Фанатка

Кварту Оптимуса сложно назвать жилым помещением в привычном для меня смысле: по левую руку стоит платформа, у стены справа от входа на полках — кубы, видимо, с энергоном, и есть полки с носителями информации, но их очень немного. Рядом небольшой терминал. Всё… никаких бытовых мелочей, ничего, что создавало бы уют. Невесело усмехаюсь — я раньше вообще не задумывалась, что это, по сути, комната. Осмотревшись, пытаюсь сесть на платформу. Надо сказать, что мне здорово мешают крылья и я, кажется, начинаю понимать, почему у трансформеров основное положение стоя — ложиться тоже было не очень. Тем не менее, заведя крылья повыше — а я реально могу ими двигать(!) — и фактически свесив их за платформу, сажусь. Всё же психологически мне так гораздо удобнее. Оставшись одна, долго себя осматриваю, ощупываю. Глубоко вздыхаю… как там? Вентилирую… Пытаюсь понять свои ощущения. Они с одной стороны не такие, как были в теле человека, но с другой — моментами очень схожи. Пытаюсь себя ущипнуть за покрытие под бронёй, но, увы, этот эксперимент проваливается — тёмно-серая «кожа», хоть и имеет некоторую податливость, но она далека от пластичности человеческого тела. В этом смысле лицо чуть нежнее — видимо, необходимость мимики играет свою роль — мне удаётся ущипнуть себя за губу. Больно. Но будь я человеком, для этого «больно» пришлось бы приложить куда меньше усилий. Пока я себя щупала, обратила внимание, что больше нет специфического мышечного ощущения при движениях — ни натяжения, ни напряжения… ничего из того, к чему я привыкла. Зато хорошо чувствуется изменение положения «суставов» и их внутренних составляющих, прямо до мельчайших подробностей. Причём само ощущение совершенно незнакомое. Я силюсь подобрать сравнение, но понимаю, что человеком ничего подобного не испытывала. Закрываю глаза, поднимаю руку… Помимо чувства положения в пространстве, отдельно ощущается смена положения брони, странное, словно «бархатное», давление пластин друг на друга, эти ощущения отдаются и в места её крепления. Мне кажется, что примерно так должны чувствовать движения и прикосновения к чешуе рыбы, или к пластинам броненосцы, например. Сгибаю ногу, пытаюсь прогнуться, концентрируюсь на этих ощущениях, «прислушиваясь» к себе. Подвижных частей много, и большое количество информации о них сбивает с толку. Хорошо, что покуда я не сосредотачивалась на подобном — меня это не беспокоило. Стараюсь больше не обращать внимания… Встаю. Вспомнив медосмотр и осознав, куда подключал оборудование Рэтчет, сдвигаю броню — сначала вручную, но почти сразу понимаю, что это можно делать произвольно. Едва заметные ощущения от открывшихся портов уходят выше, как выясняется, к интерфейс-кабелям. Последними можно управлять, как и любой другой частью корпуса, однако они ощущаются нежными, и мне непонятно, как ими вообще можно было удерживать человека?! Хочу подключиться к терминалу, но рядом никого, и я не решаюсь. Тем не менее с удивлением обнаруживаю, что подключение происходит не вслепую. На интерфейс-кабеле есть сенсоры, позволяющие ориентироваться в пространстве, в том числе и оптические — гораздо более простые, чем основное зрение, но разъём терминала фиксируется сразу (не только визуально). Отойдя от терминала трансформируюсь в самолёт, потом обратно. Видимо, осознание собственных габаритов «вшито» в основные программы, так как в отличие от первого раза я ни на секунду не усомнилась, что места для трансформации мне хватит. Повторяю действие. Ещё раз. И ещё… Изначально протоколы трансформации воспринимаются, как некая доступная внутренняя команда — не надпись на стекле оптики, как у терминатора, не голосовая команда. Скорее, словно прямо в голове перед каким-то внутренним взором находится… не картинка, не текст, а… Образ? Данные? Информация? Я не понимаю её вид и мне не с чем сравнить. Но это вначале. После нескольких принятий альтформы протоколы фактически перестают ощущаться — действие становится осознанным и автоматическим, более того, контролируемым, как движение рук или ног. И вот теперь я, наконец, понимаю, для чего нужно столь подробное самоощущение положения брони и деталей корпуса! Для осознанного выполнения трансформации! Но это сложно — меня хватает только на замедление процесса. Я боюсь запутаться в собственном корпусе. Снова сажусь. Задумываюсь. Вспоминаю. Пытаюсь «переварить» всё, что сегодня произошло. Событий слишком много. Ощущений — тоже. И не все они приятные. Точнее, вообще приятного нет: есть то, чему я рада, и то, что заставляет испытывать горечь… Я получила иное тело. Физического дискомфорта нет — и это уже неплохо. Я расстроилась из-за мамы и из-за того, что мы сглупили со звонком, но с другой стороны я не жалею о своей ошибке — мне больно представить себе, что я сделала бы всё, как должна была. Погиб Джеймс, Мико потеряла ребёнка, дай Бог, чтоб она выжила. Это ужасно! Но только в мыслях... Меня поражает, насколько глухо это ощущается: словно событие случилось не только что, фактически у меня на глазах, а как минимум год назад. И почему-то в отношении японки мне гораздо тяжелее принять потерю ребёнка, чем смерть её мужа. А ведь Джеймса я неплохо знала лично! Тем не менее я осталась жива, с Оптимусом тоже всё в порядке, плюс он теперь может летать, — по крайней мере по этому поводу я испытываю колоссальное облегчение где-то за пределами радости. Но собственное превращение… Я начинаю бояться. Гипотетически это казалось заманчивым и очень интересным, плюс, я подсознательно рассматривала превращение в трансформера, как сказочную возможность быть с ним. Но реально… Даже если не думать об утрате человеческой сущности и о том, как я теперь буду жить… понимаю, что он, возможно, и не проявит ко мне желаемого интереса. Где гарантия, что я ему понравлюсь в этом виде? Тем более я ничего не знаю, не умею — человеком я чувствовала себя уверенно, а сейчас нет. Увы! Не знаю, сколько времени я провела в этих рассуждениях, но в итоге чувствую усталость. Не могу!!! Не могу больше думать! Надо поспать. Перезагрузиться. Я ощущаю это! Ложусь. С некоторой задержкой платформа подстраивается под корпус. Вскоре осознаю, что не понимаю, как уснуть. Однако к счастью, этот вопрос решается довольно легко: внутренний запрос на перезагрузку (как ни странно, я узнаю это ощущение) и ещё что-то… — мне остаётся только согласиться с собой. «Просыпаюсь» в гораздо более вменяемом состоянии, чем «засыпала». Выхожу из кварты. У терминала, к счастью, не Рэтчет, а всё ещё Оптимус. Он оборачивается, спрашивает, в порядке ли я. А я вдруг понимаю, что не представляю себе, как я вместе с ним выгляжу. Да и вообще, как выгляжу. Странно, что это озадачило меня именно сейчас, тем более свои руки, ноги я уже рассмотрела, но зато есть, с чего начать разговор. — Я в порядке, — киваю в ответ. — Оптимус, а… на базе есть зеркало, ну… для трансформера? Он, как мне кажется, давит смешок, плюс ощущаю краткое изменение в его ЭМ-поле. Запоминаю, как это выглядит — интерпретировать энергетику я пока не умею. Зеркал на базе не предусмотрено, но зато есть возможность посмотреть камеры видеонаблюдения. Естественно, прошу показать не только себя, но и нас в слиянии. Хоть угол обзора с камер не самый лучший, но становится понятно, что основные элементы выглядят почти идентично тому, как я их себе представляла… в плане цвета. А вот конструктивно они, куда сложнее. Особенно интересным оказывается момент нашего с Оптимусом разъединения: с удивлением замечаю, как слишком широкое, громоздкое крыло становится уже, а его передний край, соответственно, утолщается. Укорачивается ли при этом оно или просто поддёргивается вверх, так и не понимаю. Пытаюсь вспомнить, чтобы понять — но нет, осознание собственного нового тела пока не на высоте. — Что ты сейчас будешь делать? — Не знаю. — Понимаю, что и вправду не знаю, чем заняться. На ум приходит, что надо пообщаться с единственной близкой мне живой душой здесь, и это не Прайм. — А Грейс занята? — Она спит, Миранда. — Подумав, он добавляет: — Сейчас половина третьего ночи. — Я… — хочу сказать, что слишком рано проснулась, но тут до меня доходит, что всё наоборот. Днём при медицинском осмотре, судя по всему, я перезагрузилась куда быстрее. — Почему я так долго перезагружалась? Или это норма? — По… расскажи мне, как ты ушла оффлайн. Что чувствовала? Я рассказываю, и Оптимус приходит к выводу, что речь шла о дефрагментации — поэтому было значительно дольше — почти два с половиной часа. Но это нормально. Он мне объясняет, как уйти просто в офф — тот второй протокол и был протоколом дефрагментации, от него можно отказаться. Также оба эти протокола можно запустить и сознательно — мне оказывается относительно легко это понять, основываясь на том, что я уже делала. Но также я понимаю, что попытайся он мне это объяснить до того, как я «уснула», я бы не сообразила, что он имеет ввиду. На этом моё совсем уж пространное пребывание на базе заканчивается. И первое, что необходимо — это начать изучение кибертронского. Не знаю, учили ли автоботы кибертронскому Мико, или базовые знания нужны были правительству, но на терминале есть основы кибертронского с интерфейсом и пояснениями на английском языке. Оптимус предлагает выполнить слияние. И когда до меня доходит, зачем ему это, я в очередной раз осознаю, что больше не человек. Обучение! Он не объясняет мне, как работать с терминалом словами, он показывает это напрямую в соединении, а я вижу то, что он делает, его глазами, чувствую его движения как свои, а то, что он поясняет — он поясняет мысленно. Под конец объяснения он спрашивает, смогу ли я сама скачать словарь. А поняв, что нет, подсоединяется к терминалу. Мир вокруг словно отходит на второй план! И вот теперь я чётко понимаю, протоколы, это именно информация, — то, что люди называют «digital», «цифровое пространство», — потому что то, что происходит на экране компьютера, я могу воспринимать словно изнутри, но там это выглядит иначе. Но это не цифры, как в Матрице. Это… связи? После отсоединения Оптимус отходит к своему рабочему месту. Я же после столь непривычных базовых объяснений занимаю небольшой боковой терминал до самого утра. Словарь, видимо, рассчитан на использование трансформером, потому что после скачивания усваивается не в виде какой-то книги, которую надо листать, а вполне себе готовым к использованию — я теперь знаю базовый перевод и базовые правила построения языка. Но как не сложно догадаться, для нормального общения этого мало. Тем не менее то, что смысл обучения не в зубрёжке меня вдохновляет. Наступает следующий день. Сперва приезжает Фоулер. Сначала он радует, что мама держалась молодцом, никому ничего не сказала… а потом добавляет: «В отличие от вас»… И тут выясняется, что вся наша переписка, разговоры ему известны — получается, они в любом случае отслеживают родственников? О привлечении излишнего внимания можно было не переживать? Впрочем, глупо этому удивляться — я ведь знаю систему. Но почему-то в целом стандартные действия в отношении себя воспринимается с некоторым... отторжением. В итоге я, выслушивая всё, что он о нас думает, радуюсь только тому, что он явно уже успел остыть. В любом случае спасибо Оптимусу, который старается принять удар на себя. После агент зовёт Грейс и уезжает с ней на служебной машине, а спустя пару часов возвращается, высаживает подругу и не задерживаясь снова уезжает. Мы разбираемся с ноутбуком, который она привезла, его подключением, потом с терминалом, на который выведены данные с этого самого ноутбука — выясняется, что свою работу я буду делать именно так — через терминал, на который выведен рабочий стол её компьютера.

***

Начинаются будни. Я наконец окончательно осознаю, что Джеймс погиб, и в значительной степени виню в этом себя. Периодически мучаюсь вопросом, что бы было, скажи я там, на краю Омега-Замка, что ему нужно думать, каким бы он хотел стать трансформером. Я же про него тогда просто забыла — меня интересовал только Оптимус… Вроде как я не знала, что с нами случится, не знала, что его нужно предупредить — это же была просто фантазия, порождённая сном — но чувство вины меня теперь всё равно не оставляет. Мико из категории крайне тяжёлых пациентов переходит в категорию просто тяжёлых — и это хоть как-то радует. О том, как она будет жить дальше, стараюсь пока не думать. Свою работу, которую я выполняла человеком, продолжаю выполнять, как и раньше. Теперь это занимает меньше времени, так как я могу заносить данные, не отвлекаясь на «посмотреть» — оперативная память не сравнится с человеческой. Вскоре осваиваю и простую техподдержку. Это оказывается несложно в данном… воплощении? Опять же — память позволяет. Единственное, работаю я через ноутбук Грейс и не числюсь отдельным сотрудником, но меня данный момент не смущает. Денег мне за это, естественно, никто не платит, однако теперь для меня это и не мотив — я просто хочу быть полезной. Постепенно продолжаю осознавать себя. Вскоре понимаю, что помимо несколько видоизменённых ощущений человеческого тела в этом корпусе есть то, чего у людей нет совсем. Я об ощущении электромагнетизма. Это ещё одно полноценное чувство, такое же как зрение, слух или тактильные ощущения. И так же, как нельзя сравнить вкус и слух, например, невозможно сравнить и это чувство с чем-то ещё. Слабое ощущение давления ЭМ-полей трансформеров, которое я чувствовала, будучи человеком, не идёт ни в какое сравнение с тем, как я это воспринимаю сейчас. Так же продолжаю учить кибертронский. Теперь уже и практикуюсь. В основном с Оптимусом, но и другие автоботы готовы поддержать простой разговор на родном языке. Особенно Арси и Смоукскрин. Десептиконов не видно, но в какой-то момент речь заходит про мою способность вести бой — рано или поздно это понадобится. Оптимус просит Арси проверить, насколько мои «боевые» навыки могут быть применены на практике, но оказывается, что единственное, что я по-прежнему реально умею, это стрелять. И то, мне некоторое время приходится приспосабливаться к прицеливанию, так как оно встроенное. Правда, даётся это довольно легко, поскольку является частью базовых протоколов. Что касается контактного боя, то это полный провал. И дело не в умении, которое заведомо не на высоте (на деле умение оценить даже и не удалось), а в скорости реакции — различия между мной и Арси примерно как между профессиональным спортсменом и шестилетним ребёнком, пару лет отходившем на соответствующие курсы. Почему-то существует очень большая разница между восприятием и действием. Я успеваю заметить атаку, но скорость реакции словно рассогласованна с восприятием. Плюс фем бьёт не совсем как человек — я ожидаю иных вариантов атаки. В итоге первым делом решено сосредоточиться на доведении до автоматизма стрельбы. По части же контактного боя пока что речь только о теоретических основах. Да, ещё эпизодически тренируюсь летать в виде самолёта… И вроде бы в целом всё неплохо, однако сказать «хорошо» у меня язык не поворачивается. Я понимаю, что если бы не слияние с Праймом, я была бы более чем просто бесполезна. И судя по темпам обучения — это надолго. Но самая главная проблема для меня состоит в том, что при наличии огромного количества нерешённых задач я теперь не знаю, что мне делать. Казалось бы, вот уж вопрос! Учись! Дел вроде как полно: работа — за себя, а отчасти и за Джеймса, тренировки, изучение кибертронского, эпизодические полёты с Праймом, одиночные полёты, реже стрельба… Но для обучения чаще всего нужен напарник, так как основа не зубрёжка, а практика — а это возможно не всегда. К тому же в сутках двадцать четыре часа, а я не сплю — перезагрузка раз в два-три дня не в счёт — времени всё равно больше, чем дел. Тем более чисто человеческие радости, позволяющие уютно скрасить свободное время, тоже по большому счёту больше недоступны. Я не жалуюсь на энергон, но удовольствие от разнообразия еды — я и не думала об этом человеком — исчезло. Ощущение горячей чашки кофе в руках — только во сне, запах — там же… Нет, запахи я чувствую очень хорошо, но их интерпретация «организмом» теперь совсем иная. Почистить зубы — вот уж, казалось бы, радость… — недоступно. Душ… я пока не воспринимаю мойку очистителем под давлением полноценной заменой, но всё же ситуация лучше, чем с зубами, особенно учитывая, что он горячий, и это ощущается приятным. Поваляться в тёплой кровати — мимо, да и вообще полежать — мимо: корпус устойчив, принятие горизонтального положения не даёт того расслабления, наоборот, остро чувствуется, что это теперь неестественное положение для тела, ощущение давления на броню вызывает лёгкий дискомфорт. Ах да, никогда не чувствовала эмоциональной зависимости от одежды, хоть и предпочитала определённый стиль, но сейчас я ощущаю, что мне не хватает самого процесса — оказывается, возможность одеться, а особенно раздеться, была неотъемлемой частью того, чем я жила. Это, естественно, не всё — у людей гораздо больше того, что является хоть и незаметной, но важной частью ежедневной жизни и быта. Я отчаянно скучаю по своей человеческой сущности! Если бы можно было помочь автоботам, то это бы, наверное, частично решило проблему — по крайней мере у меня не было бы времени думать о том, что уже не вернуть. Но чем им помочь, я не знаю. С десептиконами я могу сражаться только в слиянии с Оптимусом — я сама это осознаю. Впрочем, они и не объявлялись пока что. В кибертронской технике и программном обеспечении я ещё не разбираюсь — слишком сложно, надо знать кибертронский совсем на ином уровне. Выезжать в патруль я не могу — я самолёт, вылетать далеко — тоже: Прайм не разрешает высовываться за пределы защитного поля базы, и я его в целом понимаю. Уже начинаю жалеть, что я не машина. Ой, нет! Что я не трёхрежимница, что ли? С Оптимусом также непонятно что. Мы время от времени вместе вылетаем куда-нибудь. Однако, если к нему подойти, то он всегда вежлив, всегда внимателен, но это не то, чего бы мне хотелось. «На базе отношения исключительно дружеские» — вспоминаю я. Ну да… а я чего хотела? Чтобы ради меня что-то изменилось? К тому же сознание у меня осталось человеческим, и когда во время нечастых перезагрузок я вижу сны, то в них я человек. Хуже того, если мне снится Оптимус, то отношения с ним у меня в этих снах… оффлайн-симуляциях… такие, какими они были в то время, когда я была в родном теле. Это убивает меня, наверное, больше всего — после таких снов мне хочется разреветься. Но даже это теперь невозможно. Три с лишним недели спустя я выцепляю на разговор без свидетелей Грейс — с ней мы теперь тоже мало общаемся. Она только вернулась из больницы — была у Мико. Та наконец пришла в себя настолько, что её перевели в палату и она может принимать посетителей без контроля врачей. Вижу, что Грейс расстроена, и решаю спросить сначала, что случилось у неё. Она говорит, что Мико попросила её пока больше не приходить. Что она не хочет её сейчас видеть, потому что это «её Саундвейв» виноват в том, что погиб Джеймс, что она лишилась ребёнка. — «Почему он забрал не тебя?! Пожалел? Ненавижу его!!!» — цитирует Грейс. Глаза у неё на мокром месте, но слёз пока нет. — Она успокоится. Дай ей время, — я говорю это, а сама надеюсь, что не ошиблась. — Правда… Почему он забрал не меня? Ну почему?! — а вот и слёзы. Я бы тоже заплакала — жаль, никак. Только специфическое ощущение в глазах. Окулярах? Да не важно… Сейчас вечер, и вскоре Грейс, смотревшая до этого куда-то вдаль, поднимает голову. Смотрит на меня и говорит: — Миранда, а ты знаешь, что у тебя сейчас глаза светятся? Не так, как обычно. — А как?.. Нет, не знаю. — Сильнее, что ли… и свет… как будто мягче. О чём ты думаешь? — Я тоже плакать хочу. — Хм… надо же. Так по-разному… но всё равно глаза остаются своего рода… отражением души. — Наверное… — мне что-то совсем грустно, и я подумываю уйти. Похоже, мне нет места ни в мире людей, ни в мире трансформеров. — Как тебе жизнь в этом теле? Э-э… в корпусе? Какой на вкус энергон? — усмехается. — Извини, про энергон всегда хотела узнать. — По-разному. Я не знаю, как описать. Энергон… ну… не знаю… нормально. Свежий. Серьёзно, это слово единственное, которое приходит мне на ум. Его не сравнишь с каким-то конкретным вкусом человеческой еды. — Тебе нравится? Ты рада, что так получилось? Что ты теперь такая же, как Оптимус? Вот тут меня и прорывает — я выгружаю на Грейс всё, что накопилось. Что я стала ближе к нему физически, но эмоционально, похоже, только отдалилась. Я получила то, что хотела, но не того, кого хотела. Я потеряла своё место в мире людей, но я не чувствую себя «на месте» в мире трансформеров — я там ничего не знаю, ничего не умею… Стоило ли оно того? А если это состояние навсегда? Они же долго живут — я просто сойду с ума! Может, нужно было просто бежать без оглядки с этой работы? — Может, тебе поговорить с ним? Я так понимаю, у них другое понятие времени… Может, стоит просто подождать? — Да, Оптимус говорил, что здесь, на Земле, слишком быстро у людей возникают привязанности и чувства… и отношения, думаю, тоже. Но если так будет продолжаться слишком долго… я не знаю. Поговорить… об учёбе? Он и так меня учит — это я пока не могу освоить больше. А если ты всё же о личном, то пока что мне страшно, но если настанет момент, когда станет всё равно, то я, наверное, решусь. — Ну ты хотя бы скажи о том, что чувствуешь себя бесполезной для них. Возможно, Прайм и не догадывается, что это проблема. Может, как-то можно этот вопрос решить? — Да… Наверное, это для начала неплохой выход. Я попробую — спасибо! — отвечаю я, думая, что на самом деле ныть о том, что всё плохо, мне совсем не хочется. — Удачи! — Грейс улыбается. Правда, постепенно улыбка гаснет, она снова смотрит уже куда-то в сторону. Думает о чём-то своём. Мико… я попробую её убедить, что она не при чём. Да на самом деле и Саундвейв-то… виноват, конечно, но больше косвенно. Он скорее всего выполнял приказ. Хотя нет, думаю, Мегатрону было всё равно, Джеймс или кто-то другой. Грейс он не взял специально… Но Мико не обязательно это напоминать. А по сути: это Мегатрон нас скинул в Омега-Замок, это Мегатрон хотел убить Оптимуса. Это из-за него погиб Джеймс. Почему-то я не хочу обвинять связиста. Почему-то… не почему-то, а из-за подруги. Хоть теперь нет даже и теоретической возможности, но я бы желала ей быть вместе с ним. Грейс уходит спать, а я иду к Прайму. Если он свободен, то может, и вправду стоит поговорить, и желательно сразу, пока не передумала. Хуже точно не будет, да и дружеский совет не останется только словами. Оптимус на месте, и он не настолько занят, чтобы не мог отойти. Я, стараясь быть спокойной и не слишком наседать, описываю ему свою проблему. Он же как-то так реагирует, что становится понятно, что проблема глубже, чем я думала. — А что бы ты хотела делать, Миранда? — В том-то оно и дело, что я не знаю! Настолько ничего не знаю, что даже на этот вопрос ответить не могу. Я пока кроме как быть твоими крыльями, похоже, вообще ничего не могу! — быть спокойной получается как-то не очень. Прайм опять зависает, думает некоторое время, а потом говорит: — Понимаешь, многие знания нарабатываются годами. Невозможно изучить всё за несколько минут, часов или дней… Сейчас даже программ симуляционного обучения нет, их уже давно никто не пишет. Но… но информацию можно передать при помощи информационного интерфейса. — «Кажется, я понимаю, в чём проблема…» — Это нормально… но ты изначально человек. — У меня внутри прямо всё обрывается: «Вот, оказывается, в чём дело… не с Кибертрона, чужая для него, по-прежнему человек!» — Я не представляю, как ты к этому отнесёшься. Но, если ты не против… я могу передать тебе всё, что ты хочешь знать. Фух! Сколько я всего передумала, пока он говорил! — Я не против. Хоть всю жизнь передавай, я просто не знаю, что для меня актуально. — На самом деле я и вправду хотела бы узнать всё. — Всё — это очень много. Я долго работал в архиве… Давай я подумаю, что тебе необходимо. — Хорошо, только из того, что ты, возможно, сочтёшь необязательным, я бы хотела знать вашу историю и получить целиком всю информацию с момента, как вы прибыли на Землю. — Хорошо, — легко соглашается Оптимус. — Мммм… — я не знаю, как сказать ему, но надо, пока я вообще готова. — Что-то ещё? — Эээ… Оптимус, я бы хотела понять, чем мы отличаемся… в плане восприятия. Мы чувствуем и ощущаем по-разному? Он думает некоторое время, потом наконец говорит: — Если ты про эмоциональный интерфейс, то это довольно большая дополнительная информационная нагрузка. — Да, я про него. А возможна передача эмоций не для всех событий, а, например, только для важных? — Возможно выполнить подключение не сначала. — Тогда можно это сделать для событий перед отлётом с Кибертрона и времени на Земле? Он снова задумывается, и мне даже снова начинает казаться, что в этом есть какая-то сложность. Но потом кивает: — Хорошо. — А я что должна тебе передать? Он, судя по всему, удивлён. — Ничего не должна, но если ты не против, то мне будет интересно увидеть всё, что ты готова показать. О как! Была бы я человеком — сказала бы, что фраза прозвучала двусмысленно. С Праймом мы договорились на завтра, и я выхожу опять на улицу. Аж вздрагиваю — на том же месте, где мы разговаривали, сидит Грейс. Она подтянула к груди колени, обняла их, положила голову и снова смотрит куда-то вдаль, словно за горизонт. — Грейс? — она тоже вздрагивает. Поворачивается ко мне. — Не спится. Я когда шла на улицу, видела, что вы разговаривали. Не хотела мешать… Попросила? — Да. Спасибо! — За что? — Что подтолкнула меня к действиям. — Да не за что, — улыбается Грейс. — Что он ответил? Специфическое решение вопроса, казавшегося вообще нерешаемым, вызывает ощутимое и весьма своеобразное эмоциональное возбуждение. Улыбаюсь как дурочка, хоть на самом деле ничего такого мне и не предложили: — Сказал, что информацию, в том числе и знания, можно передать с помощью информационного интерфейса, если я не против. — И-и??? — выпрямляется Грейс. — Договорились на завтра, так как ему надо выбрать, что передавать. — А ты? — Что? — Ты что-то передавать будешь? — Да. Наверное, да. Только не решила пока, почти всё или выборочно. Я вообще смогу это контролировать? Я ведь не представляю себе, как это делать. Грейс поворачивает голову на бок и смотрит на меня весело. — Надеюсь, всё, что нужно, ты передашь! — задумывается, грустнеет. — А что не нужно… нет. — Всё, что нужно — страшно. А что не нужно… надеюсь, не передам. — А если окажется, что он чувствует всё так, как ты хотела бы? — Тогда точно отвечу. — Ну ты хотя бы ваш разговор на пляже передай полностью, вместе с эмоциями. Я серьёзно. — Хорошо, так и сделаю. Постараюсь… — улыбаюсь в ответ. М-да… На пляже в плане чувств уже всё было, но я ещё была вменяемая. Страшно. Даже это страшно…