Свой выбор (1 и 2 части)

«Северус…» Нервная дрожь пробила закутанного в темное одеяло человека, и он проснулся, вскинулся на кровати, судорожно всматриваясь перед собой. Пот струями скользил по его лицу, будто мужчину окатили водой. Длинные пальцы дрожали, холод пронзил тело ледяными иглами, причиняя боль. Через миг эти иглы добрались до сердца, и боль преобразилась, став в стократ сильнее любого Круцио. Зельевар сжался, пытаясь перетерпеть, но боль терзала не беззащитное тело, а слабую душу, в которой давно зияла дыра. — Северус! — внезапно услышал мужчина, и лишь теперь понял, где находится и что его кто-то зовет. Помянув Мерлина, его бороду, а также бессонницу одного старика, мужчина несколько раз глубоко вздохнул, сполз с кровати и, накинув на плечи черный бархатный халат, поплелся в гостиную. — Северус! — заметив зельевара в поле зрения, радостно произнес старик. Даже в пламени камина колокольчик в бороде волшебника задорно поблескивал. — Я уж думал, что тебя нет дома, мой мальчик. Северус Снейп, мастер зелий, декан Слизерина и преподаватель Зельеварения, недовольно скривился, глядя на директора, и молча опустился в широкое кресло у камина. Короткий взгляд на часы дал ему знать, что Дамблдор разбудил его в третьем часу ночи. Еще пять лет назад брюнет решил бы, что у старого волшебника имеется какое-то срочное дело, раз тот без угрызений совести прервал сон подчиненного, но ныне Северус знал Альбуса гораздо лучше и убедился, что директор уже много лет страдает бессонницей и отсутствием хоть крупицы такта. — Что случилось, директор? — окончательно успокоившись и затолкав собственные эмоции поглубже, холодно спросил Снейп, глядя на горящую голову в своем камине. — Северус, мальчик мой, я ведь просил тебя быть в школе и заняться подготовкой, — с мягким укором начал Альбус. — До занятий осталось всего две недели. Снейп промолчал, обсуждать эту тему ему хотелось меньше, чем любую другую. Зельевару и без того хватало проблем все последние десять лет. — Альбус, вам не кажется, что я и так делаю больше, чем должен? Для Северуса новый учебный год всегда начинался не 1 сентября, как у многих других учителей, и даже не за неделю до начала года, как у других деканов, а на следующий день после того, как студенты разъезжались по домам. Позволив себе один полноценный день отдыха, мужчина приступал к подготовке. Он спускался в свою личную лабораторию и водружал котлы на огонь. Ему предстояло сварить годичный запас зелий для Больничного крыла: успокаивающее, кроветворное, кровоостанавливающее, восстанавливающее, костерост, бодроперцовое — эти зелья он варил в первую очередь. И большими партиями в огромных котлах, чтобы хватило наполнить тысячи хрустальных и керамических флаконов разного размера. Дальше он готовил остальные лекарства: мази всевозможного назначения, смеси трав для успокаивающего чая, витаминное зелье, сложные противоядия, кучу косметических зелий и даже противозачаточное, на которое каждый год возникал нешуточный спрос, особенно в дни квиддичных матчей и перед экзаменами. Еще Снейп готовил то, что даже в списках Помфри шло под кодовым шифром: сложные восстанавливающие зелья, разные виды снотворного, зелье доверия, зелье правды. Все это хранилось в особой комнате самого зельевара, и он перепроверял за колдомедиком, чтобы то же самое зелье Сна-Без-Сновидений не выдавалось слишком часто одному и тому же студенту. Подготовка годичного запаса занимала у Северуса не меньше месяца. Порой он стоял над котлами и до конца августа, если его умудрялись отвлекать. Но Снейп смиренно отдавал свой законный отпуск этому занятию, зная, что в течение года у него просто не хватит времени на все необходимое, а дети не проникнутся ситуацией и продолжат болеть. В этом году Северус приступил к зельям на несколько дней позже. Да и другие учителя разъехались по домам с опозданием. И все из-за Дамблдора. Сначала директор устроил дополнительный педсовет по итогам года, где затронул тему поиска нового преподавателя Защиты. В тот день Северусу пришлось вновь выдержать несколько сочувственных взглядов и заверения Дамблдора, что тот никому другому не может доверить как пост декана Слизерина, так и пост преподавателя Зельеварения. После этого кое-кто из учителей привычно собрался в уютном кабинете Помоны, чтобы запить приторно сладкий чай директора парой рюмок ее фирменного бренди. Сам Снейп в эту маленькую компанию влился на второй год своего преподавания, когда профессор Спраут просто взяла его за локоть и привела к себе, не желая что-либо слушать. Тогда Снейп еще не чувствовал себя своим среди тех, кто когда-то его учил. Зельевар все еще ощущал себя зеленым студентом и пытался за непроницаемой маской скрыть неуверенность. Но, как оказалось, некоторые преподаватели в силу собственного опыта видят новичка насквозь. И видят, что ему нужна помощь. В первый раз на таких посиделках Северус жутко смущался и не представлял, чего ожидать. Он слишком хорошо знал, какие о нем ходят слухи, и опасался, что за закрытыми дверями маски спадут, что он ощутит осуждение профессоров в полной мере. Но потом оказалось, что добродушная Помона, не всегда и всем понятный Филиус, строгая с больными Поппи и молчаливая Ирма — милейшие люди. Они не осуждали его за прошлое, даже немного сочувствовали, будто Северус все еще был их студентом, совершившим всего-то глупый проступок. Постепенно эти люди и пара часов, проведенных в их компании, стали для Северуса отдушиной. Коллеги не стеснялись друг друга, не юлили и не хитрили. В них не было двойного дна, как в каждой фразе Дамблдора. Волшебники могли спокойно обсудить работу других, возникшие проблемы, сложных студентов и неудачные решения по учебной программе. И эта возможность выпустить пар помогала каждому. Но Северусу особенно. Лишь рядом с коллегами мужчина понял, что на него свалился груз, который не так-то просто утащить. Коллеги-деканы искренне ему сочувствовали и много хвалили за старание. А ведь в первое время Снейп и не осознавал, как тяжело ему приходится. Но в личной беседе Филиус Флитвик как-то отметил, что Северус делает для своих змеек гораздо больше, чем делал Слагхорн. И гораздо больше, чем Минерва сейчас — для своих львят. МакГонагалл учила и самого Снейпа. В школьные годы он искренне считал, что профессор Трансфигурации просто ненавидит слизеринцев и всегда подыгрывает своим гриффиндорцам. Но потом Снейп стал учить сам и обнаружил, что Минерва глуха не только к ученикам других факультетов, но и к своим собственным львам. Первый раз это случилось после происшествия с одной из студенток, едва не совершившей суицид на почве неуверенности в себе и травли со стороны однокурсников. Бороться с межфакультетным противостоянием у Северуса не выходило, но своих змеек зельевар приучал жить сплоченно, уважать друг друга. И сам внимательно следил за каждым своим студентом, перенимая навыки у Флитвика и Спраут. Забота о студентах отнимала силы и время. Среди года Северус просто не мог уделить должное внимание базовым лекарствам для Больничного крыла. Он должен был проводить занятия, проверять домашние работы, патрулировать коридоры, назначать и проводить отработки, сидеть на собраниях, участвовать в бесконечных чаепитиях Альбуса, встречаться с родителями, а кроме этого с пристальностью гончей отслеживать каждого своего студента с первого и до последнего курса. Лишь при тесном общении с другими учителями зельевар осознал, как много внимания уделяет детям. Снейп знал каждого. Знал привычки, страхи, внутренние взаимосвязи на курсе и на факультете. Он мог предугадать поведение почти каждого своего слизеринца, а потому умело пресекал очень многие шалости. Но чаще всего Северусу приходилось предотвращать кое-что гораздо хуже, а потом делать все, чтобы история не повредила ребенку. Он, не без поддержки Поппи Помфри, скрывал сложные случаи от родителей студентов, от попечителей, от директора. Договаривался с врачами в Мунго, брал консультации. И следил, следил, следил. При его бессоннице и почти постоянных кошмарах это приводило к тому, что Северус почти не спал. Особое бодрящее зелье, которое он варил для себя, позволяло не терять концентрации, но оборачивалось раздражительностью, которую зельевар порой не мог сдержать. Годы жизни в подобном режиме привели к тому, что профессор Снейп прослыл желчной и злобной Летучей Мышью из подземелий. Его заранее боялись первокурсники, недолюбливали все неумехи со второго по пятый курс, но почти боготворили шестикурсники и семикурсники, которые подходили к сдаче СОВов с должной ответственностью и вниманием к собственному будущему. Каждый из них знал, что придирчивый мастер зелий способен за два года натаскать студентов так, что дополнительный курс в любой академии покажется им развлечением и позволит без труда добиться успеха в жизни. Змейки своего декана побаивались, но уважали. Гриффиндорцы, в немалой степени из-за МакГонагалл, ненавидели. Вороны и барсучата, если только проявляли должную прилежность, преспокойно учились. А сам зельевар из года в год мечтал сменить род деятельности, раз уж клятва привязала его к школе, к директору, и хоть одно лето провести не над котлами. В этом году Снейпу вновь не повезло. Дамблдор лишь сочувственно поцокал и вновь напомнил, что хорошего мастера зелий найти гораздо труднее, чем учителя для ЗОТИ. Северус знал об этом, как никто другой. За годы преподавания он встретил меньше десятка студентов, которых смог порекомендовать как перспективных учеников и будущих мастеров. Но и по поводу Защиты мнение директора Снейп не разделял. Даже Филиус признал, что за последние два десятка лет этому предмету отводят все меньше внимания, а уровень подготовки студентов даже седьмого курса совершенно чудовищен. Об этом преподавателям в письмах особенно жестко напоминал ректор академии мракоборцев. Тамошним преподавателям приходилось заново натаскивать будущих авроров, навыки которых после школы годились разве что на борьбу с мелкими домашними вредителями, вот только соответствующий отдел в Министерстве и так был заполнен до отказа. А на этом внеплановом педсовете Альбус предложил и вовсе взять для обучения ЗОТИ первокурсников какую-то нелепую книжку, которую впору было подсовывать детям вместо букваря. И ладно бы это! Обсудив тему нового учителя, нового учебника и вынужденного сокращения бюджета, из-за чего и в новом учебном году мадам Хуч не видать новых метел для уроков полетов, директор сообщил преподавателям о том, что по просьбе одного своего знакомого собирается на время перенести в Хогвартс один уникальный предмет. Подробностей директор не озвучил, но озадачил многих преподавателей идеей придумать что-то для защиты. Язвительное замечание Снейпа о том, что ценную вещь лучше всего оставить ее хозяину или поместить под присмотр гоблинов, Дамблдор банально проигнорировал. Высказав свои пожелания, директор распустил учителей по домам, но попросил деканов вновь собраться ближе к концу июля, чтобы обговорить учебный план на новый год. Обычно этим занимались директор со своей заместительницей, на свое усмотрение тасуя уроки в расписании. Не ожидая ничего хорошего, Северус в этот день доварил очередную партию зелий, оставил охлаждаться и поднялся в башню директора. И попал на разговор, который и теперь, три недели спустя, отдавался у волшебника дрожью. Сведения о том, что почти все уроки его первокурсников в этом году будут совпадать с львятами, Снейп воспринял как неизбежность, хотя такая перемена очень его удивила. Для остальных курсов Минерва, как и в прежние годы, изыскала возможность соединить факультеты уже традиционными связками. В годы учебы самого Северуса Слизерин пересекался на занятиях с барсуками или воронами, что уберегало самого Снейпа от издевательств одной четверки гриффиндорцев еще и на уроках. Теперь же оказалось, что составить пары слизеринцы-рейвенкловцы или слизеринцы-хаффлпаффцы практически невозможно. Впервые за двадцать лет! Но эта новость не шла ни в какое сравнение с тем, что Дамблдор вздумал еще до начала учебного года обсудить новое поступление. А точнее, кое-кого, кого ждали в Хогвартсе в новом учебном году. Как только фамилия была произнесена, Минерва тут же расплылась в довольной улыбке, а Северус показательно скривился, как от зубной боли. — Так ли нужно уделять этому ребенку столько внимания? — почти выплюнул тогда Снейп. — Вы еще даже не знаете, какой он. — Уверена, он унаследовал все лучшее от своих родителей, — горделиво подбоченясь, заявила МакГонагалл. — Лили и Джеймс были лучшими учениками! — Ну… Я помню, Минерва, что Джеймс Поттер лишь где-то на пятом курсе немного взялся за ум, — с мягкой улыбкой пропищал Флитвик. — А до этого считался первым шалопаем всей школы. И его приятель, Сириус, лишь немного отставал от Поттера. — Да, дорогуша, — поддержала Спраут. — Я признаю, что Лили Эванс с самого первого курса была хорошей и умненькой девочкой, очень талантливой. Она на самом деле по праву была первой. Но вот Джеймс… Он значительно уступал в учебе Северусу. И даже твой же гриффиндорец, Люпин, обходил сына одного из самых достойных магических семейств. Минерва не нашлась с ответом, но решительно поджала губы и вздернула подбородок, всем видом давая понять, что мнение коллег ее не переубедит. Дамблдор, с минуту понаблюдав за деканами, мягко похлопал своего заместителя по руке и заверил: — Мальчик определенно будет отличным волшебником и украсит факультет Гриффиндор. МакГонагалл тут же расплылась в довольной улыбке, ее глаза блеснули слезами. — Письмо мистеру Поттеру уже готово, Альбус, — сообщила она. — Как и всем остальным детям, дни рождения которых приходятся на конец июля и август. Мне предстоит составить расписание и по возможности посетить всех магглорожденных хотя бы через неделю после получения письма. Я хотела бы навестить Гарри Поттера первым делом. Он ведь рос у своих родственников, магглов… Эта новость немного озадачила Снейпа. Он ничего не знал о мальчике и никогда им не интересовался, но почему-то предполагал, что ребенка передали под опеку кого-нибудь из волшебников. Поттер все же был не обычным ребенком, а Мальчиком-Который-Выжил и героем магического мира. Не верилось, что этого ребенка отправили к Петунье, а лишь она могла быть родственницей-магглой юного Поттера. — Не стоит, Минерва, — отмахнулся Дамблдор с улыбкой. — В этом нет необходимости. Я решил эту проблему. Ты встретишься с Гарри уже в школе. Слушая этот мягкий наставительный тон, Северус усомнился в собственных выводах. Складывалось ощущение, что директор намеревался лично встретиться с мальчишкой и собственноручно таскать за ним учебники по Косому переулку. Вряд ли с таким отношением Альбус поместил ребенка в плохие условия. Мальчишка наверняка все эти годы получал все самое лучшее, а то Дамблдор и вовсе сам его учил, чтобы золотой ребенок и в школе был золотым студентом. А магглы… Ну живет мальчишка у них, ну и что такого? Двухчасовая беседа о пустом тогда ужасно вымотала Северуса. Он разлил зелья по флаконам, но за новую и последнюю партию взялся через пару дней, позволив себе короткий отдых и несколько визитов в Запретный лес за редкими ингредиентами. Хагрид, сопровождавший зельевара в половине таких походов, и рассказал Снейпу о том, что ходил к Поттеру. Новость немало удивила Северуса, ведь никогда прежде к студенту не отправляли лесничего. Но допытываться Снейп не стал, ведь с его стороны это было бы слишком странным — интересоваться сыном ненавистного школьного знакомого. Сам же Хагрид ничего полезного не сообщил, лишь утирал бесконечные слезы и вынуждал Снейпа морщиться от упоминаний того, как сильно Гарри похож на своего отца. А потом, закончив с зельями, Северус направился к себе, в Тупик Прядильщиков, чтобы хоть немного восполнить силы перед учебным годом. Он даже на время отказался от бодрящих и снотворных зелий, хотя без них дурные сны тревожили мужчину почти каждую ночь. Но в родном доме чары глушили любые звуки и не было свидетелей, перед которыми зельевар мог предстать слабым и измученным видениями. Но и здесь его не оставили в покое. Альбус, будто чуя потребность Снейпа на время исчезнуть, явился к нему среди ночи по смехотворной причине. — Директор, в данный момент нет никакой необходимости в моей части защиты, если я правильно все понял, — хмуро прошипел Снейп, глядя на голову профессора в камине. — И уж тем более… нет никакой надобности тревожить меня по этому поводу среди ночи. — Мы должны обезопасить эту вещь, — убежденно сказал Дамблдор. Пусть он недавно и озвучил самым надежным преподавателям, что именно собрался спрятать в школе, но по каминной сети опасался произносить название вслух. — Тогда стоило оставить эту вашу… вещь в ячейке в Гринготтс, — жестко отрезал Северус. — Нет места более надежного, чем Хогвартс, — напомнил Дамблдор. «Для сохранности какого-то камешка — возможно, но вы уже сделали все, директор, чтобы из-за вашей задумки школа стала гораздо более опасной для школьников!» — мысленно рявкнул Снейп, но вслух ничего такого не сказал. — И ты нужен мне здесь, Северус, — проникновенно добавил Альбус, выждав небольшую паузу. Эти паузы, таинственность, игры словами бесили Снейпа еще со времен ученичества. И теперь, без убойной дозы бодрящего, вызывали особенно много раздражения. Лишь годы опыта позволяли волшебнику держать язык за зубами. — Вы могли сообщить мне об этом утром, директор, — напомнил Снейп очевидное. «Или дать своему карманному зельевару с Меткой хоть пару дней отдыха», — добавил мужчина про себя. — Мой мальчик, это важное дело, — настаивал Дамблдор. — Ты сам утверждал, что подготовка займет много времени. И сам жаловался, что у тебя не будет возможности уделить должное внимание моей просьбе среди года. «Просьбе? — про себя фыркнул Северус. — Вы сами себя обманываете, директор. Вы давным-давно раздаете мне приказы, а не просьбы». — Все, Альбус, мне надоело это обсуждать, — сдерживая эмоции, прошипел Снейп. — Если вы хотите получить результат, то дайте мне хоть раз выспаться. Иначе… Северус не договорил, взмахнул рукой, закрывая камин от вторжений, и поднялся из кресла. Для него не были секретом мотивы Великого и Светлого волшебника. Зельевар давно понял, что Дамблдор пытается держать его на коротком поводке, не давая ни жить, ни дышать свободно. Казалось бы, Непреложные Обеты и так сковывали Снейпа по рукам и ногам, но Альбусу, похоже, этого было мало. Будь его воля, он бы обвешал Северуса маячками и поселил в своем кабинете, чтобы тот уж точно не сбежал. Мужчина скривился от фантомного приступа изжоги, представив бесконечные чаепития с конфетами и печеньем. Вздохнув, он медленно поплелся в спальню, со стороны мало напоминая того величественного и сильного человека, которого видел каждый в коридорах школы. Наедине с собой Северус мог не таиться, не держать маску. Он даже вздохнул тяжело и устало, как будто ему было вдвое, а то и втрое больше лет, чем на самом деле.