Свой выбор (1 и 2 части)

      От своей идеи посетить дом Блэков Гарри так и не отказался, хотя портреты ежедневно отговаривали его от подобной затеи. Но мальчик чувствовал, что должен это сделать. И сделать сейчас, а не летом или через год, когда уровень его магии станет выше. Перед осуществлением задуманного Поттер посетил поверенного и расспросил его еще раз. Пусть мальчик не сомневался, но было важно еще раз услышать от Ринготта, что Гарри открыт доступ в Блэк-хаус. Гоблин при встрече передал юному волшебнику кольцо-портал, внутрь которого был продет скрученный в трубочку пергамент. — Это портал и пароль, — пояснил поверенный. — Портал переносит не прямо к дому, а без пароля вы банально не увидите сам дом. Гарри читал о подобных скрывающих чарах. Это была одна из разновидностей Фиделиуса, но более сложная. Ключ-пароль от дома нельзя было передать устно. Только в виде записи. Записать же ключ мог только хранитель Фиделиуса, и этот ключ предназначался конкретному получателю. Даже другой человек, уже прочитавший ключ, не увидел бы на кусочке пергамента ни буквы. Более того, по желанию хранителя доступ мог быть отменен. Да так, что даже самый сильный волшебник напрочь забыл бы, где находится дом. Дом родителей Гарри, насколько он знал, не был защищен так же тщательно. Хранителю достаточно было просто назвать адрес любому или же привести постороннего лично. В дальнейшем человек всегда мог попасть в дом. Отменить доступ вышло бы лишь в случае полной переустановки чар. Разворачивая свиток с паролем, Гарри вспомнил отчет и невесело хмыкнул. Расследования по делу Поттеров не проводили. А потому никто не обратил внимания на то, что от момента появления Того-Кого-Нельзя-Называть возле дома Поттеров и до момента, когда Гарри оставили под дверью Дурслей, прошло всего каких-то пять-шесть часов. Согласно все тому же отчету, свидетельницей прихода Темного Лорда по чистой случайности стала Батильда Бэгшот. Точнее, она уловила сильное магическое волнение по соседству. А застать смогла лишь мечущегося рядом с домом Сириуса Блэка, прибывшего в Годрикову Впадину вскоре после ее обращения в Аврорат. А дальше события развивались столь стремительно, что создавалось впечатление, что кто-то заранее распланировал действия на случай нападения. Только этим можно было объяснить то, что авроры оказались на месте происшествия уже после того, как в доме побывали Питер Петтигрю, Сириус Блэк, Рубеус Хагрид, Альбус Дамблдор. Был еще кто-то, но его миссис Бэгшот не рассмотрела. И можно было бы посчитать, что все это лишь случайность, ряд случайных совпадений, но в отчете нашлось место и для пометки о том, что кошку, очень похожую на анимагический образ профессора МакГонагалл, видели поблизости от дома Дурслей целый день тридцать первого октября. Возникали вопросы и по поводу истории с разрушившимися чарами. На самом деле чары Фиделиуса все еще охраняли дом Поттеров, иначе его бы разнесли на сувениры за последние десять лет. Чары лишь слегка треснули, позволяя магам видеть дом. Но войти в него все еще могли только те, кому дал разрешение хранитель. А остаточный след говорил о том, что в доме в ту злополучную ночь побывало гораздо больше людей, чем допустимо в ситуации, когда семья опасается нападения. И хотя такого в отчете не было, память Певереллов подсказывала Гарри, что чары, стоявшие на доме Поттеров, можно было обойти. Видимо, кто-то так же об этом знал и самовольно включил в число осведомленных больше людей, чем предполагали Джеймс и Лили. «Площадь Гриммо, 12», — прочитал Гарри на клочке пергамента. В тот же миг записка вспыхнула синим пламенем и облетела холодным пеплом. Поттер даже не успел рассмотреть почерк и цвет чернил, лишь заметил, что надпись была весьма изящной. — Ну вот, — кивнул поверенный, — теперь вы сможете переместиться к дому и увидеть его. — Скажите, мистер Ринготт, а когда последний раз с вами связывалась Вальбурга Блэк? — решил задать еще один вопрос Гарри. — Довольно давно, — подтверждая то, что Поттер уже знал, ответил гоблин. — А что с финансами семьи? Кто-нибудь запрашивал какие-либо средства? На содержание дома, например? — По договору, лорд Поттер, в специальную шкатулку раз в квартал отправляется определенная сумма. Даже если деньги не вынимаются, назад они не возвращаются, остаются на той стороне. Изменения по данному договору не вносились последние двести лет. Последний же личный визит и снятие средств... - Поверенный заглянул в большую амбарную книгу. - Да, шесть с лишним лет назад леди Блэк снимала деньги с семейного счета, две тысячи галеонов. Гарри разочарованно кивнул. Ничего нового узнать не удалось. Домой мальчик вернулся вместе с Тинки, задумчиво вертя на пальце кольцо-портал. И с того дня все время посвящал планированию своего похода. Утром тридцать первого декабря мальчик встал очень рано и, заказав эльфам легкий, но сытный завтрак, отправился в душ. Весь этот день он спланировал тщательнее, чем любой из уже прожитых в своей жизни. Пусть Поттер и делал вид, что не слушает доводов портретов, но на самом деле ловил каждое их слово. А потому прекрасно понимал: Блэк-хаус — не то место, куда стоит соваться одиннадцатилетнему мальчику, почти не связанному с семьей Блэк. Древний и опасный, как темнейший из монстров, дом пытался перемолоть даже тех, кто получил приглашение, а уж чужака постарается сожрать еще на подходе. Но юный волшебник не допускал и мысли об отказе от затеи. — Тебе нужны артефакты! — в который раз повторила бабуля Юфимия, стоило Гарри выйти к столу. Юный волшебник лишь хмыкнул. Он и сам много об этом думал. И всякий раз приходил к выводу, что соваться в родовую крепость древнего и благородного семейства, обвешанный артефактами, как елка шариками — последняя глупость. А потому в столовую мальчик пришел, облаченный максимально просто: белая рубашка, удобные брюки, мягкие туфли. В руке Поттер нес жилетку, которую придумал для себя сам: мягкая кожа со специальной пропиткой, кармашки-держатели с чарами расширения пространства. Перед выходом нужно будет лишь нацепить поверх всего мантию. Из артефактов только палочка, кольцо лорда Поттера и набор инструментов артефактора. Есть не хотелось, но Гарри вдумчиво сжевал три булочки с шоколадной начинкой, немного сыра, яблоко, выпил кружку крепкого чая с молоком. В карман жилетки отправилась плитка шоколада, несколько сэндвичей и фляга, в которую Памкин перелил еще одну порцию чая. — Ну… я готов, — сказал Гарри портретам, хранившим гробовое молчание. — Гарри, но все же… — начал было дедушка Флимонт, но умолк, видя решительный взгляд внука. — Да. Мы поняли. Ты все же Поттер. А Поттеры не отступают. * * * Порт-ключ перенес Гарри в тень деревьев возле ограды по другую сторону от домов. Прохожие не обратили внимания на внезапное появление волшебника, и Поттер присмотрелся внимательнее, убеждаясь, что его переместило на тот единственный клочок асфальта, который давным-давно прикрыли чарами отвода глаз. Рисунок сильно выцвел, но пока еще держался. Стоило сделать шаг по направлению к домам, как кирпичи на стыке между домами 11 и 13 заскрежетали, завозились и прямо на глазах, как гармошка, фасады стали раздвигаться, впуская стену и окна еще одного дома. С архитектурной точки зрения дом 12 выглядел так же, как и соседние, но создавалось впечатление, что все эти годы его прятали не в складке пространства, а в сильно загрязненной илом реке: черный жирноватый налет покрывал кирпичи, стекла окон, на ступеньках лежал толстый слой грязи и даже кованую ограду облепляло что-то, похожее на водоросли. Гарри хмыкнул, переходя на магическое зрение. Цвет нитей, оплетавших строение, ему не понравился. Сам Поттер о таком не читал, но Певереллам уже доводилось сталкиваться с подобной реакцией магических домов. Когда слабела подпитка защиты, дом постепенно сжимал зону, которую эта защита могла охватить, уступая свои владения без боя. Дома, спрятанные в складках, страдали больше всего, ведь в таких местах активно паразитировало все, что любило дармовую магию. Глядя на фасад, Поттер уже сейчас мог без сомнений предположить, что внутри все еще хуже. И чем больше дом отдал, тем более наглые и опасные твари будут встречаться в доме по мере приближения к сердцу здания — ритуальному залу с родовым камнем. Сделав несколько глубоких вздохов, юный волшебник перешел улицу и поднялся по ступеням, на ходу расстегивая мантию и вынимая из кармашков жилетки свои инструменты. Сейчас полагаться приходилось лишь на интуицию и знания артефакторов из рода Певерелл. Спицей из серебра мальчик аккуратно проколол палец и тут же начал выплетать ею же сложный рисунок, попутно напитывая кровь магией, чтобы получился концентрат. Повинуясь его движениям, темно-красная жидкость не падала на загаженные ступеньки, а повисала в воздухе, плавно скользя по серебру и ложась в рисунок, как нить — стежок за стежком, петля за петлей. Когда прихотливая вязь из рун, линий и завитков была закончена, Гарри потоком воздуха оттолкнул ее от себя прямо в дверь — и рисунок тут же впечатался в дерево, прожигая его, как раскаленным клеймом в фут диаметром. Так входить не было необходимости, дом впустил бы Поттера и без подобных выкрутасов, но Гарри не хотелось в первые же секунды пережить нападение стаи пикси или других мелких вредителей. Именно поэтому он потратил время и «ударил» в своеобразный гонг, предупреждая и запугивая. Это не убережет от всех напастей, но избавит от большей части из них. Дверь распахнулась со скрипом. Внутрь тут же хлынул поток воздуха, сквозняком шевеля слой паутины на посеревших от пыли обоях. Шагнув вперед, Гарри поморщился — дом изнутри еще больше напоминал утопленника. Сырость, плесень, гарь. А еще тянуло набухшей от воды землей, будто Гарри стоял на краю свежей могилы в дождливый день. Передернув плечами, мальчик сменил серебряную спицу на собственную волшебную палочку, во вторую руку взял стилус с алмазным напылением — пусть он и не чувствовал реальной угрозы, но место ему с каждой секундой нравилось все меньше, и вошел в дом. На стенах сами собой зажглись газовые рожки. В их тусклом свете вздувшиеся обои придали длинному узкому коридору вид гигантской кишки какого-то зверя. Идя вперед, Поттер старался не касаться стен и предметов. С портретов на мальчика, не мигая и помалкивая, взирали чем-то разгневанные волшебники. Изображение каждого было подернуто тенью, будто на полотна накинули тончайший черный шелк. У поворота на лестницу в нише разместились подставка для зонтов, сделанная из ноги тролля, комод и зеркало в золоченой оправе. Амальгама вздулась и частично осыпалась, а чары, прежде державшиеся на зеркале, оборвались в нескольких местах, от чего в отражении коридор, лестница и дверь в кухню вытянулись и причудливо исказились. С секунду порассматривав свое вытянутое и перевернутое лицо, Гарри отвернулся и пристально взглянул вверх, оценивая состояние лестницы. Интуиция показывала, что искать ритуальный зал нужно в другом месте, так что мальчик решительно проследовал дальше по коридору, мимо кухни, смело углубляясь в непроглядную тьму, не освещенную газовыми рожками. Люмос на кончике палочки едва разгонял мглу. Та казалась живой и плотной, тянулась к рукам и лицу черными щупальцами ледяного тумана. От холодного дыхания сквозняка в затылок вставали дыбом волоски на коже, хотелось отступить, вернуться в более безопасное место, но Гарри только сильнее сжал палочку и медленно двинулся вперед. Юный волшебник подносил огонек Люмоса к стенам и видел все те же темно-зеленые в черноту обои с крупным золотистым рисунком, рожки светильников, рамы портретов, на которых сквозь тьму едва проступали фигуры и лица, напоминая больше призраков и монстров из кошмаров, чем людей. Редкие двери с ручками в виде змей не поддавались, хоть кусали мальчика за пальцы и недовольно шипели. Выслушивая оскорбления, Поттер шел дальше, шипя не хуже змеи из-за многочисленных ранок от укусов серебряных клыков, пока одна из дверей не поддалась, явив юному волшебнику черный провал и уходящие вниз ступени. — Подвал? — предположил Гарри и взмахнул волшебной палочкой, вычерчивая петлю: — Люмос Максима! И в этот миг ему на загривок свалилось что-то большое и холодное, обхватив шею и дернув за волосы. От неожиданности Гарри заорал и качнулся вперед. В свете Люмоса мелькнули длинные пальцы и огромные уши, а потом свет погас, и Поттер со своей внезапной ношей полетел вниз, в густую, как кисель, тьму.