Свой выбор (1 и 2 части)

      Силы восполнялись очень и очень медленно. Гарри невольно вспоминал свои эксперименты в магии, которые проводил когда-то в доме Дурслей. Тот период казался очень далеким, а он сам себе из того времени — глупым маленьким ребенком. Сейчас он хотя бы потратился осознанно и с пользой, а не по неопытности и из любопытства. Теперь Поттер мог колдовать лишь по мелочи. Да и такие действия сильно выматывали, а потому подросток старался вообще не использовать магию без особой нужды. И у него получалось, а эльфы, предугадывая желания, гасили и зажигали свет, передвигали предметы и делали многое и многое другое, позволяя Гарри меньше переживать о случившемся. Так что с утра и до ночи Поттер мог ни разу не вспомнить о том, что прямо сейчас его личный магический резерв совсем не напоминает сияющее маленькое солнышко. К тому же юному волшебнику было чем себя занять. Гарри вставал поздно утром, позволяя себе высыпаться на каникулах, плотно завтракал, потом навещал леди Блэк. Женщина почти все время спала. Сметвик, являвшийся в Поттер-мэнор раз в день, обычно вечером, называл этот сон магическим, целительным и прогнозировал, что, даже со всеми нужными зельями и необходимыми Вальбурге Блэк артефактами, едва ли волшебница сможет оставаться в бодрствующем состоянии более часа в сутки в ближайшие полгода-год. — Нет ничего удивительного, — говорил целитель после того, как заканчивал все процедуры и убеждался, что домовик Блэков исполняет указания в точности. — Сколько Вал жила на одной магии? Поразительно уже то, что выжила. Мы, волшебники, живучи. Но не бессмертны. Дальше Сметвик обычно вступал на тропу предположений, с каждым разом все больше и больше склоняясь к тому, что в роду Блэков таки встречались магики, и именно наследие магической расы позволило леди Блэк существовать без пищи и воды столько времени, лишь за счет чистой энергии. — Волшебники почти ничего не знают о магиках, — продолжал Гиппократ то и дело. — Когда-то в древние времена волшебники и магические разумные расы жили в мире, в магическом союзе равных. Но со временем волшебники стали считать себя выше остальных существ, хотя, по некоторым предположениям, без магиков волшебников вообще не было бы… В общем, зарвавшиеся волшебники отдалились от магических созданий, стали считать их зверьем, тварями. И тогда то ли сами волшебники стали забывать то, что знали о магиках, то ли магики стали скрывать подобные знания, не желая, чтобы волшебники этим воспользовались. Но теперь даже целителям мало что ведомо о возможностях волшебников, в крови которых есть примеси. Гарри тогда не стал раскрывать то, что знал о союзе с волшебными народами, о том, что некоторые семьи до сих пор помнят о договоре, в то время как остальные забыли. Это была не его тайна. Но зато он поговорил с бабушкой Дореей, которая могла что-то знать о наследии Блэков. И бабушка знала. То самое наследие берсерков, о котором Гарри уже выяснил, было лишь следствием давнего вливания крови разных созданий. — Темных тварей, как сказали бы сейчас, — кивая на невысказанный вопрос, с ухмылкой сообщила миссис Поттер. — А как ты думал? Блэки в давние времена были очень тщеславны. А еще воинственны. Взрывное сочетание! С таким выживание — штука сложная. И наши предки прибегали к любой возможности увеличить шанс нашего потомства на… На то, что род Блэк не исчезнет. Так что предки вступали в союзы с самыми разными созданиями. Не раз и не два. Я не могу сказать тебе, кто именно вошел в нашу семью сотни лет назад. Это не тайна. Я просто не знаю точно. Тогда это не скрывалось, но и не подчеркивалось. И никто не записывал где-либо данные. Разве что… на родовом гобелене, если увидишь имя чьего-нибудь супруга без фамилии, то знай — этот супруг не был волшебником. Гарри надеялся до завершения каникул еще раз побывать в Блэк-хаусе, так что изучение гобелена Блэков он внес в список ближайших и важных дел. Не то чтобы его так уж интересовали «примеси», как назвал это Гиппократ Сметвик, но изучение данной области могло дать интересные данные о наследовании магических способностей вообще, а эта тема очень занимала Поттера. Но пока даже сильнейшее любопытство не могло вынудить подростка рискнуть и сунуться в одичавший дом с почти пустым резервом. Так что Гарри завтракал, навещал леди Блэк, просматривал газеты и журналы, выискивая что-нибудь интересное, а потом по зимнему переходу отправлялся в мастерскую. Этот самый переход чем-то напоминал Деревянный мост между Двориком Часовой башни и Каменным кругом в Хогвартсе. Деревянная галерея со стрельчатыми оконными проемами вела из особняка прямо в мастерскую. Для того чтобы попасть в переход, нужно было особенным образом провернуть дверную ручку при выходе из любой комнаты в доме. Поттеры оказались до жути ленивыми людьми, готовыми изобрести своеобразный портал, но не преодолевать лишнее расстояние. И уж тем более им не хотелось зимой пробираться через наваленные во дворах сугробы, чтобы попасть в мастерскую. — Расчистка снега в саду? — едва не взбеленилась одна из прабабушек, услышав вопрос Гарри, когда ему рассказали о галерее. — Так может рассуждать лишь тот, кому все равно, что будет с садом! Какая у тебя отметка по Травологии? Разве вас не учат, что люди — маги! — не должны нарушать естественный ход вещей там, где это возможно? Толстый слой снега уберегает… Договорить прабабушке не дали другие портреты, за руки уведя пожилую даму куда-то за раму, откуда она могла лишь мычать. — Хаффлпафф! — объясняя все одним словом, воскликнул кто-то из дедушек, а Гарри не удержался и хохотнул. Поведение одной из леди Поттер очень напомнило ему Невилла, который, дай только волю, мог часами говорить о самой простой травинке, после чего создавалось впечатление, что прослушал монографию, согласно которой именно эта невнятная зеленая палка, листик, ветка, корень или что-то еще — спасение всего человечества от какой-нибудь хвори, царь цветов и бог земли. Трясись Лонгботтом над растениями еще немножко больше, он бы жил в теплицах. Удивительной особенностью деревянного перехода было то, что снаружи он никак не обнаруживался. Гарри несколько раз обошел особняк, пытаясь разыскать этот закрытый проход, но не увидел даже намека на него. Вид из арочных окон тоже не слишком помогал для ориентирования — за стеклом в разных частях галереи открывался свой вид: то на задний двор, то на сад, то на мастерскую, то и вовсе на дорожку перед Поттер-мэнором. Создавалось впечатление, что переход спрятан в складке пространства, а вид изнутри — дубликаты вида из разных окон особняка, взятые лишь для того, чтобы заполнить прорехи. Но Гарри прекрасно знал, что особняк и прилегающая территория и так расположены в складке пространства. Поттеры, видимо, многое могли сделать ради своих прихотей: в том числе разместить в мэноре, скрытом в пространстве, ещё пару пространственных складок, — пусть даже это было настолько сложным делом, что мало кто готов был заниматься этим без острой необходимости. В мастерской юный волшебник побывал еще в августе, но не решился как следует осмотреться. Тогда ему казалось, что он не готов даже приблизиться к одному из рабочих столов на надземном этаже, где располагалась мастерская артефактора, что уж говорить про подвальный этаж, полностью отданный под зельеварню. Мастерскую семья строила с большой любовью, не жалея денег и сил. Пусть помещения своими размерами, сложностью защитных плетений, помещенных в стены, полы и потолки еще на стадии закладки камней, кирпичей, укладки балок, и поражали, но все это терялось на фоне содержимого. Вдоль стен — как в мастерской артефактора, так и в зельеварне — стояли массивные шкафы, до отказа заполненные оборудованием, материалами, ингредиентами, редкими приспособлениями со всего света. Да что там! В зельеварне был отдельный шкаф редких ингредиентов под чарами вечной сохранности, где Гарри обнаружил даже флакон слез феникса. Еще более уникальное зрелище представляли собой рабочие столы. Длинные и широкие, вырезанные из камня, они были особенным образом испещрены значками и руническими символами. Имелись перепады высот, выемки под магические горелки, плиты, на которых можно было готовить огромные объемы зелий, требующих нагревания в течение многих и многих часов, а то и дней. Были и системы настраиваемого помешивания, и закрытые зоны с особо мощными вытяжками, и зона для ядовитых зелий или ингредиентов, позволявшая работать над приготовлением из-за особого зачарованного стекла, используя рукава-перчатки из драконьей кожи. А уж количеству котлов и материалов, из которых те были изготовлены, позавидовал бы самый удачливый коллекционер. Гарри боялся даже представить, что случится с его профессором зельеварения, если ему просто показать подвальный этаж мастерской в Поттер-мэноре. Мальчик опасался, что волшебника признают пропавшим без вести, ведь он наверняка не остановится, пока не осмотрит и не ощупает каждую вещь, каждый дюйм помещения, а это может занять месяцы! Сам Гарри по-новому взглянул уже на мастерскую артефактора, вернувшись домой после нескольких месяцев учебы. Все же летом он еще ничего не умел, а если что-то и делал, то скорее на интуиции, на чистой силе. Знания рода Певерелл и то, что он успел изучить по книгам, давали ему возможность подойти к артефакторике с более сложной, но гораздо более интересной стороны точных расчетов. В мастерской имелось все, чтобы изготовить любой возможный артефакт из любых доступных материалов. В любой возможной технике. В мастерской можно было самостоятельно обрабатывать драгоценные, полудрагоценные и поделочные камни, плавить металлы в специальных рунических кругах, прибегая к минимальному количеству защитных средств, и работать с чистой силой, создавая из нее готовые связки и конструкции, прежде чем заключить в какую-то оболочку. Гарри было жаль, что он пока слишком мало знает. Но ничего не мешало подростку со всем вниманием изучить полученный от Сметвика фиал с противоядием. Содержимое юного волшебника интересовало гораздо меньше формы. Поттера и до этого занимала область магических сплавов, позволяющая соединить несовместимые материалы, но ему все время попадалось лишь что-то слишком сложное для наглядного изучения, вроде мантии-невидимки. И вот в руках у него оказался фиал из магического сплава хрусталя, золота и янтаря. Соединение, созданное магами. Не самое качественное, недолговечное, но вполне подходящее для изучения в качестве учебного пособия. Подвинув специальные магические линзы поближе, Поттер поместил фиал в центр рунического круга, способного зафиксировать любой объект без лишних усилий, и извлек из кармашков жилетки, с которой почти не расставался, парочку своих собственных инструментов. — Ну-ка… — пробормотал себе под нос мальчик, дополнительно переходя на магическое зрение, хотя линзы и так позволяли все видеть достаточно отчетливо. — И как это работает? Пальцы юного артефактора подрагивали от нетерпения. * * * Улочки Литтл Уингинга постепенно засыпало снегом из нависших над пригородом темных низких туч. Белая пудра медленно покрывала хорошо вычищенную с утра Тисовую улицу. Уже отправились на работу отцы семейств, после праздничного выходного погрузившись в мир сводок, цифр, отчетов, планов и смет, их жены пока занимались домашними делами или делились со знакомыми последними новостями в телефонных разговорах, а потому никому не было дела до тоненькой сухонькой старушки, нарочито медленно бредущей мимо припорошенных снегом одинаковых домиков с аккуратными столбиками и низенькими оградками. Старушка была облачена в старое и сильно поеденное молью шерстяное пальто в крупную рыжую и коричневую клетку, из-под которого виднелся край выцветшего некогда темно-красного платья. Ветер то и дело дергал женщину за концы кое-как заправленного под пальто тощего шарфа с кисточками на концах, пытался сорвать темную шляпку с широкими полями, отороченными коротким темным мехом, завивал подол тонкого платья вокруг худых щиколоток в серых чулках. Снег налип на низкие каблуки стареньких лаковых туфель, промочил чулки возле пятки, набился под широкую выпуклую пряжку. За собой старушка тащила, оставляя на дороге темные следы от скрипучих колес, тачку с плетеной корзиной. Из корзины торчали упаковки кошачьего корма, чахлые перья зеленого лука и чуть помятая жестянка чая. Будь нынче дома Петунья Дурсль, она обязательно бы отметила, что упаковок с кормом меньше, чем обычно, а жестянку она уже пару раз видела в этой самой корзинке Арабеллы Фигг. Но Петуньи Дурсль, как и ее тучного мужа и не менее толстого сына, нынче не было дома. Все семейство еще перед Рождеством отправилось погостить к Марджери Дурсль, которая большую часть прошлого года провела в разъездах между Лондоном и Бирмингемом, а потому не могла погостить у родни в середине лета, как обычно. Будучи одним из довольно влиятельных членов кеннел-клуба Соединенного Королевства, сестра Вернона Дурсля вот уже десяток лет лоббировала организацию еще хоть одной выставки, кроме ежегодных мартовских «Крафтов», и наконец добилась хоть какого-то сдвига внутри старинного, существующего с 1873 года, кинологического клуба. И вовсю наращивала свой успех с лета и до зимы. Пока не было и речи о том, что новая выставка пройдет в ближайшие год-два, но хотя бы осенью 1996-го были все шансы провести новое мероприятие в Бирмингеме или даже в Лондоне. Арабелла Фигг об отлучке Дурслей узнала лишь перед Новым годом и теперь ежедневно прохаживалась по Тисовой улице, посматривая на окна дома №4. Те оставались затемненными как утром, так и днем, и вечером. Видимо, семейство решилось взять Гарри с собой. И хоть мальчика миссис Фигг ни разу не видела с самого конца июля, она не позволяла себе ни единого иного предположения. Еще раз взглянув на зашторенные окна дома Дурслей, пожилая сквибка медленно зашаркала дальше, невольно вздрогнув от неприятных воспоминаний августа. О том, что Гарри Поттер куда-то исчез, миссис Фигг узнала лишь через неделю после произошедшего. И узнала бы еще позже, ведь из-за сломанной ноги просидела дома несколько недель, если бы ее то и дело не навещал Дедалус. Именно он и обратил внимание Арабеллы на то, что розы Петуньи, ее гордость и отрада, выглядят не такими ухоженными, как всегда. И уже к следующему визиту Дингла было ясно, что юный Поттер куда-то делся, а Дурсли ведут себя так, будто ничего не случилось. Наоборот, семейство выглядело более чем счастливым и довольным. Если не считать ссоры между отцом и сыном Дурслями из-за того, что Дадли отказался мыть отцовскую машину бесплатно, как это всегда делал Гарри. Тогда Арабелла, только-только избавившаяся от гипса, довольно сильно перепугалась, сообразив, что мальчик исчез давно, а она никому об этом не сообщила. И пусть Дедалус обещал сохранить все в тайне и поискать Поттера, миссис Фигг еще долго тряслась, как лист осины, представляя себе лицо Альбуса, стоит тому узнать об оплошности женщины, которой он когда-то дал шанс доказать свою нужность и принял в ряды Ордена Феникса. Жизнь Арабеллы всегда была сложной. Будучи единственной дочерью в угасающем роду Флимонтов, Арабелла ни на что не надеялась с самых юных лет, хотя родители постоянно повторяли, что нет ничего ужасного в том, чтобы быть сквибом. И даже подыскали ей весьма достойного жениха, семья которого жила рядом с Флимонтами в Насыпном Нагорье. Но Арабелле претила роль послушной домохозяйки, слабой жены чистокровного волшебника, который рано или поздно начнет попрекать ее за отсутствие магии. А потом мисс Флимонт познакомилась с Аберфортом Дамблдором, который лет за десять или пятнадцать до этого перебрался в старый дом Дамблдоров из Годриковой Впадины. У них не случилось романа, как решили родные Арабеллы, вовсе нет. Но именно благодаря соседству с Аберфортом Арабелла познакомилась с его старшим братом. Наведываясь в Насыпное Нагорье, Альбус то и дело заговаривал с юной мисс Флимонт. После она познакомила его со своим женихом, Деннисом Фиггом, и уже они вместе то и дело беседовали со старшим Дамблдором. Тот даже захаживал к Флимонтам домой и был встречен весьма дружелюбно, хотя и не с распростертыми объятиями. Все складывалось более чем удачно, Арабелла ожидала свадьбы с волшебником, который разделял ее желание быть полезной магическому обществу, будущие молодые мистер и миссис Фигг выбирали дом в Насыпном Нагорье и поглядывали даже на пустые коттеджи в Годриковой Впадине, где, пусть и только летом, жил их рыжеволосый кумир. А потом случилась трагедия, перечеркнувшая все в жизни Арабеллы. Ее молодой супруг, лишь пять лет назад вступивший в ряды мракоборцев, погиб в Париже, в огне, вызванном Гриндевальдом. Супружеская жизнь Фиггов не продлилась и трех недель… Сквибке пришлось вернуться в дом родителей и каждый день терпеть порицание от старших Фиггов, винивших ее в смерти сына. Ведь это именно она, Арабелла, познакомила Денниса с Дамблдором, а тот настолько вдохновил молодого мага, что Фигг-младший выбрал стезю аврора. Но сама сквибка Альбуса ни в чем не винила. Он так и остался ее кумиром, пусть и перестал появляться в Насыпном Нагорье с того момента, как Аберфорт перебрался в Хогсмид. Но потом и Фигги, и Флимонты покинули этот мир. Жить в магической деревушке стало сложнее. Арабелла завела дома книззлов, ставших ее единственным источником дохода. Вот только давнее соседство с ее семьей не помешало другим волшебникам донести на нее в ДМП. Миссис Фигг обвинили в незаконном содержании более одного книззла и хулиганстве. От огромного штрафа тогда сквибку спас Дедалус, приятель Денниса. Дингл же рассказал о проблеме Арабеллы Альбусу. И тот помог. Даже предложил небольшое денежное содержание за услугу. Не будучи волшебницей и не изучая, как правильно ухаживать за магическими существами, Арабелла даже не подозревала, что только магглы не чуют запаха секрета книззлов. Для волшебников же это вещество в концентрации — самое настоящее зловоние, отдающее испорченной капустой. Как сквиб, сама миссис Фигг запах едва ощущала. Узнав обо всем, Арабелла Фигг долго корила себя и легко согласилась с предложением Альбуса перебраться в один маленький маггловский городок и там «приглядывать за одним юным волшебником». Юным волшебником оказался Гарри Поттер, и Арабелла почувствовала возвращение к старым временам, когда они с Деннисом что-то для кого-то значили. А некоторое количество галеонов лишь стимулировало вполне искреннее желание миссис Фигг быть полезной. И после десяти лет отважного служения и исполнения порученной миссии Арабелла настолько оплошала, что не могла найти слов, чтобы известить об этом Альбуса. И тогда они с Динглом решились немного подождать, ничего не говоря Дамблдору. И выдохнули с облегчением, когда в «Ежедневном пророке» в начале сентября вышла заметка о поступлении Гарри Поттера в Хогвартс. — Помалкивай, Ари, — советовал Дедалус. — И ты, и я имеем пусть немного, но вполне золотых и вполне звонких монет за то, что присматриваем за Поттером и его родственниками. Если Альбус узнает, вполне может лишить нас и этих скудных выплат. Уверена, что готова к этому? И миссис Фигг помалкивала. Тем более, Дамблдора не так уж и волновал юный Поттер, лишь бы оставался жив. Вот и сейчас, посверкивая слишком задорными для пожилой леди глазами по сторонам, Арабелла решила, что не будет писать Альбусу.