Пожалуйста, будь моим смыслом

От автора: дорогие читатели, история идет не совсем в то русло, которое было задумано. Прошу простить мне долгие перерывы, я пока еще соображаю, как собрать историю в кучу без ущерба. *** Утро застает Какаши у реки. Солнце встает нехотя, лениво, будто цепляясь за горизонт. Его тусклые, уже не греющие лучи скользят по покрытой легкой изморосью траве и ледяной налет на зеленых стеблях начинает подтаивать. Какаши, больше похожий на огородное пугало в старой отцовской ватной куртке и штанах, сваливающихся с бедер, неуклюже шагает вверх по берегу, разыскивая, куда вчера воткнул рогатину, отмечая место прикормки. За ним, не отставая ни на шаг, торжественно вышагивают семь собак: восьмой, Бисуке, по уважительной причине едет на голове Булла. Уухей, гордый оказанным доверием, надрываясь, тащит за собой мешок с рыбацкими принадлежностями Какаши, Булл, помимо транспортировки раненого товарища, несет в пасти небольшое ведерко, а Паккун, как самый ответственный член команды, следит, чтобы никто ничего не потерял по дороге. Наруто, которого дома оставить было решительно невозможно, едет на груди Какаши в перевязи и спит. Какаши бросает подозрительные взгляды на подопечного, мрачно размышляя, как долго еще проспит свеженакормленный малыш, прежде чем распугает своим криком всю рыбу вверх по течению. - Здесь, - негромко говорит Какаши, обнаружив вбитую в глинистый берег реки палку. Булл брякает ведерко на траву, едва не уронив, и Паккун сердито зыркает на неуклюжего товарища. Какаши стаскивает с себя ватную куртку и укладывает ее на траву, размещая на ней Наруто. Стая мигом окружает мальчишку, принимаясь греть своими телами. - Солнце встало… Надо бы поторопиться. Какаши говорит вслух больше для того, чтобы не так деревенело мерзнущее лицо. Он вытаскивает из прибрежных кустов выломанную накануне палку, облюбованную в качестве удилища, привязывает к ней леску и наживляет на крючок собственноручно выкопанного во дворе жирного червя. Меткий бросок – и вот уже яркое перышко поплавка качается на воде, увлекаемое ленивым течением. «Надеюсь, я еще не растерял сноровку, - мелькает в голове Какаши. – Вроде бы подкормку вчера сделал по всем правилам… Даже сам попробовал…» Долго клева ждать не приходится – едва заметный всплеск хвостом и Какаши делает подсечку, выводя рыбину в серебристой чешуе на мелководье. Скользкая, холодная добыча сопротивляется из последних сил, но Какаши все-таки шиноби и способен удержать рыбу даже голыми руками. Она отправляется в ведерко и Какаши даже позволяет себе тихий торжествующий возглас: - Клюет! Паккун, клюет! Паккун сует тупую мордочку в ведерко, вежливо обнюхивает тугую рыбью спинку, фыркает и отходит к Наруто. Он не любит рыбу. Какаши тоже не очень-то в восторге от речных карасей: они костлявые и их муторно чистить, но сегодня утром он отдал последние деньги за отопление и доел последний кусок черствого, завалявшегося в буфете хлеба. Теперь рыба – его единственный способ протянуть еще хоть немного: Какаши сварит этих карасей так, что косточки практически полностью растворятся, а мясо превратится в нежную кашицу для намазывания на бутерброд. Кто сказал, что это не еда? Второй червяк уходит бесславно – крупная рыбина объедает его с крючка, даже не дернув поплавок. Какаши, чертыхаясь, меняет наживку и снова замирает в ожидании. Ему холодно и хочется спать, но пустой живот – плохой помощник в таком деле. «Хорошо тебе, - слегка завистливо думает Какаши, глядя на Наруто. – Ты сыт, одет, согрет…» Но тут же Какаши обзывает себя последним ублюдком. У Наруто погибли родители, а в его тело запечатан древний хвостатый демон. Да уж, кому-кому, а Наруто завидовать не следует. Какаши и сам бы отдал свою левую руку, лишь бы хотя бы кто-то из тех, кого он любил и потерял, вернулся в этот мир… «Пусть хоть Обито, - тоскливо вздыхает про себя Какаши. – Мы собачились целыми днями, но все-таки он неплохой парень…» Всплеснув хвостом, еще один карась насаживается на крючки Какаши и отправляется в ведерко. Для начала неплохо. Какаши даже начинает наслаждаться давно забытым за ненадобностью процессом: усаживается поудобнее, втыкает удилище в глинистый берег и срывает травинку, прикусывая ее зубами. Все-таки очень хочется спать: у Наруто-куна два дня назад начали резаться первые зубы, и Какаши все это время дремал урывками, пытаясь укачать мучающегося от боли ребенка. К тому же что-то происходило с печатью, удерживающей Кьюби внутри тела Наруто: Какаши не был уверен, что так не должно быть, но очертания печати смутно проступали сквозь нежную детскую кожу. Жаль, что Какаши заметил эти изменения уже глубокой ночью, когда господин Третий был уже дома и отдыхал после трудового дня. Ничего, через пару часов Какаши смотает удочки, отнесет домой добычу и заглянет к Хокаге-сама с вопросом. - Клюет, клюет! – подскакивает Паккун, пристально следивший за поплавком. – Какаши, крупная, смотри! Какаши едва не давится травинкой, хватаясь за удилище. На крючок действительно попалась какая-то крупная рыбина: удочку буквально рвет из рук Какаши. Пустив в ноги побольше чакры, Какаши упирается и принимается тащить, но добыча отчаянно борется за жизнь, поднимая хвостом муть. - Леску порвет, зараза! – в отчаянии восклицает Какаши и вдруг слышит шумный всплеск. Это, не выдержав, ринулся в воду Бисуке, забывший про свой гипс и недавнюю травму. Храбро вцепившись в хвост рыбине, Бисуке упирается всеми лапками и пытается вытащить добычу на мелководье. Какаши одобрительно восклицает и тянет удочку, помогая псу, но тут рыбина вдруг показывается над водой вся, и Какаши обмирает. Это настоящий кит! Она же сожрет Бисуке! - Бросай ее! – кричит Какаши, отчаянно натягивая леску, чтобы помешать рыбине утащить Бисуке на глубину. – Фу! Брось ее немедленно! Брось! Куда там! Потерявший голову от азарта Бисуке даже не понимает, что рыба утащила его почти на середину речушки. Паккун, ошалев, бегает по глинистому берегу реки, лает, поднимая шерсть на загривке дыбом, но не решается помочь. Паккун не любит рыбу и боится воды, помнит еще мешок, из которого его достала добрая рука Минато-сенсея. Остальные члены стаи Какаши сочувствующе скулят, но не покидают Наруто и на шаг. - Бисуке, брось ее! – Какаши выгибает спину так, что его подошвы скользят по мокрой от утренней росы траве. – БРОСЬ ЕЕ НЕМЕДЛЕННО! Наконец-то крик Какаши достигает ушей песика и тот разжимает мертвую хватку челюстей. В этот же момент в руке Какаши сверкает кунай – он перехватывает леску одним ударом, позволяя непобежденному исполину, с чувством шлепнув хвостом по воде, уйти на глубину. Слабо взвизгнув, Бисуке яростно бьет лапками, поднимая тучу мути. - Какаши, он плавать не умеет! – выдыхает Паккун, в отчаянии глядя на хозяина. Какаши хватается за пояс штанов, но через секунду, так и не сняв их, уже скользит по обрыву вниз. Холодная осенняя вода обжигает его не хуже кипятка. В два взмаха руками Какаши преодолевает расстояние, оказавшееся непобедимым для маленького, отягощенного размокшим гипсом на лапе пса, и выхватывает того из губительной струи течения. С трудом выбравшись на берег, Какаши опускает скулящего Бисуке на траву и Паккун сразу же бросается тому на помощь: вылизывает мордочку, помогает разобрать слипшийся от береговой глины мех. На состайников Паккун бросает злобные взгляды, но с трудом удерживается от комментариев. - Ничего, - клацает зубами Какаши. – Ничего, ты молодец. Не расстраивайся. Какаши стаскивает с себя промокшие штаны и как можно лучше отжимает. Но домой все равно придется идти в мокром – и лучше бы добраться побыстрее. Весна уже дышит в затылок, но на улице все еще по-зимнему студено. - Два карася – тоже еда, - пытается приободрить Какаши едущего на голове Булла поникшего новичка, когда они шумной процессией входят в деревню. – А завтра я ворону на помойке подстрелю, закинем в реку, раков с нее соберем. Бисуке не отвечает. Кажется, ему очень стыдно за то, что он все-таки не победил здоровенную тварь втрое больше себя размером. Наруто беспокойно ворочается в перевязи – ему давно пора бы поесть. Какаши машинально гладит ребенка по щеке пальцем – мол, потерпи. И когда ему под ноги бросается мальчишка-генин, Какаши настолько погружен в свои мысли, что едва успевает перегруппироваться, чтоб не придавить Наруто. Однако равновесие он все-таки теряет – и это АНБУ! Раздосадованный падением, Какаши с трудом поднимается, едва удерживаясь, чтоб не потереть гудящую задницу, на которую упал, и рявкает: - Глаза разуй, чучело, куда летишь? - Простите, уважаемый сан, - выпаливает перепугавшийся мальчишка, низко опустив голову. – Мне велели вас найти и отвести в штаб АНБУ. Это же вы Гончая? Услышав свой позывной, Какаши резко сдувается. Не похоже, чтобы мальчишка врал, пытаясь оправдать свою неуклюжесть. - Кто меня ищет? – ворчливо спрашивает Какаши. К такому вопросу паренек оказывается не готов. Он вскидывает на Какаши озадаченный взгляд темно-карих глаз и морщит нос, пересеченный широким, розовым пока шрамом. - Мне не назвали имени, - виновато пожимает плечами генин. – Простите меня. - Это был другой АНБУ? – допытывается Какаши. – Маска была на нем? - Да, - облегченно выдыхает мальчишка, сразу начиная улыбаться. – Была! Обезьяна! - Обезьяна? Но в АНБУ нет Обе… Игрунка!!! Какаши дергается к штабу так резко, что чуть не сшибает с ног мальчишку. Однако вспоминает о своем виде – не дело появляться перед Игрункой-сама грязным и мокрым до нитки. Сунув Наруто в руки опешившему генину, он приказывает: - Стой тут, никуда не уходи, я сейчас вернусь! Стая, охранять! Десяти минут Какаши хватает, чтобы пересечь половину деревни по крышам, переодеться в чистую форму, нацепить маску, схватить танто и снова выскочить из дома через окно, не утруждая себя поисками двери. В его горле бешено стучит сердце, а легкие горят от быстрого бега. Игрунка! Что могло понадобиться от него дочери Третьего сейчас? «Асума часто жаловался, что Третий-сама умудряется следить за ним на расстоянии, - мелькает у Какаши в голове. – Неужели и Игрунка-сама… Наверняка, за Наруто ругать будет. Надо было оставить его дома, на попечении стаи. А вдруг этот, в маске? Как же уйдешь? А я его на землю…» Мысли скачут, как вспугнутые мыши, разгоняемые шумящей в голове кровью. Когда Какаши спрыгивает с крыши на землю прямо перед мальчишкой-генином, тот даже пугается от неожиданности. Уходил-то от него грязный подросток в мокрых ватных штанах не по размеру, а вернулся высокий АНБУ в полном облачении и при оружии! С удивлением Какаши замечает, что Наруто на его руках, побелевших от напряжения, неистово машет ногами, желая свободы, но не кричит. Только кряхтит довольно и улыбается пустым ртом, в котором только-только начали появляться первые белесые полоски передних зубов. - Тяжелый, - смущенно улыбается мальчишка, отдавая разбуянившегося Наруто. – Я ему принципы балансировки холодного оружия рассказывал, он аж заслушался. Какаши усмехается: паренек выбрал верную тактику. Он сам, когда хотел угомонить орущего подопечного, часто принимался гундосить себе под нос какие-нибудь статьи из учебников. Наруто обычно засыпал мгновенно, еще на первых предложениях, да так крепко, что Какаши всерьез опасался за его учебу в Академии. Но до Академии дожить бы еще… - Ладно, спасибо, - говорит Какаши, запихивая Наруто в перевязь. – Считай, что ты меня нашел и в штаб отправил, я прямо сейчас иду туда. И извини, что наорал. Стая, домой, я скоро вернусь. Булл, отнеси Бисуке Инузукам, ему надо сменить гипс. Булл выразительно покачивает зажатым в зубах ведерком и скулит – мол, хозяин, не многовато ли на меня одного? Шрамоносый генин озадаченно смотрит на огромного пса и вдруг светлеет, предлагая: - Мне все равно делать нечего до конца дня, давайте, я песика отнесу? В другой ситуации Какаши ни за что не доверил бы ни одного из своих псов кому-то, кто не является Минато-сенсеем. Но на его руках висит расшалившийся младенец, его ждут в Штабе – не факт, что на пять минут, - а лапа Бисуке еще не до конца зажила, и гипс нужен прямо сейчас. Скрежетнув зубами, Какаши с трудом соглашается: - Хорошо. Спасибо. Пусть побудет тогда у Инузук, я сам его заберу вечером. Генин кивает и очень бережно снимает Бисуке с головы Булла. Какаши хмурится, глядя на движения паренька. Кого-то он ему напоминает… - Погоди, - вдруг останавливает Какаши мальчишку, уже практически метнувшегося прочь. – А ты, часом, не сын Иккаку Умино? Генин замирает, вцепившись в Бисуке так, что бедный песик вынужден прихватить зубками его пальцы – не задуши, мол! И сипит: - Сын… Вы его знали, уважаемый сан? - Знал, - ворчит Какаши. – Хороший был человек. Сочувствую тебе. Ирука, да? - Ирука, - шепчет паренек. – Верно, да. Спасибо. Когда Какаши, поудобнее перехватив Наруто, забирается на ближайшую крышу, чтобы оттуда начать свой путь к Штабу, Ирука все еще стоит, где его оставил Какаши. Какаши бежит, не оборачиваясь – он знает, что чету Умино убил Кьюби, даже не заметив двух джонинов у себя под лапой. И он только теперь в полной мере понимает решение Третьего не оглашать на всю деревню, кто стал новым джинчуурики Кьюби. Хорошо, что сын убитых Умино не узнает, что пять минут назад держал на руках и нянчил убийцу своих родителей… Игрунку-сама Какаши замечает еще на подходах к штабу. По позвоночнику снова бьет нервная дрожь: точно, будут отчитывать. Так, надо собраться, быть спокойным, учтивым, как учил отец и Минато-сенсей. Игрунка-сама и так долго прождала Какаши: Обито, неужели вместе с твоим глазом к Какаши перешла и привычка всюду опаздывать? Еще и Наруто вовсю орет в своей перевязи… - Игрунка-сама! – Какаши не позволяет себе показать, насколько же он запыхался бежать. – Гончая, по вашему приказу прибыл, жду указаний. «Еще бы каблуками щелкнул, Бакаши», - звучит в голове Какаши голос Обито. Игрунка-сама смотрит на Какаши сверху вниз: Какаши высокий, но Игрунка еще выше. И говорит абсолютно равнодушным голосом: - Пойдем. По коридорам штаба Игрунка передвигается так же быстро, как по деревьям во время миссии. Истинная Сарутоби. Какаши не сразу ведь был определен к Кушине-сан: первую его миссию он провел в стране Воды, приставленный к готовой команде из двух человек. Он всегда был достаточно неразговорчив, но те двое превзошли Какаши вдесятеро - за месяц скитаний по стране Воды Кот открыл рот только однажды: пожелать здоровья чихнувшей Игрунке. Но то, что они с Игрункой делали… И как они это делали… Какаши считал себя достаточно продвинутым шиноби, но при Игрунке и Коте он весь месяц называл себя тупым генином и слушал, как в его голове смеется Обито. - Заходи, - Игрунка толкает одну из дверей штаба, пропуская Какаши вперед. Вцепившись в Наруто для храбрости, Какаши осторожно пересекает порог и останавливается, как вкопанный. - Доброго утра, господин Третий, - осторожно говорит Какаши. – И господин управляющий. Третий-сама, в полном облачении Хокаге, стоит у окна штаба, сердито попыхивая трубкой. Какаши едва ли не впервые видит Третьего именно курящим ее, а не посасывающим мундштук. Управляющий же, полноватый, рыхлый гражданский с бегающими глазами, выглядит почему-то очень взволнованным. Какаши спешно вспоминает, какое сегодня число. - Какаши Хатаке, - Третий вынимает трубку изо рта и неспешно выколачивает ее о подоконник с уличной стороны. – Ты знаешь этого человека? Какаши переводит недоумевающий взгляд на управляющего и осторожно кивает. - Этому человеку ты оплачиваешь аренду земли, на которой выстроен твой дом? – уточняет Третий. - Сегодня – двадцать седьмое, господин Третий? – уточняет Какаши, вцепившись в Наруто вспотевшими ладонями. – Но я оплатил все счета еще позавчера! Я не мог просрочить платеж! У меня квитанции сохранены, я могу за ними сбегать! Услышав о том, что Какаши сохраняет квитанции, управляющий почему-то резко бледнеет и приваливается к стене, у которой стоит. Какаши дергается помочь, но замирает, остановленный властным движением руки Хокаге. Наруто, видимо, чувствуя настроение опекуна, начинает хныкать, и Какаши бессознательно принимается укачивать дитя. - Скажи мне, - очень ласково начинает Третий-сама, - на какой срок была арендована земля, на которой стоит твой дом, Какаши? - Пятнадцать лет, - незамедлительно отзывается тот. – Мне остался последний платеж, господин Третий. Управляющий подносит ко рту кулак и принимается его кусать. И вдруг, не выдержав, этот круглый человечек бросается Какаши в ноги, обнимает его за колени и начинает скулить: - Простите меня, простите меня, простите… - Встать! – рявкает Третий. Управляющего сносит в сторону от надвигающейся грозы в голосе Хокаге. - Игрунка! Какаши успевает лишь мельком удивиться тому, что Третий-сама не называет дочь по имени, как дверь распахивается и на пороге возникает Игрунка-сама в полном боевом облачении и с обнаженным танто. Управляющий, увидев заостренную сталь, тихо сползает в обморок и остается лежать на полу. - Возьми… это… - цедит Третий. – Отведи в отдел допросов. Вызови Иноичи. И пусть проверят всех, кто платил за аренду земель – от сегодняшнего дня и на десять… Нет, на пятнадцать лет назад. Наверняка Какаши – не единственный пострадавший. Не произнося ни слова, Игрунка-сама подходит к бесчувственному управляющему, одним движением руки взваливает его тушу себе на спину, пинает дверь и скрывается за нею. Какаши, шкурой чувствуя что-то нехорошее, осторожно интересуется: - Третий-сама, что происходит?.. Управляющий-сама в чем-то провинился? Третий бессознательно сует в рот мундштук пустой трубки и сердито выдыхает через нос. Он еще несколько минут не поворачивается, разглядывая в окно залитые утренним солнцем улочки Конохи, а затем, с выраженным гневом в голосе, отвечает: - Я помню день, когда Сакумо женился на твоей матери. Они были красивой, счастливой парой… Без единого рё в кармане. Не знаю, рассказывал ли тебе твой отец, но его юность вовсе не была радужной – тяжелобольные родители, проданный за долги дом, даже одежду и танто он носил казенные, не свои. Твоя мать любила его, не глядя в карман, но когда под ее сердцем зашевелился ты, Сакумо понял, что и дальше ютиться в крохотной, полутемной комнатке, оставшейся ему от родителей, нельзя, и пришел ко мне. Я предлагал ему оплатить все его задолженности, но фамильная гордость, которую ты, Какаши, несомненно, унаследовал, не позволила Сакумо принять мое предложение. У нас состоялся непростой разговор в тот день. Сакумо не хотел, чтобы твоя мать узнала, что он даже дышит за казенный счет, поэтому мы договорились, что все его долги я перекрываю за счет казны и включаю в сумму аренды земли под постройку вашего дома. Мы договорились о таком огромном сроке погашения – пятнадцать лет! – не просто так: даже приличные гонорары Сакумо уходили практически подчистую. В установленный срок родился и ты, Какаши, и моя жена повила твою пуповину. Какаши приваливается к стене, пытаясь вдохнуть. Наруто кричит уже практически в голос, но Какаши словно оглох наполовину – он слышит только четкие слова Третьего, стучащие по его мозгу, как стучат по полу бусины разорвавшихся четок: - Твой отец стал жертвой глупых и злых людей, Какаши, но он не потерял разума. Перед своей смертью он оплатил аренду на год вперед, отдав все деньги, что имел, до последнего рё, в попытке хоть немного облегчить твою дальнейшую жизнь. Этот человек, управляющий, принял платеж, пообещав, что ближайший год об оплате квитанций можно будет не волноваться. Однако ты оказался куда сильнее, чем думал Сакумо – даже разбитый его смертью, ты работал, не разгибая спины, и следующий платеж внес в срок. Управляющий принял и его. Следующий месяц – ты снова оплатил квитанции… Оплатил, оплатил, я видел копии тех квитанций, которые ты хранишь у себя. И снова управляющий принял деньги… И вот ты говоришь, что тебе остался последний платеж, и до сих пор не знаешь, что на самом деле долг за дом был покрыт тобою полностью еще одиннадцать месяцев назад. Какаши хочет сказать хоть что-нибудь, но понимает, что горло не подчиняется ему. Третий сердито выхватывает изо рта трубку и сует за пазуху. Пробормотав что-то вроде: «Пригрел же змею», Третий обходит привалившегося к дверному косяку Какаши и, ободряюще потрепав того по плечу, покидает кабинет. *** Как Какаши добирается домой, он не помнит. Он механически кормит Наруто – тот изголодался настолько, что чуть не вырывает заветную бутылочку из рук Какаши. Что-то отвечает на вопросы Паккуна, с трудом вспомнив, что ему еще нужно забирать Бисуке… Из головы все не идут слова Третьего об отце. Какаши чувствует себя так, будто его перемололо в горном обвале. И если бы не необходимость ежедневной уборки – дети должны расти в чистоте! – скорее всего, Какаши рухнул бы спать. Прямо так, в одежде, посреди дня. Однако Паккун опять принес грязи на лапах, а собачья шерсть лежит по всем углам, и Какаши тащит себя мыть пол. Равнодушно шлепая тряпкой по половицам, Какаши пытается собрать кашу в голове в кучу, но это куда труднее, чем забросить Скалу Хокаге на Луну. Погруженный в свои мысли, Какаши даже не сразу слышит, что в дверь настойчиво стучат, и лишь лай Булла, примчавшегося выпроваживать незваного гостя, приводит его в себя. - Игрунка-сама? – открыв дверь, Какаши удивленно пятится, чуть не поскальзываясь на свежевымытых половицах. - Можно войти? Голос Игрунки кажется глухим и малоэмоциональным, но Какаши знает, что всему виной форменная маска. Он, конечно, пропускает гостью в дом. Игрунка неторопливо разувается, а Какаши тем временем мечется по дому: вылить грязную воду, вымыть руки, заварить чай… - Не суетись, - советует Игрунка, сдвигая обезьянью маску на правую половину головы, чтоб не мешала. – Я ненадолго. Я принесла тебе деньги. Какаши отупело моргает, не понимая, о каких деньгах идет речь, поэтому Игрунка закатывает глаза и достает из-за пазухи одиннадцать одинаковых безликих конвертов. Какаши не спешит забирать их из протянутой руки, поэтому Игрунка торопит его с едва заметным раздражением в голосе: - Ну? Бери, это твое. Управляющий полностью признал свою вину и вернул все до последнего рё. Какаши несмело поднимает руку и касается конвертов, но тут же отдергивает пальцы, не посмев забрать деньги. Игрунка фыркает и бормочет под нос что-то о несусветной гордыне Какаши, а потом просто подходит к нему и бесцеремонно запихивает конверты под его еще не снятый белый нагрудник АНБУ. - Это – твое! – с нажимом повторяет Игрунка, сдув с лица выбившуюся прядь волос. – Это не подачка! Иногда, Какаши, нужно просто заткнуться и брать деньги, когда их дают, или ты еще не всех ворон на помойке извел на приманку для раков? Покраснев – он действительно грешил подобным – Какаши неловко бормочет слова благодарности. Игрунка смотрит на него чуть насмешливо, и краска стыда неумолимо красит скулы Какаши. - А ты хорош, - вдруг говорит Игрунка одобрительно, и Какаши удивленно вскидывает глаза. – Не ноешь, не жалуешься на жизнь, выпутываешься из любого дерьма. Только вот гордость свою засунь, пожалуйста, в задницу, хорошо? Если хочешь работать в АНБУ и дальше, тебе придется научиться отличать ситуации, где можно лелеять свою гордость, от тех, где нужно, прежде всего, думать о деле. Ну, подох бы ты с голоду, гордый и независимый, кому лучше было бы? У тебя ребенок на руках! «У отца тоже был ребенок на руках, - не может удержаться Какаши от полных горечи мыслей. – Видимо, есть ситуации, когда позор – страшнее…» - Наруто-куна все равно заберут в приют, - бормочет Какаши вслух, отводя взгляд. – Я с ним ненадолго. - Хм, - Игрунка улыбается углом рта и приваливается к стене плечом. – Ну, приют, не приют… Кстати, о Наруто-куне. Я пришла еще и к нему. Отодвинув Какаши с дороги, Игрунка проходит к Наруто. Какаши непонимающе следует за ней и не успевает остановить: не обращая внимания на взметнувшуюся стаю, Игрунка достает Наруто из колыбели и стремительно снимает с него детские одежки. - Сидеть! – не своим голосом орет Какаши, когда видит, что Булл метит Игрунке в ноги. – Своя! Булл изворачивается всем телом и его проносит мимо. Игрунка же даже бровью не ведет. Интересно, она хоть примерно понимает, что именно было бы, успей Булл вцепиться ей в ноги? Ей потом понадобилось бы полгода, чтобы научиться нормально ходить! - Славный песик, - одобрительно говорит Игрунка, не глядя на Какаши. – Видно твое воспитание. А ну, подойди сюда. Раздетый Наруто недовольно кряхтит: даже несмотря на отопление, в доме довольно прохладно. - Потерпи, потерпи, - тихо говорит Игрунка ребенку, осматривая проступившую сквозь кожу черноту на его животе. – Какаши, давно это с ним? Какаши смотрит из-за плеча Игрунки и неуверенно отвечает: - Пару дней. Но она не была такой яркой… Похожая на солнце, каким его рисуют дети, печать Восьми Триграмм зловеще чернеет на тонкой ребячьей кожице. По спине Какаши стекает волна холода. Что Игрунка собирается делать? И… Получается, она в курсе, что Наруто… - Это не он убил Бивако-сама! – громко заявляет Какаши, ввинчиваясь между Наруто и Игрункой, и кладет руку на подсумок с кунаями. – Не он! Игрунка недоумевающе смотрит на Какаши и вдруг фыркает: - Телохранитель с расширенными обязанностями… Я уже десять раз убила бы твоего мальчишку, если бы захотела! Кыш отсюда, защитничек! Я помочь пришла, вообще-то! Игрунка сует руку за пазуху и извлекает болтающийся на плотном черном кожаном шнурке кристалл. Какаши, волнуясь всеми фибрами души, вытягивается, не понимая, чего ждать дальше. Он только видит, что Игрунке не по себе и что она старается не касаться кристалла руками. Прикусив побелевшие от внутреннего напряжения губы, Игрунка кладет кристалл на живот Наруто и печать вдруг приходит в движение. Ее витки начинают медленно уходить обратно под кожу, как уползает в траву сытая змея. - Слушай меня, Какаши, - негромко говорит Игрунка. – Этот камень должен быть при Наруто каждый день, каждый час, никогда его не снимай, слышишь? Ни на минуту! Таких маленьких никогда не делают джинчуурики, хвостатый демон слишком силен, он сожрет либо разум, либо тело, и кто знает, что из этого хуже. Его печать держится на соплях, если бы кто-то из Узумаки выжил, они бы помогли укрепить ее, но… Камень должен помочь, он принадлежал Первому-сама, таких во всем мире всего два. Когда Наруто достаточно окрепнет, он научится управляться со своим биджуу сам, а до тех пор… Никому не доверяй, Какаши. Никому. И, оглянувшись по сторонам и убедившись, что никто не подслушивает, Игрунка наклоняется к уху Какаши и едва слышно уточняет, обдав щеку Какаши теплым дыханием: - Особенно не доверяй Данзо.