Свой выбор (1 и 2 части)

      Луна ни капельки не удивилась, услышав позади торопливые шаги. Любопытство Джинни было столь сильнО, что рыженькая девочка обогнала на лестнице хозяйку дома и жадно уставилась на небольшой сверток, прикрепленный к лапке горделиво распушившегося филина. - Привет, Барроу, - с улыбкой сказала Луна и ласково погладила птицу по пятнистой грудке. – Ты что-то принес мне от своего хозяина? Филин утвердительно ухнул и приподнял лапу, позволяя девочке развязать узел на креплении. - Останешься? У меня где-то были твои любимые галеты… - не дожидаясь ответа, Луна, зажав сверток под мышкой, направилась к буфету. – Сэр Фрэнсис их почему-то совершенно не ест. - Может, сначала развернешь подарок? – нетерпеливо предложила мисс Уизли. - Сейчас… - не стала спорить Луна, но и поиски не прекратила. Галеты нашлись несколько минут спустя. Кто-то, то ли отец, то ли домовик, зачем-то засунул жестяную коробку с ними на самый верх, за банки с крупами и чаем. Эти галеты мисс Лавгуд вместе с домовиком Бакси приготовила несколько месяцев назад. Луна часто этим занималась и даже пыталась все делать сама, но эльф наотрез отказался подпускать хозяйку к посуде и плите. Так что девочке оставалось только выбирать рецепт и руководить процессом. И в этот раз она в последний момент, отвлекшись, сунула домовику пакет не с вяленым мясом, а с сушеными сливами. Галеты вышли оранжевые, с торчащими тут и там кусочками слив-цепеллин, и пахли чуть терпко, с кислинкой, как чатни. Сэр Фрэнсис эти галеты есть отказывался и презрительно отворачивался всякий раз, стоило Луне подступиться к птице с угощением. Филин Гарри к сомнительному лакомству отнесся более благосклонно, хотя после всегда с жадностью припадал к плошке с водой. Но больше всего печенье понравилось мистеру Магнуссону, новому деловому партнеру мистера Лавгуда. Никто не собирался подсовывать шведу совиные галеты. Мистер Лавгуд просто отвлекся на разговор и составил на поднос с чайником и чашками все, что хоть сколько-то напоминало еду. Йен Магнуссон также не заподозрил неладного и долго нахваливал необычное угощение. И только Бакси беззвучно выкручивал себе уши, пока Луна, ни о чем не подозревая, в своей комнате писала очередное письмо Гарри Поттеру. Барроу смиренно принял от девочки продолговатое печенье и перелетел на перила винтовой лестницы. - Ну что там? – едва не притопывая от нетерпения, воскликнула Джинни. Луна отстраненно улыбнулась ей, присела на стул у обеденного стола и осторожно развернула серебристо-синюю упаковочную бумагу. Под ней обнаружился обитый синим же бархатом прямоугольный футляр. - Это что, украшение? – опешила рыженькая девочка. На ее скулах выступили некрасивые красноватые пятна, веснушки стали заметнее. Луна пожала плечами, нажала на кнопку запора и подняла крышку. Изнутри коробочку покрывал синий атлас, оттеняя содержимое. Сочетание оттенков так понравилось блондинке, что ей даже почудился запах соли и йода, а в ушах зазвучал шелест прибоя. Когда мама была жива, Лавгуды как-то поехали на большую конференцию в Грецию. Луну мало интересовали дела родителей, но ей пообещали экскурсию на остров Санторини, и девочка с нетерпением ждала встречи с одним из самых волшебных мест на земле. Отец также горел нетерпением, ведь именно этот бело-голубой островок и у магглов, и у магов считался единственным оставшимся осколком легендарной Атлантиды. Но прибыв на место, Луна потеряла всякий интерес к загадкам истории. Ее покорил белый муравейник домов с синими и голубыми крышами, яркая зелень травы на склонах и глубокая синева моря. С рассвета и до заката девочка следовала за вдохновением, пытаясь перенести на бумагу, пергамент и холст всю палитру этого места и в бессилии роняя карандаши, цветные мелки и кисти. Санторини покорял, манил, околдовывал, но не давался. Остров не желал быть запечатленным. Он не хотел, чтобы Луна унесла часть его с собой. Но она попыталась. И потом, уже дома, вместе с мамой расписала стену кухни рядом с кладовкой всеми красками моря, переплетая бирюзовую зелень с черничной синевой. Но уголок за лестницей не ожил. Так и остался лишь яркой краской на штукатурке. Санторини оставил свои тайны при себе, маня вернуться на белые улицы снова. - Кто-то решил подшутить над тобой? – спросила Джинни и хмыкнула. – Что это такое? - Это? – взглянув на знакомую, переспросила Луна и улыбнулась. – Это амулет. Он защищает от нарглов. На атласе покоились две нити из неровных бусинок синего речного жемчуга, на каждой из которых была тонко выцарапана руна. Руны складывались в цепочки. И хоть мисс Лавгуд не знала этих символов, она верила, что Гарри не создал для нее ничего опасного. А в качестве кулона на эти нити была подвешена самая обычная пробка от сливочного пива. Ровно такую же Луна носила на шее на обычном черном кожаном шнурке. Джинни пробормотала что-то неразборчивое, но Луна ее не слушала. Девочка сунула руку под атласную подушечку, нащупывая сложенный вдвое кусок пергамента. Прочтя короткий текст, блондинка расплылась в широкой улыбке и внимательнее присмотрелась к подвеске. Пробка крепилась на довольно толстый серебряный штырек, сверху и снизу ее зажимали стопоры в виде цветков с семью лепестками. Нижний цветок, полностью серебряный, не двигался, а верхний оказался двухслойным: один из серебра с вырезанным лепестком-окошком, а под ним второй - латунный с разноцветной глазурью в каждом чеканном лепестке. Верхняя часть кулона двигалась при проворачивании пробки, в прорези сменялся цвет лепестка и слышался крошечный щелчок. - Швеция, - произнесла Луна пароль – и прямо ей на колени мягко спланировал еще один сверток, но уже из золотисто-оранжевой бумаги. - Тайник? – удивилась Джинни, успевшая потерять интерес к странному подарку и уже снова гремевшая чайником. Луна не ответила. Ей совершенно не хотелось делиться со знакомой содержимым записки Гарри. Подвеска была своеобразной версией емкости с чарами расширения пространства, но хранилищ в кулоне было целых семь. Судя по записке, Луну ждало по одному подарку на каждую из стран, которые они с отцом планировали посетить. В дальнейшем девочка могла повторно использовать хранилище, выбрав другой пароль (общий или для каждого хранилища свой) и помня о не самой большой вместимости каждого отделения. - Что там? – спросила мисс Уизли, едва не вырывая сверток из рук Луны. - Луна, мне нужно… - взбежав по лесенке из подвала, начал было мистер Лавгуд, но прервался, заметив Джинни. – О, мисс Уизли! - Добрый день, - пискнула рыженькая девочка. - Папочка, застегни сюртук, - попросила Луна и, перехватив сверток поудобнее, подошла к отцу. Все почему-то считали Ксенофилиуса Лавгуда рассеянным чудаковатым волшебником, сторонящимся людей. Ни сам мистер Лавгуд, ни его дочь не спешили никого ни в чем разубеждать. Мама часто повторяла дочери, что люди странные создания, готовые искренне верить в домыслы и отрицать правду, даже если та прямо перед ними. Так что кому-то что-то доказывать – неблагодарное дело. Да, мистер Лавгуд был немного рассеянным человеком, способным уйти из дома в разных туфлях или даже в домашних тапочках, если его занимала какая-то новая идея или интересная мысль. Но в работе он оставался удивительно скрупулезным и дотошным человеком с большой выдумкой и фантазией. Вряд ли бы в ином случае он мог столько лет издавать журнал, пользовавшийся пусть небольшим, но стабильным интересом читателей. Ксено Лавгуд много путешествовал, вел бурную переписку с различными исследователями, путешественниками, зоологами, гербологами, журналистами и просто энтузиастами. Он сам писал статьи, заказывал их или включал в макет будущего журнала работы вольных авторов, присылавших ему письма. Он сотрудничал с молодыми изобретателями и художниками, щедро платил колдофотографам. Он отдавал и отдавал своему детищу – журналу «Придира» - почти все время и самого себя. И не его вина, что в магической Британии небольшое развлекательно-познавательное издание не оценили по достоинству. Зато оценили в некоторых других странах. Шведский издатель Йен Магнуссон потратил целый год на уговоры, прежде чем отец Луны согласился наладить выпуск «Придиры» в магической Скандинавии. Соблазнило волшебника отсутствие какой-либо цензуры и необычный формат, предложенный издателем. И уже сейчас к осеннему старту готовился первый выпуск в виде солидного толстого издания с самыми интересными статьями и лучшими иллюстрациями. Мистер Магнуссон сокрушался, что новые печатные станки с особой функцией печати зачарованного на три языка текста слишком дороги, но в будущем планировал их приобрести. Пока же журнал собирались отпечатать двусторонним: на шведском и норвежском языках, а в дальнейшем печатать новые выпуски раз в три месяца. О будущем успехе мистера Лавгуда мало кто знал в магической Британии. Сам он рассказал разве что тем авторам, чьи статьи лично перевел на шведский и кого работники Йена Магнуссона переводили сейчас на норвежский. А Луна поделилась только с Гарри, зная, что дальше него не уйдет. - Луна, ты уже собралась? – позволяя дочери поправить перепутанные пуговки на жилетке и застегнуть сюртук, уточнил мистер Лавгуд, глядя при этом на Джинни. - Почти, папочка, - заверила девочка. Джинни дернулась под пронизывающим взглядом исподлобья светловолосого волшебника и нервно заявила: - Я что-то засиделась. Меня ведь дома ждут! Не успела Луна и глазом моргнуть, а седьмой Уизли в домике на холме как и не бывало. - Она не донимала тебя? – очень серьезно взглянув на дочь, уточнил мистер Лавгуд. - Папочка, это было очень давно… - миролюбиво улыбнулась волшебнику девочка. - Но эта девочка ни капельки не изменилась, - напомнил мужчина. - Она повзрослела, - напомнила Луна. – И мозгошмыгов стало меньше. Волшебник с грустью взглянул на дочь, покачал головой и направился к выходу. Уже на пороге, глядя на то, как девочка бежит вверх по лестнице, он тихо заметил: - Мозгошмыгов мисс Уизли не стало меньше, просто самые умные и сильные съели остальных. И вскоре ты отправишься туда, где будет много подобных людей. И хуже – детей… О переписке дочери с Гарри Поттером мистер Лавгуд узнал почти сразу. Луна никогда ничего не скрывала от отца. И столь известный друг по переписке вызывал у волшебника много сомнений, пусть запрещать дочери что-либо мужчина не планировал. - Я не смогу защитить ее, - признал Ксено очевидное. – Ах, Пандора, как мне не хватает тебя сейчас. Ты всегда знала все ответы. - Не переживай, папочка, - свесившись вниз со второго этажа так, что мистер Лавгуд видел только волосы, лоб и глаза дочери, сказала Луна, и мистер Лавгуд вздрогнул. - Луна… - Тебе пора. - Да… Да! – чуть рассеянно ответил волшебник и поспешил прочь. Луна вернулась в нормальное положение и, поднявшись, отряхнула коленки. Вернувшись в свою комнату, девочка танцующей походкой приблизилась к окну, откуда было хорошо видно, как Джинни нога за ногу плетется по размокшей тропке. Из-под ботинок девочки в разные стороны разлетались комочки земли, травинки и отскакивали в сторону лягушки. Пожалев миссис Уизли, которой предстоит избавляться от грязи и стирать одежду дочери, блондинка присела на подоконник и осторожно разорвала бумагу. Блеснуло что-то оранжевое – и секунду спустя в руках девочки оказалась книга. С обложки навстречу Луне шагала смешная рыженькая девчушка в латаном платье. Разные чулки, порванные ботинки, но девочку, похоже, это совершенно не волновало. Маленькая Пиппиулыбалась всем и готова была обнять целый мир. - Это же история той маггловской писательницы, о которой рассказывал мистер Магнуссон! – вспомнила Луна и улыбнулась, прежде чем открыть книгу. Она любила маггловские сказки, отец из поездок нередко привозил ей красивые издания, так что на полках девочки уже подобралась небольшая коллекция. Но пока там не было ни одной книги шведских писателей, а эта была еще и на английском, так что у Луны появилась возможность не только рассматривать иллюстрации и слушать краткий пересказ, но и за чтением по-настоящему погрузиться в выдуманный мир. И теперь юная волшебница с нетерпением ждала, что же ей выпадет в следующий раз.