Фанатка

Я сейчас на базе Уилджека. Сижу рядом с ангаром и осознаю, что автоботы только что выиграли и одновременно проиграли. И не факт, что только битву, а не всю войну. Оптимус с Мирандой хоть и вернулись в весьма плачевном состоянии (особенно Миранда), но они смогли справиться с Мегатроном — он мёртв или тяжело ранен. Но десептиконы имеют все шансы улететь на Кибертрон, а автоботы застряли на Земле. Скорее всего, надолго. Возможность восстановить Омега-Замок, а тем более первыми, у них теперь стремится к нулю. У десептиконов же не хватает только одного Ключа, и они вполне могут реализовать свои задачи первыми. Если же ещё и Мегатрон окажется жив… то это будет вообще полный провал для автоботов. И это в том числе моя вина! Я вспоминаю… В голове проносятся образы. Словно картинки! Яркие, счастливые… Вот мне сообщают, что у нас на базе появятся люди, так как с Фоулера требуют всё больше отчётности, и ему физически не успеть всё сделать, нужны помощники. Я тогда не особо обратила внимание на то, кто и что будет делать, меня интересовало только, чтобы никто не выносил мне мозг, так как я часто играла на гитаре, и если Рэтчет ещё был как-то в состоянии от меня дистанцироваться, то люди могли оказаться проблематичными соседями. Впрочем, я тогда мыслила исключительно позитивно и очень быстро решила для себя вопрос в положительном ключе: из трёх человек наверняка хоть один будет увлекаться роком, а если повезёт, то, может быть, даже составит мне компанию в моей «концертной» деятельности. К тому же с парнями я легко нахожу общий язык, так что договоримся как-нибудь. Главное, чтобы в меня никто не влюбился — влюблённые парни (да и девчонки тоже) превращаются в идиотов! Мне это не нужно. То, что на базу могут прибыть не парни, мне даже в голову тогда не пришло, поэтому, увидев двух девушек постарше себя, я забыла все подготовленные слова и повела себя так, как бы повела в любой школьной компании, то есть совершенно неофициально: «Привет!»… — и завалила девчонок кучей вопросов, познакомила с Балком (будь у меня возможность, его бы знали все мои знакомые), мысленно посмеялась, глядя на Грейс, которая явно стеснялась Оптимуса так, как будто столкнулась в тесном помещении с начальником, в которого влюблена. Благо Прайм простой и довольно понимающий — сразу предложил общаться в неофициальном тоне. Жаль, я тогда не обратила внимания на Миранду — она вела себя куда спокойнее, а в итоге её мысли про Оптимуса мне потом стали куда интереснее, чем мысли Грейс. На упоминание о том, что людей всё же трое, я даже внимания не обратила тогда. А зря! Джеймс оказался удивительно лёгким в общении, особенно наедине: болтал без умолку всякую чушь, шутил, иногда изображал кого-нибудь из автоботов. В частности, любил пародировать Рэтчета. В итоге именно он стал тем, кто воплотил все мои мечты об идеальном друге, товарище по интересам, а вскоре и о любимом парне… и муже. Хоть он и был старше, но подошёл мне во всём: и музыкальные вкусы, и способность разделить со мной мою страсть к музыкальному творчеству, и просто во взглядах на жизнь. Мне с ним было интересно, хорошо. Это был по-настоящему мой человек — вряд ли я когда-либо встречу кого-то подобного ему. Правда, нам было «нельзя» быть вместе. Но… когда меня останавливало «нельзя»? Мне он нравился, я подсознательно хотела перевести наши отношения в иную, куда более личную, плоскость… но Джеймс держался, не давал поводов. И вот десептиконы похитили Грейс. Эмоции! Моя вина! Его утешение. Моё желание. Он не устоял, он тоже хотел быть со мной. Повод нашёлся, и мы стали парой, а вскоре выяснилось, что я беременна. Я была счастлива! Всё складывалось, как нельзя лучше: Грейс освободили, мы с Джеймсом узаконили наши отношения. Думаю, мы бы и так их узаконили рано или поздно, но ребёнок ускорил это решение… Ребёнок, которому не суждено было родиться… Я вспоминаю пляж. У меня к тому времени уже закрались подозрения, что Грейс нравится Саундвейв, но они были не оформившиеся. Дело в том, что она смущалась, когда была ещё на Немезиде. Правда, Миранда тогда одёрнула меня, но, естественно, меня это хоть и притормозило, но не остановило. И пусть я понимала, что Грейс, возможно, просто из тех, кто «стесняется, надо и не надо» (она и Оптимуса стеснялась), но всё равно я не удержалась от полуосознанной провокации. «Саундвейв, я тебя люблю!» Интересно, что она тогда фактически не показала, что её это задело, даже не покраснела. Но по факту я её подставила — провокация удалась на двести процентов! Узнала я об этом, правда, значительно позднее. Скажу в свою защиту, что фраза сорвалась с языка случайно, что называется, бес дёрнул. А помыть её до этого я просила вообще без задней мысли — ей реально это было нужно. Зато на пляже… на пляже она так слушала «Poison», что я почти не сомневалась, с кем ассоциировалась у неё эта песня. В итоге я, правда, всё равно решила, что ошиблась, но тогда было очень интересно за ней наблюдать! И когда она решила «свалить в закат», я, как ни в чём не бывало, увязалась следом. Сейчас понимаю, что это было как минимум нехорошо, и просто поражаюсь своему эгоизму. Я на тот момент умом всё ещё оставалась совсем подростком, если не ребёнком. «А сейчас? — приходит мне в голову. — Я изменилась?!» Не знаю… Наверное. Я не знаю, как бы сейчас себя повела, но, по крайней мере, теперь понимаю, что это было не очень хорошо. Некрасиво. Я просто напролом лезла ей в душу и даже не задумывалась, что это может для неё быть болезненным. Мне-то было хорошо, интересно… прикольно! Нет, сейчас я бы так не сделала. Наверное… Понимаю я на данный момент и то, что Грейс тогда реально испугалась за меня. Что бы я о ней ни думала потом, но она не хотела мне зла. Затем, снова погнавшись за мной, она опять угодила к десептикону, правда, на этот раз не одна, а вместе с Мирандой (наверное, они не пошли бы, не будь я беременна). Я тогда впервые узнала, что Оптимус, оказывается, умеет по-настоящему злиться. Но главное, после этого случая вскрылось, что оказывается, у нас на базе есть отношения между человеком и трансформером. И не с кем-то — а с Праймом! И хоть Миранда сказала, что по факту отношений нет, но в моей голове — да! А уж когда она рассказала свой сон, и когда Грейс показала ей Оптимуса с крылышками и намекнула на гештальт… м-м-м, я в своём воображении всё сделала за них. И я рада, что не ошиблась! Оптимус мне как отец — я счастлива, что он нашёл себе пару! Про Грейс же стало окончательно понятно, что я тогда не ошиблась тоже: ей действительно нравился Саундвейв. Но… вот бывают же проблемные люди? Бывают. Грейс явно одна из таких людей. Как можно было влюбиться в того, кто, дотронувшись до тебя, бежит потом отмываться? Я не знаю. Мне этого не понять. Я радовалась, когда Грейс была ещё на Немезиде, тому, что Саундвейв вымыл её. Я хотела вызвать в нём сочувствие к человеку и решила, что у меня получилось! Даже когда Лазербик прилетел на пляж, это больше воспринималось по приколу, и было донельзя смешно смотреть на автоботов, когда я сказала про то, что он прилетел на свидание. Но… Десептикон позарился на человека? Серьёзно? Нет, я тогда подумала, что Саундвейв спас их ради того, чтобы взять в заложники. И только потом уверилась, что это скорее всего не так, что Миранда права — спас он их из-за Грейс. Эта уверенность появилась не на пустом месте. Мне больно вспоминать это, но когда я увидела запись, которую каким-то образом Рэтчет успел забрать с разрушенной старой базы, то у меня в голове «сложился пазл»: она ему нравилась. Может, он не хотел ей это показывать? Может, брезгливость мешала притяжению? Может, ещё что? Не знаю. Но тогда, когда решилась моя судьба, он не просто не забрал её — он её оттолкнул! Знал, что люди погибнут, и спас! А Джеймс… Джеймс тоже спас того, кого любил — меня… Мне сейчас приходит на ум, что Саундвейв в итоге навредил сам себе — если бы он забрал Грейс, то у неё были бы все шансы стать такой же, как Миранда. Думаю, она бы успела покинуть Омега-Замок… Так ему и надо!!! В итоге Джеймс погиб. Погиб и ребёнок. У меня уже был приличный срок, бегать по лестнице с таким животом явно было не безопасно. Но поняв, что муж не вернулся вместе с Оптимусом (мне тогда было не до новой фемки), я рванула вниз. Я тогда ничего не соображала! Помню только, как запнулась, как летела по лестнице… и всё. Очнулась я уже только в больнице. В результате войны кибертронцев я обрела счастье и почти сразу его и потеряла. Это было нереально тяжело, я тогда долго думала, что лучше бы меня не спасли. Факторов было много, но я зациклилась только на одном. Джеймса похитил Саундвейв. Ненависть к этому меху реализовалась через того, кто его любит. Так уж вышло. Я сейчас это понимаю. Грейс долго не отвечала на мои нападки, но, видимо, уже было пора осознать, что это всё же не её вина. Да и Саундвейв, если она ему действительно нравится, понятно, почему не хотел забирать её. Того, что он похитил Джеймса, это не отменяет, но всё же виноват только он — не оба. Миранда, правда, считает, что вообще причина случившегося кроется в Мегатроне, и я не могу не согласиться, что финал этой истории действительно зависел от него. Но не только от него!.. Сегодня ссора с Грейс пришлась как раз ко времени — раньше меня бы это только разозлило, а теперь я уже была способна принять то, что она сказала, достаточно спокойно, чтобы сделать выводы. Действительно, защищая меня, погибли и отец, и Джеймс, и даже Грейс с Мирандой подверглись нехилой опасности. Про автоботов я вообще молчу — их я подводила бессчётное количество раз! Благо, они не люди, и их не так просто убить. Однако более всего в этой краткой ссоре с Грейс меня убила фраза про то, что её вина лишь в том, что она попросила не говорить Джеймсу про её влюблённость… про влюблённость Миранды. Это правда! Если бы Джеймс знал… пусть он бы стал, как Миранда… Пусть! Во всяком случае он, скорее всего, остался бы живым! Но самое главное не в этом: я смотрю на Миранду с Оптимусом и понимаю, что вот её, Миранду, просто нельзя было бы попросить ничего не говорить Прайму. Нельзя!!! У них совершенно другая степень доверия, не такая, как у людей. Если бы у меня не было тайн от Джеймса, он был бы жив! В конце концов, кто такая для него была Грейс? А Миранда? Она ведь тоже не хотела, чтобы мой муж знал, Грейс только озвучила это. Они ему были в лучшем случае друзьями, хотя коллеги, хорошие знакомые, приятельницы на деле характеризует его отношения с ними куда точнее. А я? Он ведь любил меня, я была ему женой, носила его ребёнка, но я выбрала тогда не его. Мне страшно было сказать девчонкам, что у меня нет тайн от мужа… нет, ещё хуже — мне это вообще не пришло в голову, хоть на деле рассказать, конечно, хотелось. Ну хорошо, ладно… в конце концов, можно же было найти компромисс: не говорить про влюблённость, но рассказать про сон, подав это без упоминания Прайма. Джеймс бы знал, кем я хотела стать, и он бы наверняка придумал себе образ… хотя бы просто за компанию. Со слезами на глазах я сейчас думаю, что, как мне кажется, он наверняка выбрал бы себе чёрный цвет брони. Про то, что вообще не нужно было подслушивать, я стараюсь не думать… тем более результат был бы тем же. Наверное, мы хуже кибертронцев… Но я не хочу быть хуже! Я клянусь! Если я когда-либо кого-либо ещё полюблю, я больше никогда не совершу подобную ошибку. Не выберу в качестве приоритета девчачьи тайны, не сделаю людей из внешнего по отношению к моей семье мира более важными, чем те, кто мне ближе, кто дорог! На этом решении мне становится легче, словно я наконец закрыла какую-то незримую дверь, которую нужно было закрыть. Однако, что делать на данный момент, я не знаю. Дело в том, что в результате очередной моей неспособности к самоконтролю Грейс исчезла. Думаю, когда она вернётся… если она вернётся (почему-то не верю в это «если»), надо будет постараться наладить с ней отношения. Надеюсь, это ещё возможно. Только надо ей сказать, что про Саундвейва слышать ничего не хочу — она отдельно, он отдельно. Я, по крайней мере сейчас, всё же не готова думать о нём спокойно. Не прошло и пяти минут от моего решения, как раздался телефонный звонок — это Грейс. Всё же она позвонила мне. Не Фоулеру! На базу, понятное дело, звонок бесполезен — базы больше нет, а с Уилджеком она не общалась, не знает местного номера. Я бегу к автоботам, делаю громкую связь. Грейс говорит, что она на пляже — на том самом, где был пикник, и что она там одна. Саундвейв… Он её там оставил, а сам улетел. После некоторой суеты, Уилджек бросает краткий взгляд на меня, а затем на открытую дверь корабля, и я прячусь внутри. Рэтчет открывает мост, а я гляжу в окно на автоботов, которые явно готовы к нападению. Но в появившуюся воронку моста заходит только Грейс. Её, похоже, веселит Оптимус, встречающий её в боевой стойке. Потом она видит корабль, осматривается, останавливается взглядом на какой-то табличке. Судя по всему, читает надпись на русском. — Что случилось? Мы в России?! Рэтчет уже навёл сканер… Прайм пока молчит… «Так, пока ей не устроили допрос, надо перехватить инициативу!» Я спрыгиваю, хватаю Грейс за руку и тяну на улицу. — Оптимус, я всё сама объясню! — видимо, никто не ожидал. Все молча смотрят, как я тащу немного ошалевшую и спотыкающуюся Грейс к выходу. Но разговор потом… для начала мне необходимо объясниться. Грейс не спрашивает, но я понимаю, что без этого никак. В итоге мы договариваемся попробовать начать общаться «с нуля», насколько это вообще возможно. Я говорю, что моё отношение к Саундвейву, конечно, вряд ли поменяется, но я постараюсь её не обвинять и ей про него ничего плохого не говорить. Она, в свою очередь, обещает его вообще лишний раз не упоминать. Правда, предупреждает, что сегодня это не получится, если я хочу услышать, что с ней произошло. Тем не менее, для начала рассказываю, что произошло в её отсутствие, я. Точнее, начинаю рассказ, но нас прерывают. Я так поняла, на базе живёт не только Уилджек, но и люди. Их двое: мужчина и женщина. Когда мы только прибыли на базу, они поздоровались с нами, сказали, что если что-то понадобится, то они здесь, и ушли. Поскольку говорили эти двое на русском, то Уилджеку пришлось тогда побыть для меня личным переводчиком. Увы, сама я не поняла из их речи ни слова и совершенно не запомнила имён. Сейчас же женщина, проходя мимо и заметив нового человека, подходит, а затем, глядя на Грейс, всплёскивает руками и что-то восклицает. Грейс ей отвечает, видимо, по-русски. Лицо женщины озаряется улыбкой, у глаз собираются заметные мимические морщинки, и она начинает что-то быстро говорить. Грейс улыбается, снова отвечает. Из их беседы я не понимаю ни единой фразы, но в итоге Грейс говорит мне, что ей надо отойти ненадолго, и что она сейчас вернётся. Она и вправду возвращается минут через пять, только уже не в мокрых шортах и майке, а в явно больших для неё спортивных штанах (они бы с неё точно свалились, если бы не завязки), в балахонистой футболке и резиновых шлёпках, которые ей, как ни странно, почти как раз. Мне немного стыдно: я совершенно не подумала о том, что ей нужно переодеться. Грейс, правда, от меня отмахивается, настроение у неё явно стало лучше, и она напоминает мне, что я не закончила рассказ. Я продолжаю. Рассказываю про то, как мы её искали, про нападение десептиконов, про то, чем закончился бой Прайма и Миранды с Мегатроном, а также про приключения Уилджека и Балкхеда (на самом деле Балкхед вполне мог и погибнуть, но я даже думать об этом не хочу — внутри всё замирает, как представлю)… Вскоре выходит Миранда. Она пришла вовремя — я своё повествование уже фактически закончила и теперь жду, что скажет Грейс. — Миранда, ты как раз вовремя. Грейс ещё ничего не рассказывала. — Грейс меняется в лице. То ли не хочет лишних слушателей, то ли вообще не хочет говорить, хоть вроде как была и не против… — Если хочешь, я уйду, — не знаю, зачем я это сказала… Наверное, в качестве испытания для самой себя. Я словно таким образом признала, что ошиблась и готова к последствиям. — Не надо. Я… я не… не злюсь. Всё нормально. — «Уф-ф..!» Чувствую облегчение. Грейс всё это время рассматривает Миранду, и глаза у неё становятся всё круглее: по фем видно, что она побывала в бою. — Миранда, твои крылья… — Всё нормально. Считай, что крылья в ремонте… — она кратко рассказывает про действия Рэтчета. В итоге Грейс, кивнув светлой фем, начинает рассказ. И хоть я и не хотела ничего знать про Саундвейва, но именно про него-то мне слушать интереснее всего. Я задаю уточняющие вопросы: сначала один, потом ещё один… после ещё несколько… а вскоре я ловлю себя на мысли, что мы общаемся сейчас так, будто ничего и не произошло. Это осознаётся одновременно с облегчением и некоторой горечью. «Прости, Джеймс…» Помимо всего прочего, Грейс рассказывает довольно невероятную вещь — Саундвейв, с её слов, преобразовал её рисунок в схему корпуса. Сказав это, она вдруг вспоминает, что просила его сбросить ей это на телефон, после чего испуганно замирает и подскакивает: — Телефон!!! Я не отдала ни Рэтчету, ни Прайму телефон!!! — Он у тебя подключён к сети? — Нет, я его поставила в авиарежим перед тем как зайти… Привычка. Фух! — Покажи!!! — Сомневаюсь, что он выполнил мою просьбу… — тем не менее Грейс садится обратно и залезает в «Фото». — Оставил! Оставил… Что?.. — она замирает, словно не верит своим глазам. — Вот гад!.. Блендер… — Блендер? Она отворачивается, встаёт, проходит туда-сюда пару раз, потом вздыхает. — Это был просто Блендер… программа. Не то, что я подумала, — отвечает она. А телефон наконец оказывается у меня в руках. — Это просто круть! Я тоже так хочу! — увидев изображение, я не могу удержаться от возгласа и ловлю себя на том, что впервые за последнее время у меня появилось желание! Причём это нормальное личное желание, интерес к жизни. Похоже, простив её, точнее, отпустив мысль, что виновата она, я заодно отчасти отпустила и свою боль. — Дай, я хоть сама посмотрю, — снова подскакивает севшая было Грейс. — Блин, жаль, Рэтчет не даст скачать файлы. — М-да, точно не даст! Миранда, а ты что думаешь? Миранда реагирует немного отстранённо, словно не особо следила за разговором, но в итоге отвечает: — Думаю, что можно попробовать сфотографировать экран. — Точно! И пусть только Рэтчет в этот раз попробует забрать мой телефон! — два скептических взгляда служат мне ответом. Идея вроде была хорошая, но по факту изображение получилось, прямо скажем, так себе. — Миранда, ты же можешь то, что видишь, конвертировать в изображение и вывести на терминал? — спрашивает Грейс. — Точно, ты же теперь тоже должна уметь так!!! — на деле я и не подумала, что такое возможно! Миранда, видимо, тоже. Но она соглашается, говорит, что попробует и попросит помощи у Оптимуса. Грейс долго смотрит в телефон, потом протягивает его Миранде. Та внимательно просматривает изображения, а после безуспешно пытается вернуть Грейс аппарат — она почему-то отказывается его забирать. — Не надо. Передай Рэтчету. — Что дальше? — Нет уж, пусть сначала дорасскажет про свои приключения! Но Грейс только хлопает ресницами, словно не понимает, о чём речь. — Ну, что было после того, как он переделал твои рисунки? — А… поняла. — Зато я не поняла, чего она так тормозит. Всё же Грейс заканчивает рассказ. Опять Саундвейв… Он её оставил в пещере? Отправил на пляж? Зарядил телефон? Смотрю на Миранду, а она смотрит на меня. Уверена, мы думаем об одном и том же. Он ей ещё и соизволил сообщить, что они улетают на Кибертрон. Я понимаю, что моя просьба ничего не слышать про данного меха сильно преувеличена, пусть сам он вызывает у меня не самые лучшие воспоминания, ассоциации и чувства, но… всё же, если не зацикливаться на этом, то мне, конечно, интересно, чем это закончится. По итогу нашего разговора Миранда ушла искать Оптимуса, а мы с Грейс остались сидеть на улице. Первый раз вижу её такой: она рассматривает цветы, нюхает их, пробует на вкус какую-то траву, потом жуёт лепестки какого-то цветка, вот она поймала кузнечика и разглядывает его, потом отпускает. Мне это сложно понять… — Офигеть! — говорит вдруг она. — Я думала, мы гораздо севернее! — Грейс идёт ко мне, и я вижу у неё на руке огромное коричневое насекомое — богомол! — Ты его не боишься?! — Мы таких же, только зелёных на юге в детстве ловили… когда с мамой на море ездили. Они не кусаются. Я протягиваю руку, занося её над чудовищем, и богомол поднимает передние конечности, становясь в стойку. — Нельзя сверху! Он тебя как опасность воспринимает. Птицы ведь тоже сверху нападают. Хочешь, я его на тебя пересажу? — Нет, спасибо! — нервно посмеиваюсь. Я реально не хочу! Она ещё некоторое время рассматривает его, потом относит в сторону и со смешком отпускает. Слава Богу… Вскоре меня зовёт Рэтчет — приходится опять отдать телефон, после чего я возвращаюсь к Грейс и продолжаю наблюдать её «общение» с природой.