ей было физически больно расставаться со своими обожаемыми колбами и препаратами.       — Подожди… — ззапртестовала она. — у меня там эксперементальный сорт асфоделя загибается, и собачек кормить некому…       — Не горюй… — Гермес провёл шершавой ладонью по волосам Стигийской Колдуньи, за что тот час же получил по рукам. — Я буду поливать твои асфодельки, и собачек твоих кормить буду. Честно-честно.       — Да? — выражение лица гекаты приобрело оттенок холодного интереса. — А они тебя не сожрут?       — Собачки? — Гермий побледнел.       — Асфодельки. — поправила Хтоническая ведьма.       — Надеюсь, что нет… — протянул Психопомп.       — Вот и договорились. — Кивнула Ведьма, и Гермес поневоле залюбовался на её криворатую ухмылку.

***

      Кора рассеяно взмахнула ладонью, и на лужайке вырос небольшой и аккуратный нарцисс.       — Симпатично. — раздался рядом тихий голос. Кора даже не заметила, как Аид подошёл. Он и в правду ходил абсолютно бесшумно, так что немудрено, что Весна Цветущая его не услышала.       — Да… — рассеяно кивнула Кора. Она взмахнула ладонью, и рядом с нарциссом появился асфодель.****       — Что-то случилось? — спросил Аид, присаживаясь на корточки рядом. Они были в дворцовом саду, не далеко от того фонтана, у которого так удачно обвели Деметру вокруг пальца.       — Я не хочу возвращаться на Олимп. — призналась Кора. — Теперь я точно обречена стать следующей, они поняли, что я знаю.       — Ничего не случится. — Аид через силу улыбнулся и подмигнул.       — В случае чего, я тебя ещё раз украду. Ты ведь не против?       — Похоже, тогда я превращусь из Весны Цветущей в Весну Краденную. Кора, Весна Краденная, как, звучит? — Кора несмело рассмеялась.       — Так держать, ничего не бойся. — просиял Аид.       — Я и не боюсь. — гордо, пускай немного по-детски объявила Кора. —  Я, как это, ты  говорил… Пре... Пер…       — Персефона. — подсказал Климен.       — Вот именно. — закивала Весна Цветущая. — Персефона. Я не боюсь.       — Вот и молодец. А теперь иди спать. — сказал Хтоний.       — Зачем? — спросила Кора, глядя на едва потемневший свод подземного царства.       — Потому, что если нас призвали на Олимп, то грех не заявиться туда в пять утра по местному времени.       — Ты собираешься доставать Зевса? — со священным ужасом спросила Кора.       — Конечно. — закивал Хтоний. — таков долг старшего брата.       — Тогда я спать. — улыбнулась Весна Цветущая. — Пока.       — Пока. — кивнул Климен, и девушка проворно убежала, а Владыка так и остался сидеть перед двумя цветами: Нарциссом и асфоделем.

***

      Поистине, странную картину наблюдали те, кто в пять утра по Олимпу имел достаточно времени и сумасшествия, чтобы глядеть на небосклон. По неестественно-синему плакату высоких небес летела чёрная колесница, запряжённая черыремя вороными конями. В квадриге стояли две фигурки. Завёрнутый в чёрный хитон возница был высокий и тощий, а девушка в расшитом серебром пеплосе с любопытством глядела вниз, на проносящиеся далеко-далеко под колёсами квадриги леса, поля и горы Эллады.       Вслед за ними мчалась похожая на нарты собачья упряжка. В ней восседали три женщины, что назвается, без возрааста. Одна правила, а две другие с холодным интересом безумного учёного смотрели вниз.       Обе повозки направлялись к Олимпу…