Кошеглазка

Сначала Эйприл вместе с Эрной проходила кое-какие процедуры вроде пилинга, сауны, педикюра, массажа. Ведьмачка настороженно относилась к персоналу, еще с большим подозрением косилась на странные инструменты пыток и разномастные пахучие емкости. Она дергалась от каждого прикосновения и возмущалась длительности уходовых мероприятий, поражаясь, как некоторые женщины посвящают столько времени такой ерунде постоянно. Если, в сущности, рожей не вышел, то один черт, выщипаны ли брови и побриты ли ноги или нет. Рыжая посмеивалась с обидных, обесценивающих труд сотрудников спа-салона комментариев, благодаря которым они сразу просекали новеньких, стараясь изо всех сил оставить о работе и заведении впечатление получше. Эйприл хитро щурилась, когда лицо не стягивала очередная грязевая маска, уверяя, что подруга позже возьмет свои слова обратно, когда посмотрит на отражение. Эрна скептически фыркала, заявляя, что для этого должно произойти чудо, а с этим в здешних местах проблемы. После совместного расслабления, хотя по большей мере охотница только ойкала и вздыхала при очередной каторге, О'нил оставила Кошеглазку на попечение мастеров красоты, наказав им обходиться без зеркал, дабы сделать таким образом подруге полноценный сюрприз метаморфозы. Эрне не понравился заговорщицкий тон рыжей. Но она доверилась вкусу подруги, поскольку было очевидно, что Эйприла шарила в дамских штуках, как рыба плавала в воде, несмотря на то, что не наряжалась, как на бал, каждый день. Мучительно длилась стрижка, еще и сидеть пришлось долго с чем-то вонючим на волосах без возможности перекинуться с кем-либо словом. Обычно парикмахеры, визажисты и прочие мастера не прочь поболтать, но Эрна дала четко понять, что с незнакомыми людьми рта не раскроет лишний раз. Она только угукала на вопросы вроде «не тянет ли», «будет ли удобно», «опустите голову». Самым тяжелым испытанием оказалось нанесение косметики — ведьмачка постоянно непроизвольно зажмуривалась, дергалась, отворачивалась. У персонала кончалось терпение, но профессионализм одержал верх над строптивым клиентом. Когда время подходило к концу, Эйприл заглянула в кабинет и охнула с улыбкой: — Тебя не узнать, Эр! — На мне столько краски, что я не могу нормально всей своей мимикой показать, как мне здесь надоело торчать, – пробурчала Кошеглазка, процедив сквозь зубы, почти не разжимая блестящих губ. — Зато они сделали невозможное. Шрама на виске практически не видно, – приблизившись, сощурилась рыжая и обернулась к мастеру: — Искусная работа! Парень одобрительно кивнул и деловито сообщил: — Еще несколько минут, леди. Последние штрихи. — Жду за дверью, – протянула подруга. Выйдя, зловеще потерла руки из самых добрых побуждений. Расчехлив кубышку, не поскупилась на последние, помимо основного пакета процедур спа-салона, потратиться на услуги стилиста для Эрны. Эйприл и сама неплохо с этим справилась бы. Но посчитала, что гулять нужно по полной. К тому же, консультируясь, она подтвердила для себя, что обладала чувством имиджа, совпадающим со взглядом профессионала. — Ну и что теперь? Еще три часа каторги? – едва появившись в дверях, промычала замученная охотница. — Только переодеться, – хитро произнесла женщина, взяв подругу за руку. Прежде чем зайти в другое помещение, О'нил попросила закрыть Эрну глаза. Неохотно девушка послушала и сомкнула веки. Ведьмачка простояла смирно, как ростовая кукла, которую переодевала игривая девочка. Эрна просто расставила руки в стороны, и на тело что-то надели и застегнули спереди. Даже носки и обувь насунули за нее, попросив поочередно приподнять ноги. Настал момент истины. Эйприл подвела Кошеглазку к высокому гримерному зеркалу в пол и велела: — Открывай! Знакомься с новой собой! Эрна подняла веки и шарахнулась назад, чуть не столкнув стилиста, пожелавшую поправить ворот. Из отражения на ведьмачку смотрела совсем юная на вид озорная девушка в горчичном джинсовом приталенном платье до середины бедер. Осветленные на несколько тонов волосы, подстриженные в роковой полукаскад, подпрыгнули до верхнего края плеч из-за того, что их накрутили в упругие пружинки, щекоча. Подрумяненное лицо с выровненным цветом кожи пышело здоровьем, а нюдовый макияж подчеркнул естественную красоту. Чужая женщина из зазеркалья, обутая в бежевые кеды, ступила еще раз назад, трясущимися руками с французским маникюром невесомо кладя на щеки. — И вот так, – Эйприл накинула на плечи последний штрих, завершающий образ, — классическую косуху. Эрна резко отвернулась, скалясь и раздувая ноздри. Она натурально задыхалась от нахлынувших эмоций и, оттолкнув стилиста и Эйприл, выбежала прочь. Два длинных коридора и четыре лестничных пролета остались позади в мгновение ока. О'нил, извинившись за подругу, оплатила вторую часть услуг, и пошла искать. Отчего-то реакции охотницы вовсе не удивилась, предполагая подобный исход с самого начала. Она даже представить не могла, какого девушке, не знавшей любви и нежности и ни разу не использовавшей косметику, увидеть себя с подчеркнутыми чертами с ее помощью. Нашла рыжая ведьмачку неподалеку в скверике. Кошеглазка постепенно замедляла шаг и рухнула на лавочку, прикрывая лицо руками. Ее плечи задергались, и Эйприл с сожалением поняла, что макияж из-за слез слился в унитаз махом. О'нил, приобнимая за плечи девушку, присела рядом, и мягко, ласково спросила: — Ну, чего же ты так? Шмыгнув несколько раз носом, Эрна набралась смелости отнять ладони и показать раскрасневшееся заплаканное лицо. Эйприл обрадовалась: хорошая водостойкая косметика благо все же практически не поплыла, только кое-где подправить оставалось. — Что эт-ти ведь-дьмы и к-к-колдун-ны со мной сот-творил-л-ли, Эй? – всхлипывая, охотница хотела потереть глаза, но рыжая остановила от кощунственного действа, схватив за запястье негодницу, чуть не угробившую энную сумму хрустящих из-за капризов. – К-как-к я пок-кажусь перед-д-д к-к-ем н-ни-ниб-б-уд-д-дь т-т-т-так-к-ко-о-о-о-о-ой?! – завыла Эрна с новой силой. Язык не повернулся сказать о себе «такой красивой». Эйприл поманила подругу на себя, заставляя облокотиться, чуть прилечь на нее и, поглаживая, замурлыкала: — Глупенькая, ты и есть красотка и заслуживаешь того, чтобы тобой восхищались. Недаром твое имя так созвучно со словом «заслуживать», Эрн! — Но в отражении не я! Это же обман! – запротестовала подруга. – Я не могу притворяться другой! — А тебе не нужно, – снисходительно повествовала О'нил. – В каждой девушке заключено женское начало. У кого-то оно попросту спит. То, что ты так реагируешь, значит, что оно в тебе пробудилось. Не сопротивляйся ему, дай раскрыться. — Для чего? – выплюнула ядовито Эрна. — Скажи, – охнув, спрашивала рыжая, – ты когда-нибудь была влюблена? — Только если влюбленностью считается безудержное желание с первого взгляда затащить партнера в постель, – съязвила Кошеглазка нервно. — Куда же без этого? – однако, понимающе согласилась Эйп и подсказала, о чем действительно хотела узнать, иными наводящими вопросами: — А вот так, для души? До тех самых бабочек в животе? Чувствовала когда-то рядом с кем-нибудь, – с каждым словом ее голос становился одухотвореннее и мягче, щеки алели при воспоминании о своей любви, – особую непередаваемую легкость, как-будто вот-вот взлетишь? — Я… я не… – запинаясь, Эрна смотрела на кеды, захлебываясь от подобных раздумий. Чувства задушили, когда мимоходом в голове промелькнул высокий образ, – не знаю, что ответить. Мне кажется… сейчас я… – тяжело сглатывая, она обратила взор на Эйприл, облизнув пересохшие от волнения губы, – я не знаю. — Вот видишь. Чтобы ответить себе прежде всего на этот вопрос, и нужно высвободить нежную девочку, застрявшую внутри храброго воина, – заключила рыжая. Взявшись обеими руками за голову, ведьмачка откинулась на спинку лавочки. Подруги молчали, в ветвях чирикали мелкие птицы. По щеке Эрны прокатилась слеза, затем вторая. Эйприл не вмешивалась в осознательные процессы, сочувственно потупив взгляд, чтобы не смущать и не докучать излишними комментариями. Рыжая понимала, как непросто смириться и принять новый образ. В ее памяти отлично отложился эпизод, когда однажды в садике, старшей группе, хулиган, который, говорили, не иначе, как был впервые влюблен по уши, прилепил в волосы жвачку. Да такую большую и липучую на почти всю длину, что родители ничего не придумали лучше, чем подстричь ребенка практически под ноль. Лишившись вмиг из-за одного идиота своей гордости, девочка долго плакала, поскольку злые ровесники издевались из–за лысины, а за парик О'нил вовсе огребла по самое не балуй. Тогда она ожесточилась и научилась давать сдачи, постепенно возвращая себе авторитет, не взирая на внешний вид. Пацанкой не прослыла, но дети перестали выкидывать финты в ее сторону, почтительно обходя стороной или мечтая подружиться. Нынешнему подрастающему поколению это могло показаться странным, но в былые времена тебе могло нехило прилететь за то, что стрижка выходила за рамки общепринятого для твоего пола варианта. В мутном отражении грязной лужицы на асфальте кошачьи глаза понуро водили по искаженному рябью лицу. Эрна никогда не видела себя в качестве миловидной дамочки, облаченной в платье, и тем более чьей-то постоянной спутницы жизни. Ей было невдомек, как природа всегда брала свое, пробуждая ото сна чувства, словно по часам в индивидуальном расписании. Даже безмозглые утопцы, и те находили себе жен и мужей и обзаводились многочисленным потомством. Ведьмачке на самом деле понравился новый образ. Но ровно настолько, чтобы возненавидеть себя за это, поскольку смягченные, сглаженные мастерами черты для нее являлись признаком слабости. Больше всего на свете она боялась показаться хрупкой особой, подспудно требующей, чтобы оберегал кто-то сильный. Однажды Эрна сопровождала наивную беспомощную дохленькую дочь человека благородных кровей до родителей после того, как вызволила из лап бандитов-работорговцев. Трех дней с той щебечущей воздушной, влюбленной во всех и все подряд девчонкой ей хватило, чтобы мысленно выразить благодарность школе за то, что в обучении не делали абсолютно никаких различий между полами и воспитали в ней неприхотливую стойкую личность без всякого интереса к мирскому желанию соответствовать традиционному положению вещей. Сегодня же охотница, стоя перед зеркалом, чуть было не запищала не то от ужаса, не то восторга, не соображая, вызвана реакция от вида себя омерзением или восторгом. Благодаря мудрому замечанию опытной Эйприл, обдумав ее слова, Эрна тяжело выдохнула: — Наверное, ты права. — Вот и славненько, – улыбнувшись, рыжая приобняла подругу и встала. Тон сменила на строгий, рапоряжаясь: — А теперь бегом домой, нужно подправить твой макияж. А мне переодеться. Потом сразу в аэропорт за женихом. — А у нас будет немного времени, – поднявшись следом, промокнув перед этим аккуратно глаза и нос протянутой салфеткой, спрашивала ведьмачка, – чтобы ты мне рассказала и показала, как там эти все правила перед полетом исполнять? — Я покажу, конечно. Но вообще у меня осталась где-то хорошая памятка. Надеюсь, найду ее и отдам, – припомнила О'нил, положив указательный палец на нижнюю губу. Выйдя из задумчивости, вкрадчиво узнавала: — А тебе зачем вообще? Куда-то собралась? — Возможно, – уклончиво отвечала охотница. – Хочу наперед разузнать, что да как там, чтобы не тупить. — Скорее всего растеряешься. Первый раз всегда непросто, – делилась опытом рыжая. – Если что, зови, провожу. Но ты, пожалуйста, не торопись, – моляще посмотрела Эйприл. Продолжать беседу о переезде Эрна совершенно не желала, чтобы снова не мучаться окончательным выбором. Она ничего не сказала, для вида, чтобы закрыть вопрос, едва заметно кивнув.

***

Микеланджело носился по логову как угорелый. Не выдав тайны, О'нил попросила его просто устроить вечеринку, сославшись, что повод хороший и серьезный. Балагура упрашивать дважды не пришлось. Окрыленный, Оранжевый носился по дому, взволнованно от нетерпения кипятился и наводил смуту. Черепаха украсил убежище, наготовил на целую араву и даже изготовил сразу несколько тематических плакатов: «С повышением», «С переездом», «С помолвкой», «С первенцем(ами)». Довольный собой, осматривая декор и поправляя украшения на входе, спросил у Кланка: — Ну? Как тебе? Кот меланхолично задрал голову на секунду и устало рухнул на бок, как будто это он с раннего пробуждения и до позднего вечера метался из угла в угол, чтобы добиться идеального праздника. Почесав лентяя за ухом, Майки схватился за виски: — Чуть не забыл, остолоп! Рулет! Пробегая до кухни, весельчак на ходу распоряжался по рации: — Дон, ставь колонки! Раф, сложи стол! Лео, ополосни бокалы! — Принял! Трек-листы готовы, кстати, – отозвался Донателло, закидывая на флешку по указу озорника тематические подборки музыки. От официозной и романтичной до детских песен. — А где он? Там же? – растерянно пробасил Рафаэль. На самом деле «скатерть-самобранка» состояла из нескольких составленных вместе раскладных столов, которые по каким-то неведомым причинам парни закидывали в разные хозяйственные комнаты и периодически «теряли» за ненадобностью использовать постоянно. — Я уже! – откликнулся Леонардо, предугадав задание. Из всех братьев именно у старшего выходило бережно обращаться с хрусталем и начищать его до кристального блеска, звона и скрипа. — Да, Раф, – подтвердил Майки. – Отбой! Мясной рулет спас острый нюх мастера Сплинтера. Сегодня он предпочел ходулям левитирующую каталку, дабы отдохнуть по полной. Почуяв из гостиной специфический аромат, в два счета пролетел до плиты. — Па, а ты шустрый! – похвалил отца сын, всматриваясь сквозь стекло дверцы в плите, и, выпрямляясь, поинтересовался: — Как тебе эта крутая штука? — О, чудесное изобретение! Я никогда не думал, что быть старой развалиной может стать настолько комфортно, – с каплей иронии заметил крыс, улыбаясь, подрагивая усами. — Теперь я тоже такую же хочу! – хохотнул Майки, приоткрывая шкаф с посудой. — Когда-нибудь и ты обязательно найдешь себе воспитанника, который тоже облегчит тебе старость, – протянул серый мутант. — Не уверен, что из меня вышел бы сэнсэй, – откладывая тарелки, призадумался младший. – Лидер из меня никудышный. Да и я неусидчивый, несобранный, неуклюжий, неряшливый. Не такой идеальный, как Лео, короче. — Чтобы обучать, заслужив авторитет, не обязательно становиться командиром и лучшим во всем, – поучал мастер, поглаживая бородку. – Ты самый мудрый и способный из вас четверых, Микеланджело. Поэтому я верю, что именно ты однажды продолжишь мое дело и передашь знания. В каком стиле ты будешь это делать — дело вкуса. — Но как же Леонардо? – не понимал озорник, застыв с блюдцем в руке. – Я думал, да мы все, что это его привилегия! — Сын мой, как будущий глава и брат, Леонардо останется лидером и старшим. Разумеется, каждый из вас первоклассный воин, которому есть что вложить в юные разумы, – голос Сплинтера лился убаюкивающей рекою. – Однако никому не стоит брать на себя больше, чем унесет. Я с радостью и гордостью укажу всем вам направление на ту стезю, где вы натрете меньше мозолей, преодолевая ухабистые препятствия. — Я понял тебя, отец. Спасибо за веру, – серьезно произнес Майк в поклоне, чуть не разбив тарелку о ножку стула, слегка задев. – Упс. Тесновато у нас тут для преклонения, – хохотнул и, встав, указал на посуду и приборы. – Подсобите? — Конечно. Что может быть увлекательнее и проще, чем сервировка стола на праздник? – с запалом произнес крыс. Для него упорядоченная расстановка предметов являлась признаком дисциплины и воспитания, которых временами не доставало, чем-то вроде отдушины. Резко припомнив, что не раздал братьям галстуки-бабочки и манжеты на запятье, Майки, охнув, вдруг бросил только что снятые со стены прихватки и убежал вон. Мастер Сплинтер, поймав термостойкие рукавицы, с улыбкой покачал головой. Рассеянный стиль мастера Старейшего на лицо.

***

Прошел час с тех пор, как виновники торжества, извинившись, оповестили о задержке рейса, из-за чего наверняка опоздают к собственному ужину. Помимо позднего прилета, компанию тормозила пробка, что было не мудрено в вечер пятницы. Черепахи скучали, сидя за накрытым столом, и ерзали, как на иголках, вздыхая. Недавно Кейси обещал, что вот-вот будут, почти добравшись до логова. Но минуты тянулись бесконечно долго и казалось, что гости провалились в бездну. Названивать снова не хотелось, поэтому Хамато с надеждой поглядывали на пустующий вход. — Все, – подал голос Раф, распуская галстук, чтобы освободить шею от тисков аксессуара. – Вы как хотите, а я пошел встречать. — Я с тобой, – встал следом Лео. Парни сделали несколько шагов, когда Кланк, дрыхнувший на одном из стульев без задних лап, подорвался и обогнал хозяев. Когда кот достиг входной двери, она отворилась. Первым ввалился помятый Кейси в идеально выглаженном костюме с галстуком и начищенных до блеска туфлях. — Здоров, ребята! – крикнул он и зацепился с непривычки носить длинноносые узкие туфли за коврик. Упасть виджиланте не дала Эрна, подхватившая того за спинку жилетки. Вошедшая следом в длинном платье в пол Эйприл хлопнула себя одной рукой по лбу, а второй сжимала конечность Варры, облаченной в хиджаб для отвода глаз от ее экзотического цвета кожи. Девочка отцепилась и, звонко поприветствовав, сняла платок с головы, опустилась на коленки, подзывая зверя. Кланк на удивление с радостью бросился в объятья чужачке. — Привет, ребята! – разгладив рубашку жениха, сказала рыжая и отдельно выделила: — Мастер Сплинтер, отлично выглядите! — Вы тоже, мисс О'нил, очаровательны, как никогда, – отозвался крыс. Стушевавшись, Рафаэль резко стал, как вкопанный, когда увидел метаморфозу Эрны. Моргнул, будто сбрасывая призрачное наваждение. Не показалось. Охотница представала в непривычном образе, и весьма подходящим ей. Застеснявшаяся девушка молчала, прячась за спинами друзей, чтобы не показываться еще раз целиком и не обращать лишнее внимание на свою персону. Но здоровяку хватило и пары секунд оценить обновленный внешний вид и засмущаться. Пристыдить себя за то, что восхитился перемене, словно без преображения Эрна не показалась бы этим вечером особенно милой. Леонардо, успев сделать на шаг дальше, тоже остановился, заметив, что брат передумал подходить. Он проследил за янтарным взглядом и, придвинувшись ближе к нему, прошептал: — Подойди и просто скажи, как она прекрасна. — Просто? А сам-то когда-нибудь говорил? – упавшим голосом поддел Рафаэль, хмурясь. Микеланджело предсказуемо не мог держать язык за зубами и сделал работу за брата. Выхватил из группы гостей ведьмачку и, галантно поцеловав за руку, произнес: — Леди, вы великолепны! – потянув в центр, крикнул хохотливо: — Смотрите, народ, у нас опять новенькая в доме! — Не надо было, Майки, – тихо вмешался Донателло обреченным тоном, еле шевеля губами, – делать на этом такой яркий акцент! – и склонил голову в сторону, где стояли старшие. Рафаэль злобно зыркнул на балагура, что-то ляпнув Леонардо. У Эрны от волнения практически закружилась голова, и ее замутило, отнимая все силы упираться, сопротивляться и упорствовать. Горло сковало, и речь отняло как по заклятию. Хотелось присесть в темном уголке и снова зарыдать. Раньше было проще, когда на нее не смотрело несколько пар глаз с невольной оценкой и сравнением с тем, что было «до». Она предположила, что «после» во многом выигрывало и, несмотря на объективность суждения, это жутко злило и вызывало к себе обычной неприязнь. Заминку разрядил Кейси, подозвав Рафа: — Эй, братан, пожмешь уже мне наконец-то руку или как? — С ряжеными пижонами не общаюсь! – огрызнулся по-доброму темперамент, протягивая ладонь. – Ну ты и петух! — Раз все наконец-то в сборе, идите мыть руки и к столу! – распорядился Майки. – Предлагаю обойтись без аперитива и сразу приступить к горячему. Все за? – возражений не последовало. У всех пробудился зверский аппетит. – Правда, кое-что остыло, к несчастью. Кто мне поможет разогреть? — Давай я, – вызвалась Эйприл. – Кейси, со мной тоже. — Ага, – согласился обычно патлатый, собравший волосы в хвост в кои то веки, и захныкал, ткнув пальцем на бугая: — Эй, а почему ему можно расслабить галстук, а мне нет? Я сейчас задушусь! — Я с вами, – вторил подруге лидер. – А ты отдыхай, – обратился к младшему. – И так столько всего сделал уже. Можешь расслабиться. — Как скажешь, великий вождь, – не то чтобы озорник устал, напротив, в нем кипела, бурлила неиссякаемая энергия. Однако был рад тому, что помогают, и считал, что это желание ни в коем случае нельзя пресекать, иначе в следующий раз не допросишься. Младший провел подругу до пира, и она ахнула. Стол ломился от разнообразных яств, начиная с закусок и заканчивая полноценными теплыми блюдами, как будто накрытый минимум человек или мутантов на двадцать. Над пиром висели сразу все растяжки, ознаменовавшие причину праздника. О'нил восхищенно похвалила: — Майки, ты неподражаем! — Я знаю, детка! – подмигнул парень. Пока лидер отошел с гостями на кухню, остальные рассаживались. Микеланджело расставил по особой хитрой схеме заранее таблички с именами. Раф же поскорее ринулся к столу и незаметно поменял свою на Доновскую, чтобы не сидеть в неловкости рядом с Эрной, но все же смотреть на нее издали, напротив. — Раф, ты идиот, – опускаясь на стул, процедил сквозь зубы огорченный младший, не смывая для остальных с себя улыбку. — Знаю, – тяжело выдохнул Красный и, почувствовав что-то тяжелое на панцире, возмутился: — Эй, брысь! Кланк, соскочивший с рук Варры на хулигана, задумался и, рассчитав траекторию, оттолкнулся и прыгнул через одно сиденье на свое место. Смеясь, прибожек опустилась на свой стул и замахала ногами. Не ожидая сигнала к трапезе, вывернула половину миски ближайшего салата с майонезом на свою тарелку и взяла жменю рукой, запихнула в рот, зачавкала. Рафаэль поморщился. — Юная мисс, для этого имеются столовые приборы, – подобрав отвисшую от неожиданной невоспитанной челюсть, Сплинтер внес лепту в спасение ситуации и поднял вилку. — Я язык проколю, – сглотнув, обмазанная едой, заартачилась девочка. — Не проколешь, если не будешь торопиться, – настаивал крыс. — Ладно, – сдалась Варра, неумело взяв прибор. – Попробую, Пусистик. Ты мне нрависься! Не ожидав в свой адрес подобного называния, Сплинтер от смущения кашлянул. Противно шаркнула ножка стула. Темперамент невольно повернулся на раздражающий звук — усевшись, Эрна сосредоточенно разглядывала диковинные закуски, по-кошачьи чуть склонив голову и недоверчиво сузив глаза. Принюхивалась. — А могла бы обнюхивать кое-что другое, – заметил Майки. – Придурок. — Да ты задрал! Так и знал, что нужно было с Лео поменяться. Сидел бы с мастером спокойно, – пробубнил забияка. Кошеглазка неопределенно глянула на Рафа, сдвинув брови к переносице. Услышала? Черепаха обреченно прорычал, пряча потемневшее лицо за выставленной перед собой рукой, опертую локтем о стол. Эрна окончательно расстроилась. Сначала она услышала от бунтаря, что тот не любил наряженных, а теперь до ушей долетело, что поменялся местами, дабы сидеть подальше от нее. Вероятно, ему совсем не понравилась перемена до такого, что находиться близко стало неприятно. Даже смотреть, раз закрыл себе обзор. Тогда она повторила жест, зеркально отгородившись от стола. Страдальчески посылая невербальные жесты Оранжевому, Донателло, наблюдавший за немой драмой, не знал, чем и как мог помочь. Придерживаясь политики невмешательства, он, с одной стороны, не смел идти наперекор попутному ветру, с другой, совесть точила за бездействие, которое иногда выходила тем же боком, что и медвежья услуга. Майки намекал на то, что нужно что-то сказать, но Дон не понимал, что. Психанув, младший вынул че-фон и, держа под столом, строчил подсказку. Отправить не успел: Раф заметил и грузно положил руку на гаджет, который брат держал между бедер, чтобы не палиться. — Не-а. Не ожидав подобного, балагур чуть не подскочил. Эрна, подсмотревшая сквозь щель между пальцев, приподняла бровь. Вероятно, не зная контекста, она поняла нечто свое и убедилась в этом, когда Красный поманил Оранжевого ближе к лицу, наклоняя через силу того за шею, и что-то нашептал. Сердце девушки резко кольнуло. — Еще раз влезешь, придушу. В гостиную вернулись Леонардо и Эйприл. Донателло встал, как по струнке, чтобы помочь разложить и избежать дальнейшей неловкости. Наконец окончательно устроившись на местах, компания в нетерпении уставилась на виновников торжества. Кейси, незаметно поддетый плечом невесты, поднялся и помог встать даме. Эйприл начала: — Спасибо вам, друзья, за то, что разделите сегодня с нами большую радость… — Мы собрались здесь, – продолжил Кейси, – для того, чтобы отпраздновать предстоящую… — Свадьбу!!! – хором прокричала весело пара. Разорвались хлопушки и заиграла музыка. Майки, срывая ненужные плакаты, дергая по очереди за веревки, оповестил: — Да! Я так и знал! — Ниче ты не знал. Накалякал сразу вон сколько. Кстати, ты мне торчишь терь полсотки, – довольно ухмыльнулся темперамент. — Поздравляю, мисс О'нил, мистер Джонс, – выступил сэнсэй, подняв бокал. – Хорошая семья та, в которой муж и жена днем забывают, что они любовники, а ночью — супруги. Так выпьем же за будущие длинные ночи и короткие дни! — Ого, мастер, какой тост! – удивленно поморгал глазами Бесстрашный, чуть покраснев, и наказал всем: — До дна! Зазвенело стекло, полился эликсир веселья, сменялись вкусные блюда. Эрна осталась последней, кто еще ни разу не поднял тост, и отмахнуться на третью просьбу уже не удавалось. Охмелев, даже Донателло настойчиво пояснял, что необходимо хотя бы один раз что-нибудь общее пожелать, и прилипалы отвалятся. Ведьмачка вымоталась морально и испытывала мало радости. Поэтому, взяв бокал в руки и поднявшись, вместо того, чтобы толкнуть речь чисто для будущих молодоженов, выдала: — На самом деле поводов для тусовки два, – за весь вечер охотница проронила всего несколько слов, и то полушепотом. Так что ее вдруг громкий отчетливый голос заставил всех внимательно прислушаться, прерывая трапезу и разговоры. – Считайте, что сегодня совместили помолвку с проводами. Утром я улетаю, – присутствующие загомонили. – Поднимаю бокал за то, чтобы те, кто с крыльями, не опускались на землю, – повернула голову на будущую семью Джонсов, – а тем, у кого их нет, – горько осклабилась, опуская глаза в янтарную жидкость, – мягкой посадки! Не дожидаясь остальных, Эрна залпом осушила бокал и присела, не закусывая. Никто от шока, кроме нее, не выпил. — Вот блин! Нужно было больше плакатов сделать! – схватился за голову Майки. – Почему ты раньше не сказала?! У меня столько идей на эту тему сейчас пронеслось в пьяной голове! — Ой, как неожиданно! Это уже точно? И на долго ли? – грустно спросила Эйприл. Подруга утвердительно кивнула. – Эр, я думала, если честно, ты будешь моей подружкой невесты. — Так я же не навсегда. Наверное, – неопределенно пожала плечами охотница. — У! У! У! А можно мне быть «подругом» невесты? – потянул руку вверх Микеланджело, вскакивая с места. – Позязя, сестра! — Раз так, то хорошо, – выдохнула О'нил. – Но Эрна останется все же на скамейке запасных. Да? — Как скажешь, – нейтрально отозвалась ведьмачка, чувствуя, как Рафаэль тяжело уставился на нее. — Спасибо! – обнял рыжую Майки вместе с Кейси заодно. – Это же сказочная мечта во плоти! – затем подбежал ураганом к Эрне. – Кстати, ты же можешь стать первым ведьмаком-блогером. Мало ли так затянет, и все получится, что станешь известнее самого известняка! — Не думаю, что это хорошая затея, – с сомнением покрутила носом она. – Но обещаю, что с вами связь не потеряю. — Куда собралась? – поинтересовался деловито у Эрны Леонардо. — В Тибет, – ответила она без пояснений. – А дальше как карта ляжет. — Мда, опять нас бросают ради просветления, – горестно хохотнул в кулак Донни с иронией. — А где это и сто? – задалась вопросом Варра, не имевшая ни малейшего понятия, о чем шла речь. — Прекрасные высокие горы, где живут… – повествовал учитель. Раф горько фыркнул и на негнущихся ногах вышел из-за стола, оказавшись словно в вакуумной оболочке без кислорода и звуков. Он ничего перед собой не видел и не ощущал, кроме накатывающей боли в груди. Зашел в спальню, отыскал непочатую заныканную пачку крепких сигарет, и поплелся на улицу.

***

Отойдя подальше от камер, Рафаэль скрылся между старых построек и строительных материалов и чиркнул зажигалкой, затянулся. Курил медленно, растягивая садомазохистское удовольствие разрушения легких, мусоля одни и те же мысли о том, что обманулся, опоздал, отупел. Терпкий табак отдавал смоляной горечью на языке. Дым клубился, витиевато устремляясь к звездам. Зашелестела трава. Рафаэль, сплюнув, обернулся и замер. — Мне тоже стало тесно там, – выдохнула Эрна, морщась. Запах сигарет неприятно вбился в нос, щекоча стенки слизистой. — Здесь тоже непросторно как-то, – пробасил черепаха, отворачиваясь. – Но тебе место найдется. — Летать страшно? – задрав вверх голову, спросила Эрна. — Первый раз еще как, – ответил Раф. – А потом пофиг. Знаешь, что говорил нам отец, когда в детстве мы боялись высоты? – затушив об обшарпанную бетонную стену сигарету, повернулся лицом. – Не страшно лететь вниз — страшно падать вверх. — Мудрено, – задумавшись, протянула Эрна и посмотрела прямо в глаза мутанту. Ее очи сверкнули. – И ты что-то понял, когда был малым? — Да ни черта я не понял! – развел руками бунтарь. – Как и многое из того, что говорил сэнсэй тогда. — А сейчас? – наклонила голову девушка. — Сейчас? – взгляд Рафаэля наполнился огнем. Он вымученно помолчал и потянулся за следующей сигаретой. Зажег, затянулся. Выдохнул. – Лучше бы я остался в святом детском неведении! — Понимаю, – сочувственно произнесла охотница. Несмотря на безлунную ночь, Эрне хватало силы ведьмачьего зрения, чтобы в подробностях изучать ниндзя. А вот Раф даже с учетом привычки находиться в темноте слабо видел девушку в деталях, застывшую в созерцании, как друг рвано выпускал клубы. — Если ты уходишь из-за того глупого недоконфликта между нами, – прикрыв глаза и положив подушечки пальцев на лоб, тихо забасил забияка, – то не стоит… — Нет, – оборвала фразу ведьмачка. – Я впервые по-настоящему захотела сделать что-нибудь для себя. До сих пор меня вел только Путь. Я всегда странствовала по долгу, а не желанию. Здесь у меня появилась возможность попутешествовать для души. Ради отдыха. Как там люди называют это? — Отпуск, – подсказал хулиган. — Именно. У меня никогда его не было. Я никогда не шла туда, где хотелось, – откровенничала Кошеглазка. – Только где был заработок и кому-то нужна помощь. Меня призывало нечто, и я там оказывалась. Мне надоело быть ведомой. К тому же я отказалась от денег Бишопа, чтобы попутно приучаться к обычному труду. Мне придется попотеть, чтобы продолжать странствие. Так что ожидаю от поездки двойной пользы. Я окончательно определилась и поэтому ни за что не откажусь от затеи выбрать направление самостоятельно. — Понимаю. И ничто не заставит остаться? – закурив в третий раз из-за расстройства пробивал почву Рафаэль. — Да. Настолько я решилась! – стукнула себя кулаком в грудь Эрна. – Как бы не нравилось здесь и не хотелось остаться, мне необходимо вдали ото всего уже привычного переосмыслить все, что со мной произошло за последние месяцы. — Хотелось остаться? – два единственных слова, жадно вырванных из речи, потешило надежды мутанта. Он воткнул бычок к остальным между оголившихся из-за рассыпанной штукатурки кирпичей и ступил ближе, загадочно приговаривая: — Так, может, некуда торопиться? — Пан или пропал! – твердо выпалила девушка и неожиданно для себя предложила: — Давай со мной? — Нет, что ты, – замахал отрицательно Раф. – Я не могу покинуть братьев. К тому же, кто знает, сколько все-таки осталось бате? Да и из-за меня ты не попадешь ни на одну нормальную экскурсию. Большинство экспозиций закрыты ночью, и ты ничего спокойно не увидишь. Вламываться ночью в охраняемые всемирными общественными организациями объекты неоправданно опасное мероприятие. Он сжал кулаки, силясь держать контроль. Чем ближе находился с девушкой, тем сложнее было отказаться от возможности притянуть ее на себя. Здоровяк понимал, что подобным выпадом испортит решительный настрой Эрне и будет мучаться тем, что недополучит всего, уверенный, что иначе невозможно. Иногда лучше ничего не начинать, когда совершенно не к месту. Ведьмачка, кого потянуло к парню, считала так же. Не нужно разрушать то, что еще не построено. Нет смысла сеять зерно там, где почву не готовили для плодородных целей, планируя культивировать другой участок в ближайшей перспективе. Никаких объятий. Ничего, что заставит поколебаться в последний раз и пожалеть много после. Для охотницы дистанцирование являлось спасением от слабины духа и падения вверх. — Семья — это святое, – печально улыбнулась Эрна, отступив несколько шагов в сторону. Женское начало, о котором упомянула Эйприл намедни, просыпалось невзначай. Резко захотелось, чтобы наоборот гостью из другой вселенной остановили, поставили ближе, попросили передумать. Но ноги наоборот сами уводили подальше, заигрывая с судьбой догонялками. — Особенно важны ее младшие члены, – ведьмачку вдруг обожгло ревностью, голос распалялся до издевательского. – Они всегда требуют особого внимания. — К чему ты клонишь? – прорычал обескураженный Рафаэль. — Ты не подумай, я не осуждаю, – примирительно подняв ладони, поясняла девушка, между тем не смягчая тон. – Вас же всего четверо таких существ, а таковым в этом мире нет места совсем. То, что вы братья, не может в таком случае стать помехой для счастья. Благо теперь мне многое понятно. Жаль, что все так сложилось. Между вами. — Да че ты мелешь?! – наступал Раф. – Перебрала? Разъясни конкретно! — Я видела, как ты сегодня трогал Микеланджело между ног, – отчеканила Эрна, складывая перекрестно руки на груди. — Че, блядь?! А-ха-ха, – по-напускному загоготал Раф, воспаляясь, – ты серьезно? Да все не так! — А как? – сузила глаза девушка. – Вы потом еще облобызались тесно! — То есть, – тупо моргнул мутант, осознавая догадки, – ты посчитала, что тогда, когда я… – замер на секунду, прогружая новую информацию. – Да не педики мы! Ясно? – прорычал черепаха, заливаясь краской и порывисто размахивая руками. – Может, где-нибудь в другой вселенной, хер знает, но не здесь точно! Тут мы вчетвером чистокровные братья-гетеро, и другое попросту на грани фантастики! Клянусь усами и бородой сэнсэя! Плечи Эрны затряслись от смеха. Сначала она хохотала тихо, а потом по накатанной громче. Растерянный Рафаэль совершенно не соображал, признаком чего-то хорошего или плохого являлась подобная реакция. Вроде как он был рад тому, что девушка по крайней мере не плакала, но истеричный ржач не всегда означал, что с психикой все в порядке. Хулигану не хватило духу узнать, отчего вообще ведьмачка пыталась уличить его в нетрадиционной сексуальной ориентации, да еще и брата приписала туда же, причем осуждающе указывая на это. И, главное, о чем сожалела, разочаровавшись. Страшно было спросить, потому что интуитивно чувствовал, отчего Эрне было важно понимать, какой направленности придерживался сам. Вот так и живешь: надеешься на что-то или кого-то, а когда остается вот-вот рукой подать до долгожданного, трухнешь и — на попятную. Привычно бестолково. — Вот вы где! – издали крикнул Донателло, чтобы не напугать и не получить ненароком в челюсть. – Идемте быстрее домой, а не то Майки все, что сделано из ткани, уничтожит! Отдышавшись, Эрна скосила взгляд на Рафаэля. Он пожал плечами, и троица спешным шагом пошла в логово.

***

— Может, хватит? – Леонардо ходил за ополоумевшим Оранжевым, срезающим лоскуты тканей разных цветов, собирая их в веер образцов. – Если ты не прекратишь, я отберу ножницы! — Нет, мы не знаем, какой оттенок она предпочитает, – артачился Майки. – Чем больше на выбор, тем лучше! Это очень важная часть стиля! — Ну, что тут у вас? – пробасил Раф. Лидер и балагур машинально обернулись. Озорник, едва увидев Эрну, весело подскочил к ней и выставил пестрые обрезки. — Выбирай, – попросил младший и затрясся от нетерпения. — Что это? – ведьмачка неуверенно потрогала один из обрывков. — Как что?! Как что?! – воодушевлялся весельчак. – Для посвящения к клуб клана ниндзя Хамато необходимо надеть маску особого цвета! — Вот как. Может, белый? Чтобы на маске виднелись капли крови врагов, а? – взмыв кулаком кверху, шутливо прорычала Эрна. — Имхо, цвет слишком заметен в темноте, – поделился мнением старший, усмехнувшись. — Вот этот, – перебрав часть лоскутов, охотница остановилась на темно-зеленом. — Прекрасный выбор, – хитро улыбнулся Майки и забросил остальные на кресло за ненадобностью. Подравнял края, вырезал отверстия для глаз и вручил в руку девушки. Она повязала маску под хлопки в ладоши младшего и сказала: — О, так волосы будут придерживаться. Неплохая идея. Ну как? Невольно Донателло сравнил цвет кожи бугая и ткани и по-доброму расплылся в улыбке, одобрительно кивнул одновременно с Леонардо. Рафаэль криво дернул уголками губ, не подмечая подвоха, но ощущая чешуйками от братьев. Он ненавидел такое чувство, когда кто-то будто насмехался тем, что видит чуть шире. — Давай же теперь скорее к остальным! – поторопил Микеланджело, подтолкнув подругу за спину. Перейдя в комнату с пиршеством, обогнав всех, озорник продекламировал: — Встречайте нового члена семьи Хамато! Нареченная куноичи несмело вошла. Присутствующие зааплодировали, захлопали конфетти. Заалевшая девушка улыбнулась, опустилась в нелепом реверансе и подняла вверх глаза. Через всю гостиную растянулся новый яркий плакат: «С днем преображения, Эрна!»

***

Утро наступило незаметно под дружную прилипчивую песенку с правилами игры в гвинт. Проводив Джонсов и Варру, Эрна посетила душ, переоделась, перепроверила вещи. Закинула рюкзак на плечо. С тоской провела приунылым взглядом броню и мечи, маску зацепила за наручни. Обернулась. — Присмотри за моим добром. Лады? Стоя в дверном проеме громадной горбатой тенью, Рафаэль кивнул. Порывисто дыша, он шагнул внутрь и сжал ручищами оба предплечья ведьмачки, склонился. Словно зная о том, что так будет, она не вырывалась и поддалась вверх. — Быстрые проводы — вера в скорое возвращение, – прошептала Кошеглазка, едва дотронувшись губами до рта парня и ощущая бедром выпирающую часть пластрона. В оцепенении от сладкого подарка на прощание ниндзя приобмяк, и Эрна выскользнула из хватки, жестко поборов сиюминутное головокружительное возбуждение. — Смотри, не затопи тут мне все скользкой жижей! Звонко прокричала она за панцирем, побежав к выходу. Можно было удержать и пробасить: «Не пущу». Но зачем, когда желанное троекратно приумножится после разлуки? Смысл стартовать еще до отметки? Толку дразнить себя, отведать кусок и тут же лишиться? Нельзя лишать дорогого человека его мечты ради своих порывов, как бы не было больно отпускать. Фыркнув, темперамент с садистской улыбкой проревел в ответ: — Кошеглазка, когда вернешься, пощады не жди! Ее поступь стихла. Ухмыляясь, Раф потер ладони друг от друга и проронил: — Ну-с, приступим к делу, раз такая пьянка! И затворил скрипучую дверь.

***

Буквально витая между облаков, вглядываясь в иллюминатор, Эрна наверняка уверилась в том, что отлет стоил эмоций от возвращения домой.