Любовь должна быть слепой, глухой и молчаливой

Оскар смотрел на Аннабель и не верил своим глазам. Он растерянно потрогал лицо, складки пижамы, словно хотел лишний раз убедиться, что это не сон или галлюцинация от лекарств. Но нет, Аннабель была реальна, она сидела прямо перед ним за столом, в все тех же солнцезащитных очках, повернув голову в его сторону. Некогда длинные светлые волосы были обрезаны и теперь еле касались плеч. Черная водолазка, черные брюки и темно-серое пальто - все это отличалось от образа светлой, яркой, улыбчивой девочки, каким Оскар запомнил Аннабель. В ее руках он заметил длинную белую трость и сразу же ужасающее осознание накрыло с головой - она не видит. - Ты здесь? - показала она жестами. - Да, - еле-еле смог выговорить он дрожащим голосом. Аннабель поджала свои тонкие губы, словно вот-вот была готова расплакаться, поднялась со стула, все также держа в одной руке трость, а другой сняла свои очки. Мутные глаза смотрели в сторону Оскара, но в тоже время словно сквозь него. Они не видели солнечного света, мягко проникающего в комнату, не видели самого Оскара, который с отчаянием смотрел ей в глаза, словно что-то пытался там отыскать. - Не хотела, чтобы ты видел меня такой. Такой жалкой, беспомощной. Не перебивай и слушай. Вернее, надеюсь, что ты слушаешь. Я была не права, когда заставила тебя выбирать, это было не честно, глупо и по-детски. Но я так боялась тебя потерять, с каждым днем ты становился от меня все дальше и дальше, а во мне образовывалась такая пустота, которую ничто не в силах было заполнить. Я не хочу, чтобы ты меня сейчас жалел, жалость - последнее, что мне сейчас нужно. Я хочу, чтобы ты меня понял. Я больше не злюсь на тебя, и надеюсь, мы сможем начать все сначала.  Слезы текли по ее щекам, она вытерла их ладошкой и Оскар увидел в ней всё ту же маленькую девочку, с которой он случайно встретился в оранжерее, ту девочку с лучезарной улыбкой, которая дарила ему поддержку и заботу, благодаря которой он смог пережить жизненные трудности. Ту девочку, которую он поклялся защищать ото всех, кто посмеет сделать ей больно. В сердце Оскара кольнуло. Он чувствовал, что не сдержал обещание, что не смог защитить ее от несправедливости и боли этого глупого мира, в котором им обоим приходится жить.  Радость и боль смешались внутри Оскара воедино, буря эмоций сметала все на своем пути, оставляя после себя смятение и грусть. Он так сильно тосковал по ней, и вот сейчас Аннабель стоит рядом, в той же комнате, в двух шагах от него, такая сильная и сломленная одновременно. Он так много хотел ей сказать. О том, что думал о ней каждый день с момента их последней встречи на концерте, о том, что не мог есть и спать, не мог нормально жить без нее. О том, что ему было бы достаточно одного короткого сообщения, что она в порядке, и он был бы безумно счастлив и больше не терзался бы тревогами. О том, что она до сих пор самый важный человек в его жизни, несмотря на долгое расставание, расстояние, его глухоту и ее слепоту, которые создали пропасть между ними.  - Оскар, мы все еще можем быть друзьями? - Да, - без раздумий произнес он. Аннабель улыбнулась сквозь слезы и беспомощно протянула к нему руки. - Обними меня. Ему не нужно было переводить просьбу, он все понял по выражению лица, понял за долю секунды. Он быстро подошел к девушке и крепко обнял.  Никто из них не знал, сколько точно прошло времени и как долго они обнимались, но им это было и не важно. Казалось, одни только эти объятья спустя долгое время разлуки могли исцелить израненное сердце каждого. В тишине время растянулось в вечность, и они наслаждались каждой секундой, проведенной в руках друг у друга.  Оскар высвободился из объятий и достал из нагрудного кармашка своей пижамы тот самый рисунок, который Артур нарисовал специально для него. Он протянул его Аннабель, она неуверенно взяла лист бумаги и начала проводить ими по своему изображению, словно пыталась с помощью рук увидеть каждый изгиб, каждую линию и каждую деталь. Она грустно улыбнулась, то ли Оскару, то ли своим мыслям, и протянула рисунок обратно, но он взял ее за руку и настойчиво вложил лист обратно, словно умоляя оставить его себе. Она кивнула, снова сложила рисунок и убрала его уже в свой карман. Затем она спросила то, чего он никак не ожидал. - Извини, можно я... Можно я потрогаю тебя? Сердце Оскара снова встрепенулось, испустило глухой удар и словно остановилось, дыхание перехватило. Он кивнул и ответил «Да». Аннабель снова улыбнулась, положила трость рядом со столом, подняла руки и начала неловко трогать его слегка волнистые волосы. Она аккуратно проводила по ним, гладя его по голове, ощупывала локоны, словно старалась запомнить каждую деталь и не упустить ничего важного. Затем ее руки переместились на лицо, она очерчивала линию скул, гладила нос и лоб, проводила руками по щекам с веснушками. Оскар стоял и не двигался, боясь даже дышать, боялся спугнуть, испортить этот момент и не хотел, чтобы она останавливалась.  Аннабель закончила трогать его лицо, неловко рассмеялась и сделала шаг назад. В эту секунду дверь открылась и появилась та самая женщина, которая и привела Оскара.  - Время вышло.   Аннабель вздохнула, надела очки, взяла трость и показала юноше жестами: - Мы еще увидимся. Я жду тебя. Оскар показал в ответ, хоть и знал, что она этого не сможет увидеть:   - Спасибо, что пришла. Ты мне очень дорога. Аннабель вышла из комнаты, и Оскар почувствовал себя самым счастливым и самым одиноким на свете человеком одновременно. Когда он вернулся обратно, Артур спросил его: - Ну как? Выглядишь странно. - Странно? - Ну да. Рассеянным что-ли. Словно ты не здесь. «Какое точное описание», подумал Оскар с грустной улыбкой на лице. В тот день, когда Артура выписали из больницы, Оскар почувствовал себя окончательно потерянным. Пусть они и были знакомы не так много времени, трудности жизни в больнице сильно сблизили их. Оскар не знал, будет ли их общение продолжаться вне больницы или же их жизненные пути разойдутся, но все же ему хотелось верить в лучшее. Дни медленно сменяли друг друга и были похожи один на другой. Время словно превратилось во что-то вязкое и густое, которое никак не хотело двигаться и словно застыло на месте. Сто двадцать пять шагов в длину, тридцать восемь в ширину. Двенадцать окон, пять дверей. Оскар словно еще больше сходил с ума от одиночества и скуки. Он не знал, когда точно его наконец выпишут, но был готов на все, чтобы поскорее вырваться оттуда и вернуться домой.  Так тянулись дни, пока в один момент во время утреннего обхода врач не сказал, что сегодня у Оскара последний день и он может уже собирать вещи. Так быстро он еще никогда и никуда не собирался. Но чем сильнее было ожидание, тем медленнее тянулось время. Белые палаты, белые коридоры, белые халаты врачей. Шаг, еще один, и еще. Дверь с замком, за ней - еще одна точно такая же. Выход. Палящее солнце ослепляет ярким светом. Оскар жмурится и прикрывает глаза рукой. Вдалеке он видит маму и бабушку, в руках у Лидии - коробка с тортом. Они радостно машут Оскару, но его взгляд блуждает в поиске совершенно другого человека. Тут он видит хрупкую фигуру Аннабель, стоящую слегка поодаль. Она все в тех же солнцезащитных очках и с белой тростью. Оскар улыбается, подбегает к ней и аккуратно дотрагивается до плеча. Она слегка вздрагивает и резко поднимает голову. - Оскар, это ты? - Я, - произносит юноша, широко улыбаясь. Аннабель, узнав его голос, улыбается в ответ. Они обнялись. Им не нужны были слова, чтобы общаться, они понимали все без них. Оскар хотел ей сказать, что если им придется всю жизнь провести в молчании, но вместе, он бы не раздумывая ни секунды согласился бы. Они научатся любить тишину так же сильно, как любят друг друга.