Следуя за неизбежным

Клэр Я не помню тот момент, когда сон окончательно сморил меня. Большую часть ночи я провела в просторной палатке, которую несколько человек соорудили еще утром. Наступил уже третий день нашего томительного ожидания на этом острове, на котором, как я успела заметить, люди начали обживаться. Пляж был поделен на несколько секторов: спальная зона, где стояли палатки и разжигались костры; что-то вроде столовой, где из обломков фюзеляжа смастерили столы; склад, где все еще лежали неровными кучами неразобранные вещи, и больничное крыло, где находилась сейчас я. И Чарли, Кейт, Джек и еще несколько раненных. Тяжелее всего было одному мужчине, в живот которого во время катастрофы воткнулся большой металлический обломок. Он мучился от жуткой боли, но никак не умирал, и Джек изо всех сил пытался хотя бы как-то облегчить его страдания. Даже сейчас, когда в больничном отсеке стало на двух раненных больше, он все равно почти постоянно дежурил у матраса с мужчиной. Я стянула с себя плед, которым кто-то заботливо укрыл меня, встала и подошла к Чарли. Со вчерашнего вечера он так и не приходил в себя. Я не знаю, почему он ушел в джунгли, а Джек пока ничего не говорит. Возможно, он не хочет пугать всех, описывая подробности их путешествия, но ведь совсем молчать тоже нельзя. Херли пытался узнать хоть что-нибудь, но Джек отмахивался и отвечал: «Потом, не сейчас. Надо помочь раненным». На лице Чарли было несколько глубоких ссадин, и одежда его в нескольких местах порвана. Глядя сейчас на него, я понимала, что вся вчерашняя обида улетучилась в никуда. Нет, конечно он вообще не должен был что-либо мне объяснять… Или должен? Мы ведь едва знакомы. Тогда почему внутри все сжимается, когда я смотрю сейчас на его лицо? Почему я волнуюсь, думая о том, когда же парень, наконец, придет в себя? Может это и есть та самая химия, которая возникает между людьми и помогает им сближаться друг с другом? Я качаю головой, отгоняя от себя эти мысли. Не самое лучшее время, чтобы думать о том, нравится тебе кто-то или это просто самовнушение. Потом можно будет разобраться, почему меня так волнует Чарли, а сейчас неплохо было бы сделать что-нибудь полезное. - Ты меня слушаешь, Клэр? Возмущенный голос матери уносит меня прочь из моих мыслей. Я снова возвращаюсь в нашу старенькую машину, которая мчится по оживленной дороге со скоростью под сто километров в час. Мама опять что-то бубнит, глядя то на дорогу, то на меня, или же вообще закатывает глаза, ворча, что не знает, как еще можно до меня достучаться. А я что? Я подросток, типичный подросток, который считает, что прав только он, и никто в этом мире его не понимает. - Мам, хватит! – резко отвечаю я, повернув к ней голову. – Меня уже тошнит от всех этих речей, успокойся, ладно? Не собираюсь я делать пирсинг, это была неудачная шутка. - Меня не это волнует, - продолжает мама. – А та шайка, с которой ты связалась. Ты посмотри на себя, что ты с собой сделала? Что за ужасный цвет волос? - Черный, мама. Мне идет, - фыркаю я, вновь переводя взгляд на дорогу. - Ничего подобного. Клэр, милая, я, правда, пытаюсь понять, что с тобой происходит. Это переломный момент, переходный возраст и все такое, но ты можешь хотя бы выслушать меня? - Бла-бла-бла, - громко начинаю твердить я. В конце концов, мама не выдерживает. - Был бы жив отец, он бы проучил тебя, как следует! - кричит она, вне себя от гнева. - Но его нет! – в моем голосе слышится упрек. Будто бы отец виноват в том, что умер еще до моего рождения. – И лучше бы тебя тоже не было! Слова сами срываются с губ. Я резко замолкаю, но потом понимаю, что давно уже хотела это сказать. А мама поворачивает ко мне свое лицо, перекошенное гримасой изумления. И в этот самый момент, когда наши взгляды встречаются, я вижу в ее глазах столько боли, что начинаю сама тонуть в ней, а навстречу нам вылетает грузовик… Джек возится с каким-то таблетками, пытаясь растолочь их камнем. Я молча наблюдаю за ним, не зная, стоит ли мешать или лучше будет подождать в стороне, но мужчина сам откладывает камень в сторону и смотрит на меня. - Ты в порядке? – спрашивает он, взглядом указывая на живот. - Да, - я киваю, хотя на самом деле это не так. Малыш все еще не подает признаков жизни. Но сейчас меня волнует не это. – Что случилось там, в джунглях? – спрашиваю я, стараясь не встречаться взглядом с Джеком. Почему-то мне кажется, что если я буду смотреть на него в упор, он вновь вернется к своему занятию и не станет отвечать. - Ничего страшного, - мотает головой Джек. – Мы… - Ничего страшного? Да вы вывалились из кустов в таком виде, словно вас медведь по джунглям гонял, - фыркнул проходящий мимо мужчина в рубашке песочного цвета и в тон ей волосам. – Хватит заливать, док, пора бы уже начать говорить все, как есть. Джек бросил хмурый взгляд в сторону мужчины, а потом все же кивнул. Сказав: «Ладно» , он вышел из палатки и стал призывать всех присутствующих подойти ближе. - Сойер, - повернулся ко мне мужчина. Он взглядом указал на мой живот и добавил, - Как избавишься от этой штуки, заходи. Моя палатка в самом углу. Подмигнув, Сойер вышел следом за Джеком, а я еще какое-то время смотрела ему в спину недоумевающим взглядом. Наглости этому мужчине было не занимать, явно. И я решила держаться от него в стороне. Было в нем что-то нехорошее, что-то отталкивающее. По крайней мере, мне так казалось. - Мы отправлялись в джунгли, чтобы отыскать кабину и, по возможности, рацию, чтобы можно было связаться со спасателями, - громко начал говорить Джек, когда вокруг него собралась толпа. Я встала рядом с Херли, который, как и все остальные, озадаченно смотрел на доктора. – Спустя пару часов поисков нам удалось отыскать все это, но проблема была в том, что кабина застряла на дереве. В общем, когда мы забрались туда, она рухнула вниз. Сильная боль пульсировала в висках, заставляя меня начать вырываться из той темноты, что появилась так внезапно. Только что мы двигались вперед, и окружающий мир двигался вместе с нами, а потом все оборвалось, замерло, застыло на месте. Я попыталась открыть глаза, но свет вокруг был слишком ярким. Мне потребовалось время, чтобы хотя бы немного оклематься. Что-то болело в районе груди, словно тугие обручи сдавили мое ребра, с трудом позволяя дышать, а в ушах стал нарастать шум. Постепенно он перешел в отдельные испуганные голоса людей, что суетились вокруг нашей машины. Я, наконец, сфокусировала взгляд на том, что виднелось впереди. Темное пятно на асфальте, которое постепенно принимало очертания человеческой фигуры… - Мам? – охрипшим от волнения и ужаса голосом позвала я. Фигура на дороге… знакомая кофточка… светлые волосы… - Мама! Дверца не открывалась, словно не желая выпускать меня на улицу. Ноги были усыпаны осколками лобового стекла, они царапали кожу, но я не обращала на них внимания, пытаясь выбраться. Звала маму, но она не откликалась. Все так же лежала без движения, пока весь мир вокруг меня не начал расплываться, снова теряясь в загадочной тьме… В этот раз пробуждение было не таким ужасным. Белый потолок, такого же цвета стены, неудобная кушетка и человек в таком же белом халате. Он сразу же бросился ко мне, когда я очнулась, и принялся что-то спрашивать, проверять, щупать мое лицо. Посветил фонариком в глаза, из-за чего я на время будто бы ослепла. Потом в руку впилась иголка, по которой в вену стало капать какое-то лекарство. И снова темнота. - Где моя мама? - Успокойтесь, Клэр. Посмотрите на мою руку и скажите, сколько я показываю пальцев? - Где моя мама? - Головные боли присутствуют? - Где моя мама? Я была упряма, и, в конце концов, мне сказали все, как есть. У моей мамы были серьезные травмы, из-за которых, по логике, она должна была умереть еще там, на дороге. Но благодаря какому-то чуду она все еще была здесь. Многочисленные переломы, сотрясение, ушибы, ссадины – и в конечном итоге кома. Я смогла увидеть ее лишь спустя две недели. Людям было мало услышать просто короткий рассказ из уст Джека. Они сыпали вопросами, что-то уточняли, потом перешли к теме о спасателях, от которых третий день не было вестей. Мы с Херли решили не смешиваться с толпой и вернулись в больничную палатку. Парень решил, что всех раненных неплохо было бы покормить, а я, взяв миску и набрав в нее воды, подошла к Чарли, который все еще был без сознания. Джек сказал, что парню досталось сильнее всех, потому что во время падения он находился ближе всех к носу кабины, которым она и вписалась в землю. Джек уже обработал все раны Чарли, в том числе вправил ему вывихнутую руку. Мне остается разве что смочить кусочек тряпки холодной водой и приложить его ко лбу парня, что я и делаю. Хотя и понятия не имею, чем это может ему помочь. Но и сидеть, сложа руки, я тоже не могу. - У меня есть кое-что получше, - весело говорит Локк, заходя в палатку. Он держит в руках какой-то тюбик, этикетки на котором нет. – Это очень хорошее средство от ушибов. - Где вы его взяли? – удивляюсь я, когда Локк отдает этот тюбик мне. - Нашел среди неразобранных вещей, - пояснил мужчина. Посмотрев на Чарли, он добавил, - Он скоро очнется, вот увидите. - Спасибо, - улыбаюсь я. Локк улыбается в ответ и уходит, оставляя меня с Чарли. Я некоторое время верчу тюбик в руках, и только потом решаюсь его открыть. Мазь пахнет лесом, в самом прямом смысле. Запах травы, листьев, сосновых иголок… Те мази, что обычно покупала я, пахли чем-то горьким и неприятным. Осторожно выдавив немного на палец, я коснулась пореза на лбу парня, проводя по нему пальцем. Затем касаюсь щеки и синяка возле глаза. А потом, вдруг, отдергиваю руку, потому что ребенок шевельнулся. С моих губ срывается тихое: «Ой!» , и я тут же хватаюсь за живот. - Вы в порядке? – проснувшаяся Кейт смотрит на меня непонимающе. Видимо, сон еще не окончательно покинул ее, раз девушка не может понять, что происходит. Впрочем, заметив, что я держусь за живот, она тут же подрывается со своего места и оказывается рядом со мной. – Джек! – тут же зовет она, но я мотаю головой. - Я в порядке, - отвечаю я, начиная улыбаться, - Ребенок. Он пинается! Вот, вы чувствуете это? Я бесцеремонно хватаю руку Кейт и прикладываю ее ладонью к животу. Малыш снова пинается, и я чувствую, как меня начинает переполнять самое настоящее счастье. С плеч словно гора сваливается от понимания того, что с моим ребенком все в порядке. Кейт радуется вместе со мной, хоть мы с ней вообще даже не знакомы, но это и не важно. В такие моменты вообще не остается ничего важного. Чарли - Чарли, сколько тебе говорить – не выходи на дорогу! – возмущенно сказал Лиам, когда я вновь оказался слишком близко к проезжей части. Мне было пять лет, и я был очень упрямым ребенком. Если мне говорят что-то не делать, я обязательно возьму и сделаю это. Вот и сегодня, когда мама попросила нас с братом поиграть на детской площадке, она несколько раз повторила, чтобы мы не совались к дороге. Машин здесь ездило мало, но все они гоняли с такой скоростью, что страшно себе представить. - Я и не выхожу, - хмуро отозвался я. Но от дороги и не отошел, все еще глядя на улочку напротив. Там сверкали красиво украшенные витрины магазинов, за которым виднелись игрушки и сладости. Какой ребенок не захочет подойти поближе и посмотреть? А дорога… А что дорога? Надо лишь убедиться, что машин нет, и идти. - Чарли, иди сюда! – вновь позвал меня Лиам. Брат старше меня на три года, и считает себя уже достаточно взрослым для того, чтобы играть на детской площадке. А потом сидит на скамейке, со скучающим видом кидаясь камешками в голубей. Я ничего не ответил. Слишком велик был соблазн перебраться на ту сторону улицы, поближе к красивым витринам. Я посмотрел налево, затем направо, как учил отец, а потом смело двинулся вперед. Здесь не было пешеходного перехода, и был поворот из-за домов, о котором я не подумал. Оттуда и вылетела та самая машина, свет от фар которой ослепил меня за секунду до столкновения. Потом последовал визг тормозов, отчаянный крик брата и неприятный хруст костей. Кажется, моих… В какой именно момент все пошло не так? Да черт его знает. Кабина резко наклонилась вперед, из-за чего я ударился головой об угол раковины, а потом рухнул вниз. Пакетик выскользнул из моей руки, которую, вдруг, обдало жаром сильной боли. Сначала я решил, что сломал ее, но потом меня отвлекло сиденье, свалившееся на меня, и затем резкий толчок, когда кабина коснулась земли. Я невольно вспомнил ту аварию в детстве, когда меня сбила машина. Было так же больно, и весь мир вокруг словно переменился. Вверх был внизу, а низ – наверху. Какая-то часть меня была в сознании, когда Джек и Кейт бросились вытаскивать меня. Возможно, дело было в боли, которая плавно расползалась по всему телу. А может, я просто не понимал, что мне лучше будет закрыть глаза и уснуть на время, пока все это не закончится. Я краем глаза заметил, что Джек поднял с изломанного пола пакетик с героином и сунул к себе в карман. Я старался думать лишь об этом, потому что все остальное не имело значения. Но, когда мы, наконец, вернулись на пляж, мой организм сдался, и я рухнул на песок. - Ты только держись, милый, слышишь? Пожалуйста, держись. А я буду с тобой. Обещаю. Я никуда не уйду. Тихий голос матери был единственной ниточкой, что связывала меня с миром. Но она была настолько тонкая и хрупкая, готовая в любой момент порваться, что я отчаянно цеплялся за жизнь, пытаясь выкарабкаться из-за темной завесы, и боясь, что она все-таки оборвется. Но нет, произошло какое-то чудо. Я сумел выкарабкаться, снова увидел мамино лицо, снова увидел брата. Лиам был бледным, как полотно, и постоянно повторял, что никогда меня больше одного не отпустит. - Мы же братья, - сказал он. – И всегда ими будем. А значит, всегда будем вместе. Ты и я. И я буду следить, чтобы с тобой больше ничего не случилось. Я обещаю.