Ночная мгла

      — Независимо от того, что произойдет дальше, моё предложение уплывать на запад остаётся в силе, — сказал мне Кёджуро, после того, как попросил пойти вместе с ним.       — Почему?       — Я бы хотел, чтобы у тебя остался выбор, что делать дальше. Если получится. Тебе ведь интересно, что происходит на западных землях, как живут другие люди?       — Интересно, — уклончиво подтвердила я, — А тебе?       Вопрос был задан спонтанно. Но внезапно я поняла, что до неприличия мало спрашивала его о чём-то подобном и вообще в таких житейских вопросах, как желания и интересы, нам предстоит узнавать друг друга ещё очень долго.       — Мне всегда хотелось увидеть водопад Бан Гиок, — поразмыслив, ответил он мне.       — Водопад… — мечтательно повторила я. Почему-то в тот момент мне живо представился стремительно падающий с огромной высоты поток воды и раскидистые зелёные леса вокруг, будто я действительно оказалась там, — Определённо. А затем нужно будет побывать в пустыне Гоби.       — Уверена? — с улыбкой спросил он меня, — Это нелёгкое путешествие. Днём в пустыне можно умереть от жары, а ночью от холода.       — Конечно, мы бы не зашли слишком глубоко в пески, а так, поглядели с безопасного расстояния, — заверила я, но выражение его лица показалось мне слишком хитрым, — Эй, не издевайся. Пустыни тоже очень хороши!       — Чем же они хороши? — с интересом спросил он.       — Ну… желтые песчаные дюны, черные скалы и караваны верблюдов. Это очень необычно. А где-то там, посреди пустыни, покоятся руины Чёрного города, — я начала вспоминать вычитанное из книги, найденной в библиотеке наставницы, описание западных земель.       — Отлично, есть уже две точки. Это похоже на план, — по его словам невозможно понять искренне ли он хочет такого исхода или просто показывает свою обычную безмятежность. Хотя ранее Кёджуро всегда был исключительно честен, и у меня нет оснований думать, что он о чём-то не договаривает.       — Думаю, рано обо всём этом думать, — обречённо заметила я, — Ведь ещё ничего не решилось. И мы пока не победили, чтобы строить планы.       — Не переживай — мы победим.       Вот как. Завидую его уверенности и непосредственному взгляду на жизнь. Хорошо, если он говорит победим, значит, так и будет. Я привыкла полагаться на него во всём.       — Я ведь так толком и не поблагодарила тебя, — я плечом облокотилась на стену, неловко заведя руки за спину, — Не знаю, что и сказать. Наверное, что мне стыдно. Из-за всей этой истории сложилась весьма затруднительная ситуация. Очень повезло, что у меня есть такие друзья. И… что есть ты.       «А ещё, что ты так любишь рисковать своей жизнью ради других» — про себя добавила я с горечью.       — Не извиняйся, ты хорошо со всем справилась, — сказал он и выразительно посмотрел мне в глаза.       Кёджуро не озвучивает это, но, думаю, ему не хочется выслушивать очередную порцию моих раскаяний и сетований на жизнь. И он больше ничего не стал пояснять про произошедшую ситуацию, вместо этого уверенно подошёл ближе, продолжая смотреть мне прямо в глаза. Сердце тут же подпрыгнуло в груди, хотя я и должна была привыкнуть к близости с ним за всё это время. И всё же не смотря на возникшую робость я вскинула голову, с интересом ожидая его действий.       — Это был последний раз, когда ты уезжаешь так далеко без меня.       Сказаны эти слова были с неуместной серьёзностью. На мгновение мне действительно показалось, что Кёджуро никуда меня не отпустит дальше своего поля зрения. Но он не слишком похож на человека, пытающегося ограничивать чужую свободу.       — М-м… это я ещё не попала на тренировку Санеми Шинадзугавы. Вот куда, как мне кажется, тебе бы не стоило меня отпускать, — он усмехнулся, по видимому соглашаясь со мной, — К тому же, я тоже не собираюсь больше пропадать. Ты кое-что обещал мне.       Он улыбнулся перед тем как наконец склониться ниже. И легко коснулся губами моего лба. С замиранием сердца я следила за тем, как он отстраняется, чтобы поцеловать уже в щёку.       Я закрываю глаза. Хорошо, не хочу, чтобы он останавливался, и сама подаюсь вперёд, пока Кёджуро, видимо, следуя своему внутреннему порыву, покрывает поцелуями всё моё лицо. И меня одновременно охватывает невольное смущение его действиями и самый искренний восторг, от которого губы непроизвольно растянулись в улыбке.       — Мисора, — отрываясь произносит Кёджуро, и мне кажется, что теперь он должен сказать мне что-то ещё. Но вместо этого снова повторяет моё имя.       Никогда раньше мне не нравилось его звучание так сильно. Шум в ушах не прекращался, а сердце бешено колотилось в груди как после пробежки. Люблю. Люблю. Я так его люблю.       Нахлынуло чувство очень похожее на то, что было во время вечера в компании рисового вина. Стало не хватать воздуха, и я чуть отвернула голову влево, не отдаляясь, и ощутила дыхание Кёджуро на своей щеке.       Сейчас полдень. Комната мерно освещалась дневным светом, а за её пределами отчётливо слышались чужие голоса. Но несмотря на это мне почему-то казалось, что скоро наступит ночь, и мы останемся здесь вдвоём ещё очень надолго. И меня не пугала мысль о том, что в таком случае он бы мог остаться со мной и до утра. Я никому не верю так, как ему. Но, видимо, обстоятельства ведут к тому, что у нас всё будет идти по правилам. Потому что сейчас мы на самом деле не были одни, и очень скоро кто-нибудь постучится сюда, чтобы объявить отправление в путь.       Я рвано выдохнула, поднимая взгляд.       — У меня есть для тебя кое-что, — сказал Кёджуро, немного отстранившись, и потянулся за чем-то в карман.       — Ох… Подарок? — спросила я неожиданно для себя довольно бесцеремонно, но он мою догадку подтвердил.       Какой подарок? Что-то красивое и дорогое? Видимо, мои глаза достаточно красноречиво заблестели. А он явно был доволен моей реакцией.       — Вообще-то их девять, — я шокировано окинула взглядом пространство вокруг, будто бы опасаясь, что на меня прямо сейчас свалится эта кипа презентов, — Но остальную часть мне положено вручить немного позднее.       — Церемониальные обручальные подарки, — догадалась я, с чего вдруг взялось число девять, — Кажется, с начала эпохи Мэйдзи почти никто не соблюдает эти формальности.       — Я не знал захочешь ли соблюдать их ты. Но если тебе по душе традиции запада, то кольцо я тоже купил.       Кёджуро протянул мне небольшую коробочку, попутно демонстрируя её содержимое. Меня пронзило желание прямо сейчас побежать к Суме и Хинацуру хвастаться, но я с трудом поборола этот порыв, вспомнив, что должна выразить ему должную признательность. И благодарно взглянула на него.       — Но по обычаю моей семье тоже полагается преподносить дары, — стыдливо припомнила я. И конечно же он заверил, что это ему ничуть не требуется.       Пользуясь возможностью, я решила внимательно разглядеть кольцо. Всё так серьёзно…       Растрогавшись моментом, я прерывисто обняла Кёджуро, крепко сжимая в руке теперь уже моё кольцо. Ну неужели. Неужели в жизни бывает всё настолько хорошо?       Щекой я прижалась к его груди. Всё же Сума права, хорошего за этот год тоже было очень и очень много. Настолько, что просто неправильно постоянно думать о плохом.       И только я вспомнила подругу, как она тут же потревожила нас, предупредив, что пора отбывать в поместье Главы корпуса истребителей демонов…

      ***

      Я стояла перед поместьем как вкопанная и зачарованно смотрела на молодого человека, представшего перед нами. То ли его лицо, поражённое какой-то неведомой мне странной болезнью и мутные белые глаза, которыми, кажется, он не может видеть, то ли чрезвычайно плавная и мягкая манера речи при его приветственных словах, но что-то в нём поразило меня чрезвычайно. Настолько, что далеко не сразу я заметила, что все остальные уже опустились перед ним на колени. И если бы Сума не одёрнула меня, не знаю, сколько бы простояла так, вылупив на Главу глаза, отчего-то потеряв дар речи.       Стоит сказать, что в моём представлении лидер истребителей демонов выглядел гораздо более грозным человеком и определённо должен был быть старшего возраста. И всё же впечатление он произвёл на меня даже более сильное.       Вообще-то, меня не должно удивлять, что Кагая Убуяшики так молод. В конце концов, я почти не встречала истребителей демонов старше хотя бы тридцати лет. И если кто-то из них просто вовремя ушёл в отставку, то большая часть наших людей, полагаю, просто не доживает до такого возраста.       В поместье почти одновременно с нами прибыла Макио, ведя за собой несколько тронувшегося умом Иошито Мори. С ним, запуганным и больным, Глава пожелал говорить первым.       Всё ещё пребывая под впечатлением от личности Кагаи Убуяшики, которого представляла себе совершенно иначе, я стала ожидать его аудиенции вместе с остальными.       — Ты впервые видишь Главу? — спросила у меня Сума, и, получив утвердительный ответ, добавила, — Ох, это поразительный человек.       Удивительно то, что все здесь так считают. Даже Тенген Узуй проявляет к нему уважение как ни к кому больше на моей памяти.       Он, кстати, высказал мысль, что больших опасностей скорее всего уже не предвидится, а значит, и его помощь нам не потребуется. И что как только будет разработан план, хотел бы отправиться с жёнами домой. Ведь Хинацуру, как неожиданно выяснилось, сейчас чаще необходимы отдых и покой.       — Глава точно разрешит всю эту заварушку. Теперь можно выдохнуть, — уверенным тоном сказала мне Макио.       — Даже как-то не верится, — ответила я, заражаясь, однако, всеобщим спокойствием. Глава ещё не беседовал с нами, лишь выразив радость, что наш путь прошёл спокойно, однако на меня успело подействовать практически волшебное, очень умиротворяющее свойство его присутствия.       После разговора с Главой до этого нервный и дрожащий от страха Иошито Мори, бывший заместитель покойного начальника полиции Киото, выглядел более собрано и спокойно. И всё же разговаривать ни с кем не стал, молча остановившись от нас в стороне.       — Мисора Аоки, — взволнованно вскидываю голову, ловя мягкую улыбку Кагаи Убуяшики, предназначенную мне, — Не откажешься побеседовать со мной?       Я по привычке посмотрела сначала на Кёджуро и, только дождавшись его кивка, проследовала за Главой, теперь уже торопясь выполнить его просьбу поскорее. — Да. Да, конечно, Глава.       — Зима в этом году выдалась холодной.       Глава остановился у выхода на улицу, обратив лицо навстречу падающему белому снегу, и направил взгляд бледных глаз на лес, будто бы и правда мог разглядеть его. Может, он всё-таки видит?       — И правда очень холодно, — ответила я.       Он повернулся в мою сторону, и сомнения в его слепоте усилились — до того его взгляд оказался пронзительным.       — Ты ведь в наших рядах совсем недавно?       — Около полугода.       — А твой брат? — этот вопрос и вовсе сбил меня с толку. Откуда он знает, что у меня был брат? Зачем ему про него спрашивать?       — Он был истребителем демонов недолго, — против воли несколько скудно выдавила я, не имея желания сейчас обсуждать Кацу.       — Я помню его. Славный юноша.       Брат никогда не рассказывал о том, что встречался с Главой. И если он действительно знал Кацу, то наверняка и о том, что тот давно умер ему должно быть известно. Так к чему же…?       — Эта борьба длится уже слишком долго. Наверняка ты её всею душой ненавидишь, — меня несколько поразил контраст этого мягкого, возвышенно-отстранённого голоса с тем, о чём он толкует, — Но любая борьба однажды закончится.       — Да. Смертью.       Тема разговора отошла далеко от проблем насущных, но я слишком сильно заинтересовалась этим разговором.       — Чьей смертью? — спросил он меня так, будто я ещё совсем ребёнок, не понимающий, что значат мои собственные слова. Он меня спрашивает чьей? Мне бы хотелось услышать его ответ.       — Надеюсь, что не нашей, — дипломатично рассудила я.       Он закрыл глаза, удовлетворённо кивая.       — Иошито Мори поможет тебе, — я усилила внимание, внезапно осознав, что наконец-то мы переходим к делу, — Ведь он жив благодаря тебе.       — Каким образом?       — Рассказать людям всю правду, конечно.       Я так и застыла на месте.       — Но кто в это поверит?       — Нельзя отрицать то, что видишь своими глазами.       Я растерялась, не зная даже с чего начать поток вопросов, крутящихся в голове.       — Вы хотите, чтобы мы заявились к ним сами, доказывая, что «их» Мори демон-людоед? — посчитав озвученные слова полнейшим абсурдом, уточнила я, — Даже если выйдет, это ведь в корне меняет абсолютно всё!       — Что это меняет? — со сдержанной полуулыбкой спросил Глава.       — Обычные люди на протяжении тысячи лет не догадываются о том, что существование демонов не вымысел. В правительстве либо ничего также не знают, либо старательно игнорируют. Нет?       — Рано или поздно это должно было закончится.       — И поведать о них всему миру теперь предстоит мне? — от чрезвычайной взволнованности я отступила в сторону улицы на несколько шагов, будто надеясь, что зимняя прохлада успокоит эти лихорадочные мысли.       — Это моё тебе поручение, — подтвердил Глава мои опасения, — Конечно же, Кёджуро может помочь тебе. Но я не могу ему больше приказывать.       В голове столько мыслей, но из тысячи дельных, толковых вопросов, я озвучила самый идиотский:       — А мне сейчас приказываете? — и тут же прикусила язык.       Но Кагая Убуяшики лишь снисходительно улыбнулся.       — Прошу.       Невероятно. Дальше слушала Главу я уже с неведомым доселе вниманием. Если это и правда сработает…       Я иду по длинному, бледно освещённому коридору, погрузившись в мысли и прокручивая разговор с Кагаей Убуяшики снова и снова. Сумасшествие. Глава организации такой же авантюрист, как и его подчинённые. А может, то, что он предлагает, действительно выход? Голова раскалывается.       Катана в ножнах звякнула от удара об дверь, которую я заметила слишком поздно. Почему-то раздавшийся звук отрезвил меня. Это моя катана. На мне форма истребителя демонов. Хаори поистрепалось после всех приключений, и я перестала надевать его поверх, поэтому во всю спину у меня сейчас красуется иероглиф “Истребитель”.       Хм… Я лёгким движением вернула катану на место и провела рукой по волосам, убеждаясь в безупречности причёски. Выполнить поручение лично от Главы? Кажется, я становлюсь такой же безрассудной, как и остальные мои товарищи. Почему бы и нет? Наверняка Глава лучше знает, что делает.       Что ж, пойду обрадую остальных.