Между двух миров

Василиса Васильевна

      Гадость. Выбраться из стольких передряг, чтобы вот так безызвестно пропасть на каком-то мрачном болоте. Сколько здесь не ступала нога человека? Лет двести, а может и того больше. Заросшие кочки, трясина и полное отсутствие хоть каких-то признаков жизни. Одни лягушки.       Лягушки…. Странные они здесь какие-то. Глазища большие, любопытные, заискивающие. Не бывает таких у земноводных. Слишком умные, оттого не по себе становится.       Интересно, чьи это угодья? Вряд ли Лешего, он стариком толковым оказался. Вся нечисть при деле, тунеядцев почти нет, ну, разве что, сборище белок, но им простительно. Ребятня как ни как носятся по лесу в поисках какого-то загадочного духа. В общем, порядок, травинка к травинке, а в этой дыре работы тьма.       А может, на болотах так должно быть? Никогда не интересовалась раньше. Помнится, где-то читала, что именно тут молодцы пачками гибли. Ну как, гибли, просто, пока на подвиги шли, заворачивали в деревню, а там уже не до спасения красавиц было. Женились на какой-нибудь хорошенькой крестьянке, но отчитаться нужно ж было. Вот и писали домой письмо, мол, так и так, утоп ваш Ванька. А на болота с тех пор никто не ходил.       — Кош, тебе не кажется, что мы кругами ходим?       Не ответил. Нахмурился и дальше пошёл. Чувствую, до заката мы отсюда не выберемся. Магии нет. Никого живого, чтобы дорогу сплотить, тоже.       Попалась же вредная ведьма. Они, конечно, все противные, но эта, похоже, выдающийся экземпляр. Как только брат её добровольно терпит? Не понимаю.       Самое противное: хочешь не хочешь, а договариваться с врединой придется. В городе Ягу любят и уважают, а значит, против воли её не пойдут. Тут силой с наскока не возьмешь. Нужно думать.       Если заставить сотрудничать — не получится, придется сделать так, чтобы ведьма сама захотела. Подопечных своих она любит. Покапризничает немного, потом всё равно согласится. Девушка не глупая, сразу видно, и это плохо.       Будь на её месте глупышка, на одну проблему было бы меньше. Лапши на уши навешал и всё довольны. А тут попалось заклинание отсроченного действия. Рано или поздно гадкий характер возьмёт свое. Может опять встать в позу, чуть что не по ней будет.       Значит, нужно работать деликатно и осторожно.       — Кош, Яга тебе как?       — В смысле?       — Ну, — немного смутилась я. — Девушка она видная, красивая. Опять-таки, к тебе неравнодушна. Может, поухаживаешь немного? Цветы, конфеты или мелкие приятности. Глядишь, она посговорчивее станет.       Влюбленная ведьма — безотказная ведьма. Крути как хочешь, слова против не скажет. Молоденькая совсем, к ласке мужской не приучена. План может сработать.       Только вот, судя по недовольному взгляду брата, ему эта идея не понравилась. Совести за ним с рождения не водилось. Значит, тут что-то другое.       — Вась, не лезь не в свое дело. С Ягой сам разберусь.       Безумно тянуло спросить, чем же был так занят, что до сих пор не разобрался, но вовремя успела прикусить себе язык. Пусть сами между собой разбираются. Не мальчик уже.       — Ладно, —бросила в ответ как можно равнодушнее. — Сам со своей любовницей разбирайся, так уж и быть, лезть не стану.       Почему мне не все равно? Вопреки логике, каждое упоминание Ядвиги Петровны царапало в глубине души. Почему он так остро реагирует на любое упоминание о ней? Почему не пошлет куда подальше?       — Она не моя любовница.       А вот тут же интереснее. Неужели гордая ведьма его отвергла? Не может быть такого. Кощей всегда был дамским угодником и, на моей памяти, ни одна барышня ещё ему не отказала.       Непростая штука попалась. Нужно будет попробовать поднять местные архивы, узнать, откуда она такая взялась на нашу голову.       Хотя у меня было одно единственное объяснение такого повышенного интереса и терпимости к ведьме. Слишком уж рыжая шевелюра напоминала Её Величество королеву Елену. Неужели беглая принцесса? Тогда всё становится намного проще. Но, с другой стороны, рыжих много. Мало ли с кем могли спутаться её предки.       — Мне безразлично, — нагло вру. — Нужно придумать, как её успокоить. Если ведьма продолжит мешать, то мы сильно рискуем провалить дело.       — Сам разберусь, — сквозь зубы прошипел брат. — Последний раз говорю: сунешься к моей Яге, на помощь можешь не рассчитывать.       Больно. Он знал все болевые точки. До слез впилась ногтями в ладони, чтобы хоть как-то заглушить душащую обиду.       Почему его забота о ком-то другом так задевает? Куда подевалось ледяное хладнокровие и пофигизм на запущенной стадии?!       Чувства делают нас слабыми, заставляют поддаваться минутным слабостям…       Моя слабость сейчас где-то долго и мучительно дохнет. Яд уже наверняка добрался до сердца. Осталось совсем немного, и этот кошмар закончится. Все снова будет как раньше.       Просто нужно немного подождать. Время — лучшее лекарство. Раны затянутся, а уродливые шрамы останутся вечным напоминанием о совершенной глупости.       Это будет потом. А сейчас мне жутко и страшно. Страшно настолько, что хочется забиться в самый темный угол души и больше не вылезать. Не слышать и не видеть ничего.       Помнится, у царя Соломона было кольцо с гравировкой «и это пройдет». Стоит прислушаться, сжать зубы. Идти вперед, только вперед, наплевав на собственную гордость.       Не знаю, сколько мы так бродили. Омут воспоминаний затянул насколько глубоко, что я уже не обращала внимание на стертые в кровь ноги и грязную одежду. А за теплый душ и махровое полотенце можно было вполне продать душу. Хотелось есть и спать.       От слабости кружилась голова. Перед глазами плыли темные пятна, не слушались ноги. Не поддержи меня вовремя Кощей, точно бы разбила нос об очередную скользкую кочку.       — Как думаешь, нас будут искать? — не то чтобы я верила в человечность ведьмы, но надеяться хотелось.       — Вряд ли, — с сомнением протянул он, — если только у Ядвиги не проснется совесть.       Собственно, с той же уверенностью можно было сказать «нет». Никому из сказочных не придет светлая мысль пойти искать мэра и его псевдоневесту. Не удивлюсь, если к вечеру устроят праздник на главной площади.        Идущий впереди Коша резко остановился, жестом приказывая последовать его примеру. Неподалеку в кустах что-то зашевелилось.       — Не проснется, — обрадовали из зарослей, а следом показалась сама болотная дева. — У Ядвиги Петровны такого богатства отродясь не было.       Красивая. Высокая, тонкая, будто тростинка, с глубокими, невероятно выразительными зелеными глазами в обрамлении черных пушистых ресниц. Нечистую в ней выдавала только зеленовато-бледная кожа.       Интересно другое: как такая красота в Мышкине могла превратиться в грязную оборванку? Неужели магия? Никаких маскировочный чар я на ней в нашу первую встречу не заметила.       — Кикимора? — в один голос выдали мы с братом, не веря своим глаза.       — Кикимора, — рассмеялась девушка. — Чай понял, каку красу потерял? Так ты не стесняйся, в ножки кидайся, авось прошу, приласкаю.       А у самой в глазах веселые огоньки зажглись. Юмор у них, конечно, так себе, на любителя, каких поискать.       — Так что, хлопцы, заплутали? Может, подсобить чем? Вы мне поможете, а я, так уж и быть, вам дорожку верную укажу.       Желания помогать болотной царице не было никакого. У нечисти с совестью тоже проблемы. Наобещают с три короба, а потом выполнять откажутся. Знаем мы таких. Тут гарантии нужны.       — А чем помочь? — за спрос денег не берут, может, повезет, и эта царица наглеть сильно не станет.       Кикимора добродушно улыбнулась и, захлопав в ладоши, затараторила:       — Так это-с, крышу подлатать. Там делов всего на пару часов. А я вас не обижу: чаем напою, накормлю, гостинцев в дорожку дам.       В принципе, звучит не так уж страшно. Поможем деве болотной с крышей и свободны. Так ещё и накормят. Не знаю, чем там кикиморы питаются, но это все же лучше, чем ничего.       Кощей по всей видимости пришел к тем же выводам. Коротко кивнул и, не говоря ни слова, протянул руку болотной царице. Та хитро улыбнулась, кокетливо пожимая широкую ладонь.       А дальше все как в сказке. Большой светлый терем со множеством комнат, банька, резное крыльцо и даже говорящий самовар на столе. Хозяйка терема то и дело подливала травяной отвар. Шутила и без конца смеялась, рассказывая истории о заплутавших царевичах.       Вместе с появлением хозяйки преобразилось болото. Оно больше не напоминало заброшенное логово чудовища, как-будто, дождавшись одобрения хозяйки, всё живое с интересом потянулось к незваным гостям. По заросшей мхом земле ползали диковинные светящиеся змей, а в воздухе кружились десятки светлячков.       Никогда бы не подумала, что захочу тут остаться. Тихо, спокойно, как-будто никогда не было шумного Мышкина. Тянуло в сон. Кикимора по-хозяйски выделила нам две комнаты на втором этаже, клятвенно заверив, что это ничуть её не стеснит. Мне казалось, я знаю её целую вечность.       Дни тянулись туманной чередой. В них не было начала и конца. Один похожий на другой и все они сливались в красочный калейдоскоп, утягивая все глубже же и глубже.       Мы собирали клюкву, сладкую осоку, варили варенье из морошки и черники. Вместе латали крышу и чинили крыльцо. А каждый вечер клятвенно обещали уйти с болота, но на утро все повторялось и так по кругу.       Где я? Дома. Кто я? Василиса. Все остальные вопросы казались ненужными и неправильными. Иногда мы говорили о прошлом. И тогда Кикимора хмурила брови, протягивая очередную чашку травяного отвара, и все печали снова забывались.       Не знаю, сколько времени прошло. День, неделя, а может целый год, но одним вечером идиллия болота разбилась на сотни маленьких кусочков.       — Ты совсем с ума сошла, дрянь болотная, — раздался хамоватый голос с улицы. — А ну-ка, выходи по добру по здорову, лягушка несчастная!       Не помня себя мы с братом одновременно выбежали из комнат. Ночь стояла теплая, светлая и в сумерках отчетливо был виден силуэт молодого мужчины.       — А ты, собственно, по какому праву? — взвизгнула Кикимора, и в голосе её послышались стальные нотки. — По чью душу пожаловал?       В одной ночной рубашке она казалась хрупкой веточкой рядом с ним. Неосторожное дыхание и того гляди сломается пополам.       — Ты дурной не прикидывайся! Знаешь ведь, за кем пришел.       Его голос показался смутно знакомым. Только сколько я не напрягала изуродованную память, вспомнить никак не могла.       — А я никого насильно не держала! — Кикимора метнула на него убийственный взгляд. — Все добровольно.       В душе зашевелился червь сомнения. Память услужливо подкинула пару размытых картинок из прошлого.       Кто я? Василиса Васильевна Премудрая. Где я? В сказочной дыре.       Болотная дрянь!       — Слушай сюда, нечисть зеленая, — между тем продолжал наш спаситель. — Отдавай волшебников по-хорошему. А не то я тебе тут такую сказку устрою, век не забудешь.       Я определенно знаю этого человека, только никак не могу вспомнить. Плохо.       — Ишь чего удумал! — Кикимора сорвалась на истерический писк. — Не отдам. Такие и по хозяйству сгодятся, и не скучно с ними. Волшебницу отдам. А Кощей, извиняй, самой нужен.       — Значит, не отдашь?       — Нет!       — Ну, не серчай тогда, — равнодушно ответил мужчина, набрав побольше воздуха в легкие.       Мгновение — и с его губ сорвался ослепляющий вихрь чистого пламени. Змей! Настоящий! Я раньше о таких только в книжках читала.       Огненное зарево взметнулось в воздух, упав на землю обжигающими искрами.       Вздох. Новый огненный шар взорвался в воздухе. На этот раз искры долетели до крыльца. Сухое дерево тут же оказалось в жарких объятьях пламени.       Мой порыв выбежать и помочь добить царевну, брат не оценил. Вместо того, чтобы пустить меня вершить праведный суд, жёстко перехватил за руку и силком потянул на улицу. Уже там, закрыв глаза прошептал неизвестное мне заклинание и огонь вспыхнул в разы сильнее.       Кикимора медленно осела на колени, обессилено хватая ртом воздух.       Бушующая внутри ярость стремительно угасала.       Торфяные пожары — страшная вещь. Ещё немного и они сожгут болото.       Я никогда не интересовалась сказочной нечистью ни в колледже, ни после него, как оказалось, очень зря. Единственное, что помнила с лекций Крив Кузьмича, так это только про важность болот в лесах. Именно Кикимора охраняла источник с живой и мертвой водой.       — Нет! — крикнула, срывая голос, и бросилась между болотной девой и загадочным гостем. — Вы убьете её! Без болота она погибнет! Остановитесь.       Меня никто не услышал. Эти двое слишком поглощены праведной местью, чтобы услышать. Кикимора дура, не спорю, но даже это не повод так жестоко уничтожать живое существо.       Наплевав на разъяренный окрик Кощея, я подбежала к хозяйке болота. Она уже давно покинула мир живых сто, а может двести лет назад, обратившись нежитью. Однако сейчас имела все шансы окончательно упокоиться.       У таких как она нет души, это знает каждый, тогда почему мое сердце разрывало неведомой силой? Почему чудится, будто ей больно? Ответов на эти вопросы у меня не было.       Тихо выругавшись, я решилась на отчаянный шаг. Дрожащими руками вытащила тонкий кинжал из ножен. Тело пронзило острой болью. Лезвие скользнуло по коже, оставляя за собой уродливый кроваво-красный след.       Кровь. Её много, кажется, я полоснула клинком по вене. Темно бордовые струйки устремились вниз по рукам, превращая землю под моими ногами в уродливое месиво.       Земля хлюпнула, упиваясь спасительной влагой. Огонь утих, и уже никакое заклинание не в силах было ему помочь.       — Василиса, если ты сейчас не сдохнешь, я убью тебя сам, — рявкнул кто-то, склонившись над моим полумертвым телом.       Темнота мягким покрывалом накрыла сознание, не давая возможности дослушать в каких подробностях и позах брат предлагает совокупляться родственникам по маменькиной линии