Детективный Отдел: Дело Не Решить

      Он был почти рад, но было странное ощущение, что что-то то вот-вот пойдет не так. Капитан отдела смотрел то на него, то на его дело и делал это с таким недовольным, даже агрессивным взглядом, что хотелось не только скрыться от него, но и поджечь себя перед этим. Стараясь не сжиматься от каждого короткого взгляда, а наоборот, выпрямляя спину, Форст сидел на стуле прямо перед ним и все смотрел на шрам на выбритой щеке.       — И ты считаешь, что ты достоин быть солдатом? — Капитан что-то написал в его деле, поставил печать. — Не смеши.       — Я лучший выпускник академии! Если не смотреть на физические предметы…       Капитан рассмеялся. Рассмеялся громко, раскатисто и с такими эмоциями, что Форст все же сжался. Он и сам понял, какую чушь произнес. Это и правда было смешно для солдата старой закалки. Для всех было бы смешно…       Де ла Тур перестал смеяться и усмехнулся, отчего шрам от когтей на противоположной щеке вытянулся довольно странно. «Неправильно, несимметрично» подумал Форст, глянув на него. Глаза капитана были наполнены смеющимися искорками, настолько плотно, что казалось, будто сине-зеленая радужка посветлела.       Без особой надежды вздохнув, юноша посмотрел на старшего по званию. Тот давно уже решил его судьбу и лишь растягивал свое наслаждение, устраивал себе спектакль. И от этого осознания Форст почувствовал себя противно. Так вести себя с новичком ему казалось противным, но все же он не был с той стороны медали, не был капитаном или даже старшим офицером. Он едва из академии выпустился, и то не с самыми высокими баллами, чтобы к нему проявляли хоть какое-то уважение.       — В детективы пойдешь.       — Что? — воскликнул младший, забыв о правилах поведения. — Только не в шестисотые отделы!       — Тогда точно туда, — капитан ухмыльнулся и записал его направление в личное дело, а также в документ о распределении. — Ты хорош в знаниях, но плох в физической подготовке. Даже в патруле ты будешь не к месту. А детектив — самое то! Будешь котят с веток искать.       Форст фыркнул и нахмурился. Он не хотел идти в шестисотые отделы, не хотел вообще быть детективом, но понимал, что против решения руководства не идут и не перечат. И что свой сморщенный нос стоит спрятать далеко и надолго. Да и глупо было не признавать, что в патруле или силовом отряде он не раскрошит рога через неделю.       Выйдя из кабинета капитана, он впустил последнего в очереди сокурсника и сел на скамейку рядом с мало знакомым ему парнем. Он хвалился, что его взяли в первые отделы — охрану самого Замка и Главы! — и все активно жестикулировал да посмеивался, как и его друг, которого взяли в двухсотые.       Он сидел и смотрел на работников двадцать второго отдела, в котором они и находились. Работники недовольно проходили мимо них, кидая такие же недовольные взгляды, и даже затихали, проходя мимо.       Оперевшись ладонью о подбородок, он смотрел на витраж, что был в отделе, и размышлял о своем. О сестрах с братьями, о вновь беременной матери, об отце, который отправил его старше-младшего брата в церковь с большей радостью, чем его в академию. Перед глазами пронеслись события пятилетней давности. Он, еще совсем глупый, четырнадцатилетний мальчишка, обнимает трех своих сестер, старшего брата, что пришел с полей, четырех младших братьев и берет вещи, готовясь уехать в деревню побольше. Вместе с ним взял вещи и самый старший из четырех, гордо задрал нос, показал им всем язык. Диккенс был на год младше его, но явно любимее и желаннее. Отец обнял только младшего, гордо назвал сыном, что принесет им честь. Что его труд послушника церкви будет очень ценим и почитаем, а учеба брата — это так… «Все равно она ничего путного ему не принесет, да и денег с результатом тоже» пронеслось в его голове, и он вздрогнул, возвращаясь в реальность.       — А я и говорю ему «не лезь ты в комнату Знамени, а то… — проходящий мимо офицер прервался от разговора с коллегой, недовольно посмотрел на Форста и его соседей. — Вот ведь шпана. Почему в этом году именно наш отдел? Еще больше мороки капитану.       Новичку показалось, что это говорили именно ему. Странное ощущение стыда и непорядка залило его щеки, отчего он покраснел и отвернулся к двери капитана, за которой ничего не было слышно. Дверь ничем непримечательной была, отличалась лишь резной табличкой рядом, отчего складывалось впечатление, что там просто обычный кабинет и ничего страшного нет. Просто дверь как дверь.       Вышедший из нее сокурсник был бледным, но радостным. Сев на скамейку с противоположной стороны, он зашептался со своими друзьями, так радостно, возбужденно и ожидающе. Трехсотые отделы. Форст вздохнул, стараясь не чувствовать зависти. Все же ему не нужен трехсотый отдел, где можно поранится, или… Да кого он обманывает, быть во всех отделах, кроме шестисотого, было бы замечательно. А так он и правда подтвердит слова отца. Все года в академии сейчас канут в лету. Он со страхом смотрел на неизвестных ему демонов в одеждах гонцов, что начали заходить к капитану и быстро убегать от него.       Через час капитан вышел из своего кабинета, прошел меж скамеек, и встал через несколько шагов после конца. Он возвышался над ними всеми, смотрел гордо, со всей строгостью и твердостью. Окинув их всех, затихнувших в одну секунду, Де ла Тур посмотрел на бумаги в своих руках и начал говорить.       — Сейчас я скажу вам номера ваших отделов. После вы должны будете направится в них и получить значок и документы. Известие о вас уже получено ими и если вы не получите их в течении пяти часов — будете уволены без права восстановления. Единственное, что может вас оправдать — попадание в больницу. Итак, начнем: Аджэ Бахат — отдел четыре шестьдесят семь. Армани — отдел пять сорок…       После Форст практически перестал слушать. Его фамилия далеко в списке, так что он начал думать о своем, краем сознания осознавая произносимые фамилии. Включится, как только назовут фамилии на буквы перед ним.       Дело было долгим. Демонов было много, а капитан говорил размеренно, спокойно, отчего все растягивалось. Хотя, может это просто он так привык к быстро говорящему наставнику, что проходил по списку в тридцать фамилий за минуту, успевая еще и вставлять комментарии.       Вскоре его фамилию все-таки назвали. Он встрепенулся, в глупой надежде желая услышать любую цифру, кроме шестерки. Но его мир не был тем миром, что исполняет желания среднесословца.       — Форст — отдел шесть шестьдесят восемь. Ух ты! — капитан вдруг отвлекся от остальных. Сидящие за ним работники тоже обратили на него внимание, начав странно улыбаться. — Это ж Константинов. Хах, удачи, Новичок.       Женщины за его спиной тихо рассмеялись. Почувствовав, что с этим отделом что-то не так, Форст поник. Не будь с ним ничего страшного, его бы туда не отправили с такими речами. И от этого осознания становилось тошно. Воспоминания об отце и брате накатили с новой силой, вызывая уже не грусть, а желание заплакать в голос.       Когда их с доброй волей отпустили за значками, он вдруг осознал, что все его тело будто заполнено ватой, что заменила мышцы. Он просто не мог встать — ноги были мягкими, шли странными волнами и не держали. Просидев так с минуту, он поднялся, сделал пару пробных шагов и осознав, что все-таки может идти, направился на выход. Теперь надежды не было, но он надеялся, что ему понравится.       — Я же хотел служить, — думал он, идя по узкому каналу у реки. — Какая разница, где именно? Это же стража, так почему бы и нет?       Его отдел, как оказалось, находился недалеко от центра, в стороне по направлению к Восточному Городу. Смотря на него, он особо ни о чем не думал. Отдел как отдел, но он все не мог заставить себя зайти туда. Посмотрев в сторону стены, которую практически не было видно за домами, — лишь верх выглядывал — он вспомнил о родной деревеньке, о том, как дядя, что жил на самом берегу реки и ловил им всем рыбу, говорил, как важно иметь решимость взять и начать делать. «Если бы я не пересилил себя и не взял в руки удочку, то что бы ты ел на обед?» пронеслось в его голове, и он резко выдохнул, подошел к двери и резко открыл ее. Все же стоит попробовать.       И в следующую секунду он пожалел о своем решении. Пухленький мужичок за столом у входа ссорился с одним из солдат, а дальше, в рабочем зале, творился жуткий беспорядок. Столы были заполнены разными папками и документами, хозяева этих столов явно не беспокоились о своем рабочем месте, а на шкафах, как он уже видел, не было никакой классификации — найти там что-то будет сложно. Его нутро, требующее порядка, уже завыло от одного лишь вида. Капитан этого отдела вообще следит за ним?!       — Хивай, он оставил тебя присматривать, чтобы заменяющий капитан не натворил дел! — спорящий солдат вскричал как раз кстати, отвечая на его мысль. Это было похоже на дешевое клише из книг. — А ты превратил отдел в непонятно что! Да нас теперь десятой дорогой обходят!       — Я все правильно делаю, — пожал плечами мужичок, не собираясь даже встать. — Да, немного не организованно, но так и мне и им удобно.       — Извините, — Форст решился встрять в их разговор, надеясь, что он просто перепутал здания или это просто не то крыло и его отдел дальше. — Шесть шестьдесят восемь?       — А? — Хивай отвлеченно посмотрел на него, а потом собрался. — Да, шестьдесят восьмой! Видишь, Сигизмунд, есть у нас посетители.       — Я за значком…       — Ха! — Сигизмунд гордо, даже язвительно посмотрел на Хивая. — Надо читать письма от гонцов, Золтан, особенно когда на них печать первого отдела.       Низкий мужчина виновато отвел взгляд, потер свою шею, а потом нашел в кипе бумаг на своем столе то самое письмо, раскрыл его, и стал читать. Сигизмунд в это время прошел к окну, стал смотреть в него, а Форст сел на стульчик рядом с входом. Он поглядывал на дверь в кабинет капитана и все думал о том, чем он занимается. Хотя, скорее всего, его сейчас не было, раз говорилось, что этот несобранный Золтан здесь сейчас главный. Но он все не мог понять, почему его им поставили.       Хивай часто вздыхал, заполняя какие-то бумаги, а потом крикнул какую-то Присциллу. Маленькая девочка-блондинка выпорхнула из-за стола, на котором она да пара парней собрали целый замок из стаканов, зашепталась с ним с явным недовольством от того, что ее отвлекли. Что-то сказали про значок, и она ушла в одну из дверей за залом со столами.       Прошло пять минут, и Сигизмунд вдруг усмехнулся, отошел от стола, посмотрел на Золтана с великим весельем. Этот взгляд был похож на взгляд капитана Де ла Тура, настолько он был по веселому едким.       — Слушай, Хивай, — солдат вальяжно прошел к одному из немногих чистых столов, на котором стояла его табличка с именем, — а что ты будешь делать, если капитан вернется? Как будешь объяснять эту помойку?       — У него работа в двадцатом будет еще… Погоди. Не говори, что он идет!       — Да-да, он идет.       Хивай побледнел, попытался что-то да убрать, а работники зашевелились в попытке спрятаться. Форст же вздохнул, жалея своего капитана. Судя по их реакции он держал порядок, правда держал, но по каким-то причинам его перестали уважать. Или не уважали вообще… Двери открылись и от хлопка их от стену сжались все, кроме него. А потом и он сжался.       Капитан Де ла Тур вальяжно зашел внутрь, оглядел убранство. Его глаза тронула язвительность, один уголок губ вытянулся вверх, пока парни сзади старались убрать башню из стаканов.       — Я понимаю, вы не уважаете меня, но уважайте хотя бы Константина, — он прошел вдоль, к кабинету капитана, толкнул кипу бумаг и папок на одном из столов. — Вы не просто рушите, вы разрушаете обломки того, что он оставил. А даже месяца не прошло.       Форст вздрогнул от вида того, как маленькая Присцилла начала поднимать папки и выпавшие из них листы, сжавшись. Пусть ему и было противно от этого беспорядка, но почему-то он был готов его поддерживать, если это относилось к Де ла Туру. Он, наверное, сможет убедить себя, что этот беспорядок — порядок.       Он хотел подойти к ней и помочь, видя, как она нервничает, как у нее трясутся руки, но капитан подозвал его к себе, зашел в кабинет. Золтан быстро подтолкнул его вперед, перебирая бумаги, и ему ничего не осталось, как сжаться, подобно коллегам, и пройти в кабинет. По пути он заметил странный знак на одном из документов Присциллы, но не сумел понять, что на нем изображено — слишком уж быстро она его убрала. Он просто почувствовал, что он странный.       В кабинете капитана было убрано, свежо от открытого окна, пусть и не так светло, ведь еще не все свечи были зажжены. Но даже так он почувствовал себя свободней и спокойней, его будто отпустили странные тиски.       — Так как тебе впечатление? — спросил капитан, зажигая одну из свечей от другой. — Ладно, можешь не отвечать. Мне тоже не сильно нравится.       Вальяжно сев за свой стол, Дамьен взял стопку документов и начал из забирать. Коротко глянув, Форст заметил такие заголовки как «на выдачу значка», «заявление о начале работ», «дача документов». Он и правда будет тут работать, что его, почему-то, уже и не так разочаровывало. Возможно, была какая-то надежда на странного Константина, которого упоминали. Фасад, все же, построил он, путь его сейчас и рушили. Задумавшись об этом, он даже почувствовал странную грусть и обиду.       Через пару минут ему протянули пару документов с точками на нескольких графах. Удивленно похлопав глазами, замявшись на секунду, он резко отмер и взял перо. Надо поставить подписи.       — А что у вас за странная ситуация? — спросил он, записывая свою фамилию в одну из строк. — Я должен знать, если работаю тут.       — Да так, дети обиделись, что папочка ушел и у них появился отчим, — капитан усмехнулся, сложил под подбородком руки. — У них капитал месяц назад ушел в отпуск, и я встал на его место, чтоб кто-то незнакомый не испортил его творение. Да и он сам был рад, но… Ты видишь.       — Но ведь отпуск длится две недели.       — Это особый отпуск, мальчик. Очень особый.       Форст вздохнул, дозаполнил документы, и ему протянули значок и небольшое заявление о том, что он является сотрудником шестисотой армии. Это было то, благодаря чему он мог работать и что он был обязан носить с собой всегда. Как минимум значок. И из-за этого на него накладывалось больше обязанностей, чем облегчений: как минимум он теперь был обязан всегда выполнять первую помощь пострадавшим, его могли дернуть на любое дело даже в выходной, он всегда являлся тем, кто должен защищать простой люд. И это, что странно, как-то воодушевляло, пусть юноша и понимал, что скоро его начнет это раздражать. Но вдруг нет? Он на это надеялся.       Сжав в трясущихся руках значок, на металле которого был выбит его кодовый номер, а именно «646719», небольшой портрет, выжженный в углу деревянной подложки, и краткая информация, едва видимая на фоне значка. Все это было компактным, помещалось в руку и было довольно легким. Тело от этого ощущения странной элитарности       затрясло теплом.       Он хотел уже подняться и выйти, но вдруг почувствовал, что еще надо сидеть. Может, это было от странного молчания со стороны капитана, может от поднявшегося холода, может просто от того, что одной из папок громко ударили о стол и громко выдохнули, как отец. Он всегда делал так, когда откладывал свои учетные журналы и был готов их ругать.       Пролистав папку, Дамьен протянул один из листов из нее Форсту, и юноша взял его, пробежав глазами по тексту. Резкий, сливающийся в одну линию подчерк заполнял его, явно в странных, немного даже бредовых мыслях и предположений.       — Бред, не так ли? Это его черновик с размышлениями. Ему так было проще, когда нервы доходили до самой ручки на последних месяцах. Вот и справлялся как-то… Кхм, сейчас не об этом! Это из его последнего дела. Он не успел его закончить по причине того, что тогда закон не позволял. Но произошли реформы и теперь его закончишь уже ты.       — Ч-что?! — испуганно взвизгнул Форст, не понимая, за что ему такое. — Н-но ведь это чужое дело!       — Да, но к нему не скоро вернутся, а решать ее надо быстро. Никто из тех выполнять его не хочет, говорят, что надо дождаться капитана, но они ничего не знают, не знают причин, не знают, почему ушел, как и ты. Так что-либо ты берешь и вырастаешь в моих глазах, если все пройдет как надо, либо падаешь еще ниже. Ну, и кто знает, что этот преступник может сделать.       Взяв в руки небольшое дело по гражданину, в статусе которого было записано «главный подозреваемый в деле «D 3381273». Фотография довольно милого восточного демона как-то не ассоциировались с преступниками дел D — обычно это были отморозки вроде южных, а не столь интеллигентные на вид мужчины. Впрочем, приказ был приказом, и он встал, коротко кивнул и вышел.       В деле было написано, что с шести светолунья до восьми тусклолунья он работает в своей лавке при доме. Торговал бумагой, чернилами, папирусами — канцелярией, если быть кратким. Иногда продавал из ниоткуда взявшиеся книги. Из ниоткуда, конечно, было словом неверным: они брались, но они не подходили к антуражу его лавки, и часто это были книги в единственном экземпляре, и продажа была непостоянной. В общем, странно, за что и вызвал подозрения у ведущего это дело капитана Константина.       Думая об этом по пути к торговой аллее, Форст сомневался в том, что это правда он сделал. Да, возможно подозреваемый, но не главный же… Хотя, он и не видел дела, чтобы делать какие-либо выводы о справедливости решений, но эти противоречия разрывали его душу.       Окинув взглядом лавки и сжав ремень сумки, который шел наискось через грудь, он вздохнул, решаясь, и пошел по ней, ища взглядом нудного ему продавца. Все здесь напоминало ему рынок, причем без особой систематизации: после лавки с фруктами шла мясная, после стойки со специями была одежда и так далее. Все не подходило друг другу по одной простой причине: все торговали чем хотели, а жили в своих домах. Хотелось поменять их местами, вода внутри юноши кипела от этого желания.       Лавка с канцелярией нашлась между стоек с выпечкой и свечами, напротив же продавали травы. Пахло вкусно и решение было просто великолепным — здесь хотелось остаться и посмотреть товары. Осмотрев взглядом булочки на соседних столах, почувствовав, как часть от ребенка в нем закричала в жажде улитки с кремом, он потряс головой, оттянул волосы рукой, приходя в себя, и подошел к продавцу, что отдавал милой пухленькой даме около шести свитков.       — Уильям Брисс? — спросил он, шагнув ближе и убедившись, что больше покупателей нет. — рядовой Форст, участок шесть шестьдесят восемь, прошу пройти вас со мной.       — Мальчик, имя твое как? — неожиданно грубо спросил продавец, всунув в руки своей пятнадцатилетней дочки помощницы корзину с бутылками чернил. — Старшие по званию где, что б задерживать, или значок хотя бы есть у тебя?       — Рядовой Форст, пришел задержать вас по подозрению, пройдите со мной пожалуйста, — младший быстро показал значок и незаметно взял в руки наручники. — Сделайте это, пожалуйста, спокойно, а то потащу силой. Хотите, чтобы ваша семья это видела?       Продавец напрягся, коротко посмотрел на дочку и на дверь внутри его лавки. За ней слышался громкий голос маленького мальчика и смех женщины. Они были совсем рядом с дверью и могли услышать любой шум со стороны их мужа.       Заковав его руки за спиной, Форст посмотрел на подошедшего к нему сержанта, что так же показал значок и кивнул, назвав номер шестьсот двадцать третьего отдела. Так он почувствовал себя уверенней и прошел к их карете, усаживая на специальное место. Напротив он увидел и Сигизмунда, что крепко держал у себя в наручниках женщину довольно странного вида. Выглядела она как не самая обеспеченная — воротник из перьев и короткая юбка с слишком открытой юбкой совсем не сочетались, как и броский макияж. Только после этого до него дошло, что она куртизанка.       — Сержантик, — мерзко протянула она, подмигивая ему. — Да полно тебе, да, не устроилась я в публичный дом, но что с того? Та же работа.       — Обходишь закон, — Сигизмунд встряхнул ее, фыркая. — Ты свидетельница, так что тебе повезло и не повезло одновременно. Кто знает, может из-за этого снизим штраф.       Сглотнув, Форст сжал в руках цепи наручников своего задержанного и, когда сбоку от него сел еще один демон, сжимая так торговца по бокам, они тронулись. Едя до их отдела, Форст думал. Все это ощущалось странно. Учась в академии, он думал, что задержание будет проходить легко, на адреналине от долгой погони, а сейчас… А сейчас все было скорее с волнением и чувством стыда перед самим задержанным и его семьей. В общем, не нравится ему это.       — Эй, Сигизмунд?..       — А? — рыкнул он, не поднимая головы.       — А ты не знаешь, какой испытательный срок?       — Сам не знаешь что ли? В академии не учился совсем?       — Нет, я учился, — Форст покраснел. — Я просто рассчитывал на то, что подпаду несколько выше… Ну, в остальных месяц, а вдруг тут, ну…       — Тоже месяц.       Сигизмунд нахмурился и фыркнул. Было понятно, что на диалог он не настроен, и Форст решил, что не стоит и лезть. Как раз, и неудавшаяся куртизанка начала строить ему глазки, а его торговец рассказывать ей о том, как он устал от этого расследования, к которому он не имеет никакого отношения. Этот рассказ заинтересовал его, и он в пол-уха начал слушать, одновременно наблюдая за дорогой.       По версии Брисса все в его положении было довольно печально. Все началось два месяца назад, когда недалеко от их торговой аллеи нашли труп юноши-торговца с юга, что вез на продажу книги. Тогда «злые детективы» начали изучать каждого в торговой аллее, вломились к нему в дом без ордена на обыск и перешерстили каждый сантиметр, пока их капитан только зло улыбался и сверял с заказчиком список. И пусть все книги были на месте, они решили привязать его виновным к этому делу из-за редкого экземпляра «Главы» Масиавэлли. А результат этого виден сейчас.       По окончанию осмотрев сидящих в повозке, Форст заметил, что глаза демонессы заполнились сожалением, а Сигизмунд напрягся и даже стал скалить зубы. Было видно, как клевета на его капитана — а это явно была клевета на покинувшего их Константина — злила его, выводила из себя. Казалось, что если бы не занятые руки или не необходимость сдерживаться, как сержанту, то он бы начал бить его по лицу до кровавой каши. Было странное ощущение замены или двойника из-за такой разницы между гордым, независимым и таким разгневанным старшим по званию.       Через время они наконец подъехали к участку, и Сигизмунд быстро спрыгнул с кареты, протащив за ним и куртизанку. От ее непонимающего взвизга сердце у рядового сжалось, и он аккуратно вышел со своим. Ему хотелось верить, что это просто эмоции сыграли и такого отношения сержант ни к кому не имеет. Всеобщее уважение должно быть в душах, в это верил Форст. Ну или хотел в это верить.       Зайдя и передав Брисса одному из охраны участка, Форст направился к капитану отчитаться. Ему нужно было это сделать, как и спросить о том, правы ли они, поддерживая решение Константина. Пройдя вдоль зала, он хотел постучать в кабинет, но его вдруг взяли за запястье теплой маленькой ладонью.       — У капитана Дийкс, так что тебе придется все равно ждать. Так что не хочешь с нами познакомиться? — тихий мелодичный голос заполнил его тело теплом, которое шло от луны летом, отчего стало довольно приятно.       — Да, давайте, — он повернулся, увидев широко улыбающуюся Присциллу.       Он прошел на стульчик, на который она указала ему, сел и стал молча смотреть, как они садятся в незаметный кружок, чтобы видеть друг друга. Пусть это был не единый круг, разрываемый столами и пространством, он прослеживался. В него сели те, кто был в этом заинтересован.       — Итак, давайте знакомиться. Ну, те, кто захотел. Начну с себя! — Присцилла быстро подпрыгнула на стуле и ее волосы мило вскочили. — Итак, я Присцилла Наив, западная, работаю тут архиватором. Ко мне обращаются за информацией по личным делам, статьям и прочему. Понял, как? Теперь ты!       — Ну, эм… Я Форст В… Впрочем, я не хочу говорить имя, я пока не готов. Извините… — он сжался, пусть и встретился с понимающими взглядами. — Можете звать меня Новичком… Я восточный, выпускник академии Алого Знамени, поступил ради своих интересов, и чтобы отец меня заметил. Ну… Как-то так…       — Юллиан де Леттенхоф, северный, — мужчина с небольшой бородкой и усами томно посмотрел на него и успокаивающе улыбнулся. — Не волнуйся, ты вольешься, если будешь меня слушать. Один из детективов, великолепный умелец, любимчик капитана Константина и великолепный актер, и бард, к слову. Так же…       — Помолчи, Лютик, — вздохнул Золтан, подойдя к столу Присциллы и с хлопком бросив на него папки. — Цираночка опять устраивает знакомство? Хм… Золтан Хивай, уже знакомы.       И он ушел, быстро перебирая ногами. За ним ушел и довольно крепкого телосложения высокий мужчина, смотря на одно из дел. Сначала Форст думал, что он в их кругу, но оказалось, что нет. Наив устало выдохнула, положила голову на упертые в колени руки. Она с минуту смотрела на говорящий у входа солдат, а потом быстро повернулась к выпускнику.       — Тебе рассказывать о Сигги и нашем капитане?       — Не стоит…       Как только он ответил, дверь кабинета капитана резко открылась, ударившись о стену, к которой была прикреплена. Де ла Тур вышел из комнаты, осмотрел всех и, заметив Новичка, дал ему знак рукой, чтобы зашел. Почувствовав холод ужаса, Форст быстро забежал к нему, стараясь не взвизгнуть, когда дверь вновь отделила его от остальных.       — Дийкс говорит, что ты великолепно сработал. Поздравляю, — капитан сел за свой сто, посмотрел на него своим суровым взглядом. — Твой испытательный срок длится три недели шесть дней. Свободен до завтрашней смены.       — И-извините? — прохрипел Новичок, не в силах говорить нормально. — А можно мне посмотреть дело, по которому задержал Уильям Брисс? Мне кажется, он осужден несправедливо.       — Зло в омуте, росток, — Дамьен протянул ему папку дела, будто был готов к этому вопросу. — Не думай, что Константин настолько помешался, что осудил невиновного. Форст фыркнул и раскрыл дело. Холод прошиб его с первых строк. А было написано следующее:       «Жертва: Николас Женьева, 18 лет, северный, торговец книгами.       Жертва найдена на переходе от Кирж-Дане к площади Сэнт с размозженной половиной лица, тридцать уколов стилетом нанесено в грудную книгу, тринадцать в живот и бока. Опознание жертвы проводилось по шрамам на плечах и тату на груди (было затруднено из-за ран). Опознала мать, Анна Женьева.       При теле жертвы найдено залитое кровью письмо с заказом на книги (список приведен в прим.). Из общего списка пропало: «Диява» А. Гаррас, «Начало деревни Сэнт-Луна» Г. Ворницкая, «Тихое Небо» М. Шабран, «Глава» Н. Масиавэлли.       Книги «Диява», «Глава» обнаружены на стойке торговца канцелярией У. Брисса, по словам очевидцев остальные были у него, но проданы около часа до нашего допроса. Книги «Начало деревни Сэнт-Луна», «Диява» и «Тихое Небо» обнаружены у книжного торговца К. Аль-Джаббаса.»       Дальше он читать не смог. Молча вернув папку с делом, он вздохнул, попрощался и ушел к себе домой. Ему надо это переварить и отдохнуть от всех впечатлений.       А завтра все будет по новой.