ℒℒℒ
— Tu ñ'as pas d'oeufs, значит, — тихий и спокойный голос, словно мерный шум прибоя, процитировал фразу, которую я написала на вазе. — Когда ты успела? Кейс всё время был со мной. Да и ты тоже. Вопросы плавно врываются в голову, напомнив, что я всё ещё на плече ведьмака. «Иди ты!». Задумывалось, что именно это я и отвечу, но на деле распухший и всё ещё онемевший язык не сдвинулся ни на сантиметр. Ощущения во рту напоминали ощущения во время приёма у стоматолога. Хорошо хоть слюной не капаю. Стэнли, шаркающий обувью позади нас, вдруг хлопнул себя кулаком по раскрытой ладони. Кажется, так делали многие герои в мультиках, когда их посещала гениальная мысль. — Сдаётся мне, неспроста той ночью спалось так крепко. А я дурак ещё умилялся: «Ах, милашка Софья принесла для нас чай». Бедром чувствую, как согласно кивает Фабьен. — Чем ты нас опоила? Не было ни запаха, ни вкуса, — замечает он. — Что если у нас была бы аллергия, как у Лукаша? — недовольно подхватил Стэнли. Осуждение от них заставило позабыть о тошноте и неудобной позе. От такой наглости хотелось вопить. Это меня собирались оставить вне у дел! Меня посчитали дурочкой! Я главная пострадавшая! Не считая Лукаша, разумеется. Его перекошенное и заплывшее лицо до сих пор стояло перед глазами. Наверное, это были симптомы отёка Квинке? Что ж, в любом случае, подлеца совсем не было жалко. Кому и нужно сочувствовать в этой ситуации так это Маренке. Пригреть змею на груди всегда неприятно, когда эта змея — твой собственный муж, неприятно вдвойне. — Отпусти — наконец проскрежетала я. Фабьен просто проигнорировал меня и свернул в коридор, ведущий прямиком к выходу.Я размахнулась и ударила из всех сил, что у меня были. Ведьмак споткнулся скорее из неожиданности, чем из-за реальной боли. — Ты шлёпнула меня по заду, — ни то спросил, ни то констатировал он. Сквозь зубы я вновь процедила просьбу: — Отпусти. — Нет. — Я укушу тебя. — Давай. — Укушу так, что ни один хирург не наложит тебе швы, — предупреждающе добавила я. Он выдохнул и ответил с неприкрытым весельем: — Давай. Мне нравится пожёстче. Фабьен возобновил ход. Кожей я чувствовала его ухмылку. После всего он с наглостью продолжал выводить меня из себя. — Почему? — обида обожгла лёгкие. — Почему даже сейчас ты не можешь сделать шаг мне навстречу? Рука, что надёжно удерживала меня за ноги от падения, дрогнула. Что-то в моих словах заставило его передумать. Ведьмак осторожно спустил меня на пол, но не перестал поддерживать, вероятно, на тот случай, если магия Лукаша всё ещё действовала. — Понимаю, ты хочешь многое сказать и сделать, — он помедлил, ведя ледяными пальцами к запястьям. — Но лучше оставь это на потом. Нам надо выбираться. Позволяю себе посмотреть на него из-под полуопущенных ресниц и насладиться звуками его голоса, завораживающем притяжением, которое, к сожалению, никуда не делось. Уступить ему, забыть обо всём ради тех тёплых мгновений, что у нас были — и, правда, казалось чем-то соблазнительным, но совершенно опрометчивым.Я не собиралась терять себя. Даже из-за Фабьена де Ла Саля. — Сомневаюсь, — произношу наконец. — В чём? — Что ты понимаешь. Я пнула Фабьена точно по коленке. Ведьмак зашипел и схватился за место удара. Вырвав коробку с Граалем, срываюсь с места, игнорируя мысли о том, чтобы вернуться и врезать ему ещё и промеж ног. Последнее, что я слышу, это хохот Стэнли и бурчание Фабьена.ℒℒℒ
Когда я добралась до главного холла, мне едва хватало воздуха. Волосы, уложенные в красивый пучок, болтались во все стороны, лезли в глаза и рот. Остановившись прямо по центру длинной-предлинной комнаты, смахивающей на лобби какой-нибудь пятизвёздочной гостиницы, я с жадностью делаю вдох. Из коридора, откуда я пришла, доносится топот ведунов. Как поступить? Я могла бы добраться до спальни Маренки: может, с возрастом у неё просто сдал слух, и только поэтому она ещё не поприветствовала нас лично. Надо двигаться. Пока ситуация не превратилась в ещё больший сюр. Дверь с оглушительным скрежетом приоткрывается. Несколько секунд я и ординарий в красном не отрывались друг на друга. Это можно было бы сравнить с бурей, искрой и безумием. Можно было, не будь этот инквизитор возможным отцом Фабьена и тем, кто мучил меня в Дуомо. От абсурда и внезапной вспышки страха не получалось и пальцем пошевелить. Радовало, что остальные инквизиторы были обескуражены не меньше. — Попалась! — с боевым кличем Стэнли обвивает руками мою талию и приподнимает над полом. Когда он наконец удосужился взглянуть вперёд, то выдал нервное «О». Его руки гораздо сильнее сжались на моей талии, прежде чем он произнёс самую абсурдную вещь, которую только можно было произнести в нашем положении. — Вот так удача. Я ведь давно мечтал исповедаться. Почти все лица, за исключением одного, вытянулись. Пожалуй, это последнее, что они ожидали услышать. Импульсивный порыв побуждает меня посмотреть в сторону. Там, в глубине коридора, куда свет ламп едва доставал, притаилась знакомая фигура. Фабьен указывал пальцем наверх. Сперва я растерялась. Неужели, удар вышел настолько болезненным, что он желал мне поскорее очутиться в Раю? Но потом до меня дошло. Наверное, он намекал на второй этаж. Именно там находилась спальня Маренки. Подумать об этом дольше не получилось. — Я был плохим мальчиком. Лгал, воровал, соблазнял… — с всепоглощающей печалью признался Стэнли. — Что ты несёшь?! — задираю голову, чтобы убедиться в сохранности его разума. — Тц, — шикнул он, ни на мгновение не прерывая зрительного контакта с инквизиторами. — Каюсь, я слишком очарователен, чтобы зваться обычным человеком. Святой отец, может, я инкуб? На доли секунд он прячет губы в моих волосах и едва слышно выдыхает: «Когда отпущу, беги». Он казался таким собранным, что я неосознанно сдалась этой уверенности. Хоть душа и грозилась рухнуть куда-то к пяткам. Бредовые речи не произвели никакого впечатления на непоколебимого ординария со шрамом на щеке. Он коротко махнул двумя пальцами в нашу сторону и первым шагнул за порог. Стэнли толкает меня, и на трясущихся ногах я бросаюсь в правое крыло, к лестнице.ℒℒℒ
Идея о том, чтобы разделиться не так уж плоха. По крайней мере за мной гонится не вся десятка, а только трое, четверо? От напряжения сводило мышцы на лице, но коробка с Граалем жгла руку и подгоняла быть ещё более быстрой и, пожалуй, смелой. Я остановилась на последней ступени и обернулась. Всё-таки двое, один из которых, о удача, оказался Кристофером. Вот уж кто точно обрадуется, если схватит меня.По обе стороны от меня стояли огромные напольные вазы. Дорогие на вид. И тяжёлые. Усмехнувшись, я ухватилась за верхнюю часть ближайшей ко мне, повалила на бок и подкатила к краю лестницы. Услышав мой свист инквизиторы замерли и подняли головы. Ваза неслась на них с большой скоростью, но они всё же успели отскочить и неуклюже повалиться. Кристофер с рыком подскочил на ноги. Не долго думая, я проделала тот же трюк со второй и больше не стала задерживаться. Надолго их это не отвлечёт. Несмотря на то, что резиденция несильно изменилась с моего последнего визита, сказать, что я отлично помнила расположение всех комнат, было бы преувеличением. Прямо или свернуть? Казалось, от волнения, голова стала абсолютно пустой. Закусываю губу, неуверенно осматриваясь. Маренка терпеть не может жару. Если сверну, окажусь на солнечной стороне. Стоит идти прямо. Дольше метаться нельзя. Наконец, я начала узнавать узоры в виде золотых лотосов на плитке. Старушка лично обращалась к Мирославу, чтобы он расписал пол возле её комнаты. Успев затормозить в последний момент, я принялась тарабанить по белоснежной поверхности. — Открывай, инквизитор тебя дери! — со злостью ударяю носком по дереву. Тишина по ту сторону, будто разорвала ниточку нервов, что и без того была натянута до предела. Отголоски ладана становились всё ярче. В глазах защипало из-за собственной глупости. Разве позвал бы Лукаш орден, будь Маренка дома. Наверняка, она как обычно задержалась в штабе или и вовсе отсутствовала в Праге. Вместо того, чтобы опрометчиво следовать за Стэнли и Фабьеном, следовало всё проверить, написать брату. Мысли о Мирославе окончательно подрывают решимость. Лица касается дуновение ветра. Кто-то втаскивает меня в спальню Маренки и закрывает дверь. Я теснее прижала к себе коробку с чашей, хорошо помня, как он уже отнимал её у меня. Те секунды были отвратительными. На кратчайший миг показалось, что Фабьен правда откроет коробку и вручит Лукашу средство для уничтожения многих ведунов. Отчего-то это ранило сильнее, чем тот факт, что он не пожелал оставаться по одну сторону со мной до конца. — Бросай чашу. Я попытаюсь снова провести тебя через коридор. Что первая, что вторая часть его высказывания маленьким молотком прошлась по всему телу. — Это что шутка такая? Раньше хотя бы действовал тонко. Выманивать Грааль таким способом уже слишком. Что он ещё сказал? Провести через коридор? Да он спятил. Знаю, в прошлый раз я сама вынудила его, но сделала выводы. Последствия серьёзнее, чем просто неприятные. Магия оставила Фабьена на два дня: это куда дольше, чем было со мной из-за розария. — Софья, — взгляд ведьмака потяжелел, — мне плевать на Грааль. Я просто хочу вывести тебя из этого места. Что сейчас, что тогда в гостинице — смотреть на меня и лгать так искренне. Нести ерунду про улаживание конфликта. Отыскать меня среди всех комнат резиденции. Если не ради чаши, то ради чего? Я вглядывалась в его черты, выискивая малейшие намёки на лукавство, и не находила. — Прекрасно. То есть дело не в какой-то великой цели или мести. Ты обманул меня просто так? — Лучше ты сейчас узнаешь какой я и на что способен, чем когда это станет действительно больно. Мы бы только мучили друг друга, — Фабьен схватился за переносицу и нахмурился. — Я бы мучил тебя. Обалдеть. Просто обалдеть. Я открывала и закрывала рот не в состоянии сформулировать всё то, что кипело внутри. — Считаешь, твой варварский метод не чета старому доброму « ты мне нравишься, но я не готов к чему-то серьёзному?». — Скорее, нагляднее. Это самое абсурдное и нелогичное, что мне доводилось слышать. И ведь он абсолютно серьёзен. — Значит, это было ничто иное, как попытка показать мне, что ты плохой человек? — Не совсем, — он отвёл взгляд в сторону, прохрустел пальцами и выдохнул. — Хорошо, возможно, это была именно она. — Ты полагаешь, будь у меня перед глазами портрет ангела и твой, то я не разглядела бы никаких отличий, да? Не верилось, что мы обсуждали это в то время, как за нами велась погоня. Но, чтобы окончательно развеять недопонимание, произношу: — В самом деле, Фабьен. Я никогда не, — я запнулась на полуслове. Вспышка жара в области затылка на несколько секунд перенесла меня из спальни в розовых полутонах в душную комнатку с рядами скамеек и алтарём с крестом. Каждое движение бусин сопровождалось ударом моего сердца. Дверная ручка дёрнулась. Казалось, что вместе с этим страх приобрёл материальную форму и теперь пытался пошатнуть моё самообладание. Но кроме испуга я испытывала и другое совершенно иррациональное желание. Оторвав от груди коробку с Граалем я протянула её ведьмаку. — Возьми и выбирайся отсюда. Фабьен явно был раздражён моими словами. Он недовольно кривил губы, тем не менее приближаясь. Действия в коридоре становились всё активнее. Судя по звукам, они собирались ломать дверь. Им повезло, что Маренки нет дома. Старушка точно не обрадовалась бы столь бесцеремонным гостям. « Всё правильно, — успокаивала я себя, когда руки ведьмака коснулись артефакта. — Украсть чашу у него вновь будет чуточку проще, чем у инквизиторов». Сомнений, что ведьмак уйдёт не было. И это радовало. Несмотря ни на что, мне всё ещё хотелось уберечь Фабьена от негодяя за стеной. Если бы могла, то попыталась бы защитить и его маму. Но в действительности я была лишь способна только на то, чтобы остаться и уже попытаться защитить себя. Только представив, какой допрос священник устроит на этот раз, становилось дурно. Необычное, но определённо знакомое ощущение, словно тебя засасывает в огромную трубу, побудило резко вскинуть подбородок. Шок перешёл в настоящие отчаяние, когда магия Фабьена свирепым ветром налетела на меня со всех сторон. — Он бесполезен, — скорее прочла я по губам ведьмака, чем услышала. Уши заложило. Пальцы разжались. Заторможенное сознание выхватило картину того, как коробка падает к нашим ногам. А дальше только пустота. ℒℒℒ Переварить сказанное Фабьеном, а самое главное — сделанное, не представлялось возможным. Как только я открыла рот, он стал стремительно заполняться жидкостью. Задержать дыхание не получалось. В панике я начала размахивать руками, в надежде выбраться. В глазах темнело. Тело сделалось каменным. Минуты перед смертью не были для меня чем-то новым. Когда-то я сознательно подтолкнула себя к ним, нажав на курок. Захлёбываясь слезами, собственной болью и болью в глазах брата, я думала лишь о том, что хочу жить. Это отпечаталось на подкорке моей сущности. Вероятность встретиться с родителями где-то в другом мире больше не приносила облегчения. Разве мама или папа обрадуется моей глупой погибели или тому, что я оставила брата одного? Зажмурившись до белых пятен, слепо вскидываю руку вперёд. Кто-то с силой тянет меня на поверхность. И я буквально вонзаю когти в эту спасительную соломинку. Я с жадностью глотаю воздух и захожусь в кашле. Со спутанными волосами и встревоженным лицом, Фабьен пытался плыть вместе со мной. Добравшись до края бассейна, он подсадил меня на него, упёрся руками по обе стороны от моих бёдер, оставшись на половину в воде. — В порядке? Нет. Конечно, нет. Казалось, вода заполнила каждый орган. Меня трясло. Клацая зубами я всё же смогла произнести: — Т-ты остав-в-вил чашу. — Я спас тебя, — возразил он. Кровь мгновенно прилила к лицу. — А я убью тебя! — ладони сами ложатся на макушку ведьмака. Я намеревалась утопить его здесь и сейчас. Несмотря ни на что Фабьен был всё ещё сильнее меня, и я быстро растеряла запал. И дело вовсе не в его излишней бледности и серых кругах под глазами. Взглянув ведьмаку за спину, я заметила, что дно бассейна было зеркальным. Это объясняло, почему мы чуть не утонули. Он никак не прокомментировал мою вспышку злости. Вместо этого ведьмак расположил голову на моих коленях, словно они были самой удобной подушкой на свете. — Бассейн был единственным безопасным местом, — бубнил он. — Полагаю, оно будет таковым ненадолго. Стэнли должен был уже покинуть резиденцию и послать твоему брату весточку. Будет лучше, если поспешим. Он говорил что-то ещё, но я не слушала. Все кирпичики, которые выстраивались ради одной единственной цели, ломались один за другим. Фабьен позволил чаше оказаться у ордена. Инквизиторы не откроют коробку без меня, но и я не открою её, не передам Грааль в обмен на желание. В голове всплывает последняя фраза Фабьена. — Что ты имел в виду тогда? Ведьмак с глубоким вздохом поднял голову. — У Альсинии не вышло. Ты ничего не потеряла. Разочарование задрожало в груди. Всё встало на свои места. Та подозрительная реакция Фабьена у останков Лореана. То, почему, чаша вдруг стала ему неинтересна. — Ничего значит? — переспрашиваю со злым весельем. Можно было пуститься в долгое перечисление, сколького я лишилась на самом деле. Но какой смысл? — Прости, — вдруг хрипло выдавливает он со смесью стыда. А я удивлённо моргаю, когда он прижимается щекой к ладони и по-кошачьи трётся об неё. — Сказал, не подумав. Разумеется, я знаю, что ты многое потеряла. Хотелось застонать от собственной реакции на это. Казалось бы, незначительное признание, абсолютно не перечёркивающее все поступки Фабьена. Я отвесила себе ментальной пощёчины: — Поразительное чувство такта от тебя. — Язва, — ответил он с уже более довольным видом. Короткое перебрасывание сарказмом немного подтопило лёд между нами. — Никто ведь больше не знает, что Грааль не действует? — туман в душе понемногу рассасывался, и я могла увидеть очертания верной дороги. Слишком рано сдаваться. Фабьен коротко кивнул. Это означало, что я всё ещё могла выторговать у Маренки разрешение. Дело оставалось за малым — вернуть чашу себе. Ведьмак усмехнулся, словно догадался, о чём я думала. Наверняка, он и сам задумывался о чём-то похожем, поэтому и не сказал правду о Граале. Интересно, почему всё же отказался от этого варианта? Безусловно, Лукаш вряд ли выполнил бы требования, но Фабьен ведь мог обратиться к Маренке. Да это и не так важно. Прежде чем насмелиться и рискнуть всем, хочу услышать кое-что напоследок, хоть это и ничего не изменит. — Если бы Грааль выполнял свои функции, ты всё равно поступил бы так как поступил? Перенёс бы только меня? — Да, — он силится улыбнуться, но вместо этого выходит какая-то кислая гримаса. В его глазах читалось то же удивление, что испытывала я. Фабьен ответил не задумываясь и почти сразу пустился в спутанные объяснения. — Потом корил бы себя за слабость. И даже понимая, что считать тебя уязвимым местом — ненормально, я продолжаю думать именно так. Ты моя слабость, Софья. Пускай и очень волнующая. Особенная, — шепчет он и оставляет лёгкое прикосновение губ немного ниже браслета, где едва выглядывала полоска кожи. А затем порывисто отстраняется. — Но я не умею иначе, и не уверен, что в ближайшем будущем захотел бы… Фабьен замолчал, словно ему неловко заканчивать. Но ему и не нужно было. Я уже это знала. Только в книгах и кино та самая меняет героя: делает его порядочным, верным и нежным. В реальности же никто не изменит твой взгляд на вещи. Никто, кроме тебя. Наверное, меня должны были расстроить его слова, но ничего подобного я не ощущала. В какой-то степени радовало, что после череды нелепейших поступков, Фабьен наконец открыл истинные переживания. Мне тоже не нравилось, когда чувства к нему воевали с моими желаниями. А объединить это воедино просто не представлялось возможным. Промокшая одежда неприятно липла к телу. Ведьмак и вовсе до сих пор находился по пояс в воде. Я зябко передёрнула плечами и потянулась к его подбородку, вынуждая поднять взгляд. — Можешь не продолжать. Просто позволь мне побыть твоей слабостью ещё немного. Дыхание ведьмака замерло. Слова подействовали на него странным образом. Раздался звучный всплеск. Губы обожгло почти эфемерным и влажным прикосновением, совершенно отличающимся от всех предыдущих поцелуев. Импульс нежности, дробящий кости. Когда я тронула губы пальцами, Фабьен уже вновь был в бассейне. — Что бы я не сказал сейчас, ты всё равно собираешься остаться? — Верно. — А я должен привести сюда Маренку? — Именно, — ответила я, не пытаясь скрыть восхищение от того, что он до мелких деталей разгадал мои намерения. — Ты ведь понимаешь, что они не будут ласковы? — По крайне мере меня точно не убьют. Он наградил меня колким взглядом, однако спорить не стал. Никто не убьёт меня. Во всяком случае пока не завладеют чашей. Я встала, и с меня тут же ручейком побежали влажные дорожки. Тушь растеклась по щекам, волосы обвисли сосульками, от шикарного образа осталась только харизма. Безумие какое-то, но совершенно внезапно я перестала сомневаться в счастливом исходе сегодняшней ночи. Хотелось верить, что это воздействие интуиции мантика, а не горячки из-за будущей простуды. Когда я помогла Фабьену выбраться, он сообщил, что Валерио тоже здесь.Мужчина был мил с нами в Монсегюр. Но придерживается ли он прежней позиции после того, как мы обошлись с ним? Это мне предстоит выяснить.ℒℒℒ
Убедившись, что в коридорах никого не было, мы покинули комнату с бассейном. Я коротко объяснила Фабьену, как добраться до второго выхода. Карты указали, что мне следует вернуться к кабинету Лукаша. Колдовать он всё равно не сможет, а священник с чашей, скорее всего, будет там: ему ведь надо выяснить, как работает чудо-сейф. Сердце колотилось от нервного возбуждения. Несколько метров стояло между нашим с Фабьеном расставанием. И хоть я по-прежнему была уверена в том что делаю, лихорадка ожидания не отступала. Глубоко задумавшись, не замечаю, что ведьмак давно остановился, и врезаюсь лицом в его спину. Он не шелохнулся, только слегка повернул голову в мою сторону. — Придерживайся тактики Стэнли. Сухой тон не полностью скрыл его обеспокоенность. — Не знала, что она у него есть. — Сбей их с толку, но не выводи из себя, — уже более ласково произнёс он. Похоже, окончательно смирившись с тем, что придётся действовать по моему плану. — Хоть в это им будет трудно поверить, делай вид, что абсолютно безобидна. Я активно кивала на каждый совет, и когда они кончились, отвернулась. Теперь мы оба стояли спинами к друг-другу. Казалось, всё, что мы могли сказать друг другу, уже сказано. Пора уходить. Но, кажется, ведьмак так не считал. — Пообещай одну вещь. Возможно, кто-то из них будет стараться задеть или ранить тебя физически, — он говорил таким тоном, будто сама мысль об этом была ему отвратительна. — Хорошо запомни каждого. Нахождение с ведьмаком ясно показывало, что я не настолько добра и незлопамятна. Его угроза, а это, определённо, была она, обволокла жаром, словно горячий воздух в парилке. Меня обуревали неуместные мысли. Сломает ли Фабьен руки и этим инквизиторам, как уже делал это прежде?ℒℒℒ
По полу веяло холодом. Ночной ветер раскачивал сетчатые лёгкие шторы.Они дрожали и опадали, скрывая пустующее кресло Лукаша, как фата прячет лицо невесты. Запах Руты почти не ощущался. Весьма иронично: раньше целители использовали Руту в борьбе с Чумой, Фабьен же обратил её свойства против чего-то более страшного — Лукаша. Беспорядок на столе, включённый свет, разбитая колба с лекарством — всё указывало на произошедшую суматоху. Но куда подевался старик? Зачем карты посоветовали прийти именно сюда? Раздумывая над этим, я поворачиваюсь ко входу и сталкиваюсь с человеком как минимум выше меня на голову, если не на две. Пришлось сильнее вытянуть шею и отклонить её назад, чтобы заглянуть Валерио в глаза. Через ткань рясы проступали напряжённые мышцы. От широкого покатого лба до внушительного размера ног, от режущих взгляд скул до незамысловатых деревянных бусин его розария — инквизитор был соткан из всего худшего для любого ведуна. — Ваш поступок вобрал в себя самые пошлые клише о ведьмах, — Валерио скрестил руки на груди. В жесте не было ничего насмешливого, никакого намёка на раздражение или что-то подобное. Я позволила расслабить плечи и перестала стоять, словно проглотила копьё. Но как только сделала это, меня одолело лёгкое смущение. Валерио не походил на типичного инквизитора, и это здорово напрягало. — Понимаю, как это выглядит, — смиренно начала я, но замолкла. Мужчина двинулся ко мне, и внутри всё перевернулось, как во время акробатического трюка. В эту секунду промелькнуло по меньшей мере десять идей о том, как вырубить инквизитора при необходимости.Однако, похоже, не стоило спешить с выводами. Он всего лишь закрыл за собой дверь и больше не приближался. — Валерио, что происходит? Тело мужчины обмякло, словно в один миг из него выкачали всю энергию. — Ну хотя бы брат-то у вас правда есть? — Есть, но… погодите, — я выпучила глаза, осознав что последняя фраза, была сказана на русском. — Друг научил, — инквизитор предпринял попытку показать свою шутливую сторону, но получалось весьма скверно. Его дискомфорт был очевидным для нас обоих. — Послушайте меня внимательно. Важно, чтобы вы запомнили всё, что я сейчас скажу. Где-то вдали играла музыка ночи: шелестела листва, ей аккомпанировали сверчки и вкрадчивый голос Валерио, посвящающий в детали просто потрясающей и идеальной последовательности развёртывания событий. Однако идеальной только для меня. — Не понимаю. Зачем подвергать себя такого риску ради ведьмы? Всё это время он старательно отводил взгляд: смотрел на потолок, себе под ноги, куда угодно, но только не на меня: —Я задолжал другу, Софья. И ведовскому миру тоже.ℒℒℒ
Я попадала в разные передряги. Среди них были те, которые не забудешь, даже если постараешься. Или, например, такие, которые вызывают смущенную улыбку. Однако ЭТА однозначно не подходила ни под какие категории. Настоящий кошмар ведуна. Растрёпанная, в сыром брючном костюме я из всех сил пыталась не трястись, как листик на ветру. Ты испытываешь непередаваемую гамму ощущений, когда силишься выстоять под натиском ауры человека, надругавшегося над ведьмой, в окружении инквизиторов, а в добавок у тебя за спиной родственник первого. Честно говоря, обстоятельства такого рода связи Валерио и ординария — последнее, что можно было предположить. Конечно, их отрешённость на любые раздражители во многом схожа, но мягкая натура племянника не идёт ни в какое сравнение с липкой ядовитой аурой его дяди Валерио подтолкнул меня, вынуждая очутиться ровно напротив ординария и бледного Лукаша, так и не оправившегося от аллергической реакции до конца. Сплошное лицемерие: они собирались мучить меня, но носились со стариком, как преданные сиделки. Инквизитор расположился в плетёном кресле-качалке, уперевшись обоими локтями в колени, и что-то шептал. Его ладони были плотно прижаты к друг другу в форме треугольника, а между ними раскачивался алый, под стать его рясе, розарий. Всего в нескольких метрах шумел фонтан с фигурами чёрных лебедей, расправивших крылья. Однако отличительной чертой птиц был отнюдь не цвет оперения. Чтобы добиться живости и выразительности взгляда у скульптур, трудилось сразу несколько выдающихся артефакторов. У них получилось. Ведь всем естеством я ощущала, как в глазах лебедей плещется сочувствие ко мне. — Агустин, задание выполнено, — произнёс Валерио, окончательно убедив меня, что не соврал. Он обратился к ординарию по имени, не вкладывая в голос благоговения и не выказывая робости, как остальные. — Да благословит Всевышний нынешнюю ночь, — оборвав молитву, Агустин на короткий миг прижал чётки к губам, затем поднёс их ко лбу и только потом сосредоточился на нас. Я громко кашлянула. — Мы так часто сталкиваемся, как бы это не стало традицией. Ваше преосвященство, в следующей раз вам придётся напоить и накормить меня. Трое юных, с отличительными нашивками в виде розы, инквизиторов, расположившихся полукругом возле своего ординария, покраснели от недовольного пыхтения. Возмутительное, неприличное и полностью соответствующее образу ведьмы предложение. Достаточно в духе Стэнли? Цепким и в то же время замутнённым взглядом Агустин царапал мою шею, уши и запястья — все зоны, где имелись украшения. При этом мужчина продолжал быть холодным, словно живой труп, не способный на проявление хоть малейшей человеческой эмоции. — Она согласилась открыть Грааль? — поинтересовался ординарий у Валерио, намеренно не обращаясь ко мне. — Одно ваше слово, и мы приступим, — прогремело над головой. Валерио сильнее натянул ткань пиджака так, что пришлось отступить и прислониться лопатками к его каменным мышцам. Не успела опомниться, как он обхватил мою правую руку и с силой вытянул её вперёд, занося над раскрытой ладонью нож. Сжавшись всем телом, я постаралась не паниковать: мы обсуждали это, так надо. Немного потерплю. Жмурюсь. Лезвие коснулось кожи и… исчезло? Взглянув на мужчину, натыкаюсь на почти неуловимое сожаление. Чтобы разобраться чем оно вызвано, пришлось вновь сфокусироваться на проклятом ординарии. Шрам на его щеке превратился в ломанную линию и всё из-за того, что Агустин отвратительно скалился, пожирая по ложечке моё спокойствие. — Эрнесто, — ласково обратился ординарий к светловолосому инквизитору подле себя. — Возьми и передай его. Эрнесто зарделся и жутко разволновался, когда ему вручили столь ценную вещь. Репрезалия — так они нарекли кинжал с выгравированным на рукояти распятым Иисусом. Мари писала, что им они наносили тысячи порезов, тем самым очищая кровь провинившегося ведуна. — Ты обидела друга церкви. Нанесла увечья нашим братьям. Предстала перед мужчинами в образе порочной девки, — низко прогудел Агустин. С маниакальной жадностью он стремился запугать меня всё сильнее. — Посмела не повиноваться. Твои грехи бесконечны, ведьма. И ты заслуживаешь боли. Глаза заслезились: похоже, лезвие репрезалия было пропитано отваром из полыни. Вопреки расхожему мнению ордена, трава не убивала ведунов, но тормозила потоки магии, заставляла рану зудеть и препятствовала затягиваю раны. Грязный ход, как и всё в этом низком человеке. Валерио поудобнее перехватил оружие и приготовился. Я слышала, как скрипнули его зубы от негодования. Он не желал причинять мне лишних страданий, но мы оба знали, что для успеха, ему необходимо сделать это. Мужчина полоснул меня по ладони. Шипя, я молча наблюдала за его действиями: вот он капает кровью на коробку, механизм щёлкает, и он вытирает оружие подолом рясы. Оставалось пройти последнюю защиту. Валерио передаёт сейф мне. Я задержала дыхание, всё ещё сомневаясь в том, что он действительно пойдёт на это. « Когда она окажется у вас, ударьте меня и бегите в лабиринт, — эти слова без особых усилий слетают с его языка, что в них с трудом верилось. — Бегите, не оглядываясь и не колеблясь. Это ваш единственный шанс. Ибо другого уже не будет». Меня не собирались отпускать, что разумно. Я видела то, что не должна, знала предателя в лицо, а ещё наговорила столько богохульств. Всё в лице ординария говорило, что после всего, он займётся мной лично. И это было бы невыносимее молельной комы или избиения. Когда наши глаза встретились, Валерио едва заметно кивнул. Покрепче ухватившись за края коробки, я ударяю ей инквизитора куда-то в область челюсти. Мужчина пошатнулся и отступил. Агустин сместил одну из чёток. Болезненные вибрации лишь немного коснулись моих волос. Я успела пересечь зону досягаемости розария.ℒℒℒ
Пожалуй, столь интенсивной физической нагрузки мне не приходилось переживать. Пригибаясь так, чтобы за зелёными кустарниками, ростом с меня, не было видно макушки, я полностью доверилась интуиции. Треск веток. Торопливое шарканье обуви. Сбивчивое и громкое дыхание. И повороты. Повороты. Повороты. Бесконечные повороты, что завели в тупик. Преграда, усеянная розами и их острыми шипами, поймала меня в клетку. — Куда она побежала? — раздалось за растительной стеной сбоку. Я присела на корточки, нервно зажала рот, боясь издать хоть малейший звук, и стала прислушиваться. Их было двое. Перебросившись несколькими негромкими фразами, они свернули в противоположную сторону. — Близко… так близко, — прошептала я, прикусив кончик указательного пальца. Порез от Репрезалия ни на секунду не прекращал пульсировать. Подозреваю, что заботливый Агустин натёр лезвие не только полынью. Всё это так изматывало. Слабость обрушилась совсем некстати. Надо продержаться. Но как бы не уговаривала себя, не получалось заставить себя думать, двигаться, бороться. — Зайдём справа. — от говорящего веяло чем-то умиротворяющим и знакомым. — Я не собираюсь заходить в собственный дом, как воришка, — вторил ему сухой и ворчливый голос. — Впрочем, в какой-то степени это разумно. Наше появление ошарашит их. Время остановилось. Я поражённо вслушивалась в спор. — Плевать мне на инквизиторскую реакцию. Меня волнует только сестра. Которую. Он. Оставил. После этой фразы, я не сомневалась. Опасность, погоня, боль — всё перестало иметь значение. С шлепком плюхаюсь коленями на землю. Этот режущий ледяной тон был слишком родным. — Мирослав, — зову брата сквозь сдерживаемые приглушенные подвывания. Ведьмаки резко замолкают. За перегородкой что-то шуршит. Пускай я не видела брата, но его неуверенное «Софа» прозвучало совсем рядышком. Один короткий полувсхлип всё же вырывается из горла. — Я сейчас. Потерпи. Секунду, — сбивчивое бормотание, за которым следует копошение, тяжёлое приземление и вот — на меня сверху с паническим выражением взирает Мирослав. Хлопаю глазами. Мой брат, конечно, не карлик. Но стена была действительно высокой. Как он умудрился забраться на неё? «Боже, о чём ты вообще думаешь, Софья», — упрекнула я саму себя. Следует убираться с Мирославом подальше отсюда. Но тело отказывалось выдерживать нагрузку. Чары Лукаша, барахтанье в воде и рана дали о себе знать, обрушившись на меня мощной лавиной. Брат реагирует мгновенно. Он сгребает меня в охапку и принимается укачивать, словно маленькое дитя. Невольно вспомнились времена, когда папа клал себе на вытянутые ноги огромную подушку, а я взбиралась на неё и весело раскачивалась из стороны в сторону. —Я ужасно устала, — тянусь к щеке брата. Прежде чем он сжимает мою кисть, успеваю почувствовать, как щетина колет подушечки. — Можешь сделать для меня кое-что? — Всё что угодно. Только попроси. — Отвези меня домой. Слёзы сдавили грудь. Раньше я думала о улочках, резиденции и здании ковена, где буквально выросла, как о застывшем пространстве, в котором больше не будет места новым воспоминаниям. Теперь же понимала насколько в действительности любила каждую кофейню и парк, каждый уголок города, сохранившего магию родителей и моё счастье. — Хорошо, — сипло пообещал он, прижимаясь губами ко лбу. Я улыбалась, игнорируя разноцветные круги перед глазами.ℒℒℒ
Что-то щекочет по лицу. Будто кто-то водил по нему чем-то пушистым. Просыпаться совершенно не хотелось, однако падение чего-то совсем близко, посылает нервные импульсы по телу. Шум в голове стал рассеиваться, и я всё вспомнила. Я села на узкой, но вполне удобной раскладушке, и взлохматила волосы. Потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что передо мной не лабиринт, а комната отдыха в чешской штаб-квартире. Скосив взгляд на тумбочку, натыкаюсь на яркие сиреневые лепестки с шёлковым блеском. Соскользнув голыми стопами на пол, склоняюсь над цветами и медленно вдыхаю тонкий сладкий запах. Задумчиво потерев один из лепестков, обнаруживаю насколько нежным и хрупким он был на ощупь. — Ох! Ты проснулась? Должно быть, я слишком громко хлопнула дверью, — встревожилась маленькая ведьма, в миг преодолев расстояние от порога до меня. — Как ты себя чувствуешь? Распрямившись, я повернулась к девушке. Эйр взглядом знатока прочертила дорожку от моего лба до пальцев ног и, только убедившись, что я не планирую падать в обморок, стиснула в объятья. — Долго я была без сознания? — Ночью ты приходила в себя, — она отпустила меня и неловко обхватила себя рукой. — Бормотала про аварию, но потом Хельга помогла тебе уснуть. — Ясно, — немного отчуждённо пробормотала я, вернулась к кровати и похлопала по одеялу, призывая ведьму сесть рядом. — Расскажи, чем всё закончилось? — Маренка была в ярости, — Эйр понизила голос до шёпота, будто собиралась рассказать большую тайну. — Когда мы увидели тебя на руках Милоша, она фурией понеслась к скоплению инквизиторов. Она поставила их всех на колени! — ведьма не сдержалась и сорвалась на восторженный возглас. Я вздёрнула бровь. — Имеешь в виду фигурально? — Нет-нет, в самом прямом смысле. Она заставила ординария извиниться за вторжение, за то, что нанёс тебе вред. А ещё пообещала, что обязательно свяжется с верховным архиепископом .Что уже, конечно, сделала, — Эйр выдохнула, собираясь с силами, и продолжила. — Маренка потребовала наказания за превышение полномочий и нарушение пакта. Лукаша будет судить ковен. Через два дня. Архиепископ тоже прибудет, чтобы присутствовать на слушании. А ещё, чтобы лично дать разрешение на хранение Грааля. Девушка участливо похлопала меня по спине, когда я подавилась слюной от таких заявлений. Это поражало, даже с учётом того, что согласие получено со многими оговорками. Например, Маренка обещала предоставить ордену доступ к чаше для личной проверки её сохранности в любое время. Остальное же я узнаю на собрании, которое состоится через пару часов. Эйр пообещала принести подходящую сменную одежду. Кажется, роль главной звезды этого дня отвели мне. Взгляд вновь упал на цветы. Я окликнула Эйр прежде, чем она успела полностью скрыться. Кто-то из её родственников точно заправляет сетью цветочных магазинов. — Ты случайно не знаешь, что они означают? Ведьма подозрительно прищурилась, словно впервые заметила их. Затем задумчиво пожевала губу и произнесла: — Потанцуешь со мной? — Эм, сейчас? Эйр рассмеялась, и я поняла, что это и был ответ на вопрос. Подмигнув, она оставила меня наедине с мыслями. — Значит не всё было фальшивым? — с грустной улыбкой я притянула букет поближе и вновь вдохнула их аромат, вспоминая наш последний с Фабьеном танец. Ноги неохотно подстраивались под стихающую мелодию. Ума не приложу, как ему удалось уговорить уличного музыканта сыграть именно эту песню — грустный мотив скрипки из Звёздных воин. Непроницаемость ещё не успела скрыть настоящего Фабьена. Он мягко вёл меня в танце, иногда наступая на носки моих туфель. Но это мало занимало меня. Его задумчивость щекотала нервы. Я не знала как вести себя с таким ведьмаком. Пытаться предугадать его мысли и победить было гораздо проще, чем видеть эту сторону. Уязвимость Фабьена была тем, что хотелось защищать. Хотелось узнавать. Хотелось довериться. — Иногда я думаю, что мог бы забыть про всё. Оставить ненужное позади. Пальцы ведьмака чертили замысловатые линии на оголённых лопатках. Проглотив ком в горле, я заставила язык шевелиться. — И чем бы ты занялся? — Пожалуй, из меня вышел бы неплохой танцор. С каждым разом получается всё лучше, правда? Начало казаться, что на дне глаз ведьмака растопили золото, и их чернота заполнилась искрами. Никто прежде не смотрел на меня так: я не могла распознать значение этой его эмоции. — В конце концов, Карбония и Париж — не единственные города, в которых можно танцевать. Я мог бы делать это с тобой и в других местах. Мир так резко сузился до одного человека, что я не сразу вспомнила, как дышать. Как делать хоть что-либо, кроме прокручивания только что сказанного им. —Если бы… — пришлось несколько раз прокашляться и провести языком по пересохшим губам, — если бы я тоже могла? — Какая… прекрасная ложь. Только когда он сжал мои пальцы, я поняла, что дрожала всё это время. Это не было страхом или ощущением холода, но я совершенно точно нервничала — Лучшая, что между нами были. Я резко выдернула руку и вперилась в него злым взглядом. Фабьен почти никогда не ошибался. И я почти ненавидела это.ℒℒℒ
История повторяется. Известные семьи ведунов замолкают, но опомнившись, старшие из Суви, Кённинг и остальных почтенных семей приветствуют меня, обхватив правое плечо. Маренка не подняла головы лишь коротко махнула на стул рядом с Мирославом, продолжив устало прятать лицо в ладони. Мирослав сразу же подошёл ко мне и помог сесть, словно я была ранена не в руку, а полностью перевязана бинтами. Несколько шуток и язвительных замечаний так и просились вырваться, но я плотнее сжала губы. Эта ночь подарила Маренке несколько лет, которые серыми тенями легли на весь её облик. Увы, предательство Лукаша ранило всех ведунов. Обведя взглядом присутствующих, я ощутила укол разочарования: среди де Ла Салей не было Фабьена. Последовала размеренная и вместе с тем проникновенная речь Маренки. Она призывала нас сплотиться, поступок одного из ведунов не должен подрывать уверенность остального ковена. Женщина долго рассуждала о семейных узах, о стойкости, о нашем трио она тоже упомянула. — Ваш вклад не останется не замеченным. Особенно твой, Софья, — Маренка выделила имя громче, и глаза всех нацелились на меня. — Твоя упёртость защитила магию. Отныне никто не посмеет считать тебя чужой. Теперь, будь добра, передай мне Грааль. Вот оно, тот самый час, ради которого я околесила пол Европы. Ради которого пережила, возможно, самую безумную ночь в жизни. — Оказывается, похвала от главы, достаточно приятная вещь. Я польщена, правда — для того, чтобы доказать свою искренность, кладу ладонь на сердце. — Только боюсь, что она совсем скоро обратится в брань. — О чём ты толкуешь? — проворчала старушка. — Я не отдам Грааль По стенам прокатились горячие перешёптывания. Маренка двумя кулаками ударила по столу, а её тон окрасился сталью. — Повтори, если духу хватит. — Я не открою сейф, пока ты не поклянёшься, что дашь официальное разрешение на возрождение моего ковена. Правая коленка дёргалась, но в целом я не тушевалась и старалась сохранять наглое выражение на лице. — Думаешь, я не применю дар и не заставлю тебя? — Мы прекрасно знаем, что нет, — снисходительно качаю головой. — Ах ты, шмакодявка! Маренка вскочила и принялась вышагивать вперёд и назад, выплёвывая отборный чешский мат. Так продолжалось по меньшей мере минут двадцать. Испустив громоподобный стон, она как жиле растеклась по стулу. — Ладно, твоя взяла. Если хотя бы трое из тех, кто находится здесь, согласятся вступить в российский ковен, то обещаю, что разрешу. Довольна? По ушам, щекам и шеи растёкся жар. С лёгким шумом в ушах, перевожу блестящий взгляд на брата. Он ласково треплет меня по щеке и поднимается, гордо расправив грудь. —Я согласен. Маренка фыркнула от столь очевидного поворота. Вторым поднялся Фридрих. Игнорируя возмущения брата, он без тени сомнений объявил, что присоединится к нам. «Спасибо», — произношу одними губами, глядя на него. — Я тоже, — скупо произнесла Хельга последней. Её отец в бешенстве шипел что-то ей на ухо, но ведьма не переменилась в лице. — Я достаточно взрослая, папа, чтобы самой решать. Ваше право принимать мой выбор или нет. К тому же, — глаза девушки сузились и остановились на мне, — нельзя оставлять её без присмотра. Милошу будет тяжко одному. Я победно захлопала в ладоши, не предпринимая никаких попыток скрыть ликование. Радость взорвалась внутри яркими всполохами Фейерверка. В замутнённом сознании я бросилась к старушке и обвилась вокруг неё. — Спасибо-спасибо-спасибо! Глава сдалась натиску и легонько похлопала меня по спине. — Не спеши благодарить. Чтобы до вечера все необходимые бумаги были у меня на столе. — Конечно-конечно, — закивала я как болванчик. — Мирослав мигом всё заполнит. Брат громко икнул и выпучил глаза. До него начало доходить. — Т-ты самого начала это планировала, да? — Разумеется. Я никогда не метила на место главы. С этим никто не справится, лучше тебя! — По-моему, у меня поднялось давление, — Мирослав схватился за переносицу, предвкушая сколько всего ему предстоит сделать. Я же с чистой совестью и лёгкой душой подбежала к нему, чмокнула в щёку и в припрыжку отправилась собирать вещи. Дом, милый дом. Совсем скоро мы вновь вдохнём жизнь в пустующую штаб-квартиру в Екатеринбурге.ℒℒℒ
День вылета стал, пожалуй, самым холодным из всех, что был в Праге. Дождь лил с самого утра. Я лениво чертила пальцем путь капельки, скользящей по стеклу аэропорта. Моё внутреннее состояние, словно раскололось надвое. Исполненная цель до сих пор дарила эйфорию, но отделаться от зерна меланхолии не удавалось. Я потеряла любимый брелок, брат никак не мог найти фигурку Дарта Вейдера. Подозреваю, что это не обычное совпадение, но переносить рейс мы не стали. Прикосновение к плечу. Лениво поворачиваю голову и киваю Мирославу. Пройдя весь необходимый контроль, мы вышли к площадке с автобусами, которые должны отвезти к самолёту. Сильнее укутавшись в ветровку, терпеливо ожидала, когда уже можно будет зайти в транспорт. — Что он здесь забыл? Подняв голову, чтобы выяснить причину недовольства брата, негромко охаю. Заманчивым миражом в нескольких метрах от нас возник одетый с иголочки Фабьен де Ла Саль. Дождь ударялся о зонтик над головой ведьмака, и всё же нескольким каплям удалось намочить кончики его волос. Я не готова была видеть его. Лёжа в ванной, позволила сердцу пострадать по ведьмаку и отпустить его. — Я быстро, — сказала я, когда Мирослав потянул меня за локоть обратно. — Мне это нужно. Неохотно, но он выпустил меня. Защищаясь сумкой от ливня, я приблизилась к ведьмаку. — Зачем ты пришёл? — не даю ему начать первым. — Не мог не поздравить с победой, — он поспешил прикрыть меня зонтом. Для того, кто остался ни с чем, он не выглядел слишком расстроенным. Это наталкивало на нехорошие мысли о том, что я что-то упустила. Но эти мысли вытеснил Валерио и обещание Фабьена. — Он не хотел вредить мне. Это ординарий заставил его. Фабьен кривится. Расстроило ли его моё ранение или то, что я защищала Валерио, узнать было не суждено. — Приму к сведению. — Ладно. Мы умолкли. Казалось, ведьмак витал где-то далеко. Наконец, раздался сигнал автобуса. — Что ж, полагаю, это точка, — я всё же насмелилась это произнести. Одним мимолётным движением он наклоняет зонтик так, чтобы скрыть наши лица от людей, и прижимается лбом к моему. Мы оба закрываем глаза, отдаваясь моменту. От него пахнет горечью кофе и молоком, и я с удовольствием пропускаю это сочетание через себя. — До свидания, Софья, — хрипло произносит он и уходит. Растворяется в дожде, как призрак. — Прощай, Фабьен. « И, пожалуйста, береги себя».