Whispers in the Dark

Я закрыла глаза, но уснуть так и не смогла. Била крупная дрожь. Толстое одеяло лежало пластом снега. Холодным, тяжёлым, давящим. Под головой комкался сугроб подушки, простынь казалась гладким слоем январского льда. Хриплое дыхание часто прерывал громкий кашель. Котёнком сворачиваясь в тугой калачик, я хотела только одного – тепла. Но снежный груз постельного белья не грел, а Себастьяна рядом не было. Он ушёл? Почему? Не знаю, сколько времени прошло. Зачем-то выбралась из-под одеяла. Пошатываясь и цепляя локтями дверные проёмы, добралась до балкона. Несмотря на то, что он был застеклён, вечно открытые форточки сохраняли уличную температуру. Закрыв за собой дверь, и облокотившись на её внутреннюю сторону, с трудом удерживаясь на ногах, я прикурила сигарету. Почти каждая затяжка сопровождалась новым приступом кашля. Но я упорно подносила к губам, едва зажатый между двух пальцев фильтр. За окном расплывался серый городской пейзаж. Туман давно рассеялся и объекты за стеклом приобрели чёткие очертания. Странная погода. Неживая. Тихо и безветренно. Редкие мелкие белые хлопья медленно опускались на землю и исчезали. Первые снег? Рано. А может мне только чудится? Нет. Не чудится. Маленькие снежинки действительно падали с неба, кружась в своём первом и последнем вальсе, и умирали, касаясь асфальта. В воздухе их становилось всё больше; они казались всё крупнее; мрачный день становился всё белее, но в глазах наоборот начало темнеть. Холодно… Чёрт! Мне так хочется дождаться Себастьяна… и ещё немного посмотреть на первый снег… - Вас ни на минуту нельзя оставить! – сквозь колючую, холодную темноту послышался голос дворецкого. - Себастьян… - попыталась позвать я, но не услышала собственного голоса. Подняв меня с пола балкона, мужчина быстро прошагал в спальню, и уложив обратно в кровать, начал туго укутывать одеялом. - Не Вы ли говорили, юная леди, что не желаете, чтобы Ваша душа пылилась на полках Департамента Шинигами? Так вот... Если продолжите в том же духе, именно туда и попадёте! Для поглощения души, необходимы особые условия, если раньше времени убьёте своё тело – достанетесь не мне, а жнецам. - Прости… - произнесла одними губами, понимая, что потеряла голос. - Я принёс лекарство. Выпейте. - Больно… - было больно даже просто дышать. Не говоря уже о том, чтобы что-то проглотить. - Жаропонижающее. Это необходимо. Сделав над собой усилие и приняв таблетку, я прижалась щекой к ладони демона. - Холодно… - Я сделаю чай. - Не уходи… - не открывая глаз, беззвучно шептала я, удивляясь тому, что он меня слышит. - Да, моя госпожа, – тихо ответил гость и прилёг рядом. – Я побуду здесь, пока Вы не уснёте. Потом займусь приготовлением обеда. Не волнуйтесь. Сегодня мне больше не придётся покидать пределы дома. Антибиотики не помогали, температуру сбить не удавалось. Она понижалась на короткий срок, а потом с новой силой подскакивала до прежней отметки. Кидало то в жар, то в холод. Лихорадило и «морозило». Забыв, что такое спокойный сон; в полубреду, просыпаясь через каждый час, я тревожно искала возле себя Себастьяна. И засыпала снова только тогда, когда он оказывался рядом. Больше всего на свете, в эти дни, и эти ночи, я боялась открыть глаза, и осознать, что осталась в одиночестве. В опустевшей квартире. С опустошённым сердцем. И пустой душой. Не представляю, как я раньше жила без него?! Без его чарующего голоса, ласковых рук, и завораживающих глаз. Сейчас Михаэлису не хватало только белого халата: - Откройте рот, – требовал вооружившийся ложкой мужчина. Вместо ответа, я замотала головой. - Откройте рот! – взяв за подбородок, не унимался вошедший в роль доктора демон. Отстранившись, я смотрела на него исподлобья, всем своим видом показывая, что не собираюсь играть «в больничку». - Аня! Я молча сжала обеими руками его ладонь и накрылась с головой одеялом. Неужели он не понимает, что я не хочу выглядеть перед ним такой… - Я должен узнать природу болезни, чтобы правильнее подобрать лекарство, – после некоторой паузы с лёгкими нотками раздражения, убеждал мой персональный «нянь». Положение спас мобильный. Звонила тётя Таня. По-привычке попыталась ответить, но она, конечно же, меня не услышала. Хорошо, хоть SmS’ки никто не отменял. «Здравствуйте, тёть Тань, я простыла сильно. Не могу говорить, пока придётся пообщаться через сообщения. Что Вы хотели?» Этот вопрос оставался открытым ещё около 15-ти минут, после чего раздался звонок в дверь. Чёрт! Можно было догадаться! Полным смятения взглядом я посмотрела на дворецкого. Что теперь делать? - Я открою, – поклонился он и удалился. Следом за щелчком замка, ворвался взволнованный женский голос: - Та-а-к. Здравствуйте! Ты кто? Где Анечка? Что с ней? Как она? Что врач сказал? – градом посыпались вопросы на попавшего под горячую руку гостя. Рулетиком «закатавшись» в плед, я выглянула из спальни, отвлекая внимание сердобольной тётушки. - Мать, моя женщина! Анечка! Господи! Сизая-то какая! – снимая верхнюю одежду, тараторила она. Себастьян галантно помог женщине раздеться, повесил вещи. И незаметно юркнул на кухню. Татьяна Николаевна холодными руками гладила меня по волосам: - Доктор что выписал? Я отрицательно покачала головой. - Не вызывала?! Я повторила жест. - Как так?! С ума сошла?! Повторила снова. - Чего башкой мотыляешь?! Ты мне по-русски скажи, почему скорую не вызвала?! - Пройдёмте, – жестом указал в сторону зала, появившийся в дверях кухни с вазой конфет дворецкий. После того как мы переместились из прихожей в гостиную, он, подавая гостье пульт от телевизора, пояснил: - У Ани пропал голос. Возможно воспаление гортани. Ей нельзя говорить. - Так, а если шёпотом? – переспросила женщина. - Нет. Тихая речь даёт даже более сильную нагрузку на голосовые связки, чем нормальная разговорная. Если в таком состоянии она будет пытаться говорить, голос может не восстановиться никогда. - Ты медицинский оканчивал что ли? - Нет. Но, смею заверить, у меня достаточно глубокие и очень разносторонние познания во многих сферах. Я редко ошибаюсь. И никогда не озвучиваю свои предположения, если есть повод в них сомневаться. Насколько могу судить, болезнь возникла скорее в результате переохлаждения, нежели вирусной инфекции. Если бы она не стеснялась показать мне своё горло, я мог бы сказать больше... Прошу прощения, чайник закипел. - Кто это? – проводив его взглядом, тихо обратилась ко мне тётя Таня, с явным трудом переваривая такое количество информации. Мне ничего не оставалось, кроме как невинно улыбнуться и обречённо ждать импровизации со стороны этого самого «кто». Разумеется, она сразу вопросительно уставилась на принёсшего чай мужчину. - Прошу меня извинить, я не представился. Александр, – опустив ресницы и слегка склонив голову, улыбнулся демон. - Татьяна Николаевна. Вторая мать Анькина, можно сказать. А ты у нас кем приходишься? Уж не зятьком ли будешь?! – испытующе глядя на Михаэлиса, каким-то несвойственным ей тоном, с вызовом спросила женщина. - Только если этого пожелает сама Аня… - поднимая глаза, ещё шире расплываясь в улыбке, констатировал Себастьян. Чёрт. Нарвался. Нужно было разрядить обстановку и я, подскочив с места, путаясь в пледе, помчалась в спальню. «Вторая мать» смерила «зятька» недобрым взглядом: - Я ей пожелаю! Догоню, и ещё раз «пожелаю»! Нашёлся, женишок. Ты нам тут мозги не пудри. Тоже мне, джентльмен какой выискался. Тебе лет сколько? Решил за молоденькой приударить, пока мозгов не набралась? Знаем мы вас, небось за талию тонкую, да за глаза красивые полюбил. А то, что за грудью пышной сердечко спрятано, не подумал?! Чёрт! Я в жизни ничего подобного от этой тётеньки не ожидала! - Отнюдь. Уж мне ли не знать, что главное в человеке, это его душа. Я пришёл сюда не для того, чтобы обладать её телом. Я пришёл, чтобы овладеть её душой. Вам придётся поверить мне на слово... – хищно искривив губы, ответил демон. Только бы этот напряжённый разговор не вытек во что-то катастрофическое! Несколько раз споткнувшись, но добравшись до книжного шкафа, спешно начала перебирать стопки бумаг. Где же рисунки?! Найдя в идеальном порядке, наведённом Михаэлисом, свои творения, вернулась в зал. Протянула женщине. Отвлекшись от дворецкого, она долго рассматривала листочки, потом, улыбаясь выставила один на вытянутой руке и сравнивающее смотрела то на него, то на мужчину. Это был довольно старый арт (ещё времён первого сезона), изображающий юный образ Себастьяна с неимоверно огромным пушистым котом в обнимку. В правом нижнем углу стояла моя размашистая роспись и дата трёхлетней давности. - Так вот значит, кого ты все эти годы рисовала. А я-то думала у тебя одни мультяшки на уме. Значит, давно знакомы? – моментально сменила гнев на милость «мать». - Всё относительно, – встретившись со мной взглядом проговорил гость. – Одним годы кажутся мимолётными мгновениями, другие отсчитывают секунды длиною в вечность. Какой актёр в нём умирает! Хотя, может и не умирает, а как раз наоборот. Сейчас Себастьян играет роль. Роль, которую дала ему сама Судьба. Что бы он ни сказал, что бы не сделал, всё будет по сценарию. Любая правда и любая ложь. «Ложь в действительность…» - кажется, это было жизненным кредо Клода? Искусно манипулировать чужой наивностью, стирая границы истины, это, наверное, требует особого мастерства. Но каким же талантом нужно обладать, чтобы не лгать, но и не открыть правды?