Фанатка

(день 15) Когда он привёл её снова в пещеру к воде, то понял, что ему так не нравилось в последние дни, что раздражало. Он не в курсе, почему то, что он заставил Грейс озвучить правду, так травмировало её, но после этого она стала очень спокойной, даже отстранённой, точнее, она, глядя на него, каждый раз испытывала… он даже не может точно сказать что… боль? Что-то похожее, а в остальном она просто оградилась от ощущений и, скорее всего, вполне сознательно. Его действия в отношении неё и полученный травмирующий эффект явно не соответствовали друг другу. После перезагрузки, когда проанализированная информация усвоилась на уровне внутренних протоколов, стало понятно, что это нетипичное спокойствие является некоей странной защитной реакцией. «… меня… освободят…?» Хочет домой — странно, что раньше особо не думала об этом. Она искала защиты у него, а сейчас испугалась, когда он подошёл. Это, пожалуй, он выделил больше всего. На самом деле Саундвейв бы на всё это и внимания не обратил, если бы так было с самого начала — страх и желание «закрыться» гораздо более адекватная реакция на плен вообще и на него в частности, чем та, что наблюдалась изначально. Но на контрасте это парадоксальным образом кажется неестественным и вызывает подсознательное раздражение. Когда же Грейс пришла в пещеру, то после небольшой адаптации зрения к темноте, он наконец почувствовал, то что было для неё типичным — она счастлива, более того он видит, как её охватывает восторг. Это то, что он хотел ощутить. Это вообще для него один из способов получения эмоций. Она считает, что он, в отличие от неё, бездушен, но на самом деле он просто давно уже исчерпал свой эмоциональный лимит. Изначально с возможностью чувствовать всё было нормально, если не сказать больше. Он, будучи наделённым способностью к телепатии и эмпатии, испытывал не только собственные эмоции, но и прекрасно ощущал эмоции окружающих, зачастую проживал их. И ещё он «слышал» мысли. Хоть он и старался избегать лишнего общения, да и вообще общества, но из-за постоянного информационного потока, который Саундвейв сначала не умел нормально контролировать, он, можно сказать, довольно быстро «выгорел». Появилась относительная толерантность к эмоциональному восприятию. К сожалению, это относилось не только к чужим эмоциям, но и к собственным тоже. А способность «слышать» чужие мысли и сопоставлять их со словами и делами привела к слишком рано развившемуся цинизму. Как только он научился полностью контролировать свои способности, то снизил интенсивность ментальной нагрузки на свой разум примерно до тридцати процентов от максимальной. Это позволило снять эффект постоянного «оглушения» чужими мыслями и эмоциями, вернуть себе способность чувствовать и ощущать почти до нормы. Когда началась война, то он вообще стал стараться держать восприятие на уровне десяти—пятнадцати процентов, то есть на возможном минимуме. Если требовалось, то усилить его на время не было проблемой. К тому же у него, как и у любого другого, накапливался опыт: то, что вызывало восторг в первый раз, во второй-третий раз казалось уже обычным, а потом и банальным. То, что вызывало жгучую ненависть или чувство несправедливости в первый раз, потом вызывало просто неприязнь и раздражение, а потом и вовсе принятие того, что не на всё в этом мире можно повлиять, и не всего избежать. Слишком много событий: он давно знает, что абсолютно любое счастье временно, так же, как временна и боль от потерь. Сейчас ему для того, чтобы что-то испытывать, уже нужны очень значимые или необычные поводы, так как всё, что происходит вокруг, обычно укладывается в рамки статистической погрешности. Он может ощущать чужие эмоции — это тоже способ чувствовать, но давно ли он чувствовал чужую радость, особенно вот такую — направленную на него? Очень давно. В последний раз, наверное, ещё тогда, когда всё же смог отыскать Шоквейва и помочь ему не только восстановить память, но частично и эмоциональные протоколы. И то, Шоквейв ощущается по-другому — его чувства гораздо более сдержаны, а логические выводы всё равно всегда берут верх. А так… на корабле нет поводов испытывать положительные эмоции, кроме тех, что даёт успешно выполненная задача: жажда власти Старскрима ему не интересна, то, что важно для Нокаута — тем более. Безумные взаимоотношения Мегатрона и Старскрима вызывают чувство вины — они связаны на уровне искры, но не в курсе этой связи, а он в курсе, но сказать не может. Если бы Старскрим знал, что Мегатрон ему не соперник… он был бы другим. Если бы Мегатрон знал, кого он столько раз порывался убить, но так и не смог, и что Саундвейв был в курсе и не сказал, он бы убил Саундвейва, по крайней мере, попытался бы точно — не спас бы даже тот факт, что Саундвейву неоднократно приходилось воздействовать на Мегатрона на ментальном уровне, чтобы это самое убийство Старскрима всё же не состоялось. Самые адекватные взаимоотношения, пожалуй, у Дредвинга и Фастлайт, по крайней мере, это обычные нормальные чувства, но к нему это отношения не имеет… ну почти — он вспоминает прошлую неделю. С Грейс же он практически постоянно ощущал яркие положительные направленные на него эмоции, пусть эти эмоции и не его, но это были приятные ощущения. Он об этом не задумывался… А когда внезапно и, с его точки зрения, в общем-то без серьёзной на то причины, лишился такой возможности, то оказалось, что он привык. Довольно быстро привык ощущать что-то положительное. На фоне негатива и даже её страха при его приближении этот контраст стал ещё более заметен. Сейчас же она, почувствовав восторг от внешнего облика этого места, переносит свои эмоции и на него. Её этот момент даже слегка злит, она боится, что он опять что-то сделает, но противостоять себе не может. И его это радует. Это настоящая, его собственная радость. Скраплет в искре, видимо, приложился к слабозаряженному энергону. Он дал ей столько же времени, сколько она потратила в прошлый раз — она это заметила. Правда, этот факт вызвал своеобразный скепсис. Она торопится и заканчивает свои дела раньше времени. К этому моменту становится почти темно — Луна, освещавшая водопад, ушла за свод пещеры. И Грейс смотрит на него, как завороженная — он ей нравится, её как магнитом притягивает его искра, что ему, честно говоря, не очень понятно, учитывая её белковую природу. Её реакция настолько сильная, что даже переходит в физическую. Он знает, что она закончила мыться, но ему интересно наблюдать за ней, ему нравится ощущать то, что она чувствует. Он не торопится. — Саундвейв, — она давно к нему не обращалась, и произносить его имя ей тоже приятно, — я готова возвращаться. Он открывает мост. — Спасибо тебе, — говорит она прежде чем залезть в коробку. Ему не охота разрушать то, что только что восстановилось, он оборачивается и подтверждает, что услышал, наклоном головы. Она чувствует себя счастливой, а Саундвейв прикидывает, что ещё одна-две перезагрузки, желательно с дефрагментацией памяти, и он скорее всего сможет считывать её полностью. О своей цели он помнит. Главное, чтобы хватило времени, так как текущий момент ведь ненадолго — это он тоже понимает. Связист снова думает, что Прайм, может, и идеалист, но не до такой степени, чтобы позволить ситуации стать опасной для всех… и в том числе для всех людей из-за неё одной, тем более у него сложилось впечатление, что Оптимус особо тёплых чувств к Грейс не питает. Рано или поздно вопрос встанет ребром, и она покинет Немезиду. Не факт, кстати, что ей удастся сделать это живой. Саундвейв ближе к вечеру расшифровывает очередные координаты. Сначала всё идёт стандартно. Старскрим и Нокаут отправляются на задание, находят артефакт и уже собираются возвращаться. В этот момент на них нападают автоботы. Самое интересное, что нападают они практически всем составом, и их цель не артефакт, а Нокаут. Старскрим, в силу возможностей своей лётной формы успевает взмыть вверх, причём, вместе с артефактом — за ним никто не гонится. Отлетев на безопасное расстояние он открывает огонь по автоботам и только после этого на него обращают внимание. Ситуация предельно ясная — они хотят взять пленника. Для чего, тоже понятно. — Саундвейв, помоги! — Он знает, что инициатива далеко не всегда приводит к положительной реакции, и крайне редко её проявляет, он ждал приказа, и как только команда получена, Лазербик вступает в бой. Саундвейв, конечно, понимал, что пленник не будет на их корабле вечно, и предполагал, что время близится к концу… Но вот конкретно сейчас, конкретно в текущий момент, с его точки зрения такое развитие ситуации максимально нежелательно. Он не добился до конца поставленной цели — а главное, осталось совсем немного! Он только что потратил время на то, чтобы восстановить её отношение к себе, хоть изначально цель и была другой, но всё же… В конце концов, он только что испытывал положительные эмоции, связанные с ней — и это ещё свежо. А теперь время её жизни скорее всего составит не больше нескольких минут. Его такой вариант, по крайней мере, на данный момент, совершенно не устраивает. Он попробует притормозить Мегатрона при помощи ментального воздействия. Ему не раз доводилось снижать агрессию их лидера при помощи телепатии, если бы он этого не делал — Старскрима не было бы в живых… и уже давно. Как минимум один раз он думал, что у него не получится — после очередной экзекуции получив заряд в бок, Старскрим сбежал с корабля, прихватив с собой все незаархивированные записи с камер видеонаблюдения. Когда Мегатрон узнал о том, что эти записи в итоге были переданы автоботам в качестве «оплаты» за ремонт и энергон… Саундвейв думал, что Старскриму всё же не жить. Тогда у автоботов появился и подробный план корабля, и знания о хранящихся на Немезиде ценностях, и просто уйма различных видеофрагментов с жизнью экипажа. Он совершенно точно может сказать, что часть из них, по всей видимости, в обработанном виде, была передана ещё и людям, в том числе для создания мультфильма. А на корабле с тех пор копирование данных возможно только с его согласия или личного согласия Мегатрона. Сейчас же Мегатрон, хоть и в бешенстве, но не до такой степени, как тогда. Проблема же состоит в том, что пленник — это не Старскрим. Грейс для него не ценнее скраплета. Помощь со стороны симбионта подоспела вовремя. К тому же схватить Нокаута не так-то просто: что-что, а свой бампер тот ценит и быстро смыться умеет, главное вовремя и в нужном месте открыть мост. Тем не менее, Старскрим оказывается на Немезиде быстрее Нокаута. Последним в воронку залетает Лазербик. Старским пытается вручить Мегатрону то, что они забрали, но Мегатрон зол — ему не до того. Он отправляет сикера отнести артефакт в хранилище. Нокаут, видя серого меха, мягко говоря, не в духе, тоже старается побыстрее уйти. Мегатрон смотрит на заторможенную Грейс — всё же на человека его способность имеет гораздо более выраженное воздействие, — и отдаёт приказ связаться с базой автоботов. Прайм на связи, и он переходит на английский, чтобы поняли и люди на базе, и сама пленница. — Это была плохая идея, Прайм! — Направляет оружие в сторону клетки. — Мегатрон… — Выстрел. Мимо, и явно не на полную мощность. Саундвейв переводит взгляд на лидера. Что дальше? — Если ты ещё раз что-то подобное выкинешь, то следующий выстрел будет точно в цель! И считай, что сегодня ты пленника уже видел. Отключай, Саундвейв! — Ответить Оптимус не успевает, Саундвейв отключает связь, и Мегатрон уходит. А связист поворачивается, смотрит на Грейс, потом отворачивается обратно к терминалу. Он ощущает характерное эмоциональное расслабление — он успел почувствовать страх… что у него не получилось. Саундвейв уже довольно многое «слышит» из мыслей человека и вскоре понимает, что тот понял то, что понимать не нужно. Грейс хочет спросить у Рэтчета, могло ли быть так, что он может обладать способностями ментально воздействовать на окружающих. В случае, если об этом узнает Рэтчет, это будет крайне неприятный вариант. Похоже он дал маху, пытаясь предотвратить её смерть, и теперь непонятно, что с этим делать. Убить её самому? Он об этом подумает, но точно не сейчас — это противоречит тому, ради чего он это сделал, то есть, основной на данный момент цели. Самый простой вариант — наблюдать дальше — оказался и самым правильным. Она долго размышляет, рассуждает, пытается разложить возможные варианты логически на наиболее вероятные и наименее вероятные. В итоге останавливается на том, который действительно имеет место быть. Парадокс в том, что сама она в это не особо верит, ей просто хочется так думать. Плюс же в том, что в итоге она решает никому и ничего не рассказывать. Если возникшая проблема не решится самым простым и вероятным способом, то он хотел бы, чтобы это решение осталось и дальше неизменным. «… на всякий случай спасибо тебе, Саундвейв… Спасибо, что спас меня», — мысленно проговаривает она. Крайне необычное ощущение от прямого мысленного обращения — очень непривычно. До конца дня всё спокойно. Человек ложится поздно — почти в двенадцать ночи. Он понимает почему — слишком много сегодня впечатлений. Даже для него многовато. И вообще, огромное количество её мыслей, рассуждений, которые он теперь улавливает, плюс образное восприятие того, о чём она думает, плюс большое количество не очень ярких, но довольно сильных чувств, каких-то ощущений, переживаний в её сознании после обработки с большой долей вероятности потянут на необходимость внеплановой перезагрузки. В человеческом сознании информация чрезвычайно не упорядочена, из-за этого то, что могло бы занимать относительно небольшой информационный кластер, загружает память гораздо больше, чем следовало бы. Пожалуй, он завтра так и сделает — уйдёт на ночь к Шоквейву и выполнит перезагрузку с дефрагментацией. В отличие от простой перезагрузки, это более длительный процесс — под присмотром спокойнее. Да и если он вдруг кому понадобится, то Шоквейв ответит, где он. (день 16) Утром Грейс просыпается рывком — ей что-то приснилось. Что-то связанное то ли с ним, то ли с каким-то человеком. Образ настолько странный, что понять он не может. Что конкретно снилось — тоже неясно, судя по всему, что-то крайне приятное, но при этом она сейчас расстроена. Грейс вылезает, смотрит на него, вздыхает и продолжает думать о чём-то не самом радужном, уже сидя в своём любимом углу. «…расставанию, всегда…» — эти мысли вместе с её тяжёлыми ощущениями ему кажутся странными: непонятно, к чему они… нет повода. Если речь о вчерашнем, то как раз наоборот — пока что о расставании речи нет. Если она думает, что её в ближайшее время освободят, то… вероятность, что её убьют гораздо выше, но об этом она не задумывается. День проходит относительно спокойно, в её отношении к нему что-то изменилось, но что, он не улавливает. Впрочем, он и не старается — это сейчас всё равно бесполезно. Видимо, о вчерашнем знает уже весь корабль, потому что сегодня здесь побывала абсолютно вся команда, за исключением разве что толпы вехиконов. И то пара штук успела проскочить мимоходом. Нокаут со Старскримом заходят вместе. Вчерашние свои приключения они уже обсудили в самых крепких выражениях не один раз, и сейчас Нокаут, ковыряя носком сервопривода пятно от выстрела, только усмехается. Старскрим говорит, что в следующий раз он сам её прибьёт, так как ему не нужны такие приключения при каждой вылазке за пределы корабля. Саундвейв думает, что кто-кто, а Старскрим может — он не посмотрит на то, что нет приказа. Только этого ему не хватало. Спустя пару часов заходит Фастлайт, что удивительно, без Дредвинга. Она молча подходит к клетке, смотрит некоторое время на человека: — Что, испугалась? — Не успела, — отвечает Грейс. Фемка задумчиво кивает, потом оглядывается на него. «Интересно, а ты?» — думает она. А он успел. И то, что Фастлайт, пусть и не вслух, но сейчас «озвучила» это, ему кажется… неприятным?.. будоражащим? Он вспоминает реакцию Грейс на слова Мико… Просто проговаривание вслух дало осознание — вот, что с ней тогда произошло. Поэтому и такая яркая реакция. А то, что было вчера… он же живой. Ситуация была почти неконтролируема — это случается крайне редко. К тому же, на деле всё это не имеет большого значения, так или иначе теперь уже совершенно очевидно, что пленник здесь надолго не задержится. Удивительно только одно — как вообще сикерша приходит к своим выводам? Вскоре заходит и Дредвинг. Его человек не интересует — он искал Фастлайт и найдя, остановился рядом и ждёт. Момент её размышлений разрушен — фем поднимается, и они уходят. Следующий Мегатрон — его он не ждал сегодня. По крайней мере, просто так. Мегатрон, зайдя, бросает быстрый взгляд на клетку, подходит к Саундвейву и спрашивает, как продвигается расшифровка. Пока новых координат нет, но скоро будут… и Саундвейв всерьёз раздумывает над тем, что сообщить нужно будет не ближайшие координаты, а следующие, потому что расшифровка идёт последовательно и, судя по тому, что случилось, есть довольно большая вероятность того, что их опять будет ждать засада. Если же они перескочат эту точку, то вероятность того, что возникнут проблемы, будет значительно меньше, по крайней мере, на этот раз. Похоже, поход к Шоквейву сегодня ночью придётся отложить — расшифровка важнее. Спустя ещё некоторое время заходят два вехикона и устраняют последствия вчерашних событий — оттирают пол. Последним под вечер приходит Шоквейв. Шоквейва он не ожидал увидеть от слова совсем. Но вскоре он понимает, в чём дело. Шоквейв, зная о возможностях Саундвейва и зная Мегатрона, будучи абсолютным логиком, сделал выводы, естественно, верные, о том, что без вмешательства связиста тут не обошлось, и теперь хочет узнать, в чём дело. В том, что была причина, он не сомневается. Саундвейв отвечает Шоквейву через интерфейс-соединение, поэтому может объяснить достаточно подробно. Приходится посвятить его в суть своего эксперимента и того, что до завершения осталось немного времени, плюс, скорее всего, одна-две перезагрузки и, желательно, дефрагментация — это логично, Шоквейва ответ устраивает. Саундвейв добавляет, что завтра придёт к нему. Мельком глянув на Грейс, Шоквейв уходит — ему пока эксперименты с человеком не светят. Может, потом. Удивительно, но Грейс понимает, что они делают. Честно говоря, он не задумывался о том, что она может понять… Более того, она настолько в курсе их физиологии, что делает вывод о том, что это просто общение, а не что-то большее. Но всё равно она ощущает и смущение, и некоторый негатив… и любопытство. Саундвейв же чувствует себя морально уставшим — судя по всему, кроме проблем ему в ближайшее время ничего не светит. Тем более, сегодня нужно постараться решить вопрос с ещё одними координатами. У него возникает ощущение, что он участвует в какой-то непонятной гонке, причём ни финиш, ни приз неизвестны. В начале одиннадцатого получены координаты, но пока он их не сообщает. Саундвейв анализирует: автоботы на месте нахождения предыдущего артефакта успели организовать засаду, значит, они расшифровали информацию о данных координатах значительно раньше, чем это сделал он. Это логично — он работает как прежде, и даже более того, у него появился отвлекающий фактор, который, хоть сильно его не тормозит, но всё же время на пленника приходится тратить. У автоботов же наоборот ресурс для расшифровки свободен. Сейчас нет стычек, нет и травм — значит, Оптимусу может помогать и Рэтчет… Рэтчет способен помочь. Способны ли остальные — он не знает. Значит, учитывая последовательность расшифровки, те координаты, что он вычислил сейчас, должны быть автоботам уже известны… Саундвейв открывает мост в относительной отдалённости от предполагаемого места нахождения артефакта, и туда вылетает Лазербик. Ему даже не приходится, собственно, заниматься разведкой — сигнал определяется издали. Закрыв собственное поле и прикрывшись ближайшей возвышенностью, Лазербик осматривает местность и вскоре обнаруживает Миража. Мираж маскируется очень хорошо, но Саундвейв знаком с ним давно и знает, что искать. Миража выдаёт характерное более холодное пятно на камнях, которое образовалось из-за частично отбрасываемой им тени. Симбионт возвращается. Засада… Если он сейчас сообщит координаты Мегатрону, то итог понятен заранее. Смогут ли они при том забрать артефакт — неизвестно. Связист думает, что в этот раз автоботы подстрахуются и просто так реликвию… или что там — может быть и просто информационная закладка — конечно, не отдадут. Если же оставить всё, как есть, то засада скорее всего никуда не денется, соответственно, они ничего не потеряют — автоботы их там ждут и будут ждать дальше. И если он быстро сможет определить местоположение следующих координат (возможно, и про них автоботы уже знают, но засада там вряд ли), то, по крайней мере, они получат возможность забрать беспрепятственно то, что там будет, он выиграет нужное ему время, а то, что он расшифровал сейчас, и так скорее всего никуда не денется. С точки зрения Саундвейва риск минимален, и он постарается как можно скорее добраться до следующей информационной точки. Вскоре Грейс ложится спать. Уже хорошо — минус один отвлекающий фактор. Связист отправляет на потолок Лазербика — пусть следит за камерами корабля и за ней. Ему нужен ресурс для расшифровки. (17 день) К семи утра получены ещё одни координаты, и он докладывает Мегатрону. В этот раз всё проходит успешно — Дредвинг с Фастлайт приносят второй ключ. Слишком рано проснувшийся человек после того, как все разошлись, ложится и снова засыпает. Он же думает, что о координатах, полученных вчера, доложит после перезагрузки с дефрагментацией памяти — ему для начала надо понять, насколько успешно он решил собственную задачу. Тем более, раз уж там засада (а она там — он проверил), то никуда артефакт не денется. Грейс просыпается в десять утра. Настроение у неё неплохое, она садится и смотрит на него. Её что-то беспокоит, она вспоминает сон. Но эти мысли снова настолько нелогичны, что он их не пытается понять. День проходит спокойно, практически без посетителей — к тому, что на корабле человек, все уже давно привыкли. Не интересно. Вечером, в начале одиннадцатого, Грейс укладывается и засыпает, а он оставляет следить за всем Лазербика и идёт к Шоквейву. (18 день) Полноценная дефрагментация и перезагрузка занимают прилично времени — возвращается он только к двум часам ночи и идёт к терминалу. По крайней мере, Саундвейв чувствует себя отдохнувшим. В половине четвёртого ночи с человеком начинает твориться что-то странное. Судя по всему, ей снится сон. Он, водопад и… и она испытывает просто запредельно сильные положительные ощущения, он бы даже сказал, удовольствие. Ничего подобного с ней раньше не происходило, он подходит и наклонившись заглядывает в коробку, чтобы оценить всё лично. Даже во сне она напряжена, прерывисто дышит. Думает, точнее, разговаривает, только не вслух, а мысленно — во сне: — «Не надо… остановись. Не хочу так!» Пауза. Вздрагивает, в какой-то момент мысленно произносит его имя. Глубоко дышит… Опять волнообразное нарастание ощущений. Её аж выгибает. Она его о чём-то просит. «…Ну пожалуйста!» — О чём можно простить с такими ощущениями? Недолгая пауза и снова удовольствие… «Надо отвлечься…» — мелькает в какой-то момент еле читаемая мысль, и она, еле заметно зажимая одеяло, начинает относительно медленно считать про себя: «Раз… два… три… четыре…» — слегка запрокидывает голову назад и со сдавленным стоном просыпается. Он видит, как по телу проходит слабая электромагнитная волна деполяризации, и следом мышечных сокращений. Ещё одна… и ещё… Грейс его замечает и начинает тихо смеяться, прикрыв лицо руками. Он сейчас хорошо понимает её: «Не может быть хуже?! — думает она, — … нет предела совершенству — хуже может быть всегда! Но если это не предел, то я не хочу об этом знать!» Да что опять случилось-то?! Это всё настолько… мягко говоря, необычно, что связист решает выяснить у неё, что произошло. Он отображает на визоре в видимом диапазоне изображение того, как примерно воспринимает её в этот момент — она молчит. Толковых мыслей тоже нет. Ладно… придётся выяснять и оценивать происходящее напрямую. Саундвейв открывает дверь в клетку, протягивает информационный кабель, стандартно обхватывает её, получая в ответ ещё одну волну… удовольствия? При прямом контакте окончательно становится очевидно, что для неё это именно так. Ему это что-то напоминает, но он не может понять, что конкретно. Ещё раз высвечивает на визоре изображение того, как он её примерно видит в этот момент. Как ни странно, у неё это вызывает специфическое веселье. — Допрос значит… — говорит она с каким-то непонятным сарказмом. — Я скажу тебе, скажу… «Обязательно скажу!» Пауза слишком долгая — он её слегка сжимает, поторапливая. И получает в ответ ещё один всплеск мышечных сокращений, только уже значительно слабее. У него опять возникает чувство дежавю… точно что-то знакомое… — Я… — пауза. — Я… мне снилась эротика… интим. Секс… С тобой! — «Придурок!» — добавляет она мысленно. И видя, как он отшатывается от неё, испытывает какое-то весёлое злорадство. — «Ты сам напросился! Нечего было спрашивать!» — думает она. Он её отпускает, закрывает клетку и довольно быстро отходит к терминалу. Он бы не хотел этого знать! Честно! Жаль, что он так рано ушёл к Шоквейву и так рано вернулся. Теперь понятно, что ему это напомнило — разрядку при интерфейсе. Энергии совсем разные, процесс тоже: заряд у человека, видимо, быстро возвращается к текущему уровню и разрядка повторяется, но… но суть — сброс накопленного заряда — та же самая. Фастлайт была права… она сумасшедшая человеческая фемка! С тем, что ему и в голову не приходило, её воображение, судя по всему, справилось прекрасно. Хорошо, что он хоть картинками её мысли не видит. Теперь ему окончательно становится ясно, что это были за ощущения, которые он никак не мог распознать — это было влечение… к нему. Единственное, что её оправдывает, это то, что она, похоже, сама не хочет этого чувствовать. Его же не оправдывает ничего. Хотел он того или нет, но её эротические фантазии ощущались им интересными, приятными. Он ведь ещё и умудрился подключиться к ней именно в этот момент! Возможно, если бы он знал заранее, что это, то воспринял бы по-другому… Вряд ли — не стоит себе врать. Нет, логика, конечно, в этом есть — это не его личные эмоции, не его личные ощущения, он считывает их, как удовольствие, именно потому, что они являются удовольствием для неё. Логично… но всё равно у него возникает ощущение… брезгливости?.. неправильности?.. Отторжения! И он теперь в курсе, что такие понятия, как «отвратительно» и «приятно», оказывается, могут сочетаться. Он не будет размышлять на эту тему — у него есть, чем занять свой разум. У него есть работа, и её ещё очень и очень много!