Перекрёсток миров

Жизнь слишком коротка, чтобы следовать сценарию, который не зажигает огонь внутри тебя.

— В смысле? Как это «не годится»?! Я с негодованием и крайним недовольством в открытую уставилась на виновника моей бурной реакции. Пальцы чуть ли не до треска крепко вцепились в деревянную поверхность преподавательского стола. Мужчина с лысиной лет эдак шестидесяти с удивлением смотрит на меня своими медовыми глазами из-под оправы круглых очков, абсолютно не понимая причину моего возмущения. Внутри я потихоньку начала вскипать от сложившейся ситуации. Небось скоро и взорвусь подобно действующему вулкану, что проснулся от спячки спустя пару десятилетий. Пальцы с аккуратным маникюром на автомате поправили выбившуюся светло-русую прядь за ухо, а после машинально поправила очки на переносице. Прикусила язык, сдерживая порцию приличных словечек, что так и хотели вырваться наружу. Не хватало мне ещё проблем в конце учебного года. — Скажите, пожалуйста, — слова мужчины по сравнению с моими излучали железное спокойствие, которому я могла только позавидовать, — на каком курсе вы учитесь? — На третьем, — без колебаний ответила, откровенно не понимая при чём тут это. — Вы уже достаточно взрослая личность и должны излагать свои мысли в полной мере. — Разве я не сделала это в своём эссе? — мои глаза переместились на напечатанные листы, что находились в руках спереди сидящего человека, — по-моему, я ясно выразилась. — Выразились вы-то ясно, — начал преподаватель философии свою пластинку. В светлой голове уже прокляла свой некий синдром отличницы. Бли-и-ин, сейчас начнётся. Мысленно посчитала до пяти, сдерживая себя, чтобы не накинуться на него, как бык на красную тряпку. Хотя в целом сама по себе личность спокойная, но, кажется, не сегодня. — Но для вашего возраста вы мыслите слишком узко. — То есть, вы хотите сказать, что это возможно? — голова уже начинала вскипать от мыслительного процесса на последней паре, точнее, на перемене после неё. — Путешествовать по параллельным вселенным? Ничего глупее в жизни не слышала. Нет, он совсем уже с ума сошёл на старости лет. — Теоретически — да, — задумчиво протянул он, — а вы написали совсем иное. Для примера могли бы взять научно-фантастические сериалы, что соответствуют вашей теме. Вы же любите смотреть сериалы? — глаза мужчины в возрасте поблёскивали каплей мёда из-за оправы очков. Конечно, написала совсем иное. И да, я смотрю сериалы, но с более реалистичным жанром. Не верю в эту чушь. У меня ещё голова не забита всяким хламом, чтобы верить в бред чистейшей воды. Неужели на старости лет большинство людей действительно поверят даже в единорогов? Лучше бы я выбрала другую тему для написания, но, повинуясь закону вселенской непрухи, мне досталась именно эта, поскольку была последняя свободная в списке предлагаемых. На мои темы, которые я предлагала, ответом было твёрдое и чёткое «НЕТ!». Выпрямила спину и поправила рукав брючного костюма цвета пудры. — Вы же понимаете, что больше тройки я не поставлю? Понуро опустила голову, акцентируя внимание на бежевых лодочках, которые уже изрядно натёрли ноги. Сжала губы в непонимании того, что я сделала не так. Изложила своё мнение? Изложила. Оформила правильно? Правильно. Этот человек просто-напросто не уважает моё мнение, хотя этот предмет вынуждает прислушиваться к мировоззрению других. Сам же говорил на первой лекции. — Простите, но здесь я изложила личную обоснованную позицию по отношению к определенной философской проблеме. Преподаватель тяжело вздохнул. Рука философа потянулась к шариковой ручке, что лежит неподалёку нашего журнала. Перехватив пальцами покрепче пишущий предмет, мужчина преподнес его к пустующей клеточке, где должна была быть моя последняя оценка. — Подождите, — остановила мужчину, который успел поставить синюю точку напротив моей фамилии, — если я перепишу эссе, вы поставите мне «отлично»? — Разумеется, — кивнул он лысой головой, поправляя воротник идеально выглаженной рубашки и сцепив руки в замок перед собой, — если вы согласитесь со мной в теоретическом плане данной проблемы. До боли скрипнула зубами, но промолчала. Портить предыдущие оценки не хочется. Если сейчас получу тройку, то все мои старания по подготовке к практическим работам полетят коту под хвост, перечёркивая заслуженные высшие оценки по философии. Вероятность того, что из-за этого слечу с повышенной стипендии, возрастает в геометрической прогрессии. Мне это совершенно не нужно, но и уступать личным принципам не горю особым желанием. Тут играет роль либо моё упрямство, либо моё отступление. Вот же чёрт! Молча взвесив в своей черепной коробке все за и против, недовольно поправила лямку чёрного кожаного рюкзачка на плечах. Ладно, будь что будет. — Какой термин сдачи эссе? Да, всё-таки притоптала свою непреклонность, ставя выше мнение других. От досады хочется просто взвыть на всю округу. — За выходные успеете? Молча кивнув в знак согласия, я взяла протянутые мне бумаги и, ровно стуча каблуками, направилась к выходу из пустой аудитории, где кроме меня и заносчивого старика никого не было. Другие студенты сдали эссе с первого раза, а мне пришлось выслушивать нравоучения от преподавателя. Вот удача, ничего не скажешь. — Твоё время придёт, — послышался сиплый голос за моей спиной, вынуждая застыть на несколько мгновений перед выходом из аудитории, — и ты поймешь. Всё, это была последняя капля. Резко открыв деревянные двери, я мигом выскочила из кабинета, оставляя сумасшедшего один на один со своими тараканами в голове. Меня, конечно, предупреждали, что этот старик ещё тот фрукт, который просто помешан на своём предмете. Но не настолько же! Это действительно перебор! Спустилась на первый этаж университета и с накипевшей дури открыла центральные двери учебного заведения, отчего некоторые прохожие, увидев подобную сцену, кинули несколько нравоучений мне в спину. Решила не заострять на этом должного внимания и сильнее сжала в руках несколько листков, и те в ответ раздражительно зашуршали. Я направилась в сторону временной квартиры, анализируя события сегодняшнего дня: курсовую защитила на «отлично», все предметы уже закрыты, впереди выходные. Что может быть лучше, а? Написание эссе во время выходных вместо заслуженного отдыха. В голове я просто издевалась над самой собой, плюясь сарказмом в свою же сторону. Разговаривать сама с собой — это ненормально, скажете вы? Поверьте, это минимум моей сегодняшней ненормальности от почти пройденного дня. Вставила металлические ключи в замочную скважину, и послышались характерные щелчки. Стоило только приоткрыть входные двери квартиры, как из зазора выпадает листочек, приземляясь прямо перед моими ногами. Подняв его, я быстренько пробежалась глазами, вчитываясь в написанный недлинный текст. «В понедельник навещу тебя. Не забудь оплатить проживание» Вздохнула, пальцами скомкала клочок бумажки и закрыла за собой квартирные двери. Однокомнатные апартаменты встретили полнейшей тишиной, к которой я сумела привыкнуть спустя нескольких месяцев учёбы после зимних каникул. Сожительница съехала в другой район города в связи с неплохой работой. Я же осталась здесь. В последнее время с работой совсем не везёт, а стипендия как-никак, хоть чуть-чуть, но помогает. Просить у родителей деньги совесть не даёт, но они, зная о моей временной проблеме, помогают. Спасибо им большое, иначе с катушек я бы точно съехала от нервов и недосыпания. Переодевшись в более удобную одежду в виде джинсового костюма, я направилась в сторону кухни. Положила напечатанное эссе на стол перед собой. Открыла холодильник и достала недоеденный завтрак. Я быстренько перекусила оставшейся едой, предварительно разогрев её в микроволновке. Исподлобья кошусь на напечатанный текст. Мне кажется, или буквы действительно поменяли своё место? … твоё время пришло… Я помотала головой в стороны и, отгоняя ложное наваждение, с долей удивления снова уставилась на белый лист бумаги, прочитывая заново текст. Нет, все буквы на месте. Усталость в конце учебного года даёт о себе знать. Я поднесла руку к лицу и сжала переносицу, слегка надавливая на закрытые глаза до мелких звёздочек в темноте. Я чертовски устала и просто мечтаю о заслуженном отдыхе. Но, увы, не сейчас. Решила, что приберусь на кухне по возвращению и закинула в небольшой портфель черновик и канцелярию. Перед выходом запрыгнула в белые кроссовки и завязала шнурки. Не забыв закрыть входные двери на несколько оборотов ключей, я взяла направление в сторону моего любимого места возле пруда, на которое случайно наткнулась не так уж и давно, но оно настолько мне полюбилось, что я стала ходить туда всё чаще. Особенно после неудачных или трудных дней на подобии сегодняшнего. Приземлилась под ивой, что закрывала меня из-под взглядов случайных прохожих, потянулась к портфелю и достала тетрадь с ручкой. Согнула колени для удобства и упёрлась спиной о кору дерева, стала думать. Хм, с чего бы начать? Кое-как начеркав синей ручкой начало, я готова была приступить к основной части эссе, но кряканье со стороны пруда заставило оторваться от писанины, заостряя внимание на их источник. Пара взрослых уток плыла впереди, ведя за собой с десяток жёлтых маленьких пищащих комочков, что со стороны выглядело очень мило и комично. Я подавила смешок, улыбнувшись этой картине. Рука потянулась к портфелю, доставая кусочек недоеденного пирожка, что прикупила в обед в университете. Подойдя ближе к краю пруда, я присела на корточки и, отламывая маленькие ломтики хлеба, начала кормить пернатых. Те, увидев угощение, сразу начали подплывать ближе. Внезапно силуэт за моей спиной закрыл солнце, и я оказалась в тени. Утки с утятами в панике и громким кряканьем расплылись в разные стороны, оставляя после себя неспокойную рябь на водной глади. Холодный ветер подул в лицо, вызывая неприятные мурашки по позвоночнику. От неожиданной прохлады, что дунула со стороны озера, тело дёрнулось. Каждая клеточка тела напряглась. Только хотела встать на ноги, как меня заставили присесть обратно, с силой нажимая рукой между лопаток, отчего я на уровне рефлексов выставила руки вперёд, сохраняя равновесие, чтобы не упасть прямиком в воду. Но, видимо, у незнакомца другие планы. — Твоё время пришло. Тихий замогильный голос донёсся до моих ушей, а сердце неприятно встрепенулось. Неизвестный цепкими пальцами надавил в район сонной артерии, но прежде, чем я потеряла сознание, меня грубо толкнули вперёд, и собственное тело моментально отдало адской судорогой в мышцах. Уши заложило, глаза начали закрываться, словно они стали свинцовыми. Силуэт за спиной продолжал что-то говорить, но я отнюдь его не слышала. Ледяная вода сковала моё тело невидимыми объятиями, от которых начала задыхаться и, словно в замедленной съёмке, заметила сквозь пелену приближающийся в мою сторону сгусток света, который с каждой секундой всё нарастал и нарастал, ослепляя. Яркая вспышка вынудила закрыть глаза с неведомой силой, а дальше…

… непроглядная темнота…

* * *

Резкий порыв тёплого, даже скорее, душного воздуха резанул по коже лица, отчего я торопливо попыталась открыть глаза. Тело дёрнулось, будто в судороге, а очи противно закололи, словно в них насыпали горсть свежего пепла. Лёжа на спине, я ощущала неприятное покалывание в шее и руках и повернула голову в сторону в попытках найти источник неприятного телесного ощущения. Стоило мне совершить задуманное, как зелёная трава оказалась в моём носу, защекотав рецептор обоняния, и я чихнула, отчего неприятно свело мышцы шеи. Сцепила зубы и вернулась в прежнее положение. В глаза кинулось сизое небо, что завлекло тяжёлыми серыми тучами. Порыв ветра срезал с недалеко растущего дерева несколько зелёных листьев, и они закружились в замысловатом танце. Духота не давала возможности сделать полноценный вдох полной грудью. Лёгкие неприятно отдавало жаром. Где-то в сизом небе сверкнула молния, осветившая тяжёлые серые облака, после чего послышался раскат приближающегося грома, оповещая о скорой предстоящей грозе с сильным проливным дождём. Хруст сухой ветки, что послышался со стороны леса, повторился во второй раз. Первый я просто проигнорировала, но второй уже вызвал некое любопытство вперемешку с зарождающейся паникой между рёбер. Приложила большое усилие и с еле слышным приглушённым стоном повернула голову в сторону, но перед глазами встала молочная пелена, лишая возможности увидеть и рассмотреть причину хруста сухой ветки. Глаза вновь закрылись, когда ощутила приятное тепло от человека, который бережно, словно хрустальную, поднял меня на руки. Прислушиваясь к размеренному биению сердца незнакомца, усталость накатила с новой силой, и я ушла в спокойный сон.

* * *

Глубокая ночь. Блеск молнии и раскат грома прямо над ухом выдернули меня из спокойного сна. Тело дёрнулось от внезапного звука непогоды. Капли проливного дождя барабанили по стеклу, грозя оставить трещины на прозрачной поверхности. За окном кроме ливня ничего не видно. Я заметно занервничала, совсем не понимая место моего пребывания. Нейроны в головном мозгу, как на зло, и вовсе застыли, притормаживая мыслительные процессы. Тяжесть в теле, как раньше, не ощущалась, но заметная слабость присутствовала. Несколько раз моргнула, отгоняя остатки сна. Поднялась на локти, отчего пружины кровати жалостливо скрипнули под моим весом. Села, свесив ноги с кровати, не ощущая холодной поверхности пола. Не поняла. Пальцами машинально сжимаю скомканную простынь в моих ногах. Маленькие ручки начинают дрожать, а пальчики сильнее цепляются за белый пододеяльник до побеления в костяшках. На правый глаз что-то падает, щекоча его. Растерянно протираю сонные очи, попутно заправляя чёлку за ушко. Но у меня никогда её не было. Сбитая с толку спрыгиваю с высокой, на мой взгляд, кровати и подхожу к раковине, ступая босиком по холодному деревянному полу. Придвигаю стоящую рядом с раковиной табуретку ближе, чтобы созерцать себя в зеркало. С большим усилием забравшись на стульчик, с максимальным интересом заглядываю в небольшое зеркало и просто теряю дар речи. В отражении на меня смотрит маленькая девочка лет пяти от роду. Круглолицая малышка с сердито надутыми щёчками, аккуратный носик морщится при виде себя в зеркале, губки поджимаются в тонкую полоску. В больших тёмных выразительных глазах читается растерянность и неподдельный страх. Спутанные чёрные волосы еле-еле касаются детских хрупких плечиков, что подрагивают при каждом выдохе, а косая чёлка слегка падает на правый глаз, чуть прикрывая верхнее веко. Поверх детского тельца бесформенная серая пижама, подол которой мнется в маленьких ладошках от приступа настоящей паники, которая накрывает волной, подобно цунами. Нет-нет, это не я. Моё тело будто уменьшили в размерах. Мотаю головой в стороны, замечая, что волосы при замысловатой игре тусклого жёлтого света от лампочки переливаются еле-еле заметным тёмно-синим сиянием. Ногтями больно щипаю себя за детское запястье в надежде поскорее проснуться и забыть этот до чёртиков реалистичный сон. Настолько реалистичный, что кажется правдой. Но даже это не помогает. Не отдавая себе отчёта в действиях, левую ручку сжимаю в маленький кулачок и со всей силы разбиваю впереди висящее зеркало. То звонко рассыпается на сотни острых осколков, слишком больно впиваясь в детскую нежную кожу, причиняя адское жжение в костяшках. Кусочки разбитого зеркала падают прямо в раковину, издавая невыносимый звенящий звук соприкосновения стекла с керамикой, от которого хочется выдернуть ушные перепонки, чтобы не слышать абсолютно ничего. Кровь, словно тягучий мёд, медленно капает с травмированных костяшек, теряясь каплями в белоснежной раковине и оставляя алые дорожки. Ступаю назад, совсем забывая, что стою на стульчике, и со знатным грохотом падаю на холодный пол. В коридоре слышатся неразборчивые голоса и топот ног. В голове полный хаос, горячие слёзы обжигают щёки, словно кипятком. Противный ком застрял в горле, не давая нормально сглотнуть образовавшуюся слюну. Голова начинает кружиться с новой силой, выбивая меня из реальности, порождая чувство страха и паники. Боль в районе грудной клетки утруждает проникновению так нужного кислорода в лёгкие. Миоглобин освобождается, замедляя сокращения жизненно важного органа под рёбрами. Пытаюсь принять вертикальное положение, но ноги подгибаются, и я тряпичной куклой наклоняюсь вперёд, падая на колени, опираясь ручками о холодную поверхность пола, что служит мне некой опорой. Волна новой боли от травмированной ладошки распространяется по всему телу и, кажется, конечности немеют. Сознание покрывает густой непроглядный молочный туман. Совсем не чувствую и не замечаю, как детское тельце вновь встречается с кроватью, и меня сажают на мягкий матрас, который кажется слишком мягким, будто меня окунули в ватное облако. — Быстрее…! Крики и неразборчивые звуки путаются в сознании, и я в истерике начинаю брыкаться, не разбирая ничего вокруг. Голоса отдаются глухим эхом в голове, будто через вакуум. Слишком глухо. — Успокоительное! В глазах двоится, но успеваю размыто заметить нежно бирюзовое свечение и ощущение притупленной боли на тыльной стороне левой ладони. Чувствую, как мои запястья оказываются в кольце цепких пальцев, а собственные руки кто-то прижимает к моей грудной клетке. Капелька солёного пота противно скользит по виску, губы приоткрываются в немом крике, но меня никто не слышит. Словно рыба на суше пытаюсь сделать глоток такого нужного воздуха, но, кажется, я задыхаюсь. Чувствую, как тоненькая иголка, словно жало, пронзает кожу в районе левого плеча. Дёргаюсь от неприятного ощущения, но сильные руки не дают возможности сделать даже малейшее движение. — Она проспится до утра, а пока… Кто-то с лёгкостью толкает меня назад, вынуждая прилечь на кровать. Спина встречается со столь мягкой поверхностью матраса, голова окунается в перьевое облачко, а моё тельце накрывают теплым одеялом. От столь манящего удобства глаза закрываются, и который раз за день меня вновь встречает темнота вместе с блеском молнии и раскатом грома. Не знаю, чья это иллюзия, но лучше бы ей прекратиться.

* * *

В нос ударяет тягучий сладкий аромат цветущей сирени, который невозможно спутать ни с чем. Птички щебечут только им знакомую песенку, а капли прошедшего дождя падают на землю, теряясь в лужицах с характерным приятным звуком. Солнечный тёплый лучик скользит по лицу, щекоча кожу, и я с недовольством открываю заспанные глаза. Телом не шевелю, очи сами по себе бегают по комнате, по белым потолкам и светлым стенам. Взгляд цепляется за сиреневые цветы за окном, что закрывают его хорошую половину обзора. Последождевая свежесть и душистый аромат пышного куста доносится с дуновением ветерка из-за приоткрытой форточки. Красиво. Принимаю сидячее положение в надежде получше разглядеть красоту из окна, а заодно и оглядеться, но спокойный голос с противоположной стороны комнаты застигает меня врасплох. — Красиво, не правда ли? На автомате мышцы шеи поворачивают голову в сторону источника звука. Пожилой мужчина в сидячем положении на стульчике курит трубку, попутно выпуская из неё облачко серого дыма. Одет в мешковатую одежду красного и белого цвета, а на голове странная шляпа с непонятным символом. Смуглая кожа и седые волосы. Ромбовидное лицо с множеством морщин и белой козлиной бородкой. Сверху на левой щеке родимое пятно. Чёрные глаза сощурились, когда улыбка осветила лицо старика, заметившего, как я пристально с долей интереса его разглядываю. Кого-то он мне смутно напоминает. — Моё имя Хирузен Сарутоби. Меня будто прошибло током. В заторможенном состоянии сажусь на край кровати, болтая ножками. Исподлобья кошусь на старика. — Я — Третий Хокаге деревни Скрытого Листа. Мои глаза округлились до невероятных размеров, а пальцы крепко вцепились в коленки, сжимая их. — Как тебя зовут? Вопрос выбил меня из колеи окончательно. Зовут? Как зовут? Не помню. В памяти отпечатались смутные воспоминания последнего дня. Стоп, погодите-ка. А как меня, действительно, зовут? Я не помню. Его имя как-то смутно знакомо отдаётся в подсознании. Да и образ тоже. Такое чувство, что я его где-то видела. Но где? Минуточку. Хирузен Сарутоби. Третий Хокаге. Деревня скрытая в листве. Коноха…что-ли? Нет. Нет-нет-нет. Неужели каким-то макаром я попала в… Аниме, которое я смотрела, будучи школьницей. — Наруто! Поросячий визг коснулся моих ушей, и я вскочила на ноги, заглядывая в приоткрытое окно, что выходит на оживлённую улицу, где вижу блондинистого мальчонку, который со всех ног удирает от взрослого мужчины, успевая показать язык напоследок. Спустя пару секунд убегающий оказывается взятый в плен старшего за шкирки. Мелкий вырывался, но его попытки не увенчались успехом, и он вместе с мужчиной исчезает из моего поля зрения в ближайшем переулке. Я сама удивляюсь своей спокойной и невозмутимой реакции на увиденное. Успокоительное действует до сих пор, притупляя и затормаживая эмоции и бурную реакцию, которая по логике должна была меня захлестнуть с головой, но ничего такого не ощущается и даже не предвещается. Хм, странно. С тяжелым вздохом снова сажусь на край кровати, укрывая босые ноги одеялом, не понимая абсолютно ничего. Замечаю выжидающий взгляд старика в мою сторону. Что ж, сейчас начнётся допрос с пристрастием. Морально и физически я была истощена от ночной взбучки, а потому было как-то абсолютно всё равно. — Ты что-то помнишь? Я покачала головой в отрицательном жесте. Ничего не помню, совершенно ничего. Прошлая жизнь мелькает в голове, словно кадры давно забытого фильма. Преподаватель. Философия. Эссе. Ива. Пруд. Толчок в спину. На этом воспоминания блекнут. Я даже не помню собственного имени в том мире. Напрягаю мозги в надежде вспомнить, но безрезультатно. — Помню, — начала надломленным тихим и детским голоском, — как очнулась в лесу перед началом грозы, потом ночной переполох, дальше сплошная темнота. — Имя, фамилия…? — Нет, — качаю головой в отрицательном жесте, отчего косая чёлка непривычно щекочет правое верхнее веко. — Тебе поставили диагноз амнезия, — мужчина в возрасте взял листок и пробежал глазами по написанному, окунаясь в свои мысли. — Но данных о тебе совершенно никаких. — Кто меня спас? — потребовалось некоторое время на формулировку вопроса. Мозговые извилины отказывались выполнять свою функцию, но я вынудила себя хотя бы на минимальный процесс мышления. — Твой спаситель попросил оставить это в тайне, — от моей заинтересованности добрая улыбка вновь появилась на лице старика, отчего морщины виднелись более отчетливо. Даже так? Ладно. — Может, ты хочешь выбрать себе новое имя? Я задумалась. Не сказать, что моя персона рада сложившейся ситуации целиком и полностью, но, по крайней мере, я ощущаю себя живой. Хоть и уставшей, потерянной в непонятках запутанного лабиринта, но живой. Мозги кипели в выборе имени. На ум ничего не приходило. В подсознании всплыло только одно. Язык сработал быстрее мозга. — А-асами… Асами Сато, — гость довольно кивнул, записывая что-то на медицинской бумажке. Сама не понимаю, как это произошло. Вроде бы где-то это слышала, или мне подкинуло подсознание эту идею? — А день рождение…пусть будет вчерашний день. — Уверена? — переспросил он, уточняя, не отрываясь от бумажки. Я молча кивнула ответ, согласившись. Думать совершенно не хотелось, поэтому, почему бы и нет? — Хорошо. Поскольку ты появилась из неоткуда и тебе некуда идти — я возьму опеку над тобой. — Как скажете. Всё равно у меня выбора особого-то нет, — безвыходно пожимаю плечиками. Во-первых, спорить совершенно не хочется, а, во-вторых, разве у меня есть выход? — Тогда сегодня за тобой придёт воспитательница. В ответ следует молчаливый кивок согласия. Третий встал, подошёл к моей кровати, потрепал по черноволосой макушке и, улыбнувшись, удалился восвояси, оставляя меня один на один в медицинской палате.

* * *

Шестерёнки, конечно, ощущали заторможенность в собственной голове, когда меня проведал Третий, и я действительно сперва всё скидывала на глупый сон, причиной которого могла послужить нервная почва. Но когда ко мне в комнату наведалась юная милая девушка в медицинском халате и заставила выпить горький лечебный настой, ко мне медленно, но уверено начал доходить смысл происходящего. Закатывать истерику не было никакого толку, хотя до жути ужасно хотелось. Мало ли, еще в психбольницу отправят, или замкнут на ключ в отдельной комнате, и моим последним здравым нервным клеткам придется активненько помахать ручкой на прощание. Нет, в чьем бы я теле не оказалась, не думаю, что истинная его обладательница хотела видеть свою жизнь с таким исходом, а потому, намотав сопли на кулак, постаралась взять себя в руки, хотя сделать мне это отчасти удалось с большим трудом и только к началу обеда. В обеденное время ко мне снова пришла та самая медсестра и переодела в более-менее подходящую одежду, что состояла из обычных бордовых подкатанных штанов и розовой курточки с капюшоном, что оказалась на вырост, поэтому, пришлось подкатать рукава. Фу, не люблю розовый цвет, но выбирать не приходится. Ножки запрыгнули в синие сандалии, и я кое-как пальчиками расчесала короткие волосы. У меня никогда не было чёлки и было как-то непривычно, но делать нечего. Не особо жалую тёмную шевелюру, но и тут меня оставили без выбора. В общем, добро пожаловать, ёк-макарёк! Обед, которым меня накормила медсестра, оказался действительно отвратительным: переваренный, на мой взгляд, рис, недоваренные овощи и зелёный чай без сахара. Да, гостеприимность на высоте. Хотя чего еще можно ожидать от больницы? После съеденного обеда медсестра протянула мне сладость в виде молочной шоколадки, что была обернута в серебряную фольгу. Я с толикой удивления уставилась на девушку. После невкусного обеда сладость подавай? — Гостинец от Третьего Хокаге, — коротко пояснила она, заметив косой и недоверчивый взгляд с моей стороны. Даже так? Ладно. Когда я поблагодарила за протянутое лакомство, девушка удалилась, а я, быстренько открыв и пошуршав серебряной обёрткой, половину шоколадки схомячила за пару минут. Оставшуюся часть аккуратно завернула обратно в фольгу и запихнула в карман курточки. Время шло медленно. Даже слишком медленно. Меряя шагами палату, я уже успела выучить наизусть все апартаменты вместе с несколькими еле заметными трещинами на белой стене. От скуки уже начала разговаривать сама с собой, что, в конечном итоге, не принесло ничего полезного и никакого продвижения. Твёрдо решив, что от такого занятия вскоре окончательно поеду крышей, моя шаловливая детская задница уже открывает окно настежь, позволяя тёплому ветерку играть с короткими локонами и косой чёлкой, а яркому солнышку коснуться лучиками моего личика. Спрыгнула с окна первого этажа и, удачно приземлившись на корточки, встала. Напоследок окунув свой носик в рядом цветущую сирень, вдохнула такой душистый аромат куста, отчего приятно закружилась голова. Улыбнувшись и накинув капюшон розовой курточки на голову, моя тушка взяла направление по улице Конохи. Центральная улица была не очень-то и оживлённой во время обеда, что и позволило мне созерцать все прелести деревушки. Жара разогнала большинство жителей по своим избушкам, и только отчаянные (в том числе и я) высовывали свои носы за пределы домов для совершения различных покупок. Небольшой рынок и разные магазинчики так и завлекали купить себе что-то, но, вспоминая, что у меня нет ни гроша, я неловко улыбалась в ответ продавцам и исчезала поскорее. Ничего вроде бы не предвещало беды в столь спокойное время, как из-за переулка, подобно урагану, выскакивает блондинистая макушка и, не замечая спокойно идущую меня, на всех парах врезается в мою тушку. Ничего не успев предпринять, со знатным шлепком приземляюсь прямо на пятую точку и больно ударяюсь ладонями о поверхность земли, услышав возмутительно громкое: — ДАТТЕБАЁ!!! Кряхтя от неприятного столкновения, встаю на ноги и на подсознательном уровне подаю руку мальчонке, который, в свою очередь, смотрит на меня с нескрываемым удивлением в голубых глазах. Его варежка приоткрывается в немом вопросе, и он грубо шлёпает меня по конечности, отказавшись от предложенной помощи. Моментально вскакивает на ноги, и в глазах вспыхивают дикие искры презрения. Блондин моего возраста неприлично тыкает пальцем в мою сторону, и мне на секунду хочется дать ему отпор в словесном виде, но что-то останавливает. — Ты…ты тоже будешь смотреть на меня, как они, да?! Будешь меня ненавидеть?! Глаза напротив стоящего паренька начинают слезиться, и он кулачком вытирает стекающую по грязной щеке солёную влагу, шмыгая носом. Несколько пластырей наклеены на щеках и руках. Оранжевая футболка замурзанная в краске, а серые штаны и вовсе в пятнах от луж, что еще не успели высохнуть после ночной непогоды. — Почему ты так решил? Мой вопрос выбивает паренька из колеи. Требуется несколько десятков секунд, пока он переваривает услышанное, а я глупо хлопаю ресницами. — Потому что… — Тебе здесь не место! Убирайся вон! Небольшая компания незнакомых мальчишек выбегает из-за переулка и бросает камни в нашу сторону. Один из них попадает прямо в макушку Узумаки. Кажется, они настроены отнюдь не дружелюбно. Потасовки явно не избежать. Наступать на ребятишек, что крупнее и старше тебя я бы не решилась, а потому остаётся только один выход — стратегическое отступление. Благо, инстинкт самосохранения в детской голове активно работает на всю катушку. Недолго думая, цепко хватаю растерянного мальчишку за теплую ладонь и что есть мочи удираю из того переулка, сверкая пятками, петляя за собой удивлённого от моего поступка виновника недетской перепалки, оставляя за собой дорожную пыль. Быстро-быстро перебирая ногами и таща тушку моего ровесника, мы смогли спрятаться за каким-то старым зданием, прячась с глаз долой от старшей ребятни. Те же стадом пробегают мимо, не замечая нас между небольшим зазором старых зданий. От бега в горле пересохло, а биение сердечка и вовсе не дает нормально сделать полноценный вдох. Более-менее отдышавшись, я перевела взгляд на парнишку. — Что…мне…делать…? — от тяжелого дыхания мальчик не может собрать слова в кучу, опираясь руками о свои колени. Блондинистые волосы торчат от беготни во все стороны забавным ёжиком. — Снимать штаны и бегать. Мой юмор он явно не понял, только щечки с тремя полосками залились милым румянцем, словно наливное яблочко. Мысленно хлопнула себя по лбу, понимая, что мои словечки могут воспринять не в том смысле. Не это я имела в виду, совсем не это. — Почему ты мне помогла? — Узумаки не ограничился одним вопросом, а сразу же выдал второй. Щёчки с полосками смешно надуты, губы поджаты в непонимании. Милашка просто. — Почему? — переспросила сама себя, тоже не понимая до конца причину своего поступка. Хотя вру, немного понимаю, но в ответ лишь пожимаю плечами. — Может, так захотелось? Большие глаза становятся еще больше, и в них читается некая заинтересованность в неожиданном и искреннем ответе с моей стороны. Мальчик выпрямляется и подозрительно смотрит мне за спину, а я с толикой удивления и любопытства поворачиваю голову на источник его интереса. Пожилая женщина целенаправленно движется в нашу сторону, смотря прямо на меня, а иногда бросает беглые взгляды серых глаз на рядом стоящего паренька. Седые волосы собраны в аккуратный пучок на затылке, что закреплены красивыми японскими традиционными украшениями. Юката нежно-зелёного цвета с персиковым мотивом еле касается земли. Руки спрятаны в длинных рукавах повседневного женского кимоно. — Асами-чан, верно? — спрашивает она меня, останавливаясь рядом. Не успеваю кивнуть, как она берёт меня за руку и отводит в сторону, подальше от блондина. — Не общайся с тем хулиганом. От него столько мороки. Хмурю брови на её наставление и выдёргиваю руку назло незнакомой женщине. Подбегаю к Узумаки, разворачиваю заплаканное лицо к себе и протягиваю половину молочной шоколадки в серебряной обёртке. От моего порыва мальчик глупо хлопает глазками, не веря в происходящее. Я же сую ему лакомство в руки и улыбаюсь напоследок, отчего получаю ответную натянутую улыбку в свою сторону. — До встречи, Наруто! — машу ему напоследок своей маленькой ладошкой, подбегая к, как я поняла, моей воспитательнице. Тот неуверенно поднимает свою ручонку в ответ. Какая-то птичка в сознании мне щебечет, что мы еще обязательно встретимся. Пока меня тащат за руку, скорее всего, в сторону приюта, в собственной умной голове назревает один вопрос, от которого хочется хорошенько приложиться башкой о стенку. Как выжить в мире шиноби? Господи, брось мне на голову учебное пособие для чайников. Я тебе буду очень благодарна!

И я не знаю, как правильно жить по правилам заново Но я знаю, что главное — быть собой*