Современный Совенок: История Дениса Персунова

Учащенно дыша, я бежал по заснеженной улице, постоянно оглядываясь. Бежать по прямой было глупо. Я был голоден и совсем не спал, долго бежать не выйдет. Я завернул в дворовую арку и побежал вдоль двора, в сторону входа в подвал. Сбежав вниз по лестнице, я дёрнул дверь, но та не поддалась. Денис: Чёрт! Быстро переставляя ноги, я выскочил из-под козырька, и рванул к выходу со двора. Улица за улицей, я бежал и бежал, уже перестав оглядываться. Вскоре показался гаражный кооператив. Ускорившись, на сколько это возможно, я побежал к нему. Петляя вокруг гаражей, я подбежал к ржавому, засыпанному снегом, заброшенному прямоугольнику, что когда-то служил чьей-то машине пристанищем. Отогнув железный лист, я пролез внутрь, и выпрямив его на место, спустился в подвал. Положив небольшой сверток на трухлявую полку, я присел на корточки у проржавевшей старой печи, и замёрзшими руками пытался разжечь огонь. Вскоре у меня это вышло, и подбросив пару сырых палок в железное брюхо, я взял свёрток, уселся на подушку от кресла, и осмотрелся кругом, как будто бы ожидал, что что-то поменялось. Но нет. Погреб был вёе в том же убитом состоянии, что и всегда. Моё обиталище было холодным и пустым. Из соседей - только крысы, снующие где-то за стенами. ~ Такое же пустое, как и я сам. Меня зовут Денис. Несколько лет назад мой отец сильно избил соседа, который постоянно бил свою жену. Он терпеть не мог такого обращения с женщинами, и вступившись за неё, случайно убил её мужа. Я очень хорошо помню тот вечер. Милиция, женщины из службы опеки, врачи, и лежащее на лестничной клетке, прикрытое одеялом, тело соседа. Отца выводили и усаживали в милицейскую машину, а он даже не сопротивлялся, лишь повернул голову в мою сторону и кричал мне, что найдёт меня, сколько бы времени не прошло. Потом хлопок дверью, машина, взвыв мотором, унеслась прочь. Мне на плечи легли руки женщины. Она долго мне объясняла, что всё, что произошло, ужасно, и что мне нужно поехать с ней. В моих глазах застыла картина смотрящего на меня и кричащего отца, чьё лицо было залито слезами. Хотя он сам велел мне не плакать. Денис: Я лишь возьму пару вещей. Я быстро вбежал по лестнице в квартиру, и схватив свой вещмешок, сгрёб в него еду, подаренный дедом ножик, тёплые вещи, и рассовал по карманам деньги, которые смог найти, и, выбежав на площадку, побежал вверх по лестнице. ~ Не знаю, почему, но тогда я решил не сдаваться им. Почему-то я был уверен, что если сдамся, то не увижу отца никогда. Я вылез на чердак, а с него на крышу дома, и пробежав по ней до самого последнего люка, спустился уже в другой подъезд. Быстро пробежав этажи, я выскочил на улицу, и убедившись, что меня никто не заметил, рванул, не оглядываясь. Опомнился я недалеко от брошенного магазинчика. Осознание пришло ко мне с опозданием. Я плакал и кричал, потом упал в сугроб, и захлёбываясь слезами, пролежал так до утра. У меня не было ни деда, ни бабки, мать умерла при моём рождении. Идти мне было некуда. Я прятался по подвалам и ночевал на теплотрассах. Запасы еды быстро иссякли. Голод мучил меня, и вскоре я решился на воровство. В первые разы было страшно. Потом уже привыкаешь. Воруя хлеб, иногда булки и бутылки молока, я существовал, как мог. Уже позже я сталкивался с такими же, как я. Те, другие, отбирали то, что мне удалось украсть, и мне приходилось сидеть голодным. Одни и те же мальчишки поджидали меня каждый день в подворотнях и отбирали всё. Лежа на земле, я проклинал их и желал им смерти. В одной из таких стычек их спугнул какой-то старик. Он спросил, кто я, и всё ли хорошо. Я вежливо, на сколько мог, ответил ему. Он присел рядом со мной на скамейку и, протянув руку, представился: Прохор: Прохор. Денис: Денис. Я пожал ему руку, и, поднявшись, посмотрел на него. Старик тоже разглядывал меня, долго и пристально. Прохор: Ты, как они? Беспризорный? Я не стал отвечать. Я не считал себя таким, как они. Пусть и жил на улице. Он встал и, похлопав меня по плечу, позвал за собой. Мы долго шли по улице, и вскоре достигли ржавого заброшенного гаража. Того самого, в котором сейчас живу я. Прохор был бомжом. Предложив мне кров в обмен на часть еды, которую я ворую, он потянул мне руку. Тогда мне всё казалось лучше, чем вонючие теплухи и кишащие крысами подвалы.Я согласился. Прохор оказался неплохим мужиком. Учил меня драться и подсказывал, что да как по жизни правильно делать. Учил меня наукам. Он когда-то был учителем литературы и языка, но, как и у меня, жизнь надломилась, и он скатился до такого существования. Сам же я понял, что всё, что мне навязывали с ребячества, было обманом. Великий союз. Никто и никогда никого не оставит в беде, взаимовыручка и понимание. Бред сивой кобылы. В школьные годы я был прилежным учеником, участвовал в школьной, а уже позже, и в общественной деятельности, стараясь соответствовать всему окружающему меня... идеальному... обществу. В изучении наук я коротал свои вечера, а днём всё, как и прежде, скитался по городу, в поисках пропитания. Прохор, в свою очередь искал что-нибудь полезное, чтобы сделать наше обиталище более комфортным для проживания. Так мы жили примерно год. В предновогоднюю ночь я сидел в подвале, читая заумный учебник, и ждал старика. Прохор искал тару, чтобы сдать и выручить хоть чуть-чуть, и в этот вечер он отсутствовал слишком долго. Я вышел из нашего убежища, и направился на поиски. Найти Прохора было не трудно, он обычно ходил в одних и тех же местах. В той самой подворотне, где когда-то он спас меня от мальчишек, я увидел лежащее на земле тело, и подошёл ближе. Это был Прохор. Я сыпал на его лицо снег и тряс за плечи. Но старик уже умер... Я опустил голову на его грудь, и просто плакал. Не знаю почему, но я сорвался с места и рванул прочь. Стены подвала. Дымящийся бычок папиросы. Горький вкус табака. Мозг работал в режиме изоляции. Нет мыслей. Нет ничего. И это было хорошо, но ничто не длится вечно. Перед глазами всплыл умирающий Прохор. Он умер. На холодном снегу, в одиночестве, и никто не помог ему. Никто... Я снова остался один, и долгое время не мог придти в себя. Чёрт знает, сколько я сидел голодным, но потом всё же вышел из своего склепа, и отправился на поиски пищи. Я воровал, дрался и убегал. Я ненавидел людей, окружающих меня. В них не было ни тепла, ни сострадания. Никто не помог в ту ночь Прохору. Никто. Сколько он там лежал? Час? Три? Я злился на всех и проклинал. Так дни тянулись в недели, те в месяцы, а месяцы в года. И вот, мне уже семнадцать. Раз в неделю я прихожу к дому, где я жил раньше и смотрю, есть ли свет в окнах. Я верю, что скоро отец вернется. Каждый божий день я прошу темное небо о чуде. Но чуда не происходит. ~ Чудо - то, что меня до сих пор не поймали. Как сегодня, например. С этой мыслью я вытащил из-за пазухи буханку хлеба и откусил кусок. ~ Поймай меня они сегодня, да и вообще, отправили бы в тюрьму за кражу. Или куда там отсылают несовершеннолетних? Откусив ещё кусок, я упёрся спиной в холодную стенку погреба. ~ Каждый день проходит одинаково. Даже мысли одинаковые. Убрав хлеб, я вылез на улицу и уставился в небо. ~ Сегодня 31 декабря, Новый Год. Имею ли я права на чудо ? Или за все мои грехи мне нельзя даже желать его? Денис: ПОМОГИ МНЕ, ЧЁРТ ПОДЕРИ ТЕБЯ ! Я кричал в ночное небо, и упав на колени, почувствовал влагу на лице. Слёзы. ~ Может, я уже настолько устал от этой жизни? Может быть, было бы лучше уйти с той женщиной и жить себе спокойно в ожидании возвращения отца? ~ И не было бы всего этого, всей этой пустой, вонючей, нищенской, жалкой жизни. Милиционер: А ну встал, щенок! Чья-то рука крепко сжала мое плечо и подняла в воздух. Я повернул голову и увидел трех людей в милицейской форме Милиционер: Допрыгался ты, парень. Он потащил меня в машину заломав руки, забросил на заднее сидение, и уселся рядом Ещё двое сели на передние сидения. Машина завелась, и, дёрнувшись, мы тронулись. Я сел ровно и уставился в окно. Милиционер: Шпана, ёк-макарек. Почему вы всегда вылазите в мою смену? Новый год сегодня, а я должен за тобой бегать. Я опустил голову и заметил пятак, лежащий на полу. Медленно опустив руку, я поднял его и сунул в карман Милиционер: Э! Что ты делаешь? Денис: Ботинок протёр. Неожиданно все в машине засмеялись. Милиционер: Аха-ха. О ботинках тревожится, вы посмотрите, чистоплотный бомж! Желание врезать ему было настолько велико, что я со всей силы сжал ручку двери, и та, опустившись под весом, тихо щёлкнула, и я понял что дверь свободно открывается. ~ Сейчас или никогда! Я закричал, и, распахнув дверь, всем телом вывалился за пределы кузова машины. Боль пронзила всё тело. Сила инерции тащила меня по асфальтовой дороге, раздирая и без того не целые вещи в сопли. Вскоре остановившись, я поднялся, и увидел, что машина, из которой я вылетел, несётся ко мне. Тело болело, но сдаваться я не хотел. Я свернул с дороги, и что было сил помчался по дворам и закоулкам... ...до тех пор, пока не выбежал к автовокзалу. На остановке стоял автобус, и не видя других вариантов, я заскочил внутрь. Всучив водиле найденные деньги, я сел на самое дальние сиденье. Я уповал на Госпожу Удачу, чтобы мы тронулись, и она сыграла мне на руку. Вскоре автобус задрожал, и с грохотом тронулся. ~ Может вот оно-чудо. Спасение. Казалось бы, всё, конец. Но нет. Повезло. Боль ударила в тело с новой силой, голова закружилась. Всё-таки не каждый день с машины на полном ходу выпрыгиваешь. ~ Мне нужен отдых.