***
Волны моря касаются наших босых ног, когда мы шагаем вдоль берега. Ее рука делится теплом с моей ладонью, пока я веду Киру на небольшое свидание. Поедая сладкую клубнику, шатенка рассказывает мне о том, как прекрасно море, и под ее умиротворяющий голос мы останавливаемся у зеленой травы, по которой неторопливо скользит идеально круглая луна. Когда она смотрит на фрукты и шампанское, находившиеся на маленьком одеяльце, ее серые глаза, как если бы тем дали возможность говорить, кричат: «парень, ты всерьез умеешь удивлять!». Плюхнувшись на одеяло, я повалился на спину, заложил руки за голову и затеял наблюдать за улыбкой Киры: она всякий раз появляется на лице, когда наши глаза находят друг друга в ярком лунном свете. Я тянусь к бутылке с шампанским, откупориваю ее и подношу к бокалам, чтобы наполнить их. Напиток шипит и пенится пока мы чокаемся, делаем несколько глотков, а затем пружинящее молчание прерывает мой голос: — Знаешь, я так боялся потерять тебя… — девушка поднимает на меня ласковый взгляд, и я замечаю, как подрагивают ее ресницы. — Надеюсь, этого больше не случится с нами… — произношу я загадочным тоном, отчего улыбка Киры немного вздрагивает. — Наши надежды имеют сходство. — добавляет она, неторопливо проводя пальцем по ободку своего бокала. — Тогда давай улетим вместе? — выпаливаю я, будучи в панике от ответа, который может прозвучать. — Как же я могу покинуть Одессу? Это как вырвать сердце из груди. — голос сероглазой звучит довольно печально, но я не сдаюсь: — Не вечно же тебе тут торчать. Здесь собрались ужасные картины твоего детства, юности... — Кира вздыхает, возвращая бокал на свое место, а затем усмехается. — Наверное… — девица сверхподозрительно замолчала, вынуждая меня насторожиться, пока наши глаза переглядывались, — ты прав. — вдруг сообщает она, вскакивает с места, бросая меня в удивлении. Кира подходит к берегу моря, и ко мне является ощущение того, что небольшие волны унесут ее с собой. — Погоди, так ты согласна? — кричу я, когда она оборачивается лицом ко мне, показывая свою восхитительную улыбку. Когда я замечаю ее, девица тут же поворачивается обратно, хитро щурясь. И тогда я встаю и подхожу к ней, с нежностью глядя на ее спину и волосы, наклоняю голову и целую девушку в затылок. Она поворачивается ко мне, и я тут же припадаю к губам Киры, сначала нежно, потом с большей страстью. Позже целую ее в щеки, лоб, закрытые глаза, нос, в губы, изогнувшиеся в улыбке, мечтательно шепча: — Нас ожидает чудесное будущее, Кира. Вот увидишь. Мы будем еще счастливее, чем сейчас. — теперь, когда ее глаза открыты, я вижу их сияние, и тогда тот глубокий поцелуй возвращается, во время которого я чувствую, как она сильнее прижимается ко мне. Мои руки плавно опускаются на ее поясницу, а после смещаются, цепляясь за подол моей футболки. Я тяну ее вверх, но застываю, когда Кира внезапно тихо выговаривает «погоди». — Что? — оглядевшись по сторонам, я обнаруживаю ровным счетом ничего такого, что могло бы помешать нашему времяпрепровождению. — Ты слышишь? — я помрачнел. — Море что-то шепчет… — выдохнув всю тревогу, которой меня успешно наградила Кира, я расхохотался. — Я серьезно! — усмехаясь, девушка ударила меня по груди. — Если прислушаться к этому шуму, то можно найти то самое чувство умиротворения. — сообщает шатенка, и над нами нависает напряженное облако тишины. — Да ну тебя! — через несколько секунд я бросаю футболку на песок, в то время как сероглазая смеется над моей реакцией. Но смех Киры овладевает моим разумом ровно до того момента, как я хватаю шатенку за тонкую талию, и мы вместе падаем в объятия моря. Где-то с той же легкостью мы выныриваем, и у нас перехватывает дыхание от прохлады воды, казавшейся черной от ночной темноты. — Хочешь, чтобы я снова тебя спасала? Как в первый день? — бровь Киры выгибается, покуда смех пробивается сквозь ее блаженную улыбку. В манере сероглазой я оставляю этот вопрос открытыми, и, шевеля ногами под водой, дабы держаться на плаву, я тяну девушку к себе, спуская верхнюю часть одежды с плеч Киры, чтобы добраться к ноющей и требующей ласк груди. Когда твердые, как камешки, соски были выпущены на воздух, девица чуть не задыхается от концентрации ощущений. — Неужели мы сделаем это прямо здесь и сейчас? — прошептала она, когда в ее глазах мелькнула искорка вожделения. — А есть другие варианты? — я ощущаю, как ухмылка застилает собственное лицо. Сероглазая проводит рукой по моим мокрым волосам, пальцем повторила изгиб губ, пробежала по щеке, бровям. Я сразу же замер, казалось, что мне слышно биение своего сердца. Получая наслаждение от таких нежных прикосновений, я возжелал подарить девице очередной поток ласк. Кира запрокидывает голову, как только мой рот перемещается ей на шею, временем позже я прикусываю мочку ее уха, далее прошелся языком по ключицам и добрался к груди. Я отчетливо слышал, как она затаила дыхание, полностью отдаваясь во власть моих губ и языка. Кира, вцепившись в мое запястье, аккуратно потянула меня на берег, где к моей лежавшей футболке присоединились все наши другие вещи. Наши поцелуи, сначала нежные и легкие, становятся все более страстными. Одним мощным движением я приподнимаю ее, прижимаю к себе и именно в тот момент наши тела сливаются в одно целое. Я заполнял ее лоно медленно, немного выходя и каждый раз продвигаясь глубже, пока не погрузился в нее полностью, заставляя ее пальчики ног сжиматься, а руки с силой впиваться в мои плечи. Время для нас исчезает, исчезает пространство. Остаются только ощущения: ночной морской ветер, охлаждающий пылающую кожу, к которой прилип песок, все тот же запах жасмина, заполняющий горящие легкие. Мои толчки, нежные и медленные, вынуждают отключить абсолютно любые мысли, а голову наполнить лишь звонкими стонами Киры. Очередной порыв заставляет наши тела взорваться и уйти в блаженство, где не существует ничего, кроме пульсирующего удовольствия, которое волной укрывает, казалось, каждый кусочек кожи, каждую мышцу и превращает кровь в пузырящуюся огненную лаву. Под ночным звездным небом, вдали от всего мира, только вдвоем, накрытые удовольствием, как одеялом, мы, в крепких объятиях друг друга, наслаждаемся шумом морских волн.***
После этого нас ничто не разделит. Я знал: наша любовь — вечный огонь, который не погаснет ни при каких обстоятельствах.