Любовь должна быть слепой, глухой и молчаливой

Разумеется, Оскар почувствовал, что бабушка вошла в комнату, но был так поглощен своими мыслями, что никак не отреагировал на это. - Оскар, я все могу объяснить... - попыталась оправдаться она, но было бесполезно. Он даже не взглянул на нее и не видел ее жестов. Он сидел на коленях перед коробкой, низко склонившись над ней и аккуратно проводя пальцами по спрятанным там вещам. Бабушка тихонько подошла к нему и осторожно дотронулась до его плеча. Он не шевелился, не смотрел не нее, словно кроме него и этой коробки ничего и никого в мире не существовало. Только когда она попыталась забрать ее у Оскара, он, будто очнувшись, взглянул на нее с нарастающей злостью. Оскар резко встал напротив бабушки и с вызовом посмотрел ей в глаза. Ему хотелось кричать, кидать стулья, разбивать стекла. И одновременно с этим ему хотелось забиться в самый дальний и темный угол комнаты, чтобы там его никто не трогал, и рыдать. - Почему ты скрыла это от меня? За что? - спросил он ее трясущимися от обиды руками. - Я не хотела, чтобы она снова причинила тебе боль, - ответила бабушка. - И поэтому ты решила спрятать от меня ее письма!? Я почти год писал ей. Писал и думал, что ей на меня все равно. Писал и думал, что она могла умереть, поэтому не отвечает мне… - Оскар, я сделала это... -Только не говори, что сделала это ради меня. Не смей. Ты сделала это ради себя. Ты не любишь ее и хотела, чтобы я тоже ее не любил! В комнате стояла оглушающая тишина, напряжение накалилось до предела. По щекам бабушки потекли слезы. Она вытерла их рукавом своего свитера, словно маленький ребенок. - Оскар, я просто хотела защитить тебя. У тебя было... не самое лучшее детство, и это отчасти ее вина... - Мама одна растила меня. Если бы не отец и его дурацкая новая семья, ей было бы лучше, - жестами перебил он ее, но бабушка продолжила, словно не обратив на это внимания. - Я думала, что, отгородив тебя от общения с ней, я поступаю правильно. Но я понимаю, что это не честно... - Почему ты решила за меня, что лучше, а что нет? - … по отношению к тебе и ты имеешь полное право злиться. - Я итак злюсь! Хватит оправдываться и посмотри на меня. - Но и ты постарайся понять меня. Она запретила мне видеться с тобой, хотя понимала, какую боль мне это доставит. - Посмотри мне в глаза и скажи, что все это время врала мне! Дальше они продолжали одновременно показывать каждый свои жесты, не обращая внимания друг на друга. Из них двоих только Оскар не имел слуха, но в то мгновение они оба оказались глухи и не хотели услышать и понять друг друга. Так они и ругались в безмолвной тишине. Она рассказала ему все. Как часто бывает в таких историях, все испортили деньги. Именно они стали яблоком раздора. Семь лет назад они не смогли поделить имущество мужа бабушки, маминого отца. В итоге, после многочисленных судов, почти все досталось бабушке, а маме осталась лишь крохотная часть того наследства. В ответ на это она запретила даже приближаться к их дому и к Оскару. Они затаили друг на друга глубокую обиду, которая с годами только укоренилась и надолго засела в их душах. Бабушка рассказала, что не хотела этого ребенка, но не смогла заставить себя избавится от него. Сказала, что ей безумно стыдно, но это суровая правда и ее настоящие чувства. Даже когда она только родила свою дочь, маму Оскара, она отказалась брать ее на руки. А потом и вовсе наняла для нее няню, спихнув на ту всю ответственность за воспитание. Она не любила дочь, но всем сердцем полюбила внука, так что мама знала, какой удар нанести, чтобы было больнее всего. Оскар понимал, что проблема с деньгами была лишь поводом. Между ними всегда были холодные отношения, и та ситуация лишь обнажила уже давно имеющиеся у каждой раны на сердце. Но это не было оправданием ее поступка. При чем тут он? Почему он должен выбирать? Получилось так, словно Оскар был не сыном и внуком, а лишь разменной монетой в их давно продолжавшейся холодной войне. Они вдруг остановились и в тишине смотрели друг на друга, будто у них одновременно закончились жесты, чтобы выразить все свои чувства словами. Оскар взял коробку с письмами и быстро вышел из комнаты. Бабушка не пыталась его остановить. Когда он ушел, она дала волю эмоциям, села на кровать и тихонечко заплакала, зажав рот рукой. Оскар закрылся в своей комнате и с нетерпением вытряхнул из коробки все письма. Их было бесчисленное множество, они почти заполнили весь пол. Их было намного больше, чем он отправлял ей. Сначала он пытался разложить их в правильной последовательности, как она их присылала, но скоро это его сильно утомило, и он начал читать вразнобой, какое первым попадется под руки. Она рассказывала ему о больнице и своем распорядке дня. Подъем в семь, завтрак (причем отвратительный, поэтому она часто пропускала его), прием лекарств, трудовая терапия, заключавшаяся в ухаживании за садиком на заднем дворе, работе в столовой или мытье коридоров, обед, снова прием лекарств, свободное время, ужин, прием лекарств, отбой в девять вечера. Как она призналась в другом письме самым невыносимым было для нее свободное время - тогда она оставалась наедине со своими мыслями, сожалениями и давящим чувством вины. Она перечитала всю местную библиотеку, довольно скромную, читала даже любовные романы, которые ненавидела всей душой. Она знала каждый уголок больницы, настолько ее одолевала скука. Длина главного коридора - сто тридцать пять шагов, ширина - двадцать восемь. Размер палаты - десять на семь шагов. Мама рассказала, что на ночь ее первое время привязывали к кровати, ведь все знали, что она попала туда, потому что попыталась сделать с собой нечто ужасное. В палате кроме нее была одинокая старушка, которая не занималась трудотерапией, и проводила почти все свободное время, лежа привязанной к кровати (даже днем) и в бреду крича на маму, что она якобы знает ее и что той должно быть стыдно за какое-то предательство. Она ненавидела эту старуху и даже просила перевести ее в другую палату, но врачи каждый раз равнодушно отвечали, что это не их проблема. В каждом письме она благодарила Оскара за то, что он не забывает о ней. Его письма стали ее окном в реальный мир, который кипел за стенами больницы. Время же в лечебнице будто остановилось. Она не сопротивлялась лечению, наоборот, говорила, что лекарства улучшили ее сон, избавили от тревоги. Недостаток был в том, что ее чувства притупились. Однако больше всего ей хотелось лишь одного - чтобы ее выслушали. Не ее симптомы и побочные действия от лекарств, не состояние ее здоровья. Ей хотелось простого человеческого общения. Чувство одиночества словно пожирало ее изнутри. Оскар узнал в этом себя. Он читал одно письмо за другим, жадно всматриваясь в строчки. Вдруг ему попалось письмо, отличавшееся от других - на нем был другой адрес. «Здравствуй, Оскар. Пишу тебе снова и снова в надежде быть услышанной. Моя мама, твоя бабушка, написала, что ты не хочешь меня видеть. Ты не отвечаешь на мои письма уже два года, и я не виню тебя. Наоборот, я пойму, если ты никогда меня не простишь. Не думаю, что сама смогу себя когда-нибудь простить за то, какую боль я тебе причинила. Возможно, твоя бабушка права. Я не смогла должным образом о тебе позаботиться, и тебе будет лучше без меня. Прости, что не стала хорошей матерью... Если ты действительно этого хочешь, я навсегда оставлю все попытки связаться с тобой. Это мое последнее письмо, обещаю тебе. Я не буду вмешиваться в твою жизнь, но я хочу сказать напоследок, что искренне рада, что ты нашел новых друзей, хорошо учишься и радуешься каждому дню... Если вдруг когда-нибудь захочешь увидеться, то мой адрес ты найдешь на конверте. Я переехала туда месяц назад. Знай, ты всегда можешь ко мне обратиться, и я всегда тебе помогу, какой бы серьезной не была твоя проблема. Люблю тебя всем своим израненным сердцем. Твоя мама.» Оскар впервые за два года заплакал.