Тамаэ
«Тамаэ, закрой глаза и осознай, что по всему твоему телу течёт кровь, которая, протекая по бесконечным венам и сосудам организма, добирается до каждого уголка и дарит тебе жизнь. И между бесчисленными кровеносными путями внутри твоего тела есть один особенный — от сердца к мизинцу. Они связаны благодаря локтевой артерии», — когда-то очень давно, когда я была ещё совсем несмышлёным ребёнком, бабушка делилась со мной одной из составляющих бытия этого мира. — «Так вот, Тамаэ, эта связь — между сердцем и самым маленьким пальцем — не заканчивается на мизинце. Из мизинца «вытекает» невидимая красная нить, которая окончательно и крепко связывает тебя с такой же нитью другого человека, с его сердцем». Трудно было не поверить словам бабушки, когда ты живёшь в мире, где одним живым существам необходимо поедать других. «Те, кто связан этой нитью, милая, связаны самой судьбой. Им предназначено встретиться и повлиять на жизни друг друга, вне зависимости от времени, места и событий, которые их сейчас разделяют. Да, в течение жизни эта нить может растягиваться или путаться, затрудняя встречу или отдаляя друг от друга связанных людей, но, Тамаэ, она никогда не порвется!» — даже не знаю, чего во мне было больше, когда я слушала этот рассказ бабушки, страха или восхищения. Но то были лишь рассказы бабушки. Они были чисты и невинны. Они были прекрасны. Тогда я действительно верила в них. Я верила в то, что где-то за углом меня ждёт Судьба, думала, что сердца окружающих людей могут быть полны любовью и красотой своей половины, а потом... Потом я просто выросла. Я выросла и поняла, что эта красная нить лишь дополнительный ингредиент в сложном блюде под названием жизнь: про неё можно забыть, ей можно пожертвовать во благо другим ингредиентам, её можно лишиться или просто не найти, — и потому моя жизнь, как и жизни сотни других людей, не вертелась вокруг этой нити. Ведь когда хочется есть, суп можно есть и не солёным. Так я не просто думала, я была уверенна в этом и очень долгое время, пока однажды ночью не проснулась с ужасной тупой болью в груди. Как назло, именно в тот день Такаши отказался остаться у меня на ночь, говоря, что ему не удобно добираться от меня в Академию, а я, наоборот, не захотела ехать к ним с мамой, потому что с утра было важное понедельничное совещание. Как же страшно мне было: я была совершенно одна в своей небольшой квартирке, а за окном была глухая ночь. Дрожащей рукой, пересиливая себя, я потянулась за мобильником, лежащим на прикроватной тумбе, но в тот самый момент, когда я пальцами уцепилась за пластиковый корпус аппарата, он выскользнул из рук и с грохотом закатился под кровать. Я помню, как с силой сжимала грудную клетку, впиваясь ногтями в кожу через тонкую ткань футболки, в надежде, что через пару минут боль уйдёт. На ум сразу пришли различные статьи из Интернета с горящими заголовками «Инсульт молодеет», «Молодой» инсульт», и от того мне стало ещё хуже. Я не могла нормально вздохнуть: все мои попытки заканчивались сильными резями в лёгких. А после случилось совершенно необъяснимое: я зарыдала, да так сильно, взахлёб. — Почему мне так грустно? — пряча горящее лицо в своих холодных ладонях, снова и снова спрашивала я себя. — Почему мне так больно и так грустно? Так много и так долго я ещё никогда не плакала, даже когда умер отец. Я всегда умела держать себя в руках, могла совладать со своими эмоциями, но тогда меня разрывало от необъяснимого волнения внутри. Такаши был прав: в последнее время я была странной. Сначала я так по-глупому и беспочвенно рассердилась на почти незнакомого мне человека, а потом в ночи бесновалась от приступа собственной беспомощности, швыряя одеяла и подушки по полу спальни. Проснувшись с утра в своём обычном состоянии, я списала всё на стресс и недостаток физической активности, и твёрдо решила, что больше никогда не буду задерживаться на работе, пить бесконтрольно кофе и начну хотя бы по вечерам прогуливаться по парку, расположенному аккурат возле моего жилого комплекса. Конечно же уже на следующий день я забыла о том, в чём ещё вчера так уверяла себя, и перед работой забежала в соседнюю кофейнею, привычно прихватив большой стакан латте без сахара. «Гули — это не моя работа! — каждый день, приходя на работу, усаживаясь за стол, включая компьютер, разбирая бумаги, повторяла я себе. — Меня это не касается». Да, для человека, который работал помощником директора Комитета безопасности, это было глупое рассуждение, но так я оправдывала себя перед той маленькой Тамаэ, которая поклялась на могиле отца, что никогда не будет такой же, как он, что она никогда не оставит свою семью во имя спорного всеобщего блага. Я оправдывалась перед ней и в такие моменты, как сейчас, когда присутствовала на общих совещаниях, стоя за спиной директора Маруде, сидевшего во главе длинного стола. Я старалась не слушать лишнего: того, что не касалась моей работы непосредственно, того что не касалась технического оснащения работы Комитета, его внутренней работы именно, как организации. Господин Мабучи — директор информационного дела, с которым мне приходилось часто взаимодействовать, выступал с докладом вот уже второй десяток минут, и это начинало мне надоедать, особенно, учитывая то, что в отличии от всех остальных, мне приходилось не только всё совещание стоять на каблуках, так и ещё вести краткий протокол. Я с надеждой поглядывала на Куроива-сана — советника директора, с которым в силу его должности, я контактировала чаще всех. К тому же он был одним из тех нескольких людей, которые знали моего отца, он присутствовал на его похоронах. Как и тогда, сейчас он был в строгом формальном костюме с извечным серым галстуком. Наверное, я знала всех, кто присутствовал в совещательной. Не буду лукавить, на это ушло у меня не мало времени: запомнить хотя бы с десяток лиц, постоянно присутствующих на таких встречах, было не самой лёгкой задачкой. Один только отряд дракона-генерала составлял их добрую половину, ещё и командир Урие со своим отрядом Qs... Боже, первые полгода мне хотелось повеситься на этой длинной верёвке из различных фамилий и званий! Вскоре я нашла выход: просто улыбалась и уважительно называла знакомое мне лицо «господин», чтобы не задеть чьё-либо самолюбие, навязанное былой боевой славой. Проще всего было с Лабораторией, главным представителем которой был Коицу-сан — высокий мужчина худощавого телосложения, челка которого полностью скрывала глаза. Он всегда ходил в белом халате и добродушно отзывался на все мои просьбы предоставить сведения по его очередному «сенсационному открытию». «Может просто выпрыгнуть из окна? Так хотя бы будет болеть только тело, а мозг останется не изнасилованным всей этой информацией...» — это были мои обычные мысли во время обсуждения очередной стратегии зачистки района, в котором поднималась активность Сирот Дракона. — Что-нибудь известно о происшествии в 13-ом районе? — громко спросил директор, разрушая неловкую тишину, которая повисла в зале после окончания выступления Мабучи-сана. — Полиция ещё устанавливает все обстоятельства, — отозвался чей-то мужской голос с другого конца стола, источник которого я так и не смогла рассмотреть. — Но исходя из предварительного медицинского заключения, можно сказать, что это вряд ли относится к нашей юрисдикции: характер повреждений жертвы не свойственен для Сирот или гулей... — Держите этот вопрос на контроле, — прервав речь молодого человека, подытожил директор. «Убийство в 13-ом районе...» — медленно протянула я в мыслях. Об этом что-то говорили в вечерних новостях. Пока разогревала ужин, я даже успела мельком увидеть на экране телевизора эти ужасные фотографии с места происшествия, заснятые вездесущими репортёрами. «БиТиКей...» — на ум почему-то сразу пришло прозвище одного из известных серийных убийц восьмидесятых годов. Всё из-за похожего способа расправы над жертвой: связать, пытать и убить. Жертва также была обнаружена в своей квартире, куда он ворвался и убил несчастную. «Очередной псих, не больше... — соглашалась я с выводом, высказанным молодым сотрудником. — Ещё пара таких же преступлений, и он сам сдастся полиции, просто не сможет оставаться в тени, без заслуженной славы... Они все такие: в конечном итоге любят только себя и внимание...» Как всегда, я была слишком жестока в своих размышлениях: в какой фантик не закручивай камень, он всё равно останется камнем, а не сладкой карамелькой. Я бы и не обратила на это происшествие никакого внимания, если бы пару месяцев назад не переехала в 13-ый район. Придётся некоторое время быть осторожнее, пока этого безумца не поймают.* * *
— Маэ-тян, тебе нужно сходить в больницу! — сокрушался брат, когда я имела неосторожность пожаловаться на боли в сердце. — Это всё из-за неправильного образа жизни, — отмахнулась я от Такаши. Поставив перед братом полную тарелку еды, я с улыбкой наблюдала за тем, как молодой человек принялся поглощать приготовленное мною блюдо. Мне так льстило, что Ши-тян всегда с удовольствием ел всё, что я готовила, несмотря на то, мои кулинарные навыки не были на высоте. — Очень вкусно... — с набитым ртом проговорил Такаши. — Спасибо за еду! — Ешь аккуратнее, Ши-кун, — усаживаясь напротив брата, я также принялась за свою порцию. — А ты сходи к врачу, Маэ-тян, — продолжил наш обмен заботами Такаши. — Иначе я всё расскажу маме, и она тебя за ручку отведёт к кардиологу. Я весело рассмеялась: — Хорошо-хорошо, Огава-сан. Когда я уже отказалась от кофе и второй день подряд во время обеденного перерыва прогуливалась по парку, а боли всё равно не прекращались, мне пришлось согласиться с братом. Звонки в страховую меня доводили до крайней степени раздражения: сначала я с трудом отыскала номер полиса, а потом ещё полчаса заполняла анкету под механический голос женщины из службы, и в конце, когда нужно было описать беспокоящие синдромы, я психанула и сбросила звонок. «Можно же просто сходить в лабораторию к Кими...» — озарило меня после того, как я наконец-то успокоилась. Милая женщина с короткой стрижкой, работающая в Лаборатории Комитета, всегда была приветлива и дружелюбна со мной. Мы могли вместе пообедать, если пересекались в столовой, или обменяться парой шуток на совещании, когда оно проводилось в главном зале, и мне не нужно было «охранять» директора. Сегодня она также была мила со мной, несмотря на то, что искренне удивилась, когда я постучала в двери её небольшого кабинета. — Привет, Кими, — с неловкой улыбкой поздоровалась я. — У тебя есть несколько свободных минуток для меня? — Тамаэ? — заправляя за ухо выбившуюся прядку волос, тихо проговорила женщина и потом добавила, но громче: — Проходи конечно. — Мне правда немного неловко, но... — усаживаясь на стул перед её рабочим столом, уже сомневаясь в своём решении, начала я. — Я пришла к тебе с личной просьбой, просто я ненавижу ходить по больницам: это занимает так много времени... Кими нахмурилась и подалась вперёд, опираясь о деревянную столешницу стола, так она ещё больше походила на настоящего врача. — У тебя что-то случилось, Тамаэ? В течение десяти минут я в красках описывала Кими события предыдущих недель, когда пару раз за ночь я просыпалась от режущей боли в груди. Правда, я намеренно опустила ту часть истории, где следом за болями приходили истерика и горькие слёзы, и я ещё долго не могла уснуть: не понимала, откуда берётся эта удушающая грусть. — Сколько тебе лет, Тамаэ? — неожиданно спросила меня Кими, продолжая рассматривать мою кардиограмму. Нахмурившись, сначала я подумала, что так Кими хочет надо мной пошутить, но только потом поняла, что спрашивала она серьёзно, как врач. — Летом будет двадцать шесть. Но на этом её вопросы не закончились, и Кими, отложив бумажки, посмотрела прямо на меня: — Твоя красная нить... — Нет, — я перебила её своим резким ответом. — Я никогда не встречала свою... — я не смогла закончить предложение от собственного смущения. Женщина лишь с сочувствием улыбнулась мне: — Думаю, что дело именно в этом, потому что... — Один особенный сосуд — от сердца к мизинцу, — закончила я за неё. — Твои анализы в порядке, скорее всего это из-за нити, и медицина в этом случае бессильна, — подытожила нашу встречу своим безнадёжным врачебным заключением Кими. — Мне очень жаль, Тамаэ. Я тихо рассмеялась её словам: нужно было сохранять лицо и оптимизм. — Всё равно спасибо, Кими. «Что ж, моя Судьба, у меня к тебе так много вопросов...» — уже с недовольством мысленно закончила я.* * *
Сегодня директор был на удивление в хорошем настроении, и я просто не могла упустить возможности и не воспользоваться этим. Поэтому уже после обеда, пока ещё никто не успел ворваться к нему со своим очередным глупым вопросом, я первой тихо пробралась в его кабинет. — Директор, можно вас отвлечь? — не дожидаясь ответа, я медленно подбиралась к его столу. — Чего тебе, Огава-сан? — мужчина заметил моё присутствие уже когда я была у его стола. — Мне нужно, чтобы вы подписали эти документы, — подсовывая ему большую стопку бумажек, с наклеенными разноцветными стикерами в тех местах, где Маруде нужно было поставить свою подпись, сказала я. Я знала, как он не любил этого делать, поэтому и собирала все требующие внимания документы в одну стопку, пока не приходило время наконец-то обратить на них внимание директора. — Что это? — спросил Маруде после подписания первого же документа, поднимая на меня свой недовольный взгляд: он ненавидел перечитывать то, что уже было объектом моего изучения. — Сопроводительное письмо в Министерство Финансов, а к нему приложена смета расходов на Лабораторию в следующем месяца и... Мужчина замахав рукой, тут же перебил меня: — Хорошо-хорошо, я понял, где мне подписать? Я лишь с улыбкой наклонилась к столу, тыча пальцем в то место, где был наклеен стикер: — Здесь, директор. И так было с каждым документом. Сначала он устало спрашивал: «А это ещё что?» — вместо того, чтобы самому прочитать содержимое, а я рассказывала и указывала на место подписи. — Фух, наконец-то! — подписывав последнюю бумажку, Маруде довольный бросил ручку на стол. — И ещё, директор... — Только не проси меня ещё что-то подписывать, Маэ-кун! — потребовал мужчина. — Не буду директор, — собирая со стола разбросанные бумаги в ровную стопку, успокоила я его. — Я всего лишь хотела попросить вас отпустить меня завтра пораньше, директор. — Как будто тебя здесь кто-то держит! — не подумав, заявил Маруде, а потом быстро исправился: — Что-то случилось? — Нет, просто... — от чего-то мне было неловко делиться таким с директором, но потом я неожиданно для себя самой резко затараторила. — В субботу у меня встреча выпускников старшей школы, я сначала не хотела идти, но Ши-кун настаивал. Вы же знаете: с ним спорить бесполезно! А когда я согласилась, выяснилось, что у меня совершенно нечего надеть на такое мероприятие, поэтому я бы хотела уйти пораньше, чтобы пойти по магазина... Вот... Маруде чему-то странно улыбнулся, и мне стало ужасно стыдно за скорость и раскрепощённость своей речи. И я спешно добавила тихое: — Простите, директор... — Такаши прав, — поглядывая на меня снизу вверх своими прищуренными глазами, ответил Маруде. — Сходи, Маэ-кун. Многие подозревали, но никто наверняка не знал о том, есть ли у директора Маруде своя семья, дети. Для меня этот вопрос тоже долгое время оставался загадкой. Только спустя несколько лет, когда он доверил мне работу с его документами, я убедилась в своих предположениях: дядюшка Маруде был глубоко одиноким человеком. У него не было жены, не было детей, только работа. Поэтому с тех пор я всё чаще стала замечать его привязанность и особое отношение к нам с Ши-куном. Сначала это было продиктовано его дружескими отношениями с отцом, а после и нашей близостью, возникшей из-за работы. — Паршивец сдал экзамен у проректора Уи? — Да, всё прошло успешно, — с гордой улыбкой за брата ответила я. — Больше было нытья и страха, впрочем, как всегда бывает с Такаши. — Хорошо... Такие его случайные вопросы только больше убеждали в моих предположениях: он компенсировал своё одиночество заинтересованностью в нашей с Такаши судьбой. И я нисколько не была против этого, наоборот, была рада, что во взрослой жизни у Такаши был пример мужского поведения, который ни я, ни мама ему дать в силу естественных причин не могли. Отложив в дальний угол стола стопку документов, я оставила на завтра это принаинтереснейшее занятие — сканирование и рассылку. Заботливое настроение директора передалось и мне, и в порыве сестринских чувств я потянулась к мобильнику, лежащему в кармане пиджака. Звонить Такаши, пока тот был в Академии, со слов последнего, было запрещено, поэтому пришлось обойтись смс-перепиской. «Ты во сколько закончишь, Огава-сан?» — набрав короткое сообщение, я стала дожидаться ответа. «Сегодня планировал пораньше... — он продолжал ещё что-то писать, поэтому я не стала сразу прерывать его. — Или ты опять задерживаешься?» Я улыбнулась, представив недовольное лицо братца, который и так устал после вчерашней тренировки с забегом. «Нет, наоборот, хотела предложить тебе пойти куда-нибудь, покушать чего-нибудь вкусного :) — сопровождая слова милыми смайлами, ответила я. — Я же так и не отблагодарила вас, Огава-сан, за хорошие оценки». «Благодарность за мои хорошие оценки? — переспросил меня Такаши. — Ты странная, сестра...» «Хватит придираться к словам, Ши-тян! — использовав раздражающее парня обращение, добавила я отдельным сообщением: — Заходи за мной после окончания занятий, я буду ждать тебя». «Хорошо. Можешь собираться через час.» — Боже, этот молодой человек совершенно не умеет вести переписку с людьми, — пожаловалась я вслух, просматривая сообщения брата, в которых не было ни одного смайлика. — Вы слишком серьёзны, Огава-сан! Неспешно собравшись, я решила дождаться Такаши на улице, чтобы немного подышать воздухом. Ведь это было так полезно для офисного червя, проводящего весь день за компьютером. Мне действительно везло в этот день, даже не пришлось ждать лифта: когда я его вызвала, он находился этажом ниже. Я не могла скрыть своей глупой улыбки, она образовалась от предвкушения вкусной еды, которую я намеривалась запивать каким-нибудь приятным холодным вином, игнорируя нотации брата о том, в моей ситуации с сердцем, алкоголь вреден. «Ты ошибаешься, Такаши, — в мыслях отвечала я брату, — в моей ситуации с сердцем алкоголь — лекарство...» Всё испортилось в одну секунду, и улыбка медленно сползла с моего мечтательного лица, когда в кабине прибывшего лифта я увидела знакомого мужчину в чёрном пиджаке с закатанными рукавами. Чувство дурацкого дежа вю было слишком сильным. «Даже не думай с ним здороваться, Маэ!» — обиженно заявила моя гордость. Я послушалась и, молча, зашла в лифт. Игнорировать присутствие дракона-генерала было легко, но ровно до того момента, как он не проговорил тихое: — Здравствуйте. И тогда стало жутко неудобно, а моё лицо в миг покраснело от осознания собственной детской невежественности. — Здравствуйте, Сузуя-сан, — в попытках исправить положение я склонила голову ниже обычного, проговорив приветствие. Условия этой лифтовой задачки были ровно такими же, как и в прошлый раз: два человека, поездка длиной в пару минут и гробовая тишина, — только вот решение почему-то сильно поменялось. Теперь я стояла спиной к мужчине и могла наблюдать его только через размытое отражение в стеклянных дверях, а высказанные мной в прошлый раз столь поспешно умозаключения о наглости и заносчивости теперь относились ко мне. Я не знала куда лучше мне спрятать свои глаза, потому что снова и снова натыкалась на отражение ярко-алые глаз, внимательно рассматривающих меня со спины. «Боже, какая же ты жалкая, Маэ! — мысленно ругала я себя. — Тебе почти двадцать шесть лет, а ты даже посмотреть в глаза мужчине не можешь...» Но у меня было на то своё оправдание: Сузуя Джузо был не просто мужчиной, он был самым странным мужчиной, которого я встречала в своей жизни. Начиная с его внешности, неподдающейся чёткому описанию, заканчивая поведением, которое до сих пор оставалось для меня загадкой. В отличие от остальных представителей Комитета, которых за годы своего наблюдения на совещаниях с директором я уже в некотором роде изучила и каждому дала краткую характеристику в своём длинном списке «коллег», Сузуя-сан описать я никак не могла. Но моё везение, выданное мне свыше на этот день, ещё не до конца иссякло, и двери лифта со звонком раскрылись. — Всего доброго, Сузуя-сан! — так и не обернувшись, я ещё раз поклонилась на прощание и поспешила к выходу. Так и не услышав тихое ответное прощание от дракона-генерала, а в этот раз оно действительно было. Всё-таки как удивительна и непостоянна наша жизни: ещё совсем недавно я бежала от возмущения, а сейчас я бежала от смущения. — Маэ-тян, опять тебя приходиться ждать! — протянул Такаши с возмущённым лицом. Он хотел добавить ещё что-то, но тут же осекся, замолчал и склонился в поклоне. — Здравствуйте, Сузуя-сенсей, — чуть ли не прокричал брат. Ахнув от испуга, я обернулась и обнаружила за своей спиной Сузуя, стоявшего слишком близко. Видимо он выходил за мной из здания, а я своей встречей с братом встала на его пути. — Вы знакомы, Ши-кун? — с удивлением спросила я у парня. Брат с недовольством посмотрел на меня, на его щеках появился румянец, а до меня только дошло, что они могли видеться в Академии, поскольку директор лично распорядился о том, чтобы действующие миротворцы хотя бы раз в пару месяцев проводили открытые занятия с курсантами. — Точно, Академия... — шёпотом высказала я свои догадки. И тут во мне включился режим заботливой сестрицы, за который Такаши всегда было стыдно, и за который он вечно меня отчитывал. — Надеюсь, мой брат не доставил вам проблем, Сузуя-сан, — улыбаясь, громко обратилась я к миротворцу. Он только хлопал своими большими глазами: слишком быстро поменялось моё поведение с неприветливо-мрачного к такой любезности. — Ваш брат... — Да, — подхватывая под руку высокого юношу, стоящего рядом, я с гордостью посмотрела на него снизу вверх. — Позаботьтесь о нём в следующий раз, сэнсэй! Он намного смышлёнее, чем может показаться на первый взгляд... — Тамаэ... — сквозь зубы прошипел Такаши. — Хороших вам выходных, Сузуя-сан, — проигнорировав слова брата, я ещё раз поклонилась мужчине на прощание. — Всего доброго... — тихо ответил мне миротворец, всё ещё немного... смущаясь? Странно, но мне почему-то показалось, что он смутился от происходящего, а пыхтящий от возмущения Такаши только больше убеждал меня в том, что я действительно могла переборщить со своим энтузиазмом. — Я и не знала, что вы знакомы, — когда мы перешли на другую сторону улицы, я решила начать разговор с Такаши, чтобы не идти весь квартал до ресторана в тишине. — Сузуя-сан в этом семестре проводил у нашего курса пару лекций по технике одиночного боя с куинке, — брат не умел долго на меня обижаться, и я, зная об этом, умело пользовалась его слабостью. Нужно было только разговорить его. — Ну и как тебе? — поддерживая разговор, спросила я. — Нравится? Такаши задумался на несколько секунд, а потом сказал: — Он странный и методы работы у него странные, но мне он нравится. Я улыбнулась: — Конечно, нравится! Твоя сестра тоже странная, и она тебе тоже нравится. Ши-кун нахмурился, сдерживая свою и так редкую улыбку: — На счёт этого можно, конечно, поспорить... — Эх, Такаши-и-и... — поглядывая на брата снизу вверх, протянула я и крепче сжала руку брата в районе согнутого локтя. — Чем страннее, тем интереснее...