Узы: Друзья

      После боя Сакура вернулась в шатёр, чтобы провести подсчёт потерь за последний бой. Это ей приказал сделать Какаши-сенсей, так как сам был уже не в состоянии этим заниматься, а у неё очень хорошие организаторские навыки. Хотя чем чаще Харуно вспоминала его слова, тем сильнее убеждалась в том, что джоунин таким образом просто заставил её отдохнуть от тяжёлой работы в лазарете. Сакура и не против — тело последние несколько дней трудилось на пределе и требовало хотя бы небольшого отдыха. Но расслабляться сейчас — непозволительная роскошь, поэтому работа, не требующая физических усилий, заменит ей отдых. А заодно поможет отвлечься от лишних мыслей.       По общим отсчётам, за последний бой погибло две сотни шиноби, ещё больше получили ранения разной степени. Почти все припасы уничтожены, оставшейся еды хватило бы максимум на неделю, при чём если есть минимальными порциями. Зецу подорвали практически все склады, так что не осталось и медикаментов. С какой стороны не посмотри, отчёты неутешительные.       Однако шиноби не расстраивались. Более того, все радуются, ведь казавшаяся непобедимой блокада уничтожена. Вовремя подоспевшее подкрепление ошеломило врага, силы которого оказались далеко не такими превосходящими, как полагали шиноби. После запечатывания Третьего Райкаге силам Альянса удалось быстро реорганизоваться и мощным натиском отбросить врага. А всего в дне пути отсюда находится ещё один лагерь с морем нетронутых припасов, которых с лихвой хватит на лагерь. Это казалось чудом.       Но не чудом были записи об убитых. Сакура пролистала не один список с именами падших, а помощники приносили ей ещё и ещё. Так тяжело принять то, что эти люди превратились в простые строчки на бумаге… Каждый из них был человеком со своей историей, у каждого была семья, близкие. Каждая строчка на бумаге — это трагедия. Всех этих людей нужно оплакивать, однако на войне трагедия превращается просто в статистику. Но не для друзей падших.       Трупы валялись практически по всему лагерю, не говоря о его окрестностях, а ведь неизвестно ещё сколько скончается от полученных ран. Лазарет сейчас переполнен, работавшие медики просто изнывают от количества работы, возможно, самой трудоёмкой за всё время блокады. От этих мыслей Сакуре захотелось бросить планшет на стол и помчаться в лазарет, но осознание собственной усталости спустило её с небес на землю. Всё, что она сейчас может — подсчитывать потери.       Хотя и это у неё не очень получается. С каждым прочитанным листом Сакура осознавала, что не запомнила его содержимого, ведь мысли её сейчас где-то далеко. Она не думает о погибших и раненых. Все её мысли занял темноволосый шиноби.       Сколько бы Харуно ни отгоняла ненужные мысли, сколько бы ни старалась сконцентрироваться на важном, всё равно её разум зацикливался на Саске. Она читала текст, и в мыслях звучал не её голос, а шёпот Учихи, который снова исчез, не успев даже появиться.       Они даже не успели толком поговорить после встречи у ворот — он отправился помогать на поле боя, она решала задачи внутри лагеря. Хотя, даже будь у них достаточно времени, Харуно была слишком ошеломлена. И дело даже не в его внезапном появлении. Он метнул кунай в Зецу, который притворился Наруто, ещё до того, как тот выдал себя. Неужели он ни на секунду не допускал мысли, что это может и впрямь оказаться Наруто? Если был хоть малейший шанс, стоило проверить его менее радикальным способом. Или он был настолько уверен в себе? А ещё эта его ухмылка… Сакура понимала, что он рад встрече, но разве уместно так улыбаться, когда вокруг лежит столько мертвецов? Харуно едва сдерживает слёзы и крики отчаяния от такой трагедии, а он усмехается…       Сакура никак не могла сосредоточиться на документах, ведь думала только о предстоящем диалоге с Учихой. Им определённо есть что друг другу сказать. В первую очередь — где Саске пропадал всё это время.       Сакура не могла скрывать своей злости. Куда же исчез Саске после того, как затащил её в постель? Это, как минимум, некрасиво с его стороны — вот так взять и без предупреждения уйти. Опять. Оставить её одну в его квартире. Она искала его, всю деревню обходила в его поисках, требовала ответов от Какаши-сенсея, но ей пришлось смирится с тем, что Саске просто ушёл.       Ну, у него должна быть очень, очень уважительная причина. Но даже так, неужто было настолько сложно сказать об этом, хотя бы записку оставить? И почему он ушёл прямо перед войной? С Вечным Мангекё он был бы непобедимым на поле боя. Именно благодаря нему смогли запечатать Третьего Райкаге. А сколько жизней он мог спасти, если бы помогал Альянсу в первые дни? Возможно, они бы не попали в подобную ситуацию, а списки, которые сейчас читает Харуно, оказались бы в разы короче.       Харуно покачала головой. Ну, вот, опять она витает в облаках. Ей нужно сначала работу закончить, а уже потом о парнях думать.       Едва Сакура снова погрузилась в содержимое списка раненых, как вдруг почувствовала, как чьи-то руки сжали ей талию, а горячее дыхание опалило ухо.       — Тебе так идёт этот халатик.       — Саске! — взвизгнула она, обернувшись и огрев Учиху планшетом по лицу.       Руки Саске слетели с медицинского халата, который Харуно буквально не снимала, а сам он отшатнулся, коснувшись место ушиба. Боже, как он её напугал! И как она не услышала его шагов? Ну, сама, пожалуй, виновата. Не стоило вообще стоять спиной к выходу, так ведь и Зецу мог к ней подкрасться.       — Да, удар у тебя всё такой же сильный, — усмехнулся Учиха, потирая висок. Удар пришёлся краем планшета, из-за чего на его лице красовалась заметная ранка. Раньше Сакура сразу принялась бы её залечивать, но в лазарете она взяла за правило не тратить силы на раны, которые не несут ничего, помимо лёгкого дискомфорта. Так что обойдётся.       — Зачем ты так подкрадываешься? — спросила она, устало потерев лицо рукой.       — Я просто очень соскучился. — Саске вновь усмехнулся, после чего потянулся к ней, чтобы поцеловать, но на пути у него встал всё тот же планшет. Учиха поднял на девушку недоумённый взгляд.       — Я тоже, — сухим тоном сказала Харуно. — А теперь извини, но мне надо работать.       Сакура отошла от Саске и села за рабочий стол, перелистывая многочисленные бумаги. Она старалась не смотреть на Саске, но прямо чувствовала его шокированное выражение, которое он, впрочем, быстро спрятал за ухмылкой.       — Ты выглядишь такой занятой и авторитетной, — проговорил он, скрестив руки на груди и опёршись спиной о ближайшую балку. — Это так возбуждает.       Харуно не смогла скрыть возмущения на своём лице. Нет, ну он не охренел?! Соблазнил, исчез на месяц, и теперь снова пытается соблазнить! Он вообще считает это нормальным? Или он соревнуется с Наруто в тупости шуток? Если так, неподходящее выбрал время, чтобы шутить.       — Я рад, что с тобой всё в порядке, — продолжал говорить Учиха. — Знаешь, я…       — Господи, Саске, да что ты хочешь?! — взорвалась Сакура, ладонями ударив по столу и вскочив на ноги. — Ты не видишь, что я работаю?!       — Сакура, я… — Учиха ошарашенно посмотрел на девушку, словно не знал что сказать. Мотнув головой, он выпрямился и отошёл от балки. — Я просто хотел поздороваться.       — Мы и не прощались, — фыркнула Харуно, скрестив руки на груди и отведя недовольный взгляд. Ей надоело держать всё в себе. Пора Внутренней Сакуре выйти наружу.       — Так вот в чём дело, — вздохнул он. — Ты злишься на меня?       — Злюсь? За что? — спросила она наигранно недоумевающим голосом. — За то, что ты ушёл, не попрощавшись? Или за то, что ты сбежал прямо перед началом войны?       — Сбежал? — возмущённым тоном повторил Учиха. — Сакура, ты действительно такого обо мне мнения?       — А как ещё ты назовёшь своё исчезновение? Ты ушёл на целый месяц, и теперь вернулся, как ни в чём не бывало! — Харуно гневно развела руками. — Ты вообще подумал обо мне?       — Я всё это время только и думал о тебе! — не выдержал и Саске, перейдя на громкий тон. — Я только и делал, что старался поскорее найти тебя!       — Раз так, то зачем вообще уходил? Какая у тебя была причина, чтобы вот так взять и оставить меня?       — Мне надо было о многом подумать в полном одиночестве, — на полном серьёзе сказал он.       Если раньше Сакура активно реагировала на любое заявление Саске, то теперь на него смотрела каменная статуя. Услышанное возмутило её настолько, что она ещё долгое время не могла даже пошевелить губами.       — То есть, ты ушёл. Прямо перед началом войны. В самый ответственный момент. Когда на кону были десятки тысяч жизней. Просто потому, что тебе надо было подумать? — медленно проговорила она. Лицо Саске красноречиво подтвердило всё за него самого.       — Сакура, я…       — Да ты хоть представляешь, сколько людей погибло из-за того, что тебе надо было подумать?! — во всё горло заорала Харуно, уже не имея сил терпеть. — У меня на руках умерло больше людей, чем я когда-либо знала! Если бы ты был здесь, с нами, стольких можно было бы спасти! Но нет, ты ушёл и только теперь вернулся с улыбкой до ушей!       — С улыбкой… я просто рад тебя видеть! — с недоумением ответил Учиха.       — Раз ты рад меня видеть, зачем расставался со мной? Почему ушёл, а не пошёл со мной? Неужели «подумать» было тебе так важнее меня и стольких людей?       — Ты не понимаешь, Сакура! — оправдывался Саске. — После правды об Итачи я буквально чуть не сошёл с ума, весь мой мир перевернулся с ног на голову! Мне нужно было разобраться в себе, прежде чем вступать в войну…       — Да как ты мог поставить свои проблемы выше чужих жизней?! Нам тоже приходилось здесь нелегко: погибли те, кого мы знали с детства, а большинство выживших остались инвалидами на всю жизнь! Но никто не ноет и не жалуется, все продолжают делать то, что должно! А ты… повёл себя, как настоящий эгоист!       — Не называй меня эгоистом! Ты вообще не знаешь о моём состоянии! — разозлился Учиха. — Узнав правду о Конохе, я не знал, чего хочу и что должен! Я не знал, кто мне друг, а кто враг. Я даже… — Саске долго решался, стоит ли продолжать, но всё же отвернулся и заткнулся.       — То есть, ты считаешь, что тебе это время было намного хуже, чем Кибе, мама которого умерла у него на руках? — бесцветным голосом продолжила Харуно. — Или Саю, по сравнению с тобой, повезло, что ему в одном из боёв оторвало руку? А мне было легко всё это время работать на пределе своих сил и при этом всё равно терять десятки людей каждый день, как думаешь? Но я не считаю эти сложности уважительной причиной бросить всё и позволить другим умереть.       Наступило молчание. Сакура, отвернувшись в сторону, долго чувствовала сверлящий взгляд Саске. Очевидно, что он сдерживается от чего-то, словно боится ляпнуть лишнего. И всё же он определённо осознал свои ошибки. От него так и веяло стыдом, хоть он и старался скрыть его за гневом. Если только он постарается попросить прощения, если только признает свои ошибки, Харуно сразу же забудет весь этот разговор и постарается больше не вспоминать то, что он позволил умереть другим из-за своих проблем.       Но он продолжал молчать.       После не одной минуты терпеливого ожидания, Сакура устало вздохнула.       — Уходи, Саске. Этот разговор нам всё равно ничего не даст.       Саске насупил брови и без слов покинул её шатёр. Харуно опустилась на свой стул и снова постаралась сконцентрироваться на бумагах, но в какой-то момент не выдержала, и на бумагу покатились её слёзы.       Почему он такой? Почему такой эгоистичный, чтобы думать о других; почему такой гордый, чтобы попросить прощения; почему такой самоуверенный, чтобы задумываться о своих ошибках? Неужели он всегда был таким? Неужели Сакура и впрямь настолько тупая, что влюбилась в такого ужасного человека?       Нет, конечно же, нет. Саске не ужасный. Просто Харуно позволила ему так с ней обращаться. Как с игрушкой. Он привык, что она в восторге от его дерзости, невозмутимости, а иначе он и не умеет. А кому было его воспитать, если с семи лет он остался круглой сиротой? Кто знает, может, если бы Сакура не позволяла ему такого обращения раньше, тогда бы он не осмелился снова сбежать. И, возможно, не погибло бы столько людей. Стало быть, Сакура виновата в их смертях?       Куноичи покачала головой и вытерла слёзы. Нет, к чёрту. Оплакивать мёртвых и искать виноватых сейчас не время. Есть один неоспоримый факт — Мадара начал войну, и Альянс шиноби должен быть един, чтобы его остановить. Кто виноват, на кого злиться за смерть друзей, это всё второстепенно. Когда война будет окончена, Сакура отдохнёт, разберётся в своих отношениях с Саске. А до тех пор надо продолжать работать и спасти так много жизней, как только возможно.       Саске стремительным шагом удалялся подальше от шатра Сакуры, да и из лагеря в принципе, стараясь ни с кем не контактировать. Если кто-нибудь скажет ему хоть слово, даже самое ласковое, он просто зарежет его на месте. Учихе нужно как можно быстрее выпустить пар.       Саске злился. Нет, он просто кипел от ярости. Всё это время лишь одно удерживало от мести Конохе — его узы с Сакурой. Он пожертвовал памятью о клане ради неё. Он неделю терпел компанию неинтересных ему людей только ради того, чтобы поскорее встретиться с ней. И что она? Ей как будто вообще плевать на его присутствие. Вместо приветствий она встретила его порцией обвинений, грубо отшила, назвала эгоистом и трусом. И это та самая Сакура, которая с детства его якобы любила. Оказывается, она только выглядит невинной, а на деле…       Неужели Сакура не понимает его состояния? Она явно недооценивает тот хаос, который царил в его голове после возвращения из Страны Железа. Если бы она только знала, какие ужасы терзали его мысли, на какие грехи подбивали внутренние демоны, и что он ушёл, только чтобы защитить её от самого себя. Но ведь нельзя ей объяснить всё, как есть. Как она отреагирует, узнав, что он собирался её убить? А вместе с ней и всех жителей Конохи? Тогда их отношения завершатся в следующий же миг. Если уже не завершились.       Но то, что она называет его эгоистом… Он что, должен плакать над каждой смертью незнакомых ему людей? Уж извините, что Саске важны только его близкие, а участь остальных его мало заботит. Жалко ли ему погибших и их близких, обрёкших бремя потери? Да, ведь он сам через это прошёл и осознаёт, каково им, но не будет же он убиваться по каждому! И как она смеет винить его во всех этих смертях?! Саске три недели отговаривал себя от мести Конохе. Своим решением он спас тысячи невинных, а не убил. Как жаль, что ей нельзя это объяснить…       Хотя Сакура не только на это злится — ей и его «улыбка до ушей» не понравилась. Как же чудесно! Он месяц берёг свои эмоции для неё, а она упрекает его за их проявление. Охренеть как здорово!       Саске чувствует себя последним дураком. Его как будто облапошили на рынке. Он старался как лучше, правда проявляет свои чувства, даже первый пришёл к ней. И в итоге получил отказ в грубейшей форме. Он наверняка выглядел так жалко, когда потянулся к ней, а она с безразличным видом отшила его. Прямо как, как… как он её в детские годы.       После поступка Итачи Саске зарёкся идеализировать кого-либо. Он всегда искал в ком-то изъяны, которые охотно находились даже у всенародных кумиров. Но он впервые сделал исключение для Сакуры. После возвращения в Коноху она казалась ему идеальной — сильной, умной, красивой, отзывчивой. Впервые он чувствовал, что удача улыбнулась, когда она ответила на его поцелуй взаимностью. Но идеальных, видимо, и впрямь не существует.       Учиха разбил в щепки не один десяток деревьев где-то в километре от стен лагеря, когда наконец запыхался, и гнев начал постепенно угасать. Именно в тот момент он услышал неподалёку размеренные шаги, приближавшиеся к нему.       — Какаши, — выдохнул он, повернувшись к учителю. Тот выглядел очень побитым и уставшим, но всё ещё старался держать спину прямо, хоть Саске и видел, каких усилий это от него требует.       — Здравствуй, Саске, — кивнул он, присев на недавно поваленное Учихой дерево. — Рад тебя видеть.       — Взаимно, — слова Саске прозвучали не очень искренне, хотя он правда рад вновь встретиться с человеком, заменившим ему старшего брата. К тому же, в его-то взгляде ненависть не проглядывается.       — Я так понимаю, ваша с ней встреча прошла не очень гладко. — Саске насупил брови и отвернулся. У него что, нет других причин, чтобы злиться? — Надеюсь, тебе не надо напоминать, что, если тебя что-то гнетёт, ты всегда можешь поделиться со мной? Скажи, что произошло?       — Она считает меня эгоистом и трусом.       — Почему?       — Потому что я «бросил её одну и позволил людям умереть». — Учиха обессиленно облокотился о дерево. — Она не понимает, почему я ушёл…       — Ты знал, на что идёшь, когда принял это решение, — сухо сказал джоунин. — Ты выбрал благородный, но неблагодарный путь.       — Но если бы только она знала! — с отчаянием в голосе выпалил он. — Если бы она знала, что я ушёл, чтобы уберечь её и жителей Конохи от самого себя!       — Так скажи ей, в чём проблема?       — В чём проблема? — возмущённо повторил Учиха. — А в том, что я намеревался убить её, Какаши! Её, её родителей, друзей, знакомых, абсолютно всех жителей её деревни! Как она будет смотреть на меня, если узнает это?       — Если ты считаешь, что тогда она станет хуже к тебе относиться, значит, сейчас не всё потеряно.       — Не уверен, — грустно усмехнулся он. — Она сравнила меня с Кибой, потерявшим недавно маму.       — И что в этом плохого? — искренне не понял Хатаке.       — Может, то, что я потерял всю семью, когда был ребёнком?! — рявкнул Саске. — То, что сейчас пережил Киба, ничто по сравнению с моей участью!       — Горе невозможно измерить, Саске, — серьёзным тоном проговорил Какаши. — Нельзя сравнить горе человека, потерявшего дом, в котором он вырос, и человека, потерявшего всю семью. Каждый будет рвать волосы на себе и проклинать судьбу, а осознание того, что у других ещё более плачевная участь, нисколько их не подбодрит. Уверен, Сакура упомянула Кибу не для сравнения ваших ситуаций, а чтобы отметить, что он не отчаялся и продолжил сражаться, даже иногда улыбаясь.       — Я очень за него рад, но у нас с ним абсолютно разные ситуации, Какаши. Я не просто пережил потерю, а осознал, что моя жизнь была ложью. Я просто не знал, что должен выбрать: память клана или жизнь в Конохе.       — Но Сакура этого не знает, — пожал плечами Хатаке. — Для неё твои мотивы всё ещё туманны, так что она едва ли видит разницу.       Саске вздохнул. Ну, вот, пришли к тому, с чего начали.       — Слушай, — вздохнул Какаши, — не злись на неё. Сакуре в последнее время пришлось особенно тяжко. Она день и ночь спасала жизни в лазарете, вымотавшись морально и физически. И каждая смерть заставляла её стать ещё строже к себе и окружающим. И у меня есть предположение, что она, сама того не зная, завидует тебе.       — Завидует? — Учиха поднял бровь. — О чём ты?       — Ты со своими глазами способен на многое. На поле боя ты стоишь целой армии, в то время как она может только лечить других, и то прикладывая титанические усилия. Она возложила на себя большую ответственность за окружающих и боится их подвести и, возможно, затаила обиду на тебя, считая, что ты прикладываешь недостаточно усилий. Просто дай ей время — скоро, когда ситуация наладится, она перестанет на тебя злиться.       Саске кивнул. Он ведь даже не задумывался, через какие испытания прошла его любимая. Война могла ожесточить Сакуру, как в своё время гибель клана ожесточила Саске. Представив себя на её месте, он сам скривился от собственных заигрываний на фоне бойни. Харуно сейчас не до этого, потому Учиха будет уважать её личное пространство.       — Спасибо, Какаши, — вздохнул Саске, даже натянув на лицо лёгкую улыбку. — Мне не хватало наших бесед.       — Мне тоже, — усмехнулся Хатаке, после чего поднялся на ноги. — Что ж, если ты не против, нам не помешает пойти на военный совет, созванный мной полчаса назад. Остальные небось уже заждались.       — Совет? Я не буду лишним? — Учиха, последовав за учителем, поднял бровь. Обычно генинов, коим всё ещё являлся Саске, не подпускают к подобным собраниям. Но это всего лишь оправдания — Учиха просто не фанат многолюдных компаний.       — Ты должен там присутствовать — нам нужно многое обсудить. В частности, как быть с припасами из соседнего лагеря, откуда вы пришли, и, самое главное, где искать Наруто.       — К слову о нём, Карин упоминала, что он пропал. Как так получилось?       — Объясню, когда будем на месте. Рассказ предстоит, пожалуй, долгий.       Саске только кивнул. Он явно многое пропустил за прошедший месяц, и теперь придётся навёрстывать. Но в первую очередь нужно сконцентрироваться на войне. Чем скорее она закончится, тем скорее его отношения с Сакурой придут в норму, и его друзья больше не будут в опасности. Но если Сакура уже в безопасном месте, то Наруто сейчас неизвестно где. Остаётся только надеяться, что Мадара его ещё не поймал.       — Вот Ваши данго, любезнейший! Кушайте, мой муженёк славно постарался, пальчики оближете! — проговорила Минг, подавая на стол тарелку со сладостями.       Мужчина в плаще и плотно натянутом капюшоне без слов взял палочку с тремя цветными шариками и принялся медленно есть. Странный, конечно, какой-то. В таверне неистово жарко, некоторые мужики поснимали с себя рубашки, а он ещё и в плаще каком-то. Уж не боится он показать своё лицо? Преступник, что ли, какой-то? Неважно. Переступив порог их таверны, он стал гостем Минг, и, кем бы гость ни был, долг хозяина его обслужить и обеспечить ему комфортное пребывание здесь.       — Ну, что, как Вам? — спросила Минг, когда мужчина дожевал первый шарик.       — Вкусно, — донеслось из-под капюшона.       — Вы бы плащ свой сняли, а то жарко у нас тут очень. Глядите, вон там вешалка.       Мужчина промолчал, словно намекая, что это не дело Минг. Вот же упёртый какой.       — Знаете, а на моей памяти совсем немного таких, которые столь упрямо оставались бы в верхней одежде внутри. Разве что совсем недавно пришли двое молодых людей, тоже плащей своих не снимали, хотя жара была страшная.       — Правда? — В голосе мужчины промелькнул интерес, за который Минг не могла не зацепиться.       — Да, правда! — Она присела за стол, готовясь к длинному рассказу, который разговорит этого загадочного незнакомца. — Двое молодых людей пришли вот только вчера, поздно вечером, а сегодня утром уже и ушли. Уж не знаю, были это парень и девушка или всё же брат и сестра… Наверное, всё же брат и сестра, у девушки голос был явно постарше. Она-то своего лица вообще не показывала, держала капюшон так же низко, как вот Вы сейчас, а вот парнишка был пооткрытее — сразу мне и приглянулся. Ну, и они пришли, значится, сразу заняли первый свободный столик и заказали себе немного еды: парнишка захотел рамен, а девушка взяла копчёную рыбку, хотя по началу стеснялась. Мой муженёк, знаете, давно не готовил рамен, поэтому с большим энтузиазмом принял заказ, ещё с тех пор, как в городе работал, и…       Минг в этот момент посмотрела на гостя и заметила, что он наконец поднял голову. Она почувствовала себя парализованной. Из-под тени капюшона было почти не видно лица, Минг разглядела только два смотрящих на неё два глаза — очень странных глаза. Один фиолетовый с какими-то кольцами в качестве узора, а второй алый, как кровь. Но не из-за воспалившихся сосудов — сам зрачок горел красным, словно гипнотизируя Минг…       Официантка оказалась на редкость болтливой. С одной стороны, это хорошо, так как она вряд ли скрыла бы что-то ценное; но с другой, Обито потерял бы кучу драгоценного времени, выслушивая каждую ненужную деталь и не один десяток лирических отступлений. Куда легче просто заглянуть в её воспоминания с помощью Шарингана.       Узумаки и впрямь был здесь — он даже не старался скрыть своего лица. Более того, он чуть не устроил потасовку с компанией каких-то мужиков, которые, внезапно для самого Обито, обсуждали Саске. Стало быть, Последний Учиха всё же стал знаменитостью? И Наруто это очень задело, что он едва не выдал себя с потрохами. До чего же беспечно с его стороны так светиться в людных местах.       Менее беспечно вела себя его спутница, которая даже не подняла голову в присутствии официантки. Зецу вообще не говорил, что Наруто сбежал ещё с кем-то. Не посчитал это достаточно важным или же девчонка присоединилась к Джинчуурики уже за пределами блокады? В любом случае, Обито даже не понял, кто она. В разуме толстухи голос звучал чересчур смутно, но это явно не Харуно и не Карин. Остаётся только гадать, с кем это путешествует Джинчуурики Девятихвостого. Стоит быть осторожнее.       Судя по всему, Наруто и его спутница пришли с юга, где находится лагерь Альянса, и отправились дальше на север этим утром. Раз так, у Обито все шансы догнать их уже завтра, если поторопится.       Обито покинул разум официантки, после чего та ещё долго приходила в себя. Неаккуратное копание в чужих мозгах может привести к болезненным эффектам для жертвы. Толстуха ещё долгое время не приходила в себя, только губы её дрожали в безуспешной попытке что-то сказать. Что ж, она хорошо ему послужила. Да и данго, что она принесла, просто отменные. С его стороны было бы правильно оставить хорошие чаевые.       Но Обито не привык оставлять свидетелей.