Валинор: Падение светил

      В час, когда Валинор засыпал, у майар Владыки грёз начиналась самая ответственная работа.       Прямо сейчас в саду видений уже ожидали три тревожные эльдарские души. Духи сумерек всю ночь будут заниматься их излечением через сновидения. А для этого необходимо подготовить особые светильники.              Во дворец Ирмо и Эстэ вели четыре двери. Южные и северные предворялись верандами, западные открывались прямиком на серебряный мостик, а восточные сразу же выходили к тенистой тропинке под кронами падубов.       В сумерках открылась одна из южных дверей, из неё вышла майа Мелиан с тремя пустыми стеклянными сосудами. Она взглянула на милый сердцу вечерний пейзаж. После дождя воздух был свеж и прохладен. На веранду спускались гирлянды с молодыми шишечками хмеля, к самой лестнице подходили свечи люпинов, что-то неуловимое шуршало поодаль в лопухах.       На другом берегу озера, кусочек которого виднелся сквозь сеть прибрежных кустов, зажигались огоньки. Это эльдар в укороченных тёплых плащах с фонарями и снастями шли на вечернюю рыбалку. В чёрной воде плескалось серебро, а у самой поверхности то ли опускалась, то ли поднималась над водоёмом дымка тумана.       Мелиан приподняла крышки стеклянных фонариков. Тут же из травы, из-под листиков клевера, меж соцветий белой и розовой кашки, ведомые чарами голоса майа, поднялись невесомые голубые светлячки. Они светящимися дорожками потянулись по воздуху к сосудам.       — Спасибо вам, друзья мои, — Мелиан одобрительно посмотрела на наполненные голубыми огоньками светильники. Их нежный неяркий свет лучше всего успокаивал и настраивал на исцеляющий сон.              И тут майа углядела кого-то на ветке молодого клёна. В густых ветвях светились жёлтые глаза. Серая неясыть. Она явно ждала Мелиан — когда майа приблизилась, птица совсем разумно подмигнула умными глазами и повернула серебристую плюшевую головку. На её шее был шнурок с привязанным к концу кожаным мешочком. Мелиан достала сложённый треугольно листок и сразу узнала почерк. Сердце подскочило в груди, забилось трепетно и быстро, буквы расплылись перед глазами. Она подняла голову вверх, немного успокоилась и начала читать.              «Дорогая волшебница! Меня преследует горькое ощущение, что я не сказал вам что-то важное, а те слова, что прозвучали, и то, как они прозвучали, верно, вызвали ваше негодование. Всё это страшит меня, потому что, полагаю, оставило в вашем представлении нехорошее впечатление. А мне бы очень хотелось иметь в вашем лице доброго друга. Прошу вас, дайте мне шанс надеяться на это. Я приду завтра к дворцу снов и буду вас ожидать. Умоляю, позвольте мне извиниться! Без вашего прощения я не смогу жить.»       Мелиан прочитала записку ещё раз, а затем свернула в трубочку и спрятала за вырез платья.       — Лети, вестник. Ответа не будет.              Неясыть понимающе взглянула на майа, словно согласилась. И, развернувшись на когтистых лапах, ринулась вниз с ветки, в пике́ раскрывая пёстрые крылья.       

***

      Наступило утро. Мелиан сменила многослойные газовые вечерние одежды насыщенных дымчато-фиолетовых оттенков на светло-розовое платье из шёлка с прозрачными рукавами и шлейфом. Это платье больше всего было к лицу ей. Вышивка по шифону, выполненная лучшей майа Вайре, была настолько тонкой, что, казалось, серебристый узор парит, сверкает и вьётся сам собой следом за Мелиан.       Проходя мимо огромных полукруглых окон, расположенных на втором этаже над парадным входом, Мелиан увидела знакомый серый плащ. Ещё не спа́ла роса, а телери уже пришёл с надеждой на встречу и разговор. Записку эльфа Мелиан спрятала в надёжный тайник, в сундучок, что она сотворила с той стороны мира, за дверью снов. Но о встрече по-настоящему даже не думала. Теперь же она боялась выйти — ей казалось, что это крайне стыдно и неприлично — и утешалась тем, что украдкой всё смотрела из окна на эльфа.       Он прождал до утра следующего дня. То мерил шагами площадку, устланную белым песком под балконами, то надолго застывал в одной позе, то садился на мраморный откос дворца и глядел в сторону озера. Когда же мимо проходили майар или эльфы, Эльве раскрывал свою тетрадь и делал вид, что рисует. А потом он ушёл.                                 Мелиан и расстроилась, и получила облегчение одновременно. Она теперь способна была заниматься хоть чем-то, кроме как, спрятавшись за бархатной гардиной, рассматривать эльфийского красавца.       Но Эльве вскоре вернулся. Оказалось, что он отлучался набрать цветов. Эльф встал с букетом на то же самое место, где простоял, словно статуя, ещё половину суток. В руках он держал пять кроваво-красных кустовых роз из садов Йаванны.              «Ох, и влетит же ему от Кементари или её майар, если увидят!» — подумала Мелиан и почему-то счастливо улыбнулась.