Расскажи сказку, папа

До утра средь наваждений Забывается печаль, В танца вихре, ветре, круговерти Ничего не жаль. Только здесь в одном моменте Ты — и жертва, и палач, Слышен в аккомпанементе смех, А может это плач.

— Сабрина? — прошелестел рядом тихий голос тети Хильды. Видимо, Сабрина настолько глубоко погрязла в собственных мыслях о потерянной любви и боли от разбитого сердца, что даже не услышала, как открылась дверь, и в комнату вошла тетя. — Что случилось, родная? — Тетя, прошу, не сейчас. Я хочу побыть одна. — не поворачиваясь к тетушке ответила юная ведьма, накрываясь одеялом с головой. Почему так больно? Она верила Харви, а он ее предал. Подростковая любовь всегда была яркой, как спичка, которая со временем гаснет. Но одно дело, если спичка догорит сама и превратится в черную ниточку, и совсем другое, когда ее задувают, не дав до конца насладиться маленьким огоньком. Сабрина не хотела сейчас слушать ласковые слова тети Хильды о том, что все пройдет, тем более не хотела услышать от тети Зи «я предупреждала». И совсем не хотела видеть жалость в глазах кузена. Поэтому, она решила выбрать одиночество. Сейчас рядом не было никого, кто смог бы ей помочь. Не было того, в чьих глазах она бы увидела понимание, и это еще больше опускало Сабрину в пучину отчаяния. Тетя Хильда вышла из комнаты — Сабрина услышала тихий щелчок закрывающейся двери — и ведьма села на кровати, сложив ноги в позу лотоса. В ладонях она крутила золотистую ленточку, которую всегда носила с собой. Лента появилась давно, когда ей было пять лет, и с тех пор Сабрина не могла с ней расстаться. Она прижимала ее к груди по ночам, плача в подушку, потому что что-то потеряла, что-то очень родное и любимое, дарящее радость. Ведьма нахмурилась и посмотрела на ленту. Целый год, с пяти до шести лет, Сабрина рьяно скучала по кому-то, звала его по ночам, но не слышала ответных слов, а сейчас даже не могла вспомнить кого. Воспоминания о том годе слегка скрылись под новыми, появившимися недавно. Сабрина поднесла ленту к глазам. — Почему я тебя не помню? — спросила вслух, все также хмуря брови. Отчего-то заколотилось сердце, и ведьма зажмурила глаза, роясь в собственной памяти. Она судорожно искала хотя бы намек, позволивший ей раскрыть собственную тайну. Небольшое приключение в свой разум отвлекло ведьму от мыслей о Харви, и девушка отправилась в импровизированный мир детектива. Она продвигалась через воспоминания о тетушках, кузене, подругах, старательно не замечая воспоминания о Харви, и наконец добрела до того дня, когда нашла на подушке золотистую ленту. Маленькая Сабрина расплакалась и прижала к груди ленту, а потом начала кого-то звать. Настоящая Сабрина подошла ближе и прислушалась. — Ты ведь не рассказал до конца сказку… Семь слов, и ведьму накрыл водоворот событий давно ушедших лет. Она четко вспомнила голос, дважды за сегодня появившийся у нее в голове. Она уже слышала его! Очень давно, будучи совсем маленькой. Именно этот голос рассказывал ей сказку, когда ей было страшно лежать в кровати одной, а тетушек позвать Сабрина стеснялась, ведь кузен снова начнет над ней хихикать. Его чарующий голос успокаивал, и девочка засыпала с улыбкой на лице. А один раз она даже увидела его обладателя и запомнила зеленые глаза. Такие же, как у нее. Зеленые, яркие, с искорками. Девушку вышвырнуло из собственного сознания, и она снова оказалась на своей кровати, закутанная в одеяло, с черными следами от потекшей туши на лице и с лентой в руке. Сабрина отодвинулась назад, облокотилась на спинку кровати и прижала колени к груди, рассматривая ленту, словно неодушевленная вещь смогла бы ей что-то сейчас сказать. — Тебе бы умыться. — вдруг, как гром среди чистого неба, прозвучал мужской голос справа. Ведьма резко повернулся голову, чтобы встретиться с теми зелеными глазами, которые только что видела в своих воспоминаниях. — Тебя давно не было. — она хотела спросить, кто он, как прошел в ее комнату, но из груди вырвались лишь эти слова. — Переход через части мира иногда сужается, малышка Бри. — Части мира? — Мы живем в мире, разделенном на три части: Рай, Земля и Ад. Неужели, забыла? — он тихо поднялся с кресла и сел на край кровати, поближе к девушке. Протянув руку, он стер уже почти застывшую черную краску с щеки. — Кто посмел тебя обидеть? Девушка вдруг резко сдвинулась с места и уткнулась ему в грудь, снова разрыдавшись. Она не знала даже его имени, но все внутри нее тянулось к незнакомцу, как мотыльки на свет. Через секунду она почувствовала, как ее обнимают и ласково гладят по волосам. — Кто так тебя расстроил, Бри? Настолько сильно, что даже портал открылся намного раньше, чем следовало, от всплеска твоей силы. — в его голосе она слышала беспокойство и гордость. Но чем он гордился? Неужели ее силой, которая, по его словам, раньше времени открыла проход? Нет, не могло быть у Сабрины такой силы, она ведь обычная ведьма, даже полукровка. — Я думала, он любит меня. — всхлипывая, прошептала Сабрина. — А он? — А он целовался с другой. — мужчина вздохнул и покрепче прижал к себе девушку, даря поддержку. Ни с кем и никогда он не был настолько добр, но эта девочка покорила его сердце, как только появилась на свет. Маленький комочек с его глазами бесстрашно смотрел ему в ответ, и он сам не заметил, как сменил перед ней устрашающий всех облик на свой истинный. — Ты достойна лучшего, Сабрина. — он слегка отклонился и взял ее за подбородок, поднимая голову и глядя ей прямо в глаза. — Ты достойна самого лучшего. От его слов и тепла на душе ведьмы становилось спокойнее, боль постепенно уходила, а рана начала заживать. Как вампиры в мистических фильмах, она начала исцеляться с нечеловеческой скоростью. — Ты так и не сказал, кто ты. — подметила девушка, и он ухмыльнулся. Медленно встал и пошел в ванную. Сабрина молча наблюдала за ним. Когда он уже стоял в дверном проходе и закрывал за собой дверь, мужчина наконец ответил: — Ты знаешь. Ты всегда знала. О, да, Сабрина знала, но не могла в это поверить. — Почему ты приходил ко мне в детстве? — Ты помнишь про обычай Ночи перед свадьбой, Сабрина? — он улыбнулся. — Эдвард Спеллман всегда был верен традициям. Дверь в ванную закрылась, а Сабрина открыла рот от удивления. Все мысли о Харви окончательно улетучились, а сама девушка вбежала в ванную комнату, но, понятное дело, там уже никого не было. Ведьма быстро смыла испорченный макияж и бросилась вон из своей комнаты, в гостиную. — Мама проводила ритуал Ночи перед свадьбой? — сразу же спросила Спеллман, удивив всех присутствующих своим неожиданным появлением, а после странным вопросом. Зельда удивленно подняла брови. — Конечно же, нет! Она была человеком. Эмброуз во все глаза смотрел на кузину, а тетя Хильда очень странно икнула. Все повернулись к замершей женщине, держащей в руках чашку чая. — Она… Ее уговорил Эдвард. — Что?! — Зельда резко встала, ошарашенно глядя на сестру. — Что ты сейчас сказала? — Ты прекрасно все слышала, Зельда. Диана сдалась под уговорами Эдварда, он всегда был помешан на наших обычаях, и совершила ритуал, но, по ее словам, Темный Лорд к ней не пришел. Сабрина устало села прямо на ступеньки. По словам мамы он не пришел, но почему тогда он спросил ее о Ночи? Почему Люцифер спросил про этот обряд?! Сабрина отказывалась верить. Всю свою жизнь она считала своего отца мертвым, все эти годы она считала, что ее отец — Эдвард Спеллман. Нет, ей надоело. Надоели эти загадки! Она вскочила и побежала обратно в свою комнату. Плотно закрыв дверь, навеяла специальные чары. Они дадут ей пару минут, чтобы быть уверенной, что никто не вломится в ее комнату. Она должна знать точно. — Я твоя дочь? Ты пришел тогда к маме? — по обычаям, каждая невеста колдуна ждала появление Темного Лорда в последнюю ночь до замужества. Его визит считался даром, его подарком, но Диана была человеком, крещенной по правилам Бога, а не Дьявола. — Диана так хотела ребенка от Эдварда. — он снова сидел в том самом кресле, возле кровати, и смотрел в окно. — Они пытались. Еще до свадьбы, но вот всегда тест был отрицательным. Она потом пошла в больницу и сдала анализы свои и Эдварда, ничего ему не сказав. Как же она удивилась, узнав, что Эдвард Спеллман бесплоден. Он повернулся к ней, встретившись с ее глазами. Сабрина стояла, не шевелясь, слушая рассказ. «Эдвард Спеллман бесплоден». Три слова крутились у нее перед глазами яркой краской вывеской, как в кинотеатре. — Ее желание иметь ребенка взяло верх над всеми ее ценностями и верности моему отцу. Она была умна, никому не сказала о моем визите. — он ухмыльнулся. — Эдвард Спеллман так и не узнал, что ты не его дочь. Сабрина села на кровать и спрятала лицо в ладонях. Наверное, ей бы стоило испугаться, кричать от злости или ярости, но она просто молча сидела. — Бри? — Люцифер тихо позвал свою дочь, и она посмотрела на него. Страха не было, от слова совсем. Она никогда его не боялась. Ни тогда, когда он приходил к ней в детстве, ни при упоминании его имени на редких собраниях ведьм в их доме. Ни разу в жизни она его не боялась, но и не была верна, как прочие ведьмы. — Я думала, мой отец мертв. — прошептала Сабрина. Она считала себя сиротой, не имеющей родителей, но сейчас смотрела на вполне живого отца. — Я думала, что мой отец мертв! В душе девушки начала подниматься ярость. Почему он ей не сказал? Почему не позволил жить с пониманием того, что у нее все-таки есть хотя бы один из родителей? — Какого черта ты мне ничего не сказал в детстве? — закричала Сабрина. Наверное, она была первой, кто на него кричал. — Вот ты могла чертей не вспоминать? — поморщился Люцифер. — Видела бы ты их вживую… — Да все равно мне как они выглядят! — А должно быть интересно, тебе же править Адом. — Что?! — Ты моя дочь и наследница. Ты будущая королева Ада. — спокойно ответил Люцифер. — А мне об этом сказать? — Так я и говорю, сейчас. — А раньше сказать нельзя было? — Бри, тебе было пять, когда я видел тебя в последний раз, прежде чем портал закрылся на одиннадцать лет. — он мягко улыбнулся, глядя на девушку. — Не мог я тебе тогда сказать, ты была еще маленькой. — Зато я бы одиннадцать лет не думала, что сирота. Она обняла себя за плечи, чувствуя маленький холодный ветерок, проникающий через щель под окном. Надо будет заделать трещину, а то осень наверняка будет холодной. В тоже время Люцифер вытянул руки и притянул дочь к себе за плечи, усаживая ее к себе на колени и обнимая. — Я понял, что ты моя дочь, когда ты впервые открыла глаза. Ты знала, что у Дианы глаза были карие? Сабрина ничего не ответила и просто опустила голову ему на плечо. — У тебя мои глаза, Бри. И моя сила. Ты никогда не была обычной, как люди и даже ведьмы, поэтому я точно был уверен, что ты справишься. — Я не хочу переставать дружить с Розой и Тео. — тихо прошетала Сабрина, вспомнив о Крестинах. — Так не переставай. — Разве мне не нужно сделать выбор между миром ведьм и смертных? — Тебе — нет. Ты можешь дружить со своими смертными, Сабрина, только не забывай, что тебе нужно еще и учиться ремеслу ведьмы. Ты сможешь жить на два мира, зная, что в один день тебе придется отпустить всех и спуститься ко мне? Девушка слегка отстранилась и посмотрела в глаза Сатане. Он был прав, у нее его глаза. Глаза ее отца. В мыслях она смаковала это слово, пытаясь привыкнуть. Она почти шестнадцать лет жила с мыслью о том, что ее родители погибли, но на самом деле ее отец читал ей в детстве сказку, когда она не могла заснуть. Он был рядом, когда ей было страшно в детстве, и сейчас, когда ее боль от разбитого сердца пошатнула замок на проходе, он сразу же появился в ее комнате. Снова рядом. В его глазах читался вопрос, и Сабрина понимала, что сейчас ей придется дать ответ, который в дальнейшем решит ее судьбу. Она может отказать, и тогда будет жить, как все. Пойдет на Крестины, распишется в Книге Зверя, получит силу, и будет вечно проводить время с ведьмами и колдунами. Только на самом деле, Сабрина не хотела быть обычной. — Да.