Солнце в зените

Закат. Глава 16. «Слухи» С мятежом было покончено. Генри Тюдор в Англии не высадился. Из пятнадцати кораблей, предоставленных ему бретонским герцогом почти все, кроме двух, погибли в шторме. С ними юноша приблизился к берегу, но, увидев там солдат, решил, что разумнее вернуться и испытать судьбу в другой раз. Ричард уже праздновал победу, но тут получил предостережение. Еще одним глубоко тревожащим короля вопросом являлся слух о смерти принцев и о том, что убийцей называли его. Какой цели служила их гибель? Мальчики никоим образом не угрожали Ричарду. Он имел полное право занимать трон. Рожденные вне брака сыновья брата абсолютно не угрожали положению монарха. Единственный с их стороны способ осложнить жизнь дядюшки заключался в доказательстве юридической подоплеки своего появления на свет. Окажись Эдвард с Ричардом полноправными принцами, Его Милости герцогу Глостеру в голову бы не пришло надеть корону. Он оставался бы Защитником государства и опекуном юного короля, пока тот не вошел бы в достаточный для правления возраст. Сплетня беспокоила. Не означала ли она, что затеян заговор с целью убить принцев и бросить позор от преступления к дверям Ричарда? План был вполне выполним, его логика стало ясна королю сразу же, как тот услышал, что Генри Тюдор принес в Реннском соборе клятву вступить в союз с Елизаветой Йорк и, таким образом, объединить династии Йорков и Ланкастеров. Монарх много думал о проблеме, и, чем больше он размышлял, тем сильнее пропитывался уверенностью, - принцам собираются нанести какой-то вред. В настоящий момент мальчики пребывали в Тауэрской крепости, а один из ближайших друзей Ричарда – сэр Роберт Брекенбери являлся его констеблем. Монарх решил, - он должен предупредить сэра Роберта надежно охранять принцев, и вызвал к себе главу оруженосцев – сэра Джеймса Тирелла. Ричард объяснил ему, что просит отнести констеблю твердыни письмо и что настаивает на незамедлительном сборе в дорогу. Затем король написал сообщение, в котором напоминал сэру Роберту о строгости режима охраны мальчиков. Ричард тревожился об их безопасности. Он считал хорошей мыслью переместить племянников из прежнего жилища в некое тайное, пока не придет час, чтобы ребята спокойно выбрались. При личной встрече Его Величество разъяснит сэру Роберту обуревающие его опасения. Теперь же он знал, сэр Брекенбери приходится королю очень близким другом, и тот может ему доверять. Год пролетел нелегко. Ричард знал, что епископ Или является одним из самых заклятых противников короля, и уже раскаялся в передаче священника на попечение Бэкингема. После разгрома интриги Мортон бежал во Фландрию и сейчас, возможно, присоединился к Генри Тюдору. Править так, как хотелось, было сложно, - действовало чересчур много сдерживающих факторов. Насколько же Эдварду повезло с народной поддержкой. Предательство и дезертирство Генри Стаффорда внушило Ричарду ощущение невозможности снова кому-либо поверить. Король желал, дабы каждый забыл о своих бедах, дабы все они постарались слить с ним усилия в создании процветающего государства. Об оставшейся в убежище Елизавете Йорк следовало лишь жалеть. Ричард мечтал о ее выходе оттуда – и Елизаветы, и дочерей брата. Он даже отправил к ней послание, где обещал, - в случае выхода Елизавете не будет причинено никакого вреда. Но бывшая королева пыталась вести себя осторожно. Елизавета не могла забыть, что ее брат Энтони и сын Ричард оказались обезглавлены по приказу нынешнего монарха. Ричард ответил, - эти двое заслужили своей участи, и пойди события иным путем, они добились бы его головы. Бесполезно возвращаться к прошлому. С ним покончено. Тем не менее, у Елизаветы было пятеро дочерей, и ей требовалось подумать об их будущем. Ричард не стал напоминать, что у бывшей королевы оставался еще и сын, маркиз Дорсет, находившийся сейчас с Генри Тюдором на континенте. Собственноручно написанное монархом послание доставили Елизавете в убежище. «Клянусь», - писал Ричард, - «если дочери Елизаветы Грей, недавно называвшей себя королевой Англии, придут ко мне, покинув убежище, дабы вверить свои жизни моим советам и руководству, я прослежу, чтобы их существование окружала безопасность, и чтобы, так как они мои родственницы и несомненные дочери моего брата, для них были устроены достойные девушек брачные союзы…» Также Ричард пообещал выплачивать Елизавете личное ежегодное содержание. Она рассмотрела сделанное предложение. По ее мнению, вряд ли король мог обмануть и поступить бесчестно. Однако, Елизавета беспокоилась о жребии дочерей. В один из унылых мартовских дней бывшая королева покинула убежище и решила принять предлагаемое, положившись на милость Ричарда. В течение этого месяца Ричард уехал из Лондона в Нортхэмптон. Теперь казалось очевидным, что, воспользовавшись наступлением хорошей погоды, Генри Тюдор предпримет следующую попытку нападения. Королю требовалось подготовиться. Он понимал, - пока молодой человек жив, мира с ним не будет. Генри жаждал трона и собирался сделать все, в пределах своих сил, дабы его добиться. Более того, обнаружилось множество желающих помочь ему в этом стремлении. Ричарда же окружали люди, чье состояние здравого смысла вызывало у монарха серьезные сомнения. Норфолк, Ловелл, Рэтклиф, Кэтсби и Брекенбери… были теми, кому, монарх считал, он мог доверить свою жизнь. Но другие наполняли его вопросами. Поведение Их Милостей Бэкингема и Гастингса заставляло становиться недоверчивым и проникаться подозрениями почти к каждому. Ричард мечтал о мире. Ему от рождения оказались присущи таланты хозяйственника. Он хотел влить новые силы в торговлю, как произошло во время правления Эдварда. Именно таковым был надежный путь к увеличению государственного благосостояния. В военных же действиях запасы страны лишь истощались. Мучали и иные тревоги. Ухудшалось состояние здоровья Анны. Она мгновенно уставала. Также Ричард беспокоился и о сыне. Анна отослала мальчика домой – в Миддлхэм, потому что полагала, - там ему станет лучше. Однако, мысленно мать находилась со своим ребенком. И пусть она совершала непередаваемые усилия, сопровождая мужа, улыбаясь встречающему их народу и создавая иллюзию веселья и беззаботности, король знал, чего ей это стоило, и до какой степени Анна себя изматывала. Незадолго до середины апреля с севера прискакал гонец. Его немедленно отвели к монарху, и Ричард сразу понял, что привезенные вести крайне дурны. «Не бойтесь», - ободрил он посланца. «Говорите сейчас же». «Мой господин, дело в принце». «Он заболел…» Прибывший смотрел на Ричарда и ничего не отвечал. Король отвернулся, стараясь скрыть нахлынувшие на него чувства. «Он умер», - медленно произнес Ричард. «Мой сын - умер». «Мой господин, боюсь…это так». «Я скажу королеве», - пообещал Ричард. Он мазнул ладонью, отпуская вестника, и тот, обрадовавшись возможности скрыться, быстро ушел. Анна отважно старалась подавить отчаяние, но это оказалось невозможно. Через какое-то время она отказалась от притворства. Несчастная женщина рухнула на колени и закрыла лицо ладонями. Ричард пытался успокоить супругу, но о каком успокоении могла тут идти речь? Хрупкий ребенок, которого родители любили тем сильнее и нежнее, чем регулярнее он внушал им страх о себе, был окончательно потерян. Эдвард страдал от той же болезни, что коснулась обеих дочерей графа Уорвика, и это значило невозможность надежды на что-либо, кроме незначительного растяжения краткого жизненного пути. Отец и матушка лелеяли сына – принца Уэльского и наследника английского трона…и сейчас его больше нет. Глядя на погруженную в свою боль Анну, Ричард задавал себе вопрос, - как скоро ему придется надеть траур и по ней. Будущее виделось мрачным. Теперь, когда король уже не находился там, держа руку на пульсе событий, на границе снова вспыхнули разжигаемые шотландцами столкновения. Французский монарх демонстрировал знаки дружбы Генри Тюдору. Ричард понимал, - ему следует схватить этого человека. Пленив его и доставив в Англию, он избавится от юноши, и тогда возникнет повод установить мир. Он отправил в Бретань людей, чтобы взять Генри Тюдора, но у Мортона еще оставались в стране агенты. Среди них был старый знакомец Ротерхэм, обладавший способом проинформировать епископа о затевающемся мероприятии. Мортон, в свою очередь, успел предупредить сына Маргарет Бофор, и тот сбежал во Францию. Епископ являлся опасным противником. Ричард знал это и проклинал себя за то, что не казнил его тогда, когда держал в руках. Мортон был намного опаснее, чем мог в прежние дни оказаться даже Гастингс. В действительности Мортон отличался еще более страшными свойствами, чем представлялось королю. Епископ слышал о данных Ричардом Брекенбери наставлениях и полагал, что, если все пойдет согласно плану, предпринятые шаги смогут иметь для него значительный вес. Мортон поставил свое будущее на победу Генри Тюдора и, получись у него добиться брака между молодым человеком и Елизаветой Йорк, священник был бы удовлетворен. Если их союз когда-либо осуществится и даст плоды, от маленьких принцев придется избавиться. Поэтому, пусть мальчиков уберут с дороги в соответствии с просьбой Ричарда. Да, это может оказаться полезным. Исчезновение братьев сделает достойной доверия историю об их гибели. Епископ сожалел о выходе из убежища Елизаветы Вудвилл и ее дочерей. Подобный поворот нес неудачу сразу по двум пунктам. Во-первых, если Елизавета верила в убийство Ричардом принцев – маленьких сыновей, которых она боготворила, то, какой бы преданной матерью она ни являлась, - никогда не отдала бы девочек в руки короля. Во-вторых, что, вероятно, было опаснее, Ричард мог найти девушкам супругов. Тогда брак между Елизаветой и Генри Тюдором станет неосуществим, и, даже прими юношу народ, получится ли у победителей объединить династии Йорков и Ланкастеров? «Нам следует действовать оперативнее», - думал Мортон. Но каким образом? Требовалось обладать абсолютной уверенностью в успехе, чтобы совершать дальнейшие шаги. Прошел полный изнурения год. Генри Тюдор не предпринял ни единой попытки высадиться на английский берег. Ясно, что он не был к этому готов. Ричард догадывался, что вокруг него кишат одни предатели. Как-то утром на двери собора Святого Павла обнаружили четверостишие, которое сочилось изменой. В его строчках монарх подвергался откровенной критике: «Кот, Мышь и Ловелл, верный пес, Власть в Англии забрали, что Вепрю Бог принес». Под Котом подразумевался Кэтсби, под Мышью – Рэтклиф, Ловеллом – именем, привычным для собак, - назвали Френсиса Ловелла, - то есть перечислили всех его верных друзей. А Вепрем оказался уже сам Ричард, что коренилось в изображении Вепря на королевском штандарте. Четверостишие навело на след Уильяма Колинбурна, офицера домашней свиты герцогини Йорк. Ричарда глубоко ранил не столько выпад в сторону его правления, сколько то, что автор принадлежал к числу служащих собственной семье. Но Колинбурн совершил еще больший грех, чем написание крамольных рифмованных строф. Он был признан виновным в отправке сообщений Генри Тюдору. В них описывалось состояние английских оборонительных сооружений. Его преступление сочли достойным смерти, положенной для изменников, и жестоко казнили на Тауэрском Холме. В глаза Ричарду неотрывно смотрела требующая настоятельного и немедленного внимания необходимость. Она заключалась в важности появления наследника. Тревога о состоянии здоровья Эдварда была всегда, поэтому бывший герцог и Анна мечтали об еще одном ребенке. Но супруга отличалась такой хрупкостью, что Ричард начал чувствовать, - другого дитя у них никогда не родится, поэтому, уже имея на руках маленького принца, все надежды следует возлагать на него. Но сейчас Эдвард умер. Более того, после его смерти здоровье Анны мгновенно ухудшилось. Было очевидно, сама жизнь королевы просит пристального интереса, она ощущала себя настолько больной, что уже не могла скрывать терзающую ее хворь. Ричард созвал врачебный консилиум. Но могли ли они что-то совершить? Разумеется, их искусство способно снизойти и помочь больной. Доктора лишь покачали головами. «Болезнь находится в легких, наш господин. Королева не поправится. Со временем ей станет только хуже». Врачи вели себя беспокойно, и Ричард догадался, - они хотят сообщить ему что-то еще. Но медики колебались, и каждый стремился дождаться, дабы заговорил коллега. В конце концов один из них произнес: «Мой господин, на данном этапе болезнь королевы стала заразной. Вам больше не следует делить с ней покои». Скрытый смысл был очевиден. У них с Анной уже не появится другого ребенка. Ричард аккуратно объяснил сложившееся состояние дел жене. Анна все поняла. Она сказала: «Долго протянуть у меня не получится. Потерпи эти несколько недель А потом – я умру, и тебе следует снова вступить в брак…со здоровой молодой женщиной, которая сумеет подарить тебе сыновей». Король замотал головой. «Никогда не появится женщины, кого я смог бы любить так, как люблю тебя. Знаю, часто я тебе об этом не говорил и не показывал. Но такова моя природа». «Понимаю…понимаю и даже не желаю видеть тебя иным. Ты всегда был добр ко мне…и именно в тебя я всегда нуждалась. Помнишь наши совместные детские дни в Миддлхэме?» «Я никогда о них не забывал. Поэтому я всегда и любил Миддлхэм. Мне бы хотелось оказаться там сейчас…вместе…с нашим сыном…» «Время проходит, Ричард. У нас были и плохие дни…Я никогда не забуду те, проведенные в жаркой и дурно пахнущей кухне…Сейчас они иногда возвращаются в мою память…я сплю…потом просыпаюсь и испытываю благодарность, что все закончилось. Но нам необходимо смотреть в будущее. Когда я умру…Я хочу, чтобы ты был счастлив, Ричард». «Не могу даже надеяться на это». «Будешь. Ты одержишь победу. Станешь великим правителем, - превзойдя в масштабах твоего брата. Ричард, я очень хочу, чтобы ты был счастлив. В таком случае все минувшее окажется стоящим себя». «Ты поправишься», - твердо произнес король, - «и тогда у нас появятся дети – сыновья…сыновья и дочери». «Да», - ответила Анна, дабы его утешить. «Да». И она попыталась притвориться, что верит в такую возможность. Наступило Рождество. Его провели в Вестминстере, намереваясь сдержать данное Ричардом обещание позаботиться о дочерях брата. Король велел привезти девушек на празднования. Он сказал, что для них следует изготовить платья, достойные уровня принцесс, таким образом, Елизавета Йорк оказалась наряжена столь же великолепно, как и королева. Елизавета выглядела прекрасно, - пребывание в убежище никак не причинило ей вред. Девушка сияла, веселилась, - то есть очевидно радовалась, что, наконец-то, освободилась. Она демонстрировала заметное уважение милостивому к ней монарху. Длинные золотистые волосы, льющиеся по плечам, делали Елизавету сказочной красавицей, что составляло разительный контраст с Анной, которая, пусть и совершая отважные усилия, казалось исчезающей на глазах. Агенты Мортона при дворе обратили внимание на отношение к Ричарду Елизаветы, как и на то, что он оказывал ей должное почтение. Они послали весточку епископу, и тот ужаснулся нахождению принцессы в Вестминстере и явному ее от этого удовольствию. Также Мортона встревожили отчеты о королевской любезности к девушке и о готовности Елизаветы развлекаться. Любой союз Елизаветы Йорк не с Генри Тюдором превратил бы план сделать его королем в невозможность. Девушке нельзя было выходить замуж…пока Тюдор не явится, дабы предъявить на нее свои права. Мортону категорически не нравились разговоры о любезности Ричарда по отношению к Елизавете. Его задачей было добыть престол для Генри Тюдора, и епископ, проницательный интриган, понимал, - клевета на монарха приобретет немалую весомость, равную победе в сражении. Итак, замуж принцессу пускать нельзя. В то же время навет предоставлял шанс еще сильнее опорочить Ричарда. Почему бы не распространить намеки, что он рассматривает вариант вступить в союз с собственной племянницей? Да, король был женат на Анне, но крошечная порция яда легко бы ее убрала, и тогда супруг бы освободился. Согласно поступающим донесениям, Анна скоро умрет. Она и так с каждым днем все слабее. История прозвучит вполне правдоподобно. Ричард же не мог понять, почему народ его ненавидит и почему людям нужно продолжать передавать столь грязные сплетни. Кэтсби и Рэтклиф говорили, что виной тому Генри Тюдор, что вокруг находятся тайно работающие на него агенты, и слухи – одно из оружий, используемых против нынешнего короля. События наваливались на Ричарда со всей тяжестью. Ему приходилось готовиться к грядущему вторжению Генри Тюдора и видеть день ото дня слабеющую Анну. Шестнадцатого марта короля вызвали к ее изголовью. Он сел на кровать, держа жену за руку, тогда как комната наполнилась наползающей темнотой. За стенами население стояло вдоль улиц и вглядывалось в небо, на котором медленно закрывался солнечный диск. Происходило величайшее затмение, когда-либо наблюдаемое англичанами, и народ полагал, что каким-то образом оно связано с уходом королевы. Анна ничего не знала о затмении. Она понимала только, что Ричард – рядом, держит ее за руку, и что ей приходится медленно от него ускользать. «Ричард…» - попыталась Анна произнести его имя. Король наклонился. «Отдыхай, дорогая», - прошептал он. «Это самое лучшее лекарство». «Скоро я отдохну», - шепотом ответила Анна. «Скоро я увижу нашего сына…Ричард, я буду с тобой…всегда…» На его щеках блестела влага. Ричард удивился. Он давно не ронял даже слезинки. Монарха охватила крайняя степень отчаяния. Анна умерла…подруга юности, верная супруга, та, кого он любил даже глубже, чем брата. Больше рядом с ним никого не появится. Ричард не изменился. Верность связывала его. Слухи встали в полный рост. Он собирался вступить в брак с родной племянницей. Елизавета Йорк дала согласие, а Елизавета Вудвилл лишь приветствовала ожидаемый союз. Это снимало накопившиеся противоречия. Едва ли Вудвиллы поднимутся против суверена, женившегося на одной из их представительниц. Вступить в брак с племянницей! Это же кровосмешение. «Очень ему свойственно», - говорили люди. «Королю неведомы угрызения совести». Ричард знал, что следует задуматься о следующем браке. Ротерхэм указывал, - монарх без наследника – готовая проблема. Жениться было необходимо. А народ болтал, - его племянница – сильная и здоровая молодая женщина. «Так и есть», - отвечал Ричард, - «не сомневаюсь, когда наступит время, она родит крепких малышей». Довольный Ротерхэм донес Мортону, что король размышляет о союзе с племянницей. Сэр Уильям Кэтсби и сэр Ричард Рэтклиф воспользовались первой же возможностью поговорить со своим сюзереном. Ричарду не следовало вступать в союз с Елизаветой Йорк. Кэтсби и Рэтклиф тревожились, - как не позволить возобновиться влиянию Вудвиллов, - они опасались, что, дай этой семейке опять вернуться к власти, и дела в стране пойдут тяжело. Соратники откровенно ставили себя на сторону короля и против знаменитого клана. Но и тут следовало продолжение. Верные слуги Ричарда боялись, что брак с племянницей нанесет доброму имени монарха вред больший, нежели тот, что был сделан прежде. Они не сомневались, - Папу Римского убедят даровать свое разрешение. Но такой шаг окажется неверным, поэтому, если король собирается искать невесту, пусть займется этим где-то еще. «Мои дорогие друзья», - ответил Ричард, - «вам нет нужды меня предупреждать. Я и не думал жениться на родной племяннице. Это следующий из череды грязных слухов, внезапно принявшихся возникать вокруг моей скромной персоны». Кэтсби и Рэтклиф заметным образом успокоились. Король им улыбнулся. «Разумеется, вы же не поверили, что я женюсь на собственной племяннице? Признаюсь честно, у меня нет настроя для свадьбы. Я продолжаю скорбеть по покойной королеве, кроме того, озабочен более срочными вопросами. Близится весна. Абсолютно точно, что Тюдор в этом году совершит еще одну попытку вторжения». «Полностью согласен», - произнес Кэтсби, - «но мне все равно хотелось бы обнаружить источник распространяемых слухов». Ричард вздохнул. «Мои добрые друзья», - начал он, - «я с вами солидарен. Тюдор – враг коварный. Он может навредить нам сильнее, чем тот, кто сразу идет в битву. Я мечтаю о дне, когда взгляну ему в глаза на поле сражения. Молю Господа, дабы задача его пленения выпала именно мне». «В то же время, мой господин», - вмешался Рэтклиф, - «нам следует положить конец этому слуху». «Я отошлю Елизавету от двора», - решил Ричард. «Не годится, чтобы она тут находилась, - на фоне циркулирующих сплетен и когда с нами уже нет королевы». «Куда ей отправиться, мой господин?» «Почему бы не в Шериф Хаттон? Там Елизавета будет далеко от двора. С ней могут поехать одна или несколько сестер. Пусть девушки сами решают. В замке живут мои племянники со стороны Кларенса. В крепости и Уорвик, и Линкольн. Елизавета составит их общество, а они – ее общество. Да, надо послать Елизавету в Шериф Хаттон». Кэтсби и Рэтклиф остались довольны. Они надеялись, что сумеют положить конец слухам о Ричарде и Елизавете.