Зорко одно лишь сердце

      Постепенно Оксана свыклась с мыслью о том, что все в этом мире не видят. Но ей потребовалось довольно много времени, чтобы перестать использовать непонятные окружающим слова и отучиться кивать, качать головой и пожимать плечами. К учебе в новом формате девушка тоже привыкла, как и к работе. Сдружилась с Тессой, познакомилась и начала общаться со многими однокурсниками. Запомнила и полюбила каждую улочку в городе, нашла особенно красивые места. У Носковой появилась традиция любоваться закатом на речке — он там был незабываемым.       Единственным, о чем она переживала были ее родители. Учитывая, что книги «Что происходит, когда вы попадаете в параллельную вселенную» никогда не существовало, девушка могла лишь предполагать, как это выглядит для них.       Не считая этого, все шло просто прекрасно, пока не случилось кое-что кошмарное. Сначала Оксана не придавала этому большого значения, старательно отмахиваясь от тревожных звоночков. Но однажды наступил момент, когда она не смогла больше прятаться от своих собственных догадок. Проснувшись утром перед университетом, девушка открыла глаза и села в кровати. Но ничего не увидела. Не зная, что делать, Носкова замерла и не шевелилась минут пятнадцать, не меньше. Медленно-медленно тьма рассеялась. Ужасно напуганная Оксана никому об этом не сказала — ее все равно не поняли бы. Так продолжалось несколько дней, и каждый приступ становился длиннее предыдущего. Вскоре девушке начало казаться, что зрение и вовсе не восстанавливается полностью.       Она превратилась в вечно не выспавшуюся, хмурую и нервную студентку. Стала меньше времени уделять учебе и общению с друзьями, большую часть суток проводила дома. А однажды совсем перестала приходить в университет. Так прошла неделя, пока в дверь к ней не позвонили.       — Доброго вечера. Я пришла проведать тебя, больно давно не появлялась ты на лекциях. Уж не захворала ли?       На пороге стояла Тесса. В руках она держала бумажный пакет, содержимое которого распространяло аромат свежей выпечки. Девушки, ставшие к тому моменту хорошими подругами, прошли на кухню, где Носкова поставила чай. Молчавшая до этого гостья обратилась к Оксане:       — Что-то мучает тебя, чувствую я. Не расскажешь ли?       Хозяйку квартиры как прорвало. Она, напрочь позабыв про чай, села за стол напротив Тессы и принялась говорить. Про то, что не имеет понятия, как здесь оказалась. Про то, что в ее мире все могут видеть. Про то, что сейчас она теряет эту способность. Липкий страх, паника от возможности навсегда остаться в темноте нашли выход в этом монологе, ослабляя петлю на шее Оксаны и давая ей доступ к кислороду. Выговорившись, она смогла наконец вздохнуть. Под конец рассказа воздуха в легких оказалось достаточно для тихого всхлипа, позже перешедшего в плач.       Тесса подошла к подруге и обняла ее. Дожидаясь, пока та более или менее успокоиться, шептала подбадривающие слова, смысл которых не вполне доходил до Носковой. Но, очнувшись, Оксана хриплым от долгих слез голосом поинтересовалась:       — Неужели ты мне веришь?       — Конечно, я же чувствую, что не врешь ты.       Удивленная девушка, вспомнив, что не впервые слышит словосочетание «я чувствую», спросила, что Тесса имеет в виду, произнося эту фразу. Подруга объяснила ей, что смысл самый что ни на есть прямой — она буквально ощущает эмоции людей. Как и все остальные в этой вселенной.

***

      Первый день в университете оказался не таким страшным, как Оксана себе представляла. Тесса не отходила ни на шаг, все время поддерживала под руку слабовидящую подругу. Преподаватели не трогали ее, не просили сдать старые проекты. Другие ребята помогали, чем могли. Старались разговорить ее, сами делились историями о том, что произошло в последнюю неделю. Когда девушка спросила у Тессы, почему они так добры и заботливы, та ответила, что они чувствуют ее подавленность и страх, потому и ведут себя так.       Это поразило Носкову — она не думала, что люди, все, как один, могут быть такими отзывчивыми. Здесь же это считалось нормой, ведь каждый человек ощущал эмоции окружающих почти также ярко, как свои. Однажды Оксана спросила у подруги, можно ли «отключить» эту грань восприятия. Та сочла вопрос странным, но отвечала, что человек не может взять и просто перестать чувствовать запахи, к примеру. А в ее понимании обоняние и сочувствие — так было принято это называть — являлись чем-то сопоставимым.

***

      — Держи булочку, я почувствовал, как ты расстроилась, когда последнюю забрал я. Бери-бери, у меня есть яблоко с собой еще.       — Хочешь сходить погулять с нами сегодня?       — Предлагаю вместе делать проект по лексикологии.       — Хочу спросить: выбрала ли ты тему для курсовой работы?       — Что я могу для тебя сделать?       Подобные вопросы и предложения сыпались со всех сторон. Однажды, после того, как третья за день однокурсница похвалила ее новые духи, Оксана расплакалась, стоя прямо в полном студентов коридоре. Все сразу повернулись к ней, принялись спрашивать, что же случилось. А она, не в силах объяснить, всхлипывала в их объятиях.

***

      Такой же мир. Похожие языки, страны, материки. Те же времена года. Университет. Обыкновенные студенты и учителя. Улицы, дома, магазины — ярче, но не сильно и другие. Ничем не отличающаяся речка и закат солнца над ней. Растительность — привычные яблони, груши, сирень, черемуха…       Такой же мир. Но люди здесь не видят. Не знают слов «черный», «белый», «золотистый». Не пользуются ручками, фотоаппаратами и блеском для губ. Не оценивают других по внешности.       Такой же мир. Но добрее и чище. Здесь не бывает убийств и серьезных преступлений. Никто не пытается нарочно задеть, каждый готов помочь, чувствуя чужую беду.       Теперь Оксана не ощущала безудержной паники, несмотря на то, что тьма смыкалась перед глазами. Однажды она пришла с Тессой к речке — посмотреть на закат. Оксана знала, что это, вероятнее всего, последний раз, когда она видит солнце. Она глядела во все глаза, стараясь запечатлеть в памяти эту яркую картинку. Солнце село, и наступили сумерки. Момент ушел, и девушке стало как-то по-хорошему грустно. Она еще несколько минут смотрела вдаль, а потом прошептала, непонятно, для Тессы или скорее для себя:       — Знаешь, в той вселенной, откуда я пришла, был писатель, по фамилии Экзюпери. И в его книге есть фраза: «Зорко одно лишь сердце».       Подруги поднялись и отправились прочь. Оксана обернулась лишь единожды — и то по привычке, ведь почти ничего уже не видела. Она думала о том, что ей больше нестрашно. Она верила, что Тесса и другие знакомые ребята помогут узнать ей что-нибудь про ее бывшую жизнь, связаться с родителями. И, что самое прекрасное, Оксана чувствовала удивительную легкость. Она ощущала невесомое счастье и спокойную свободу, разливающуюся по венам.       Пришла ночь, и вокруг быстро стемнело. В глазах Оксаны мелькнула последняя вспышка — дома, дорога, много высоких, могучих деревьев. В ее глазах стемнело также — теперь уже навсегда.